Отец. Страница горькой биографии

  Не было во мне никогда никакого шарма. В сестре, что старше меня на одиннадцать лет, шарм был её главной константой. Она у меня “довоенная”. Отец, будучи курсантом  Саратовского бронетанкового училища, переписывался с какой-то бесцветной долговязой нескладехой.
  Решила барышня обзавестись кавалером по переписке, и у нее это получилось. Письма “с приветами” и повествованиями о погоде шли в оба конца с безнадежной регулярностью. Можно было просто гонять одну заготовку, меняя лишь дату отправки.
  Когда письма уже совсем перестали радовать курсанта, ему вручили конверт толще обычного. Прислала ему  подружка   “на долгую память” фотографию.
  Когда счастливчик, оторвавши взгляд от изображения, перевернул фотографию и прочел надпись, выяснилось, что из двух девиц на снимке та, которую представляли  “блондинкой”, была автором писем курсанту. И, наверное, они были бы парой. Но рассмотреть ее стало возможным только со второй попытки. Нет, изображение не было нечетким, и на фото тех времен не было “дальнего плана”. Просто рядом жеманно прильнув к подруге, неотразимо смотрела со снимка красавица, которую представили “соседкой”.
  Молодой человек сложил фото вдвое, разделив сгибом  подруг, и положил в нагрудный карман гимнастерки. И она, красавица на фото, сменила  на всю жизнь ритм его сердца.
  И главным в его жизни стало ожидание выпуска  из училища. Этот долгожданный момент мелькнул и исчез в прошлом, как столбы, отсчитывающие  разъезды за окном поезда, летящему навстречу  счастью.
  Поезд, казалось, можно было обогнать пешим порядком. Таково было нетерпение военного, который время от времени доставал из кармана фото, смотрел на него, потом вдаль, где находился главный в его судьбе вокзал.
  Он ехал домой  навестить родителей перед отбытием к месту службы в  город Ригу. Телеграфировал своей блондинке, что будет проездом в ее городе.
  Вот и явились две подружки на вокзал посмотреть на офицера. Из вагона вышел статный голубоглазый лейтенант в новенькой форме. Девчонки оробели. Постояли минут десять. Разговора не получилось. Объявили отправку поезда. Офицер взял под козырек, поцеловал руку своей знакомой по переписке, потом подхватил на руки чернявую красавицу и понес ее в вагон, оставив первую одиноко стоять на перроне.
  Война помешала  моей  сестре родиться в Риге. Удалась она  красавицей в мать.
  Отец воевал на Западном фронте  при штабе танковой бригады. Когда настал  перелом в войне, и армия  пошла в наступление, был бой. Тяжелый, но победный. По итогам этого боя отец был представлен к высокой награде – Ордену Красной Звезды. И по случаю ранения отправлен в госпиталь. После лечения кавалеру - орденоносцу  дали отпуск.  Взглянуть первый раз на  дочку.
 Ехал домой по бескрайним мирным степным просторам,а сны снились о войне. Будто идет он по минному полю. Полы шинели горят. А мины почему-то не мины вовсе, а картошка, словно вырытая взрывами из земли…
 За время краткосрочного отпуска его танковая бригада ушла боевым маршем далеко на запад.
 Выяснив, не разучился ли офицер прыгать со стола, отца прикомандировали к десантной роте - добраться до линии фронта. Роту расстреляли в воздухе, когда она повисла на стропах парашютов. Отцу перебило обе ноги. И он попал в плен. Приказ Сталина не сдаваться врагу живым  сделал отца “изменником Родины”.   
  Лагерь военнопленных, куда попал отец, находился на территории Польши. Пленные работали на фронт. Кормили немецкую армию. Время было страдное. Копали картошку, и ложилась она к ногам, как в том сне.
  Русских пленных кормили плохо. Изголодавшиеся люди  пытались унести с поля  немного картошки. Лагерная охрана смотрела на это спокойно. - Все  равно пленным не хватало сил дотащить ее до бараков. И по пути они  выкладывали содержимое  карманов на край дороги.
  Изредка колонну с поля вели мимо стен мясокомбината. Там тоже работали пленные. Женщины. Они под страхом сурового наказания старались бросить из окна сала.
  Иногда им это удавалось, и кусок передавался из рук в руки вдоль колонны.  От него откусывали по чуть-чуть, чтобы хватило как можно большему количеству голодных людей.
  Те, кому перепал кусочек, в другой раз пропускали лакомство мимо. Тем, кто его еще не отведал. После войны отец никогда не ел картошку. А “военный” кусочек сала клал на черный хлеб и поминал тех, кто был рядом с ним в плену…
  Я - послевоенная и послессыльная. Копия отца, чем горжусь неимоверно.
  Нашу семью приютила у себя моя тетка. Отец по возвращении из ссылки был безработным. Семью кормила мать с небольшим перерывом, когда я появилась на свет.
  За мной присматривали сестра и няня-жена репрессированного военного. За тарелку супа. Её тоже не брали на работу. Надо сказать, обе няньки были хороши. -  Со мной постоянно что-то приключалось. То  приготовили взрывную смесь из вполне детского питания, то не доглядели, как я пипетку разгрызла, то градусник разбила и пыталась отправить в рот ртутные шарики.
  Вообще вся моя жизнь – это  восторг, в который приводил  меня  отец своей сутью.   
  Какие-то обрывочные сведения о нем я узнавала всю жизнь. Они дополняли образ отца другими качествами, мне незнакомыми. Из детства же помню фразу, которую частенько в гневе повторяла моя тетка: «Я из петли тебя вытащила!»
  Настал момент, когда сестра сочла возможным рассказать мне, что, в день, когда отцу в очередной раз было отказано в трудоустройстве, тетка застала его в коровнике с петлей в  руках.
  Это было за сутки до смерти Сталина. А после кончины вождя он был реабилитирован, восстановлен в звании. Ему были возвращены награды: Орден Красной Звезды и медаль «За отвагу».
  О самом вожде отец говорил почтительно и с гордостью, как и многие, жившие с ним в одном времени. Дежурной была фраза:
 - Вот бы Сталина поднять! 
               
          ***
 В 2007 году рассекретили сведения,касающиеся военного прошлого отца и его внучке переслали ксерокопии документов о лагерях, ссылке и высылке.Так наш дом ещё раз посетила война,нанеся на сердца живущих свежие раны.