30 из 62. Качели

      Юрка Жигулин влюбился! В свою соседку Эльвиру Рылову. И безнадёжно страдал от того, что она не знает о его чувствах. Потупившись, он ковырял пальцем дырку на скатерти, вздыхал тяжело, и Лёшка Шатов битый час не мог выманить его на улицу.
— Подумаешь, какая фифа! Папа начальник, — возмущался Лёшка, кружа по кухне. — Да у вас тут весь дом (вскинув руки, он показал на стены) — начальники! 
Юрка отрешённо молчал.
— Плюнь ты на неё, — проговорил Лёшка. — Пойдем лучше, мяч погоняем.
— Намекнуть бы ей, — выдохнул Юрка, — каким-нибудь способом…
— Ну напиши записку: «Эля, я тебя люблю», — и сунь под дверь.
— Верно! — оживился Юрка. — Голова у тебя, Лёшка! 
Схватив бумагу и ручку, он принялся писать. И вдруг остановился.
— А как она узнает, что я писал?
— Распишись.
— Как?
— Да просто: «Юрка».
— Хм. То есть: «Эля, я тебя люблю. Юрка»?
— Ага.
— Что я, дурак?.. Позориться... Узнают Макс или Варька.
— Тогда скажи, что хочешь просто дружить.
— А она скажет, что не хочет.
— Тогда не говори.
— Я и не говорю! — вспылил Юрка. — Навязался на мою шею…
Оба замолчали. Лёшка покосился на друга. Конечно, Юрка бледно смотрелся рядом с Элей, всегда опрятной, одетой со вкусом. Когда она, уперев руку в бок, топала ножкой, встряхивая своими чёрными волосами, то была невероятно хороша собой. Недаром Юркин сосед Максим, или иначе «красавчик Макс», на два года старше всех, из кожи лез, чтобы понравиться Эле. «Надо выручать Юрку!» — сказал себе Лёшка и принялся ходить ещё энергичнее.
— А если ты сделаешь так… — начал он, выбросив руку перед собой. — Хотя нет. Не то.
Кружа вокруг стола, Лёшка останавливался перед Юркой, чтобы высказать новую мысль, и раз за разом отмахивался от неё, как от глупой затеи. Юрка заскучал. Наконец Лёшка хлопнул его по плечу:
— Не кисни, Юрка! Придумаем что-нибудь! Дай срок.

Прошло недели две. Стояла поздняя осень. Уже смеркалось, но вокруг было шумно, как днём. И взрослые, и дети радовались внезапному теплу. Казалось, что лето вернулось. И всем хотелось чего-то необычного, романтического.
Лёшка принимал у себя Юрку Жигулина с его сестрой Варей, Элю Рылову, и красавчика Максима. Гости качались на качелях, Лёшка держал себя важно, точно хозяин. Как-никак а качели построил его отец.
Девочки качались, стоя на доске, подвешенной за две верёвочные петли. Скрипели верёвки. Вздрагивали столбы. Варя повизгивала, Эля загадочно улыбалась и одёргивала вздувающееся красное платье. Мальчики смотрели на девочек. Максим, скрестив руки на груди и снисходительно ухмыляясь, держался поодаль от Лёшки и Юрки.
— Придумал, — шепнул Лёшка на ухо другу. — Сейчас ты будешь качаться с Элей!
— Вот уж нет! — испугался Юрка и покосился на Максима. — Не буду!
— Да почему «не буду»?
— Да потому! Не буду и всё.
Юрка порывался удрать, но Лёшка крепко держал его за локоть. И едва только девочки сошли с качелей, как Лёшка вытолкнул Юрку вперёд.
— А сейчас будут — Эля и Юрка.
Стало тихо. Юрка растерянно моргал глазами...  Эля взглянула на него, подумала и поставила ногу на качели. Лёшка обрадовался. «Давай, не телись», — яростно шептал он Юрке на ухо и пихал в спину. Юрка же упёрся, как бычок, и — ни с места. И тут подскочил Максим.
— Ну-ка! — сказал он, оттирая Юрку. — Учитесь, пока папа жив!
Легко запрыгнув на доску напротив Эли, Максим быстро раскачался. Доска летала вверх и вниз, поднимая их всё выше. Варя переводила недобрый взгляд с Эли на Максима. Лёшка шипел на Юрку:
— Шляпа… Такой случай упустил... Эх…
Бедный Юрка ковырял ногой землю. Между тем Максим раскачался опасно высоко. Эля уже не одергивала платье, а крепко держалась за верёвки и время от времени закрывала глаза.
— Ой-ой-ой, мамочка! — вскрикнула Варя, когда доска взлетела почти вровень с перекладиной. — Максим, прекрати!
А тому весело. Наддал ещё сильней, видимо, хотел, чтоб Эля сама попросила его остановиться. Но она упрямо молчала.
— Максим, прекрати немедленно, — кричала Варя. — Упадёте!
Максим будто оглох.
— Я твоему отцу скажу!
И тотчас слух прорезался, Максим остановился. Эля была белая как полотно. Варя помогла ей сойти и, обняв за плечи, повела домой. Максим пошёл с ними. Теперь он оправдывался, но его не слушали. Вдруг Эля качнулась, зажала рот ладонью, и девочки побежали.
— Платок возьмите! — крикнул Максим, протягивая свой носовой платок.
Они даже не обернулись. Максим буркнул, будто оправдываясь:
— Психованные, — и побежал вдогонку за девочками.
Качели остановились. Доска свесилась криво с верёвок. Лёшка искоса взглядывал на Юрку, а тот напряжённо слушал звуки, долетавшие с крыльца его дома. Там Максим рассказывал что-то весёлое. Эля смеялась. Вера говорила сердито, должно быть, бранила Максима. Вот опять раздался Элин смех. Губы у Юрки дрогнули, он заморгал глазами.
— Табак дело, Юрка! — весело сказал Лёшка. — Ты понял?
— Что; понял?
— А то. Втюрились они. Друг в дружку.
— Кто?
— Эля и Макс!
— Ну да?
— Зуб даю… И сеструха твоя.
— Варя? Она-то в кого.
— Да все в Макса… В нашего красавчика. Вот так-то, брат.
Они замолчали. Было темно вокруг. Радостные детские голоса раздавались то в одном, то в другом месте, как будто неведомый праздник ходил от дома к дому и не мог нигде остановиться.