Музей часов

 

 
      Опираясь  на острия крыш,  солнце  опускалось  в соломенный  закат.  Это время  тишины и покоя  снова и снова возвращало его   в  зиму  прошлого  года, в небольшой сибирский город, куда он приехал в командировку на несколько дней.  То, что тогда произошло,  никак не  укладывалось   в его  жизненный  опыт, в его мироощущение  и миропонимание. Но это было, как к этому не относись,  было  с ним ТО, чего не могло быть.


      Начиналось всё просто и буднично. Самолет, два часа  на автобусе и он на месте.   В молодости  он часто проезжал  через этот город, никогда здесь не останавливаясь.  Теперь у него  было несколько свободных дней  и он решил ознакомиться  с  местными    достопримечательностями.  Несмотря на годы перестройки и  рыночной  экономики, город  не растратил характерные  черты закрытых и полузакрытых  городов: снег на  улицах убирался, в гостинице было чисто,  в ресторане  хорошо готовили.


      Прогуливаясь по центральной  улице,  застроенной  трех – четырех  этажными зданиями в стиле сталинского  ампира, заходил в уютные   дворы с  домами того же стиля. Они напомнили ему кварталы  города его детства и ранней юности. В памяти  всплыл  голос Эдиты Пьехи: «…дайте до  детства обратный билет».
Сугробы  наполовину скрывали   аккуратно  подстриженные  живые изгороди,    где - то  угадывались очертания клумб.  Ему   всегда хотелось  жить в таких кварталах, где идет несуетливая, размеренная жизнь, где соседи не только  здороваются, но и разговаривают  друг с другом, весной дружно  копают клумбы, обрезают лишнюю поросль на кустарниках.


      Через несколько кварталов,  улица   была  застроена  пятиэтажками   шестидесятых  годов.  Он  уже решил   вернуться в гостиницу, но   взгляд  задержался на   вывеске, висящей на  двухэтажном  здании.   В советские времена в таких типовых постройках обычно  размещались магазины,  ателье.   
Вывеска привлекла  его внимание  не только словами   – «Музей  часов», что-то завораживающее было  в начертании  слов, какая - то тайна, что - то  от картин  Сальвадора  Дали. Ощущение  этой тайны   толкнуло  его к дверям. Двери  не соответствовали  скромному  стилю здания – добротные, сделанные  Мастером,  толстые  стекла с золочением.


       Войдя внутрь,  он ничего необычного  не заметил: гардероб, несколько  обычных дверей с обычными в таких случаях табличками.   На стене  краткая история  музея, которую он быстро пробежал глазами. Портрет   строгого мужчины  с генеральскими погонами, рядом большая фотография  пожилого  человека, склонившегося над  каким-то механизмом.  Разделся. Судя по пустующим  вешалкам,  он был единственным  посетителем. 
Гардеробщица, пожилая женщина, в прошлой  жизни   инженер – конструктор, увлечённо рассказала   о  музее.


       Строгий генерал  –  первый директор  комбината, пожилой  человек  – первый директор музея, он же   Великий  Часовой  Мастер. 
Окружающим  казалось, что  Исаак Абрамович, так звали часовщика,  мог оживить не только  любые  часы, но  и имел  власть  над самим  временем.  Как попал еврей с Западной  Украины,  в строгие  послевоенные времена,  в этот город тоже было  загадкой.  Об Исааке Абрамовиче было известно, что его жена и двойняшки  сыновья погибли  во время эвакуации.  Поезд  стоял на станции, он побежал за кипятком,  налетели самолёты,  бомбили, расстреливали  бегущих из пулемётов.  Кто - то  из спасшихся, видел,  как в том месте,  где была  его семья, разорвалась бомба. В нескольких метрах от воронки, где  они погибли, часовщик  нашел  старинные  часы, на них была кровь, они продолжали  идти. Идут эти часы и сейчас, без всякой подзаводки,  но   каждый год, в один из июльских дней на циферблате  выступают  багровые пятна, исчезающие  на следующий день. 


       У генерала  были  именные   часы, подарок  самого  Лаврентия  Павловича.                В один не очень прекрасный  день генеральские  часы  остановились, недобрый знак.  Кто только не пытался  часы отремонтировать, к  лучшим  часовщикам  в Москву    часы возили,  никто  справиться не мог. То ли от грозной  фамилии на корпусе,  руки начинали дрожать, то ли  ещё что, неизвестно.
Однажды  доложил  ему адъютант, что появился  в городе замечательный  мастер, любые часы ремонтирует.
 Ну что ж, –  говорит генерал, – пусть твой  умелец  попытается. Только ты ему  не говори, что это мои   часы, впрочем, он и сам догадается.
На какое-то  время  генерал и забыл о часовщике, не до часов  было, но в один из дней генерал,   вспомнив, спрашивает  адъютанта:
– Как там мои часы себя чувствуют?
– Давно готовы, товарищ генерал, не решался я Вас отвлекать.
– Поехали, покажи  своего  кудесника.


       Вот  с этого момента и начался музей часов   в нашем городе – сказала с улыбкой  женщина.               
– Поднимайтесь на  второй этаж, там сами всё  увидите.
Когда он вошел в зал, раздались удары колокола – один, второй, третий. Это скелет – смерть, напоминал   людям о бренности всего  земного. Прошлой осенью  они с женой были в Праге,  он видел эти часы, но  они не произвели на него особого  впечатления, скорее  всего  разноязыкая  шумная толпа  отвлекала его  от созерцания действа на  башне.  Здесь, действие   музейной  копии  было значимее   оригинала.        На противоположной стене зала   была  выставлена   копия    картины  Сальвадора Дали      « Постоянство памяти».    Она занимала почти всю стену.  Присмотревшись, он заметил, что дерево, на котором  висят часы, настоящее и часы, как коврик,  переброшенные  через  ветку,  тоже настоящие, они шли.  «Мягкие»,  искаженной формы часы, которых и не  могло   быть, напоминали, нет, они кричали о   непредсказуемости  времени, способности времени  меняться, останавливаться, даже возвращаться в прошлое. 
 
         
       С каким - то непонятным  чувством  он вошел в следующий  зал. Это уже  был   обычный  музейный зал.  Стояли – висели напольные, настенные, каминные часы,  лежали в витринах за толстым стеклом  морские  хронометры, часы карманные и наручные,  часы – медальоны, золотые, с эмалью,   с камнями.  Все они отсчитывали  время, в зале  стоял равномерный  шум, напоминающий отдалённый  шум  морского прибоя, время от времени   в него вливались  бой  часов, иногда  это было соло, иногда целый оркестр.  На удивление, и здесь он  не заметил  посетителей.  От чувства одиночества, обилия этих механизмов,   маниакально отсчитывающих   секунды и минуты его жизни, он почувствовал,  как невидимая рука  начинает сдавливать его горло, ноги  наливаются  свинцом, это был не страх, это было   предчувствие  встречи  с чем-то неведомым,  неизбежным.


    
     И тотчас, как его  подхватила  эта  неведомая  волна,   в конце зала  он заметил, склонившуюся над витриной женскую  фигуру. Женщина  выпрямилась, повернулась к нему спиной, неуловимо знакомое, давно ему известное,   было  в её лёгкой  фигурке.  Присмотревшись, он обнаружил, что это ещё  совсем юная девушка  одетая   не по сезону: сарафан с большим вырезом, босоножки на босу ногу.
    Из глубины памяти  очень  отчетливо, почти зримо всплыло:  июль, жара, лесополоса  в поле, дурманящий  запах полыни, стрекот кузнечиков, в бесконечной  синеве неба купаются  жаворонки.  Перед ними лежат  учебники по  физике и литературе, они  с Тамарой готовятся  к вступительным экзаменам, им по восемнадцать.  Они учились  в разных школах и недавно случайно  познакомились.  Тамара   невысокая блондинка,  много читает, почти отличница.    За короткое время их знакомства между ними сложились дружеские, доверительные отношения, но сегодня  было  всё не так  как обычно, была какая - то натянутость, отчуждённость. Возможно потому, что они впервые совсем наедине,  над ними только  небо, птицы, солнце. Жарко.  Она наливает  в кружку квас,  протягивает ему, их  руки  соприкасаются, кружка падает.     Искра   взаимности  проскакивает   между  ними.   Бурно,  неумело   целуются.  Её губы, шея, вырез купальника,  девичьи груди, он  стягивает  купальник, она слабо сопротивляется,  молча  пытается противостоять его натиску.  Сдается,  отпускает  купальник,   лежит спокойно,  доверчиво,   тихо говорит:– Мамка  узнает –  убьёт. 
 От этого «мамка»,   как  она это  сказала, ему  неожиданно становится  смешно,  страсть  познать женское тело  исчезла.  Солнечный луч скользит по её груди, животу, золотит  пушок  на лобке. Он  впервые   видит обнажённую женщину, его завораживает  красота  юного тела.
–  Давай останемся друзьями. – Она освобождается от его рук. 
– С  тобой  интересно, но  мы будем  учиться в разных  городах. Чему ты  смеялся?
– Как она узнает?
– Когда в подоле принесу.


    В его планы  никак не входило   раннее отцовство  и брак даже с такой симпатичной   девушкой. Впереди была  ещё целая жизнь.
 Пора было собираться домой.   В тот же вечер  ему пришлось  уехать  из города, он даже не успел попрощаться, больше они  не встречались.  И вдруг  такая встреча, почти сорок  лет. Нет, не может такого быть, это её дочь.
 Но тогда, в то далёкое  жаркое лето, он очень хорошо  запомнил этот сарафан и босоножки.  Тамара, это была  она,  удивлённо  смотрела на пожилого,  лысовато – седого  человека, что-то происходила  в её сознании, в её глазах светилась синева того июльского неба.
 – Извините, я обознался, – он  резко повернулся и почти бегом  вышел из зала,   одеваясь на ходу, выскочил из дверей. 
Яркий  солнечный день, искрится снег, слепит  его после сумрачных музейных  залов. 

                Эпилог.
        В описании  музея, его истории, единственно, что полностью соответствует действительности это двухэтажное здание, в котором и  находится  «Музей  часов».  Музей очень интересный, такого собрания в России   больше нет, там хранятся  более  1300 часов. Основан  он был  в 1968 году.  Основой  была коллекция   часовщика  Павла  Васильевича Курдюмова, годы жизни 1904 –1985.
 Тема времени, неожиданных встреч и расставаний, то самое «Постоянство памяти» тема вечная и всегда будет  бередить души людей.