Соловей. Литературные изыскания натуралиста

Медленно и неторопливо, перебирая лапками  по пахучей веточке клена, на вершину сосны полз Соловей. Солнце радостно играло бликами в его чистой и густой, похожей на пух одуванчика шерстке. Легкий ветерок покачивал ветку и не служил  помехой для Соловья. Поэтому он продолжал свой путь, неторопливо наслаждаясь окружающим пейзажем сельвы. Вокруг, создавая прохладу, шумел высокий сосновый бор. Казалось, что верхушки деревьев упираются в самое небо. Именно туда и держал свой неторопливый путь Соловей.

Иногда он замирал ненадолго. Замирал, чтобы спеть. «Ыа-ыау-еуа! Ыа-ыау-еуа!» - разносились  его чудесные рулады трелей, отражаясь без искажений от стенок каньона. Даже эхо не рисковало исказить  эту чудную Соловьиную песню. Дикие звери с опаской прислушивались к Соловьиной песне, ненавязчиво говорившей им:  «Осторожно!  Это территория Соловья! Будьте внимательны!» И звери были внимательны. Правда, порой недостаточно.

А наш Соловей уже поднялся на самую маковку развесистого  каштана, опустившего свои лианы в чистое, горное озеро.  Соловей запрокинул свою голову вниз и посмотрел в хрустальную отражающую и неподвижную  гладь воды: 
Ах,  какой красавец! Круглые, подернутые нежно-розовой кожицей небольшие ушки  вызывающе-кокетливо смотрелись  на вытянутой  каплей маленькой головке. При пении Соловья, они как будто, танцевали  венгерскую польку-бабочку. Создавая задорный веселый хоровод.  Антрацитовые миндалевидные глазки с  часто моргающими  бесцветными веками притягивали своей глубиной и чистотой. Они как бы говорили собеседнику: «Ну как можно не заговорить с таким душкой! С таким Соловушкой!»

 Но у Соловья, к сожалению, не было собеседника.  Иначе его красивый стотридцатишестисантиметровый  рот, обрамленный алыми мясистыми губами, мог бы многое поведать и рассказать слушателю. И басни, и сказки, и хоррор,  и даже экспромт художественного слова только и ждали возможности  благодатно исторгнуться из чувственных уст Соловья. Ах, как бы занимательно  и дивно прошел бы вечер с Соловьем! Ведь ему всегда есть что сказать. Каждому. Каждому и в отдельности. «Ыа-ыау-еуа! Ыа-ыау-еуа!»  Соловьиная  песня никого бы не оставила равнодушным!

И вот уже близится вечер, и наш Соловей неторопливо возвращается в свое дупло, собственноручно  выдолбленное им  еще в первый год рождения. Много сил ему пришлось потратить, чтобы  пробиться сквозь монолит черного гранита. Но это того стоило! Мало у какого животного имеется такой просторный и неприступный домик. Тут и чистейший родник неподалеку. Есть где ополоснуться и где посуду помыть.
Ночью, когда мягко и таинственно загорятся фонарики-звезды, когда ночной ветерок принесет травный духмяный запах полыни и эвкалипта,  выйдет тихонько наш Соловей из своего домика. Выйдет и подумает.  Подумает о том, как прекрасен и велик  мир!  О том, как свободен  и легок ветер, играющий парусами и облаками. О разнообразии  бытия.  И, может быть, даже подумает о чем-то еще… 

Подумает, а потом и споет. И песня его устремится  куда-то в дальнюю даль и в высьнюю высь.
И может быть, и мы услышим  эти милые сердцу слова: «Ыа-ыау-еуа! Ыа-ыау-еуа!»