Красный

Я много раз слышала от моей бабушки рассказы о серых волках. Она говорила:


- Волк, животное думающее и все понимающее. Он никогда не причинит человеку зла, если человек его не обидел. Терпеливое и умное животное. Он санитар леса - питается только слабыми животными, не умеющими за себя постоять. Им же все равно в природе не выжить. А вот, есть степняк - красный волк, это разбойник, он жестокий, коварный и хитрый, как басурман. Его увидеть практически не возможно. У него окрас аккурат, как степь рыжая, очень осторожный и коварный волк.Берегись его, спиной не поворачивайся. Когда у него щенята подрастают по осени, в ноябре, он их натаскивает на охоту, вот тогда и человека задрать в азарте может. Были случаи в войну. тогда ведь без лошадей, на себе таскали в Симбирск молоко топленое, сметану, творог и другую снедь на обмен и продажу. Переправят на лодке через Волгу у Сюкеева, поднимемся на гору, а там степь уже. Наладим санки, впрягемся и айда. А там овраг на овражке. Степь вся пестрая. День короткий. Трава шуршит. Я всегда брала с собой дедушкину старую берданку, но Бог миловал. А иные, так и не дошли. Только кости, да санки остались. Ой Олька, что пережито, то пережито. Сейчас тоже по всякому...


Это точно. Я вспомнила рассказ моей бабушки вот в связи чем. В 1987 году осенью, нас от производства гоняли, как тогда говорили, на уборку картофеля. Погода была дождливая, холодная. многие простыли и заболели.. Не могу понять наших руководителей производства, которые по разнарядке парткома и профсоюза оправляли ИТР на уборку картофеля и других овощей в колхозы и совхозы нашей области. Проку от нас было мало, а вот больничных - много. И я не исключение. После нескольких дней, проведенных в колхозе, в октябре, на ветру и дожде - я заболела.Проболев почти 2 недели, врач настоятельно порекомендовал взять отпуск и полечиться в "Ундорах", попить водички и закрепить лечение. Я так и сделала. Здоровье дороже.


Санаторий " Ундоры", находился недалеко от одноименного поселка и города Ульяновск( старое название Симбирск). Рядом в 2,5 км от самого санатория и находился наш дом отдыха "Дубки", куда мы часто приезжали летом с заводчанами и семьями на отдых. А так же привозили наших детей в одноименный пионерский лагерь, который был расположен на высоком берегу Волги и соединял дом отдыха с санаторием. От дома отдыха в санаторий, по границе пионерского лагеря тянулась асфальтовая дорожка. Когда возникала необходимость в лечении, мы брали путевку в наш дом отдыха, жили там, а за водой и на процедуры ходили в санаторий.


На Ульяновском автовокзале я села на маленький пазик, санаторский автобус. Он трясся на колдобинах и выбоинах местного асфальта, но резво бежал вперед, домой, везя нас на отдых. Мимо пробегали перепаханные поля, заросли ивняка и боярышника по овражкам и рыжая, ожидающая снега, стерня неудобий и пригорков. Чем ближе подъезжали к дому отдыха, тем почему то становилось тревожнее на душе Летом местность выглядит иначе. А в этот раз пазик катил, подпрыгивая, словно в незнакомой местности. Дорога выбежала из поселка и стала спускаться к Волге. С одной стороны бескрайнее поле рыжело стерней, с другой стороны овраг топорщился огромными остовами вековых дубов и всевозможным мелколесьем вокруг, на разноцветном покрывале опавших листьев. Внизу, на высоком берегу Волги одиноко стояло, в небольшом обрамлении сосен многоэтажное здание санатория.


- Внимание! Сначала заскочу в "Дубки", потом в сам санаторий. Кто в "Дубки"? Готовьтесь!- неожиданно прокаркал микрофон.


На развилке, пазик подпрыгнул и повернул в сторону от санатория.


Дом отдыха дубки был расположен в соседнем овраге за полем, в красивой старинной дубовой роще. Говорили, что здесь когда- то была чья-то усадьба, потом сгорела, а роща осталась и укрепила большущий овраг, ступенями и распадками спускающийся к Волге. По нему бежал ручей, в период дождей, превращающейся в речку.В устье оврага стояла наша лодочная станция. К ней вела живописная, петляющая дорожка. Вдруг пазик в очередной раз подпрыгнул, притормозил и остановился. Поле осталось позади, а к дому отдыха вела дубовая аллея. Ухоженные многовековые дубы стояли, как громадные скелеты ящеров. Заходящее солнце освещало их и опавшие листья парка в рыжий и пурпурные цвета. В конце аллеи были большие кованные, витые, старинные, окрашенные черным бустилатлаком, ворота. Но я не успела все рассмотреть, как микрофон опять прокаркал:


- Все приехали. Дубки. Кто в Дубки выходи и иди до ворот, там налево и увидите корпус. Все быстрее, поторапливайтесь. Мне еще везти работников домой.


Ну, вот , я и приехала. Ноябрь. Природа в ожидании зимы. Покой Тишина, Красота. Даже инопланетная красота. Время сказок, волшебства и неожиданных встреч. И ожидание меня не обмануло.



Двери пазика со скрипом распахнулись, и мы стали выходить. Нас в «Дубки» приехало трое - я, мужчина предпенсионного возраста и миловидная, с претензией на элегантность женщина лет 40-45. Не успели мы оглядеться и отойти от автобуса, как двери со стуком захлопнулись, взревел мотор и пазик, подпрыгивая и пыхтя едким дымом, попылил в санаторий.


- Ну вот, прибыли, а нас и не ждали - сказал мужчина. Ему на вид было лет 56-57. Одет был в темную меховую куртку, крытую балонием и меховую серую, кроличью шапку – треух. На плече его была пристроена спортивная сумка, в руках он бережно держал пакет, который изредка позвякивал, что недвусмысленно говорило о содержании.


- Да, уныленько. Не отдохнуть по - человечески. Сейчас только пенсионеры едут, да те, кому лечиться приспичило. Не тот контингент, не тот. Ну чего встали? Раз Магомед не идет к горе, тогда мы сами пошли, есть уже хочется - сказал мужчина и еще нежнее прижал к себе пакет, который звякнул ему в ответ.


Женщина растерянно, осматривалась, придерживая большой, тяжелый кожаный чемодан одной рукой, другой поправляла белую шаль- паутинку, удерживая локтем, прижатую к телу маленькую сумочку- кошелек.


- Да, уж!!! И как теперь добраться до корпуса и приемного отделения. И зачем я в эту глушь приехала… Мужчина, Вы мне не поможете? У меня чемодан неподъемный. Меня до автобуса муж проводил, а как здесь - не знаю… Тяжело и далеко идти. И почему не довозят до корпуса?

- Извини, дамочка, не могу. Спина болит. Тяжести противопоказаны, за исключением некоторых, без которых нельзя - сказал мужчина и притворно хихикнул.


Я не стала слушать их пикировку, и пошла по аллейке к воротам. Я никогда не беру лишних вещей. Моя спортивная сумка примостилась у меня спокойно на плече, не сдерживая мое движение. Меня радовал этот покой и тишина. Я устала от шума нашего производства и домашних хлопот. За многие годы, я наконец оказалась одна на отдыхе и мне не хотелось вникать в споры и игры других отдыхающих.. У каждого свой отдых. У кого активный и веселый, у кого просто тишина и покой.


Аллейка выглядела тожественно и величественно. По обеим сторонам дорожки был расстелен яркий ковер из разноцветной опавшей листвы. Старые исполины - дубы стояли в ряд и казались громадными и как - будто вытянулись в торжественном строю, поблескивая эполетами из солнечных лучей, заходящего солнца. Ворота были растворены на обе створки и приглашали войти. Услышав нас, вороны и галки, гнездившиеся на кронах, заголосили, приветствуя нас. Мне вдруг стало весело и уютно в этой сказке. Захотелось вдруг почувствовать себя Алисой в стране чудес.

Как я устроилась и как разместилась, рассказывать не буду. Да и это не интересно, многие ездили отдыхать и знают, как насыщены первые дни приезда. Мне предстояло прожить здесь 14 дней. Впереди было две недели покоя и раздумий, прогулок и процедур. Но главное в том, что мне хотелось отдохнуть и отвлечься от суеты и городского шума.


Я не заметила, как в беготне по кабинетам пролетели 2 дня. График лечения был выстроен. Режим отработан и впервые у меня появилась возможность осмотреться и прогуляться после обеда по окрестностям дома отдыха. Я быстро пообедала. Надела спортивную куртку и обувь. Взяла с собой печенье, выданное на полдник, перчатки и вышла из корпуса. Корпус стоял в глубине парка. Дубы летом его почти весь скрывали в зелени, и в нем всегда было прохладно. А сейчас, я оглянувшись, увидела красивое старинное здание в глубине парка. Оглянулась, помахала ему, как старому приятелю и пошла на выход. Я торопилась. Дни в ноябре короткие. Солнце садится рано. Снега еще не  было, а  темнота густая и пугающая своей тишиной и звучностью всегда  наступала рано и неожиданно.


Вороны закружили надо мной, каркая и пролетая низко, выпрашивая корма. Отдыхающие частенько им приносили остатки своего обеда. Я им раскрошила одно печенье, и пошла по аллейке, ища выход на дорожку соединяющею, дом отдыха с санаторием. Я быстро ее увидела, она начиналась за небольшой боковой калиткою в заборе, окружающим парк. Калитка с готовностью радостно скрипнула и выпустила меня.


- Как в сказке "Алиса в стране чудес" – подумала я - Не хватает кота и зайца, а еще чудес.


Асфальтовая дорожка, полтора метра шириной, убегала вдаль от дома отдыха и спускалась к высокому берегу Волги. С одной стороны, как бы отделяя ее от поля и придавая ей уют, росли молодые березки, вперемешку с липами, а с другой открывалась всей своей мощью и простором гладь Волжского водохранилища. Темная, почти черная, поблёскивающая вода, простиралась на многие километры на фоне темно - синих с лазурью по краям небес. Косые солнечные лучи, раскрашивали пожухлые опавшие разноцветные листья и травы в рыжие оттенки. Даже ветерок притих, боясь нарушить идиллию последних дней предзимья.


Я быстро пошла по направлению к санаторию. Мне хотелось пройтись и посчитать, сколько времени понадобится, чтобы пешком пройтись до беседки с родником и обратно. Беседка с минеральной водой располагалась в овраге, примерно в километре, от дома отдыха. Я шла и наслаждалась покоем и видами. Навстречу мне шли отдыхающие, возвращающиеся уже обратно. Я шла и осматривалась. Там внизу на самом берегу, был наш пионерский лагерь. Летом его почти полностью скрывала зелень, а сейчас он выглядел пустынным, заколоченные наглухо ставнями окна,качели сняты и убраны,
 скамейки  сложены в кучу и скучнены проволокой,  до следующего года.  Запустение и ржавые листья на всех домиках и беседках. Унылый вид.


Я не заметила, как дорожка спустилась в большой овраг,  где,  почти на самом дне стояла беседка, выкрашенная в белый цвет. К беседке вело много тропинок и дорожек, похожих на множество ножек сороконожки. В овраге было пустынно и тихо. Солнечные лучи сюда не проникали, от чего было неуютно. Вода живыми ручейками журчала из трех труб. По кругу, стояли лавочки, куда можно было присесть, набрав водичку. Присесть, посидеть попить и отдохнуть, летом в тени рощи, а зимой просто передохнуть. Я набрала пол-литровую бутылочку водички. Села на скамейку. Посмотрела на часы. Да, я потратила минут сорок. Если подниматься в санаторий отсюда, потребуется еще минут 30. Я сидела, осматривалась и слушала тишину. Тишина стояла звенящая. Каждый шорох и журчанье бегущей воды, отзывался в тишине тревожным эхом. В овраге было сумрачно. На душе появилась, какая – то тревога. Она потихоньку заползала и смущала меня. Отдохнув, я вдруг реально ощутила кожей, какой-то неуловимый страх. Я вдруг осознала, что сижу здесь в глубине большого оврага одна, что солнце скоро сядет. Что до жилья с обеих сторон больше километра по глухой местности и что вдруг что-то случится, что будет с моими детьми. Покой и расслабленность сменились тревогой. Я уже осторожно и внимательно стала осматриваться, прислушиваясь ко всем шорохам. Но стояла звенящая тишина. Нарушало эту тишину, только журчание ручейков. Я решила, что все, пора возвращаться и быстро, как вдруг где- то в глубине оврага щелкнула, сломанная ветка и раздался какой - то всплеск ручейка. Я резко обернулась на шум, но ничего и никого не увидела. Резко поднялась, и стала быстрым шагом выбираться из оврага.


Я вышла из оврага. Остановилась. Постояла прислушиваясь. Тишина. Никто не шел следом. Солнце уже клонилось к закату. Я быстро пошла обратно. Настроение было испорчено. Я подтрунивала сама над собой и своим страхом. Конечно, я опрометчиво поступила, что пошла одна за водой. Но что сделано, то сделано, и мне нужно успеть вернуться до заката.


Вдруг, я каким- то боковым зрением уловила какое-то движение чуть поодаль и позади от меня. Движение было резким, молниеносным и только звук шуршащих листьев подтверждал, что, там за деревьями кто-то был.


Я резко остановилась. Затаила дыхание. Стояла и слушала. Но я ничего не услышала и не увидела. Мне стало еще тревожнее, и я прибавила шаг. Я думала только об одном. Как мне добраться скорее до корпуса и, что бежать нельзя. Если это собака, то может пуститься вдогонку. Я знала, что для охраны лагеря сторожа выставляют собак и подумала, что одна из них сбежала. Но я ошиблась. Собак я не боялась. У меня в ту пору жила взрослая кавказская овчарка, и я хорошо знала повадки больших собак, когда они охраняют свою территорию. Немного успокоившись, я потихоньку пошла вперед. Вдруг опять уловила, уже ближе, тот же шорох и движение. Я знала, что испуг показывать нельзя, человек сильнее собаки морально и выдержка играет на человека. Я спокойно обернулась и вдруг остолбенела от неожиданности. В метрах 10 от меня за березой, вернее на фоне белого ствола березы и в лучах заходящего солнца, на меня смотрел громадный красный, матерый, с седой, похожей на лисью морду, красный степной волк. Он стоял спокойно. Внимательно рассматривал меня и давал возможность рассмотреть его. Глаза горели зеленоватым блеском на фоне красно- рыжей с белым шерсти. Только это я и успела заметить, как вдруг он исчез. Я не могла двинуться с места. Страх. Неизвестность и доверие зверя? А может любопытство? Я не знаю, что хотел продемонстрировать хозяин здешних мест. Я лихорадочно соображала. Я сразу вспомнила бабушкин рассказ об этих места. Вспомнила повадки волков. Знаю, что зря они не нападают, если не случайная паника и дерзкий прямой взгляд, прямо в глаза, который они воспринимают за угрозу.


- Я и ты одной крови - крикнула я ему вслед, когда немного начала соображать. Это было первое, что я смогла вспомнить, вспомнив о Маугли. Потом вынула печенье из кармана и положила на дорожку.


- Привет, хозяин. Угощайся… – сказала я и потихоньку двинулась дальше. Бежать я боялась. Да корпуса еще далеко. Солнце вот- вот сядет. Страх и любопытство. Я боковым зрением наблюдала за угощением. Но,  так и не заметила, как он его забрал. Пройдя метров 60, я только услышала шорох, обернувшись я не увидела и следа  от печенья.


Я, не оглядываясь, пошла дальше. Весь мой слух был направлен туда, назад, где я видела этого красавца. Но, зная, повадки волков, я предполагала, что он мог быть уже и впереди, и сбоку и где угодно. Он двигался почти бесшумно, только шуршанье опавшей листвы, выдавало его присутствие. Оставалось надеяться, что он привык к людям и просто наблюдает. Я не знала, сколько их вообще тут, рядом. Волки редко охотятся по - одиночке, тем более в ноябре. В моей голове сразу всплыли военные рассказы мой бабушки, как они ходили из Сюкеева в Симбирск и Казань, торговать и обменивать продукты и овощи на хлеб, сахар, соль и муку. В моем мозгу всплывали различные ужасные картины, результата охоты голодных хищников.


Вдруг совсем рядом опять хрустнула ветка, и зашуршали сухие листья. Я резко обернулась и увидела его, почти совсем рядом, в метрах 5-6 от меня, в стороне, за березкой. Он стоял и смотрел на меня, почти в упор. Глаза его горели зеленоватыми озорными искорками. Похожая на большую лисью мордочку, его морда напоминала виноватого пса, напугавшего своего хозяина. Передние лапы были расставлены так, как – будто, он ждет, что я кину мячик и крикну – Возьми! Он весь напрягся, и его тело было в движении, как бы напружиненное, готовое в любую долю секунды прыгнуть.



Я остановилась и не знала, что предпринять. Солнце потихоньку готовилось уйти за горизонт. Тени стали темнее и длиннее. Березы и липы, стоящие вдоль дорожки напоминали всевозможных чудищ и отбрасывали на нее разнообразные причудливые тени.


- Ну, что, хозяин, скучно или есть не чего - иронично, спокойно спросила я его.


- У меня нет ничего больше. А я не вкусная. Чего смотришь. Я и ты одной крови, помнишь Маугли. – спокойно говорила я ровным уверенным голосом:


- Да и я на Красную шапочку не похожа. И бабушка у меня далеко… А мне пора идти на ужин. Завтра принесу тебе вкусненькое - спокойно говорила я, а сама умирала от ужаса и страха, от неизвестности, и просила Бога послать мне кого – ни будь на помощь. Но на дорожке никого не было видно. Даже вороны улеглись в своих гнездах и молчали. Потом сунула руки демонстративно в карманы, дабы не спровоцировать его, спокойно повернулась к нему спиной и пошла. Один шаг, второй шаг и т.д



Красный, так я его назвала, каким-то внутренним чутьем понял, что я его боюсь и не хочу с ним общаться, двинулся следом, в стороне, опередив меня метров на 5, показывая всем своим видом, что не собирается причинить мне вред.


Я прибавила ходу, и он, оглядываясь, шел впереди. Его шкура в закатных лучах солнца казалась бурой, а по бокам и на шее розовой, от сочетания седого и красноватого оттенков. Он изредка приостанавливался и смотрел, как я иду следом по дорожке. Мне и в голову не пришло тогда, что он просто охранял меня или провожал, как это делают собаки, чувствуя опасность, или тревогу человека. У меня всегда жили сторожевые крупные собаки, и я хорошо знала их повадки, поэтому постепенно успокоилась. Если бы волк хотел напасть, он бы это сделал, я была одна и ничего ему не мешало.


Наконец я дошла до калитки и спуска в рощу дома отдыха. Быстро отворила калитку и обернулась. Красного - не было. Я немного постояла, послушала, стояла звенящая тишина ноябрьского вечера. Солнце почти село. Я закрыла калитку и пошла по дорожке аллеи к воротам. Там внизу, в роще было уже темно, косые лучи только едва по касательной окрашивали верхушки дубов. Вдруг я почувствовала пристальный взгляд в спину и резко обернулась.


На вершине холма, у самого въезда в дубовую рощу, под могучим вековым дубом, поставив передние лапы на пень, от спиленного старого дерева, гордо, подняв свою лисью морду, в лучах заходящего солнца стоял Красный. Шерсть была вздыблена на холке, отсвечивала багровым светом, пушистый хвост прижат между задних ног и весь вид его говорил:


- Вот, смотри, я здесь хозяин. Смотри - я каков и все здесь мое. Я могу позволить себе все. Могу любить, могу ненавидеть. Я здесь хозяин.


Я стояла, не двигаясь, как завороженная этой картиной. Красный позировал и не боялся, демонстрируя свое превосходство и силу. Я не могла отвести от него глаз. Мне тогда казалось, что вот, он волк, а размышляет и понимает, а если его обидеть, то нет мстительней и хитрее хищника. Что им движит, и что он хотел мне сказать, когда шел рядом. Я помахала ему рукой, когда последний луч обрызгал верхушки деревьев, и вошла в ворота. Я не стала оглядываться, я чувствовала, что Красный еще там и ждет, когда я войду в корпус.



Две недели отдыха пролетели быстро. Я больше не рисковала ходить одна. На процедуры в санаторий нас возил автобус. За водой мы ходили группой по несколько человек. Но временами, я слышала подозрительное шуршание листьев и хруст веток неподалеку и всегда оставляла свое печенье в определенном месте, позже проверяя, получен ли гостинчик. А однажды, перед самым отъездом, мы спустились к Волге, на лодочную станцию, приготовить шашлык, посидеть и полюбоваться волжским раздольем.


Первый снег уже припорошил тонкий ледок. Воздух был густой и прохладный. Лодки были собраны, а мостки - скользкими и покрыты снежком. Я пошла, попрощаться с Волгой и бросить монетку, так все делали, чтобы еще вернуться, как вдруг недалеко хрустнул ледок и все стихло. Я спустилась к мосткам и увидела следы, похожие на следы большой собаки, а на краю, у самого берега лежал крольчонок, он не мог двигаться. Я подошла и подняла его. Он был слегка придушен, но живой. Серенький, влажный от слюны хищника, бился в моих руках. Я обернулась и увидела в распадке Красного. Он стоял на скале, в мерах 300 от нас, гордо подняв свою лисью, хитрющую морду и смотрел на нас сверху, помахивая хвостом.


- Прощай, Красный. Спасибо за гостеприимство. Жди летом опять приедем - крикнула я ему, прижав к себе оживающего крольчонка.


Красный, махнул хвостом и исчез в скалах. Мои знакомые так ничего и не поняли, да и не нужно. У них свой интерес был на этот вечер. Я сунула крольчонка за пазуху. Он там согрелся и ожил.


Утром мы уехали. Больше я Красного не видела, но на всю жизнь запомнила благородного матерого красного степного волка.


- Спасибо за науку, Красный и подарок.


А крольчонка увезла моим детям. Потом купили еще парочку кроликов и все вместе любовались пушистыми зверьками. Правда крольчонок быстро вырос и превратился в громадную крольчиху. Дети назвали ее Машкой. Сколько историй с ней приключилось, но это уже совсем другая история.