Сороки

 Когда-то половина человечества принимала внутренний мир, но отрицала внешний.  Другая половина принимала материальный мир и отрицала внутренний.  Душа без тела, также как и тело без души – всего лишь половинка. Половинка не может быть счастливой. Она станет ею только тогда, когда найдет то, что поможет ей стать частью целого. Бунтарь же - это нечто цельное, разрывающее цепи обусловленностей и мнений общества. В нем соединены воедино мужское и женское начало, содержимое и оболочка. Его дух подобен парящему в небе орлу. Он смел, чтобы принять ответственность за то, кем он является и жить в соответствии со своей истиной. Это величайший чужак в мире. Кажется, что он не принадлежит никому. Его не ограничивают не организация, ни общество, ни нация. Толпа не любит одиночек; она признает только фальшивых людей,подражающих во всем друг другу. Общество презирает каждого, кто держится особняком, кто отстаивает свои права, защищает свою свободу, поступает по-своему, невзирая на последствия.
   Именно о таком человеке моя следующая заметка.
    Приднестровье. Город Сороки. 1992 год. С оркестром на гастроли поехала моя бабушка. Ей захотелось повидать свой родной город и попытаться найти хоть кого-нибудь из оставшейся родни. Она бежала из табора со своим любимым человеком, когда ей было 17 лет. И с тех самых пор бабушка не появлялась в Сороках. Признаться, я тогда уже с неким скептицизмом относилась к ее историям о цыганском происхождении, тем более, что рассказчицей она была отменной, и богатейшая фантазия ее не знала никаких границ. Однако все ее истории оказались не такими уж и вымышленными.   
    Кстати, интересна этимология названия города Сороки, к птицам никакого отношения не имеющая. В XII или XIII веке на месте нынешнего города находилось генуэзское поселение Ольхиония. В XV веке молдавский господарь Стефан Великий, чтобы защитить свои владения от воинственных Польши и Венгрии, воздвиг на месте бывшей Ольхионии крепость, названную Сараки. Sarac на молдавском значит бедный, злополучный, сирота.  Местные жители вынуждены были в течение долгого времени скрываться от гонений турок в окрестных пещерах.  Отсюда и название. В XVIII веке, после Прутского похода Петра Первого, Сараки стали называться Сороками.
    ...Лидушка росла смышленой и музыкальной девчушкой. Редкий низкий голос, гордая осанка, умение петь под собственный аккомпанемент на гитаре выделяли ее среди других дочерей Баро. Другие, хоть и хорошо танцевали и неплохо пели, но с Лидией сравниться никто не мог. Кроме того, она сама придумывала стихи и музыку и пела свои романсы под гитару, чем и привлекла внимание одного молодого русского офицера. Офицер влюбился в нее и даже просил руки Лидии у Баро, но Лида была уже обещана другому. Для влюбленных оставался один выход – бежать…
    Под покровом ночи Лидия покинула свой табор навсегда. Офицера вскоре убили на войне, и молодая цыганка правдами и неправдами, гадая, с песнями, добралась до предместий Ленинграда. Там в порту у Финского залива, в каком-то заштатном кабаке Лидушка увидела бравого моряка, лихо играющего на стареньком, разбитом пианино и поющего до того противным голосом, что она, усмехнувшись, достала свою гитару, залезла на сцену и подхватила своим сильным, красивым голосом тот романс, который он начал петь. Моряк замолчал, продолжая играть. Кабак взорвался аплодисментами… Вот так и встретились мои дед и бабушка.
    А потом была война… Одна, другая, третья…  Затем обучение в мореходном училище, служба радисткой на военных кораблях, далекие земли, родившийся в жестоком тридцать седьмом мой отец… Затем учеба в институте культуры и народной консерватории, раскрытие недюжинных музыкальных дарований сына…
    Бабушка настолько красочно описывала свои молодые годы, что я не могла понять свои ощущения - верить ей или нет? В конце концов мы, ее многочисленные внуки, договорились просто слушать ее, не допытываясь, правда это или вымысел… 
    А когда мы приехали в Сороки, бабушка повела меня по улицам города, попутно рассказывая о Стефане Великом, об Ольхионии, о сараках…. Наконец мы подошли к одному старинному дому, больше похожему на средневековый замок. Бабушка поклонилась четырем ветрам и позвонила в калитку. Нам открыла молодая девушка. Бабушка что-то сказала ей на молдавском. Девушка коротко ответила и пошла в дом, вскоре вернувшись с пожилым мужчиной.
    - Петраш?
    - Лидуша! Сестренка! Дом ждет. Проходите скорее.
    Они обнялись. Дед Петро расцеловал меня по христианскому обычаю… Потом бабушка мне рассказывала, что если тот, что покинул табор и долгое время скитался по свету, возвращается целым и невредимым, ему должен быть оказан самый радушный прием.
    Брат и сестра проговорили всю ночь. О чем? Я не знаю молдавского. Могу только предполагать… Чем промышлял табор, бабушка предпочла умолчать.  Из шести братьев и сестер в живых остались только она и дед Петро. Кто-то погиб на войне, кто-то был репрессирован, кто-то убит, кто-то умер…
    Когда мы следующим поздним вечером вернулись в гостиницу, бабушка все же разговорилась:
    - Вот ты у меня спрашиваешь, Татьянка, как я могла убежать от сытой, оседлой жизни дочери цыганского барона? Старинная цыганская легенда гласит, что Бог так полюбил цыган за их веселье и талант, что не стал привязывать их к клочкам земли, как другие народы, а подарил для жизни весь мир. И с тех пор слово «цыгане» у многих ассоциируется с такими понятиями, как свобода, вольность. Но на самом деле в любой цыганской семье царят очень строгие, граничащие с жестокостью, нравы… Если кто-то не подчиняется старшим, их ждет серьезное наказание. Вот послушай:
    У меня с детства плохие волосы. Пока я была ребенком, мама стригла меня под горшок. Но с 12 лет мне начали отращивать волосы, чтобы замуж выдать за приличного человека из соответствующего рода. В 16 лет мне надоели длинные волосы и я их остригла у брадобрея. Не знаю почему, но короткие волосы у цыган – признак бесчестия. Волосы остригают изгнанным и изолированным. Мадьяры стали меня избегать. Но это был и мой первый шаг к свободе…
    Я долго допытывалась у старых цыганок, с чем связано понятие «скверны»? Почему-то оно ассоциируется у них с нижней частью тела замужней или просто взрослой женщины. Достаточно ей над чем-нибудь пройтись, как это место становится «оскверненным». Одежда, которая носится женщиной ниже пояса, и обувь автоматически считаются «осквернёнными». Поэтому в женский национальный костюм у многих цыган мира входит большой фартук. Также и моя мама мне не смогла дать разумного ответа, почему мне нельзя носить брюки. Ведь это удобнее. И я стала ответ искать сама. Заработала на гаданках денег, купила материал, сшила у городского портного брюки и оказалась изгнанной из высшего мадьярского общества.
    Вдобавок у цыган есть «нежелательные» профессии, которые обычно скрываются, чтобы не «выпасть» из клана. Это, например, фабричная работа, уборка улиц, писательство и журналистика. А пишу я, как ты знаешь, с детских лет. Именно поэтому, вырвавшись из табора, я дала себе зарок никогда больше не возвращаться туда. 
    Была ли я свободна? С одной стороны, да.  А с другой… Если бы не гонения, войны, сталинские репрессии, серьезно коснувшиеся семью твоего деда… Так ведь и в нашем таборе, как оказалось, загубили многих.
    А сейчас я счастлива, потому что прошла по той дороге, которую сама для себя выбрала… И моя жизнь – это и есть та самая кочевая цыганская жизнь, которой я грезила в детстве, но мои предки уже были оседлыми, а значит свобода могла им только сниться в сладких снах…»