Гл. 1. Катенька и водолечение по Кнейппу

От автора: 18+.
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
 
«Тула — скрытное, недоступное место, затулье, притулье для защиты, приюта, или для заточенья. С этим может быть в связи названье города». (Словарь Даля)

Предисловие автора

Ремарка автора: Печальная и жестокая история, о  которой я начинаю рассказ, явно не из приятных, но это не первый раз когда я не получаю удовольствия от ее развития. Просто есть вещи, о которых нужно говорить.  К сожалению, трагедия что произошла в городе Тула в 2016 году, не единственная!
И хоть прошло уже много лет со дня гибели Катеньки, до сих пор в некоторых семьях главенствует «ремень» и грубая сила как основной аргумент в воспитании детей.
Я как автор, категорически против подобных воспитательных мер.
Рассказ основан на реальных, трагических событиях. Все по понятным причинам все имена изменены.

Глава первая  Водолечение по Кнейппу

Так в наказаниях всегда почти бывает:
Которые смирней, на тех падет вина!..
М.Ю. Лермонтов

Воспитать ребенка – дело не такое простое, как думается. В каждой семье трудности с воспитанием детей неоднократно повторяются. Каждый родитель воспитывает детей в меру сил и способностей.
Десятилетней школьнице Катьке было не до педагогики: ей снился страшный сон. За двойку мама собиралась  выпороть, но в последний момент передумала: Михаил Юрьевич Лермонтов, чей портрет висел в спальне материализовался в самый последний момент и уговорил этого не делать!
– Спасибо, Михаил Юрьевич! –  Девочка во сне улыбалась, думая что на этот раз  попа спасена от страшной расправы.
– Ты же читала мои стихи! – Поэт улыбнулся и погладил девочку по голове. – Так в наказаниях всегда почти бывает: Которые смирней, на тех падет вина!.. А вины я сейчас никакой за тобой не наблюдаю!
– Михаил Юрьевич, а ты за мной всегда наблюдаешь?
– Да, Катенька! Мой портрет висит в твоей комнате! – И я вижу все! Когда набедокуришь, так будь любезна, получи заслуженно! Меня самого бабушка в детстве, и не плетеным ремешком, как тебя, грешницу, а розгами... Ну, а тебе ремешок.

– Ой! Только ремня мне не хватало! Ну я постараюсь не расстраивать маму!
Отведать ремня девочке совсем не хотелось.
Во сне Катеньке мечталось, что наконец-то будет издан закон, запрещающий наказывать маленьких детей, и узнав от  этом мама наказания отменит.
"Эх, жалко будить, а надо! Безотцовщина моя родная! Но я сделаю из Катеньки человека! – Марина набирала в ванной воду в пластиковое ведро. – Папа был козлом, пил, как козел и умер как козел! Ничего, я и сама Катьку  воспитаю! Человеком сделаю! Однако, пора будить!»

Для начала она собралась стащить с девочки одеяло и тут  взгляд упал на портрет поэта на стене. Ей показалось, что поэт неодобрительно посмотрел на нее.
"Выкинуть Лермонтова и повесить натюрморт? Но выбросить жалко! Память бабушки, что всю жизнь преподавала недорослям русский язык и литературу! Пусть повисит!"
Марина уже два года воспитывала девочку одна. Муж по пьянке попал под машину и оставил молодую вдову вместе с Катей и огромным количеством проблем. Главной были деньги, которых не было, кредит, ипотечный отбирающий все до копейки,  и второй проблемой были Катины капризы.

— Катька, дочка, подъем! В школу пора, —  Марина,   трясла девочку за плечи.
Катька  никак не могла привыкнуть вставать рано: в прошлом году она училась во вторую смену. Гены достались папины: вечером не уложить, а утром не разбудить.
Конечно, мамиными стараниями Катя научилась хотя бы в школу готовиться с вечера, но всё равно, Марина каждое утро была  всегда хоть чем-нибудь была недовольна.
"Наверное, бабушка к Лермонтову так же придиралась!" – дулась на маму Катя, потирая бока. Как мама говорила: "От осины не родятся апельсины".  Продавленная тахта и вылезшие пружины не делали сон девочке долгим, глубоким и сладким, но под утро Морфей брал свое.
– Все, мама, встаю! – Трюмо в зеркале отражало узкую тахту, портрет поэта на стене и молодую темноволосую женщину, с ладной фигуркой и преждевременными морщинками в уголках глаз.

— Ну все! Встаю, уже почти встаю! Еще только немного поваляюсь! – Хорошенькая девочка  открыла глаза.
Надо сказать, что Марина была молодой, но строгой матерью, любительницей русской классической литературы, которая была привита Катиной бабушкой с детства, правда не всегда прививки проходили гладко. Иногда, после таких вот "прививок" Марина долго не могла сидеть.
– Вот выйду замуж, новый папа займется твоим воспитанием! Отвыкла от мужской руки! Как говорится: или "У хороших родителей хорошие дети"! – Вообще, Марина уже забыла, когда чувствовала себя женщиной, но с обязанностями главы маленькой семьи справлялась, как умела, используя  богатый жизненный опыт.

Она искренне считала, что в доме должен быть «железный» порядок, и дисциплина.
Разумеется, мама строго следила за учебой дочери, и Катька пока радовала   гораздо чаще, чем огорчала.
Катька сладко потянулась:
– Мама, не надо! – На долю заспанной Кати досталось очень немного места в боковом зеркале.
"Ну вот, началось!" — Марина начала сердиться.
— Никаких "немного поваляюсь"! – Мама откинула одеяло. – В школу хочешь опоздать?!  Бегом мыться и завтракать!

Как считала Марина, она не самая плохая мама:   уверенная в своей правоте, сама зарабатывает на жизнь.  Правда уверенность, что всегда права, знает желания дочери и ее потребности, женщина всегда    соотносила с собственным кошельком.
– Ну вот! Жизнь Катюши не компот! – Катька нехотя встала с постели. Она еще раз потянулась и как была: босиком и в одной ночной коротенькой рубашке пошла сначала в туалет, а потом в ванную комнату.
– Мама, как всегда? – Она сняла ночнушку и, оставшись совсем голой, стала умываться, встав ногами в ванну.
"Подрастает моя малышка! Закаляться ей надо! Давно ли памперсы ей меняла, и уже во третий класс пошла! Ничего, главное, что система Себастьяна Кнейппа работает!" 
Марина стояла рядом, наблюдая за дочкой. Пока стриженая под Мерей Матье  девочка умывала лицо, холодная вода текла по ногам.
— Мама, ну можно я воду потеплей сделаю?

Марина с утра не разрешала горячую воду включать.
— И холодной обойдешься! – Марина приготовила махровое полотенце, пластиковое ведро холодной воды, свежие трусики и маечку.
"Водолечение — надежное и дешевое средство для закаливания и оздоровления!" — Катя росла капризной и  болезненной девочкой, но подруги Марины скачали из интернета книгу Кнейппа "Мое водолечение" и теперь Катя закалялась по всем правилам.
Девочке такое лечение  не нравилось, и водные процедура Марина частенько подкрепляла крепким шлепком, когда капризы слишком доставали.
– Мишу Лермонтова бабушка подкрепляла водолечением! – Мама сама включала воду. – Он до трех лет не ходил! Все маменька над ним тряслась! Бабушка сразу разобралась с внуком!

– А нам в школе говорили, что бабушка у него была добрая!
– Много они в школе понимают!   – Отдали его в пансион, так туда приехал царь и тоже сказал: " холодная вода и ремень – то что нужно воспитанникам!"
– Мама! – Катька терпела закаливание из последних сил. Ты снова говоришь полуправду! Я же читала, что когда  пансион, после посещения Николаем I, был преобразован в гимназию. Программу сократили, ввели  ремень и Лермонтов оставаться в этом учебном заведении не захотел!

– Ну, любительница поэта, садись на корточки! После нескольких скандалов,  девочка терпела водолечение, кроме последнего акта, но спорить с мамой не стала.
Девочка села в ванну, а мама вылила на ведро холодной воды так, чтобы не мочить волосы.
– АААА! – В ванне раздался истошный визг.
— И что тут орать? Вставай! — Марина протянула девочке махровое полотенце и шлепнула по попе ладонью. Для профилактики. Не очень больно, но весьма чувствительно.
— Быстро растерлась, оделась и завтракать! И запомни, плетеный ремень у меня наготове!
Марина ушла на кухню заливать кипятком овсянку.
"Так и заморозить недолго!" – Закончив водолечение, Катя сама растерлась махровым полотенцем и оделась, чувствуя, как по телу растекается тепло.
"Ненавижу водные процедуры! —  Катька надела   школьное платье. И ненавижу овсянку! Ненавижу ремень, особенно плетеный! Ненавижу ходить по дому босиком! И зачем меня надо так часто и так больно шлепать? Интересно, Лермонтова тоже кормили овсянкой?»

 Сам по себе плетеный ремень висел над Катенькиной тахтой для постоянного напоминания и устрашения чуть ниже портрета великого поэта. С этой задачей он справлялся неплохо: длинный,   очень страшный на вид и очень кусачий при наружном применении – это то, что видела девочка по утрам, открыв глаза.
Искать сочувствия Катенька могла только у поэта, но что он мог сделать? Только во сне он мог выйти из рамки, чтобы облегчить девочке сиротскую долю. Впрочем, мама иногда пользовалась и своим, узким  плетеным ремешком, кусавшимся не  менее больно.
Только колготки девочка надевала перед школой. Мама, считая босохождение основой закаливания,  заставляла ходить девочку дома босиком, в шортиках и футболке. Иначе никаких носков и колготок не напасешься!

Продолжение http://proza.ru/2015/01/29/705