Партия 2017 г. Антихрист Фридриха Ницше. 2

26
(((Кто бы и что бы не думал, но Ницше о многом написал и сделал это в довольно категоричной и обвинительной форме.  И объективность, которой он руководствуется или претендует на неё, есть, должно быть, лишь одна причина  для данной работы. Продолжаем.)))

Понятие о Боге извращено; понятие о морали извращено:но на этом не остановилось еврейское жречество.  ...  прошлое собственного народа они перенесли в религию с полным надругательством над всяким преданием, над всякой исторической действительностью, иначе говоря, сделали из этого прошлого тупой механизм спасения, соединивши вину против Иеговы с наказанием, благочестие с наградой.

А церкви вторили философы: ложь “нравственного миропорядка” проходит через всё развитие даже новейшей философии.

Что означает “нравственный миропорядок”? То, что раз навсегда существует Божья воля на то, что человек может делать и чего не может, что ценность народа и отдельной личности измеряется тем, как много или мало он повинуется Божьей воле; что в судьбах народа и отдельной личности воля Божья оказывается господствующей, т. е. наказывающей и награждающей, сообразно со степенью послушания.

... жрец, злоупотребляет именем Бога: такое положение вещей, при котором жрец определяет ценности, он называет “Царством Божьим”, средство, при помощи которого достигается или поддерживается такое состояние, он называет “волей Божьей”; с хладнокровным цинизмом мерит он народы, времена, отдельные личности меркою полезности или вреда для власти жрецов.

В самом деле: в руках еврейских жрецов великое время истории Израиля сделалось временем упадка; изгнание, продолжительное несчастье, обратилось в вечное наказание за прошлые великие времена, за те времена, когда жрец ещё был ничем.
 
...психологию всякого великого события они упростили идиотской формулой “послушания или непослушания Богу”. ...  Раз навсегда, со строгостью, с педантизмом, формулировал жрец, что хочет он иметь, “в чём Божья воля”, вплоть до больших и малых податей, которые должны были платить ему

...  всякий естественный обычай, всякое естественное учреждение (государство, судоустройство, брак, попечение о бедных и больных), всякое требование, исходящее от инстинкта жизни, - короче, все, что имеет свою цену в самом себе, через паразитизм жреца (или “нравственный миропорядок”) в основе своей лишается ценности, становится противоценным, и даже более того: в дополнение требуется санкция, - необходима сообщающая ценность сила, которая, отрицая природу, сама создаёт ценность... Жрец обесценивает природу, лишает её святости: этой ценой он существует вообще. - Неповиновение Богу, т. е. жрецу, “закону”, получает теперь имя “греха”; средствами для “примирения с Богом”, само собой, являются такие средства, которые основательнее обеспечивают подчинение жрецу: только жрец “спасает”. В каждом жречески организованном обществе психологически неизбежными делаются “грехи”: они факторы власти, жрец живёт грехами, он нуждается в том, чтобы “грешили”... Высшее положение: “Бог прощает тому, кто раскаивается”; по-немецки; кто подчиняется жрецу.
27
(((Что сказать, читать надо, и далее тоже)))

На такой-то ложной почве, где всё естественное, всякая естественная ценность, всякая реальность возбуждала против себя глубочайшие инстинкты господствующего класса, выросло христианство, самая острая форма вражды к реальности, какая только до сих пор существовала.

“Святой народ” ... выдвинул для своего инстинкта последнюю формулу, ...    он отрицал “святой народ”, “избранный народ”, самое иудейскую реальность.

Случай первого ранга: маленькое мятежное движение, окрещённое именем Иисуса из Назарета, ещё раз представляет собою иудейский инстинкт, иначе говоря, жреческий инстинкт, который не выносит уже более жреца как реальность, который изобретает ещё более отвлечённую форму существования, ещё менее реальное представление о мире, чем то, которое обусловливается учреждением церкви. Христианство отрицает церковь...


Я не понимаю, против чего иного могло направляться восстание, зачинщиком которого, по справедливости или по недоразумению, считается Иисус, если это не было восстанием против еврейской церкви, принимая “церковь” в том смысле, какой даётся этому слову теперь.

Это было восстанием против “добрых и справедливых”, против “святых Израиля”, против общественной иерархии, - не против их испорченности, но против касты, привилегии, порядка, формулы, это было неверие в “высших людей”, это было отрицание всего, что было жрецом и теологом.

(Ницше раскрыл направленность  восстания , а далее его значение, в итоге - выданное  заключение.)))
Но иерархия, которая всем этим хотя бы на одно мгновение подвергалась сомнению, была той сваей, на которой ещё продолжал удерживаться посреди “воды” иудейский народ, с трудом достигнутая последняя возможность уцелеть, residuum его обособленного политического существования:        нападение на неё было нападением на глубочайший инстинкт народа, на самую упорную народную волю к жизни, которая когда-либо существовала на земле.

Этот святой анархист, .... он был политическим преступником. Это привело его на крест: доказательством может служить надпись на кресте. Он умер за свою вину ... .

28

Совсем иной вопрос, сознавал ли он вообще этот антагонизм или лишь другие в нём его чувствовали. 

29

Что касается меня, то мне интересен психологический тип Спасителя. 

Как раз всё, противоположное борьбе, противоположное самочувствию борца, является здесь как инстинкт: неспособность к противодействию делается здесь моралью (“не противься злому” - глубочайшее слово Евангелия, его ключ в известном смысле); блаженство в мире, в кротости, в неспособности быть врагом. Что такое “благовестие”? - Найдена истинная жизнь, вечная жизнь - она не только обещается, но она тут, она в вас: как жизнь в любви, в любви без уступки и исключения, без дистанции. Каждый есть дитя Божье - Иисус ни на что не имеет притязания для себя одного, - как дитя Божье, каждый равен каждому...

И из Иисуса делать героя! - А что за недоразумение со словом “гений”! 

Представим подобный физиологический habitus в его последнем логическом выражении: как инстинкт ненависти против всякой реальности ...
((( по    изложения возникает и  сохраняется радикальное непризнание "миссии Христа". Радикальность  перекликается с агрессивностью, появляется ощущение горького опыта и непримиримости, полного отрицания)))

30

Инстинктивная ненависть против реальности: это есть следствие крайней чувствительности к страданию и раздражению, избегающей вообще всякого “прикосновения”, потому что оно ощущается ею слишком глубоко.
((( похоже, свою характеристику субъекта исследования, при непримиримой крититике, автор принимает как ориентир для своей работы)))

Инстинктивное отвращение от всякого нерасположения ...в чувстве: следствие крайней чувствительности к страданию и раздражению, которая всякое противодействие... ощущает как невыносимое отвращение, блаженство же своё (удовольствие) видит в том, чтобы ничему и никому не оказывать противодействия - ни злу, ни злому, - любовь, как единственная, как последняя возможность жизни...

Это две физиологические реальности, на которых, из которых выросло учение спасения. Я называю их высшим развитием гедонизма, на вполне болезненной основе. Близкородственным ему, хотя с большим придатком греческой жизненности и нервной силы, является эпикуреизм, языческое учение спасения. Эпикур - типичный decadent, 

31
...  Спасителя мы получили только в сильном искажении. Это искажение само по себе очень правдоподобно. Такой тип по многим основаниям не мог остаться чистым, цельным, свободным от примесей. На нём должна была оставить следы и среда, в которой вращался этот чуждый образ, ещё более история, судьба первой христианской общины: она обогатила этот тип такими чертами, которые делаются понятными только в целях борьбы или пропаганды.

(((Надо понимать, что Ницше  не принимает описанные отношения как реальность, а формирование образа принимает как форму борьбы за власть (борьба и пропаганда) )))


   Когда первой общине понадобился судящий, сварливый, гневающийся, злостный, хитрый теолог против теолога, она создала себе по своим потребностям своего “Бога”: без колебания она вложила в его уста те вполне не евангельские понятия, без которых она не могла обойтись, каковы: “будущее Пришествие”, “Страшный суд”, всякий род ожидания и обещания.

32


Ещё раз говорю, что я против того, чтобы в тип Спасителя вносить фанатизм:

... вера, которая здесь заявляет о себе, не приобретается завоеванием; она тут, она означает возвращение к детству в области психического. ... Такая вера не гневается, не порицает, не обороняет себя: она не приносит “меч”, она не предчувствует, насколько она может сделаться началом разъединяющим. Она не нуждается в доказательствах ни чудом, ни наградой и обещанием, ни “даже писанием”: она сама всякое мгновение есть своё чудо, своя награда, своё доказательство, своё “Царство Божье”.

Эта вера даже не формулирует себя - она живёт, она отвращается от формул. Конечно, случайность среды, языка, образования определяет круг понятий: первое христианство владеет только иудейско-семитическими понятиями (сюда относится еда и питьё при причастьи, которыми так злоупотребляет церковь, как всем еврейским).

Но пусть остерегаются видеть здесь что-нибудь более чем язык знаков, семиотику, повод для притчи. Ни одно слово этого анти-реалиста не должно приниматься буквально, - вот предварительное условие для того, чтобы он вообще мог говорить.  (((да уж, непризнание на первом месте)))


 Здесь нельзя ошибаться насчёт того, как велик соблазн, который лежит в христианском, точнее сказать, в церковном предрассудке: такой символист par excellence стоит вне всякой религии, всех понятий культа, всякой истории, естествознания, мирового опыта, познания, политики, психологии, вне всяких книг, вне искусства, - его “знание” есть чистое безумие, не ведающее, что есть что-нибудь подобное. О культуре он не знает даже и понаслышке, ему нет нужды бороться против неё, он её не отрицает... То же самое по отношению к государству, ко всему гражданскому порядку и обществу, к труду, к войне, - он никогда не имел основания отрицать “мир”; он никогда не предчувствовал церковного понятия “мир”... Отрицание для него есть нечто совершенно невозможное. - Подобным же образом нет и диалектики, нет представления о том, что веру, “истину” можно доказать доводами (его доказательства - это внутренний “свет”, внутреннее чувство удовольствия и самоутверждения, только “доказательства от силы”). Такое учение также не может противоречить, оно не постигает, что существуют, что могут существовать другие учения, оно не умеет представить себе противоположное рассуждение... Где бы оно ни встретилось с ним, оно будет печалиться с самым глубоким сочувствием о “слепоте” - ибо оно само видит “свет” - но не сделает никакого возражения.

33

Во всей психологии “Евангелия” отсутствует понятие вины и наказания; равно как и понятие награды. “Грех”, всё, чем определяется расстояние между Богом и человеком, уничтожен, - это и есть “благовестие”. Блаженство не обещается, оно не связывается с какими-нибудь условиями: оно есть единственная реальность; остальное - символ, чтобы говорить о нём...

Следствие подобного состояния проецируется в новую практику, собственно в евангельскую практику. Не “вера” отличает христианина. Христианин действует, он отличается иным образом действий. Ни словом, ни в сердце своём он не противодействует тому, кто обнаруживает зло по отношению к нему. Он не делает различия между чужим и своим, между иудеем и не иудеем (“ближний” в собственном смысле слова есть иудей, единоверец). Он ни на кого не гневается, никого не презирает. Он не появляется на суде и не позволяет привлекать себя к суду (“не клянись вовсе”). Он ни при каких обстоятельствах не разведётся с женой, даже в случае доказанной неверности её. - Всё в основе - один принцип, всё - следствие одного инстинкта. -

Жизнь Спасителя была не чем иным, как этой практикой, не чем иным была также и его смерть. Он не нуждался более ни в каких формулах, ни в каком обряде для обхождения с Богом, ни даже в молитве. Он всецело отрешился от иудейского учения раскаяния и примирения; он знает, что это есть единственная жизненная практика, с которой можно себя чувствовать “божественным”, “блаженным”, “евангелическим”, во всякое время быть как “дитя Божье”. Не “раскаяние”, не “молитва о прощении” суть пути к Богу: одна евангельская практика ведёт к Богу, она и есть “Бог”! - То, с чем покончило Евангелие, это было иудейство в понятиях “грех”, “прощение греха”, “вера”, “спасение через веру”, - всё иудейское учение церкви отрицалось “благовестием”.

Глубокий инстинкт, как должно жить, чтобы чувствовать себя на “небесах”, чтобы чувствовать себя “вечным”, между тем как при всяком ином поведении совсем нельзя чувствовать себя “на небесах”, - это единственно и есть психологическая реальность “спасения”. - Новое поведение, но не новая вера...

34

... внутренние реальности он принимал как реальности, как “истины”, - что остальное всё, естественное, временное, пространственное, историческое, он понимал лишь как символ, лишь как повод для притчи. Понятие “Сын Человеческий” не есть конкретная личность, принадлежащая истории, что-нибудь единичное, единственное, но “вечная” действительность, психологический символ, освобождённый от понятия времени.

((( похоже, что радикализм Ницше живёт сам по себе, он непримирим, автор и сам на войне. Такая позиция отторгает, вскрывает  позиционную предвзятость, но она уже противник исследовательской объективности)))

То же самое, но в ещё более высоком смысле можно сказать и о Боге этого типичного символиста, о “Царстве Божьем”, о “Царстве Небесном”, о “Сыновности Бога”. Ничего нет более не христианского, как церковные грубые понятия о Боге как личности, о грядущем “Царстве Божьем”, о потустороннем “Царстве Небесном”, о “Сыне Божьем”, втором лице св. Троицы.

(( Далее, непристойное обличение, не понимаю. Религии - это поведенческие установления на основе управления верой. Обществу на пути своего развития пришлось не только верить, но и формировать религию, веру. И здесь не без ошибок. и каждая конфессия - в чет-то отрицание других. Да это искусственность, но нельзя упрекать её в категорической злонамеренности. Нет. Такое вот  религиозное уложение - другое дело. с этой верой живут народы, состоялся  этот мир. Понятно, не одна. Другой вопрос, каждая вера, являясь революционной религией в точке формирования лишалась  своей революционности по мере закрепления в "электорате". Здесь революционность надо понимать как соответствие коренным общественным интересам и   современным представлениям о мире и отношениях. Действительно, вере 2000 лет, но мир то уже другой, и если появление христианства было определенной сменой религиозных установлений, что, можно считать оправданным признанием, которое не сохраняется само по себе, когда все отношения меняются. Кроме того эти отношения и сам социум не может квалифицировать должным образом - всматривается в них десятками лет, полученные откровения пугают и власть и институты. Не простое это дело - жизнь.)))

“Царство Небесное” есть состояние сердца, а не что-либо, что “выше земли” или приходит “после смерти”. В Евангелии недостаёт вообще понятия естественной смерти: смерть не мост, не переход, её нет, ибо она принадлежит к совершенно иному, только кажущемуся, миру, имеющему лишь символическое значение. “Час смерти” не есть христианское понятие. “Час”, время, физическая жизнь и её кризисы совсем не существуют для учителя “благовестия”… “Царство Божье” не есть что-либо, что можно ожидать; оно не имеет “вчера” и не имеет “послезавтра”, оно не приходит через “тысячу лет” - это есть опыт сердца; оно повсюду, оно нигде...

35

Этот “благовестник” умер, как и жил, как и учил, - не для “спасения людей”, но чтобы показать, как нужно жить. То, что оставил он в наследство человечеству, есть практика, его поведение перед судьями, преследователями, обвинителями и всякого рода клеветой и насмешкой - его поведение на кресте. Он не сопротивляется, не защищает своего права, он не делает ни шагу, чтобы отвратить от себя самую крайнюю опасность, более того - он вызывает её...

((( Что делает Христос перед смертью? Он окончательно отдаёт власть над собой, не только, свою жизнь. Пример покорности и признания абсолютной властности. Через него демонстрируется высшая степень покорения и причинения ущербности жизни. У него правовых проступков, а следовательно, нет основания для ущербного воздействия на него, но оно есть и и признаётся. Фактически признаётся антиправовая деятельность. Проектным языком, вся деятельность Христа и его сподвижников  выступает чередой семинаров и отдельных опытов, увы не возникает ответственного собрания, понятно, не может возникнуть и право, из которого и должен возникнуть закон. А этом и суть. Видимо человечество находится в начальном пути своего развития, где властные установления превалирую, где не утвердились основания для возникновения и существования всеобъемлющего права.  И наше поколение не последнее.)))

36

 

Кто искал бы знамений того, что позади великой игры миров скрыт перст какого-то насмешливого божества, тот нашёл бы не малое доказательство в том чудовищном вопросительном знаке, который зовётся христианством. 
((( Сколько времени существования христианства прошло - все оно связано с сакральными чувствами и отношениями многих народов, которые нашли свою упорядоченность и выражение  в христианстве. У него же была и своя основа - тоже властная. Ей христианство принималось. утверждалось и  поддерживалось. Это и определённый культ, это и служители его. Да, эта упорядоченность долгое время активно регулировала  социальные отношения, не толко - и социально-властные. К чему это суд над  историей многих народов. У каждого человека могли быть определённые откровения, но они не приобретали  критической массы. Значит так было удобно, во властном и социальном плане оправдано.)))

37

(((Пропускаю пункт полностью.)))
38
 (((Здесь Ницше  раскрывает природу своей критичности.)))
  Бывают дни, когда меня охватывает чувство чёрной, самой чёрной меланхолии, - это презрение к человеку. Чтобы не оставить никакого сомнения в том, что я презираю, кого я презираю, - это теперешнего человека, человека, которому я роковым образом являюсь современником.

39

- Я возвращаюсь, я рассказываю истинную историю христианства. - Уже слово “христианство” есть недоразумение, - в сущности был только один христианин, и он умер на кресте. “Евангелие” умерло на кресте. То, что с этого мгновения называется “Евангелием”, было уже противоположностью его жизни: “дурная весть”, Dysangelium. До бессмыслицы лживо в “вере” видеть примету христианина, хотя бы то была вера в спасение через Христа; христианской может быть только христианская практика, т.е. такая жизнь, какою жил тот, кто умер на кресте... 

((( Возникает мысль, допустить жизнь без религии в таком историческом круговороте, определённом становлении современной жизни просто невозможно,  сакральная упорядоченность, без всякого сомнения была нужна, одна из форм такой упорядоченности - христианство. Хдесь вопос в прошлое - одно, в будущее - другое. Как и в жизни, нужно существо исходящее из права, сложно человеку в другое верить, нет глубинных оснований. И на вопрос, что делать  есть один ответ - быть ближе к праву. трудно? А что легко?)))
40

- Судьба Евангелия была решена смертью, оно было распято на “кресте”. .... Именно такая смерть была как раз “Царством Божьим”.  (((Да, не совсем приятная логическая линия)))  Это, конечно совсем не утверждение высшей ценности жизни, наоборот, печально)

41

- И вот теперь всплыла абсурдная проблема: “как мог Бог допустить это!” На это повреждённый разум маленькой общины дал такой же поистине ужасный по своей абсурдности ответ: Бог отдал своего Сына для искупления грехов, как жертву. Так разом покончили с Евангелием!  ... С этого времени шаг за шагом в тип Спасителя внедряется учение о Суде и Втором Пришествии, учение о смерти как жертвенной смерти, учение о Воскресении, с которым из Евангелия фокуснически изымается всё понятие “блаженства”, единственная его реальность, в пользу состояния после смерти!.. 

(((Создаётся искусный образ мира, после жизни, утверждаются его градации. Что низвергать эти условности в прошлом, если по-прежнему сохраняется потребность сакрального упорядочивания системности внутренних переживаний и чувств. Несомненно,  современный кризис христианства даст новые формы упорядоченности.)))

42

Теперь уже видно, чему положила конец смерть на кресте: новому, самобытному стремлению к буддистскому спокойствию, к действительному, а не только обещанному счастью на земле.  ... За “благой вестью” последовала по пятам весть самая скверная: весть Павла. В Павле воплотился тип, противоположный “благовестнику”, гений в ненависти, в видениях ненависти, в неумолимой логике ненависти.  ...

В сущности, ему не нужна была жизнь Спасителя - ему нужна была смерть на кресте и кое-что ещё...   Павел хотел цели, следовательно, он хотел и средства... Во что не верил он сам, в то верили те идиоты, среди которых он сеял своё учение. - Его потребностью была власть; при помощи Павла ещё раз жрец захотел добиться власти, - ему нужны были только понятия, учения, символы, которыми тиранизируют массы, образуют стада. Что единственно заимствовал позже Магомет у христианства? Изобретение Павла, его средство к жреческой тирании, к образованию стада: веру в бессмертие, т. е. учение о “Суде”...

43

Когда жизненный центр тяжести переносят из жизни в “потустороннее” - в ничто, то тем самым вообще лишают жизнь центра тяжести. Великая ложь о личном бессмертии разрушает всякий разум, всякую естественность в инстинктах; всё, что есть в инстинктах благодетельного, что способствует жизни, ручается за будущее, - возбуждает теперь недоверие. Жить так, чтобы не было более смысла жить, - это становится теперь “смыслом” жизни... К чему дух общественности, к чему ещё благодарность за происхождение и предков, к чему работать вместе, к чему доверять, к чему способствовать общему благу и иметь его в виду?..
(((Здесь недоумение и вопрос."К чему дух общественности... ?" Сложная позиция: здесь собраны и "за" и "против". Такова история стояния "общественного". У Ницше - это дух, как воображаемая ориентация сознания и поведения, как регулятора социального поведения. он говорит о существовании этого духа и религиозной практике его отрицания.)))

Всё это “соблазны”, всё это отклонения от “истинного пути” - “единое есть на потребу”... Чтобы каждый, как “бессмертная душа”, был равен каждому, чтобы в совокупности всего живущего “спасение” каждой отдельной единицы смело претендовать на вечность, чтобы маленькие святоши и на три четверти чокнутые смели воображать, что ради них постоянно нарушаются законы природы, такое беззастенчивое возведение всякого рода эгоизма в бесконечное, в бесстыдное, надо клеймить презрением в полной мере. И однако же, христианство обязано своей победой именно этому жалкому тщеславию отдельной личности, - как раз этим самым оно обратило к себе всех неудачников, настроенных враждебно к жизни, потерпевших крушение, все отребья и отбросы человечества. “Спасение души” по-немецки: “мир вращается вокруг меня”...

(((Мысленный эгоизм и тщеславие Ницше представляет   как факторы внешнего управления и обращения к церкви  людей. Но это был бы не Ницше, если бы не топтал людей, определяя лоно церкви как пристанище "всех неудачников".  Но, Ницше не может выйти  за пределы своего чувства агрессивности. По существу он утверждает агрессивность успешности. Она же строится на проникновении во властный состав, отсутствии права, организационных условий для его существования. Фактически в этих строках он поддерживает властную агрессивность и конечно, унижает тот состав населения, который ищет психологического успокоения в христианской вере. Несомненно, там и там есть управление верой, есть и организационное принуждение к ней.)))



Яд учения “равные права для всех” христианство посеяло самым основательным образом. ... Аристократизм настроения ложью о равенстве душ погребён окончательно; и если вера в “право большинства” делает революции и будет их делать, то нельзя сомневаться в том, что это - христианство, христианские суждения ценности, которые каждая революция только переводит в кровь и преступление! Христианство есть восстание всего по-земле-пресмыкающегося против того, что над ней возвышается: Евангелие “низших” унижает...

(((Фактически, Ницше заявляет претензии однажды сформированного властвующего состава на  бесконечное господство. Увы, он не учитывает, что такое право может возникнуть только на основе управленческой полезности, приобретённой всем населением. Революция - это отторжение ненужного населению, паразитирующего    управления внутри самого населения. бесконечность  властного паразитирования, вызывает и последовательность властных революций. Властная революция - смена власти насильственным путём, где ущербность власти для населения лишь смена состава властного уложения. Но не вё просто в доме революции. накопленный опыт властного управления и управления верой стали факторами закрывающими дорогу цивилизационного развития, дорогу к развитию общества и права. Да, но это слова из нашего времени. Они же могли быть произнесены и тогда. Не только, и тысячами лет тому назад. Увы не было того счастливого стечения обстоятельств, о которых в начале работы говорил Ницше, обращая свой взор в воображаемое будущее.)))

44

Евангелия неоценимы, как свидетельства уже неудержимой коррупции внутри первых общин. То, что позже Павел с логическим цинизмом раввина довёл до конца, было лишь процессом распада, начавшегося со смертью Спасителя. - При чтении этих Евангелий нужно быть как можно более осторожным: за каждым словом встречается затруднение.
... Евангелия ручаются сами за себя. Библия вообще стоит вне сравнения. Чтобы не потеряться здесь совершенно, прежде всего нужно помнить, что ты среди евреев. Игра в “святое”, достигшая здесь такой гениальности, какой не достигала она нигде в другом месте - ни в книгах, ни среди людей, - жульничество в словах и жестах, как искусство, - это не есть случайность какой-нибудь единичной одарённости, какой-нибудь исключительной натуры. Это принадлежность расы. В христианстве, как искусстве свято лгать, всё иудейство, вся наистрожайшая многовековая иудейская выучка и техника доходят до крайних пределов мастерства.

((( Дальше суровый переход от раввина к христианину как возведению еврея в степень. Где искренность и  поиск правдивости)))

Христианин, этот ultima ratio лжи, есть иудей во второй, даже третьей степени... Основная воля, направляемая только на то, чтобы обращаться с такими понятиями, символами, телодвижениями, которые доказываются из практики жреца, инстинктивное уклонение от всякой другой практики, от перспектив всякого иного рода оценок и полезностей - это не только традиция, это наследственность: лишь как наследственное действует оно, как природа. Все человечество, даже лучшие умы лучших времен (исключая одного, который, может быть, единственный - не человек) позволяли себя обманывать.

Евангелие читали как книгу невинности... ни малейшего указания на то, с каким мастерством ведётся здесь игра.  ...

Нельзя позволять вводить себя в заблуждение: “не судите!” - говорят они, но сами посылают в ад всё, что стоит у них на пути. Препоручая суд Богу, они судят сами; прославляя Бога, они прославляют самих себя; требуя тех добродетелей, которые как раз им свойственны, - даже более, которые им необходимы, чтобы вообще не пойти ко дну, - они придают себе величественный вид борьбы за добродетель, борьбы за господство добродетели. “Мы живём, мы умираем, мы жертвуем собою за благо” (“Истина”, “Свет”, “Царство Божье”); в действительности же они делают то, чего не могут не делать.

.... Читайте Евангелия, как книги соблазна при посредстве морали: эти маленькие люди конфискуют мораль, - они знают, как нужно обращаться с моралью! Люди всего лучше водятся за нос моралью! - реальность заключается в том, что здесь самое сознательное самомнение избранников разыгрывает скромность: себя, “общину”, “добрых и справедливых” раз навсегда поставили на одну сторону, на сторону “истины”, а всё остальное, “мир”, - на другую...


...  Вся дальнейшая судьба предопределилась тем, что в мире уже существовал родственный по расе вид мании величия, - иудейский: коль скоро разверзлась пропасть между иудеем и иудейским христианином, последнему не оставалось никакого иного выбора, как ту же процедуру самоподдержания, которую внушал иудейский инстинкт, обратить против самих иудеев в то время, как иудеи обращали её до сих пор только против всего не иудейского. Христианин есть тот же еврей, только “более свободного” исповедания.

(((Хорошая манипуляция: превращение совокупности  национального в религиозное, а его в единственно-национальное. И всё на волне жёсткой критики.)))

45
....
.....
“Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих... не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных. Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом” (Павел I к Коринф. 1, 20 и далее). -  ...  Павел был величайшим из всех апостолов мести...

46

- Что из этого следует?

.. В Новом Завете только дурные инстинкты, и даже нет мужества к этим дурным инстинктам. Сплошная трусость, сплошное закрывание глаз и самообман.
...  Лицемерие, вот упрёк, который смели бросить “первые христиане”! Достаточно того, что это были привилегированные, - ненависть чандалы не нуждается в других основаниях.

 “Первый христианин” - по самым низменным инстинктам есть бунтовщик против всего привилегированного, - он живёт, он борется всегда за “равные права”... Если приглядеться, то он не имеет иного выбора. Если хотят быть в собственном лице “избранниками Бога”, или “храмом Божьим”, или “судьёю ангелов”, то всякий другой принцип выбора, например принцип правдивости, ума, мужественности и гордости, красоты и свободы сердца, попросту “мира”, - есть уже зло само по себе... Мораль: каждое слово в устах “первого христианина” есть ложь, каждый поступок, совершаемый им, есть инстинктивная ложь, - все его ценности, все его цели вредны, но кого он ненавидит, что он ненавидит, то имеет ценность... Христианин, христианский священник в особенности, есть критерий ценностей...

(((Похоже, что в позиции присутствует  историческое омрачение, критика религиозного писания обращается  ещё более агрессивным проивостоянием к населению обращённому в христианство, живущему с верой. Поиск права и само право - разные категории. Поиск права - очень долгая дорога человека к себе как части права, но его не возникнет без соединения всех частей. Историческая беда: поиск права как уход от права. Мера конкретного права из права вообще. Оно же не представлено, подменено: на выходе имеем продукт властный, но не правовой. Законодательные установления, выведенные из интересов власти это не право, а претензии на него. У  населения и правления сложился искажённый образ общества, сформированный на признаке общественного, общего, ничьёго. Отсюда и погром всего, что обращено к воображаемому обществу.)))

...

47

...  Мы отрицаем Бога как Бога... Если бы нам доказали этого Бога христиан, мы ещё менее сумели бы поверить в него. - По формуле: deus, qualem Paulus creavit, dei negatio. Религия, которая, подобно христианству, не соприкасается с действительностью ни в одном пункте, которая падает тотчас, стоит только действительности предъявить свои права хоть в одном пункте, - по справедливости должна быть смертельно враждебна “мудрости мира”, другими словами, науке, - для неё будут хороши все средства, которыми можно отравить, оклеветать, обесславить дисциплину духа, ясность и строгость в вопросах совести, духовное благородство и свободу. “Вера”, как императив, есть veto против науки, in praxi ложь во что бы то ни стало... Павел понял, что ложь, что “вера” была необходима; церковь позже поняла Павла. - Тот “Бог”, которого изобрёл Павел, Бог, который позорит “мудрость мира” (т. е. собственно двух великих врагов всякого суеверия, филологию и медицину), - это поистине только смелое решение самого Павла назвать “Богом” свою собственную волю, thora, - это сугубо иудейское. Павел хочет позорить “мудрость мира”; его враги - это хорошие филологи и врачи александрийской выучки, - им объявляет он войну. Действительно, филолог и врач не может не быть в то же время и антихристианином. Филолог смотрит позади “священных книг”, врач позади физиологической негодности типичного христианина. Врач говорит: “неизлечимый”, филолог: “шарлатан”...

= = = = = =

Религия - добровольность веры как формы упорядоченности сакрального. Вопрос не в самом несовершенстве или исторической неприемлемость её, в новом упорядочивании. Проблема формирования веры - постоянная проблема человека и правления. Человеку нужна внутренняя упорядоченность  сакральных чувств, внешняя институционализации, и пусть они искусственные в организации и построении, но они реальны как форма регулирования соответствующих отношения, в которых нуждается человек, да, в силу индивидуального выбора и организационного принуждения, и власть, которая обязана этот формат поддерживать. парадокс в том, что перейдя к праву и общественной организации жизнедеятельности, мы не ликвидируем проблему упорядоченности сакрального. Возможно, новое большое реформирование возникнет из утверждения права и общества  как   практики.

Разговор продолжается....