Возвращение. Часть 2. Глава 2

"В атаке яростных сражений, неся потери и позор,
смертей посеянных и мнений, нам выносили приговор.
Петля, а может, гильотина, уже неважно, милый друг,
я понял: этот мир - картина, мы не вписались в жизни круг.
Низвергнут, расчленён, обманут... убийца, деспот и злодей,
И прошлое безвестно канет в душе истерзанной моей.
А дальше, только свет... равнина, порхание ангелов в тиши.
Творец, любовь твоя так дивна! Ты мне на помощь поспеши!.."

-  Чем навеяно столь вдохновенное послание, мсьё Боссе? Впрочем, не отвечайте, поэзия... она, в принципе, необъяснима. Приходит, стучится в темя, словно дятел, и, лишь излив душу на бумаге, можно освободиться. Что сказать Вам, мой дорогой ученик? Отголоски нашего времени находят отражение в ваших ещё не сформировавшихся до конца душах болью, страхом, поисками истины и самих себя. Вот признайтесь, часто ли Вы представляете, что испытывают ваши подопечные: оставшиеся без рук, без ног, обожжённые, изувеченные войной?
-  Почти всегда.
-  Вот в этом и есть суть. Человек, умеющий поставить себя на место другого, особенно несчастного и страдающего, способен понять и прочувствовать его боль и, соответственно, не лишён сострадания. Ограждающий себя от мира не способен его познать. Нелёгкая Вам предстоит жизнь, но интересная, Эдуард. И когда Вы поймёте, что сама жизнь и есть величайшее счастье, дарованное нам небесами, Вы познаете истину. Ступайте, не смею Вас задерживать, - учитель закрыл школьный журнал и улыбнулся широкой улыбкой простодушного добряка.
 
   В эти дни в Париже произошла очередная революция, император был низложен, образовалось новое правительство национальной обороны, провозглашена республика.
   В палатах стоял гомон, возбуждёнными голосами обсуждалось случившееся. Кто-то радовался переменам, другие осуждали, а нам всё чаще перепадало "под горячую руку". Споры не прекращались до ночи и возобновлялись с самого утра.
-  Подойди сюда, мальчик! - слепой с обожжённым лицом протянул ко мне руку, когда я проходил мимо.
   И как только он умудряется распознать, что это - я?
-  Тебя, кажется, Эдуардом зовут?
-  Да, мсьё.
-  Принеси воды, сынок, только холодной, нет мочи эту тёплую гадость пить.
-  Сейчас, подождите минутку.
   Мои руки были заняты очередным судном, лишь приведя его в порядок, я смог их помыть и подумать, где можно взять холодной воды. Уже был конец сентября, но жара стояла невыносимая. Повсюду открывали окна, несмотря на то, что сквозняки часто вызывали у ослабленных ранениями людей простуду.
   Я сбежал по лестнице вниз, туда, где находилась кухня, а под ней, в подвальном помещении хранились запасы продуктов и была спасительная прохлада, может быть, там найдётся и вода?
   Больничные кухарки всех нас уже хорошо знали: мы ежедневно забирали еду для больных и частенько приходили по их просьбам, с тем или иным поручением. Но мы, учащиеся, обедали в другом корпусе при большой семинарии, и у нас была своя отдельная столовая, где соблюдались постные дни, по всем правилам религиозной жизни.
-  Что на этот раз, молодой человек? - полная кухарка подмигнула мне, привычным жестом поправив пышную грудь. Им доставляло особенное удовольствие подшутить над нами.
-  Один тяжелораненый хочет холодной воды.
-  Где ж её взять в такую-то духотень?
-  Да! Подумай сам: одному дашь, другие потребуют! - розовощёкая помощница, подбоченившись, засмеялась. - Знаем мы вас, богомольцев!..
-  Я очень вас прошу, имейте сострадание, этот человек ослеп и лицо его обожжено,
неужели так трудно удовлетворить его маленькую просьбу?
-  Удовлетворить, говоришь?! - они снова звонко рассмеялись.
-  Ладно, пойдём, милый, со мною, - посудомойка вытерла со лба капельки пота  фартуком.
-  О, глянь, никак наша Дульсинея проснулась! Ты смотри, мальчонку не попорть, а то, за малолетних-то по головке не погладят, - они прыснули вновь.
   Мы спустились по тёмной лестнице вниз.
-  Не слушай этих балаболок, парень. Уж больно их распирает, что вы судьбу себе одинокую выбрали.
-  Почему ж одинокую? Священник в пастве живёт, людям служит...
-  Ну, да ладно, не обижайся, не наше это дело.
   Внизу стояла бочка, наполненная колодезной водой, подняв медную крышку, женщина зачерпнула кувшином и подала его мне.
-  Попей сам сначала, умаялся, поди...
-  Спасибо! - я утолил жажду.
   Она вновь почерпнула, и мне вспомнилась добрая самаритянка.
-  Только и эта вода быстро согреется, так и будешь бегать?
-  Буду, если попросят. Им и так тяжело. Если в наших силах хоть чем-то помочь, грешно этого не сделать.
   Она провела нежной ладонью по моему лицу.
-  Доброе у тебя сердце, мальчик, хороший духовник из тебя получится, ступай с Богом, и если нужно, приходи сколько потребуется.

   После крупных поражений у крепости Мец и у Седана, дорога на Париж была теперь открыта. Германские войска осадили столицу. Обстановка накалялась, люди пребывали в подавленном состоянии, ожидая вестей. Раненых становилось всё больше...

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/02/18/1533