ЧАПИ - моя боль

Из моей книги – «Валеркины рассказы».
Валерий – мой старший брат








    Приближался Новый год. Хотелось сходить на охоту за дичью к праздничному столу, и я, наслаждаясь в одиночестве тишиной, спокойно собирался и готовил ружьё. Внезапно раздался звонок в дверь, даже вздрогнул от неожиданности. Пришел наш участковый, лейтенант Петров, молодой парень, я его совсем недавно Юркой называл.
Спросил, недоумевая:
– Что случилось?
Он ответил:
– Проверка хранения оружия.
Я пропустил его в квартиру, он разулся, чем немало удивил. Сейф находился за шифоньером и был накрыт покрывалом от посторонних глаз. Открыв его, я сказал:
– Проверяй. Только моё оружие, вот оно, на столе сейчас. Другого нет.
 
   Но участковый с улыбкой достал из кармана куртки маленького щенка. Я вспомнил, как отец в детстве принес нам однажды такого же малюсенького щенка овчарки... в варежке.
Сразу узнал, что это спаниель – голова, уши и маленький хвостик, но подумал, что он прикалывается, и это китайская игрушка. У нас их полно на рынке продают, и все двигаются, как живые, поют, лают, квакают...
А он сказал:
– Это подарок от меня.
– Сейчас вместо Деда Мороза участковые подарки разносят? Да и далековато еще до Нового года,- пошутил я.
– Да не-е-ет... Меня с ним жена выгнала из дома со словами: - «С этой псиной обратно не возвращайся». Друг подарил, и щен такой замечательный, жаль отдавать  кому попало. Хочется - в хорошие руки. Я знаю, что Вы настоящий охотник и мужик что надо. И дети у Вас есть, они полюбят его. Возьмите – не пожалеете – на охоте будет первый помощник, точно знаю.

    Конечно, я взял, даже обрадовался этому чуду, но спросил:
– Сколько я должен?
– Первая утка, принесенная им к Вашим ногам – моя. И всё. Для этого придется растить его года полтора и воспитывать, но я терпеливый –  подожду.
Ударили мы по рукам, и он ушел. 
    Прижался щенок к груди с доверием, как будто понял, что теперь у него новый хозяин. Налил я ему теплого молока с мякотью батона,  и пока он ел, сел и задумался, как отнесутся к собаке в доме жена и дети.
Первая прибежала из школы младшая дочка, Леночка, и сразу с восторгом завопила:
– Ой, какой славный пёсик!
Следом появилась  старшая, Наташа, и подошла к щенку с теми же словами:
– Ой, какая прелесть! Чей это пёсик? Он у нас будет жить?
– Не мне одному решать, надо посоветоваться,- ответил я.
Когда вернулась с работы мать, мы были напряжены. Она глянула на наши лица и спросила:
– Что у вас случилось?

    Дочери притащили из детской комнаты щенка и, передавая его из рук в руки, наперебой стали убеждать её оставить это чудо дома.
– Мама! Его подарили папе, он такой славный и беззащитный... Ты посмотри, какой он хорошенький!- старалась уговорить младшая.
Любаша взяла на руки щенка. В первую очередь, как медик, потрогала его нос и вынесла вердикт:
– Да, щенок здоровый и славный, но ухаживать за ним мне некогда – вас хватает. Если будет гадить, выгоню вместе с вами.
На этом и порешили. Сели за стол ужинать, а Любаша спрашивает:
– Как хоть зовут-то его?
Дети повернули на меня свои взгляды, а жена вдруг говорит:
– Чапи, иди сюда.
И этот умничка пошел к ней, опустив голову. Девочки подняли визг от восторга, что щенок такой толковый, а тот с перепуга спрятался за ноги матери. По  её улыбке мы поняли, что Чапи принят, и у нас появился новый член семьи.

       После ужина жена постелила тряпку в туалете и посадила его рядом, что, оказывается, и надо было. Чапи покрутился, повертелся и... сделал на неё своё дело. Даже я удивился сообразительности жены и смекалке песика. Он нигде не пакостил, только в новый лоток, а вскоре его стали выводить на улицу утром и вечером. Конечно, все заботы легли на меня – моя же собака.
Я делал ему прививки, давал витамины, кормил и воспитывал малыша, как охотничью собаку. Он быстро подрос, через полгода начал приносить мне по утрам тапочки, научился служить, выполнять мои команды и очень любил, когда его за это благодарили и ласкали.

      Прошли эти полтора года, про которые говорил участковый, Чапи стал гораздо смышлёнее и ловчее. Стоял октябрь, я видел как-то, проезжая мимо речки Читинки, что в заводях встал лёд. Наши зимы малоснежные, повсюду еще стояла высокая трава, мелкая дичь взлетала, прячась в густом кустарнике на берегу от сильного ветра.
Я купил путёвку на рябчиков и глухарей и сообщил жене с дочками, что беру Чапи на охоту в деревню Шишкино. Они стали убеждать, чтобы я этого не делал, что он еще маленький, но... «отец сказал – отец сделал».
– Пора его натаскивать на дичь,- произнёс я, и все притихли.
    В субботу подъехал к дому на мотоцикле «Урал», забрал Чапи, ружьё и... мы отправились на его первую охоту. Доехали до реки, я откинул брезент на коляске и он, выпрыгнув на землю, стал жаться к моим ногам. В этот момент из кустов вылетели пять рябчиков, я вскинул ружьё, прицелился и выстрелил.
Мой Чапи как ошалел, испуганно бросился ко мне и дрожал, но я его погладил и успокоил словами:
– Не бойся малыш. То ли ещё будет...
    Сходил за подстреленным  рябчиком, сунул ему под нос, а сам отошел в сторону. Тот обнюхал добычу, потрогал лапой, взял в зубы и принес к моим ногам. Похвалил я помощника, потрепав рукой его шелковую шерстку. Чапи покрутил хвостиком от удовольствия – понял, что сделал все правильно. А я был рад, что у моего пса  хороший нюх и правильные мозги.

     Мы пошли дальше. На мелководье по льду перешли речку на узком перешейке, и тут взлетел новый выводок. Чапи быстро привык к грохоту ружья и больше не пугался, когда я стрелял, не прятался – следил, куда падает дичь и бежал за ней.  Я стоял и ждал, когда он положит её к моим ногам, чтобы снова поблагодарить за хорошую службу. Вдруг он стал крутиться, не мог стоять на месте, не выдержал и помчался вперед. Вернулся с рябчиком.      
Недаром меня прозвали «везунчик» – как ни поедем на  охоту – удача ходит рядом. И Чапи пошел в хозяина. Когда брал нашу добычу, увидел кем-то сбитого рябчика, за ним и носился.

    Побродили мы с ним еще  часок по берегу реки, ничего больше не попадалось, наверное, выстрелы распугали дичь. Отправились берегом назад к мотоциклу. Я подумал:
 – «Вдруг кто еще вылетит...» 
И не ошибся. Мой Чапи присел и «навострил» длинные уши, стал потихоньку подкрадываться к высокой траве, а потом встал на задние лапы и... как гавкнет.  Оттуда поднялись два крупных косача-глухаря.
Быстро вскинув ружьё, выстрелил – один упал, второй выстрел оказался тоже удачным. Чапи умчался за добычей, а я пошел навстречу – он не смог бы дотащить такую тяжелую ношу. Мой друг нашел глухаря, сел рядом и гавкнул, тот еще шевелился, когда я подошел. Чапи на моих глазах придавил его и побежал на поиски второго. Я пошел на его «гав», взял умного пса на руки, погладил и сказал много ласковых слов, и он... как будто все понял.
     Буквально в двух шагах от нас взлетела стая рябчиков, и я стал палить наугад – будь, что будет. Чапи  обрадовался – только успевал таскать мне дичь. И я ему сказал:
– Всё, Чапка, достаточно, пошли домой – месяц будем сыты.
Он подошел, потерся мне об ногу, и я снова погладил это умное создание. Удивительная у него была привычка – шел к хозяевам именно так, с покорностью, опустив голову.
– «Может уши перетягивают»?-  с улыбкой подумал я.

      Мы ушли далеко, и я стал искать переправу. В этом месте река была метров пять шириной и глубоковата - видно было, как мчится по перекатам вода под тонким льдом. Пришлось вернуться к тому месту, где переходили на этот берег, и вдруг Чапи остановился. Я тоже замер. Пёс смотрел на речку - совсем рядом в полынье плавал крупный крякаш. Сразу вскинул ружье, но селезень... не испугался и не взлетел. Попробовал подойти поближе, чтобы наверняка взять его голыми руками, а он застучал по воде одним крылом. Тут я понял, что это подранок, если оставить – погибнет. Осталось до него метров десять – я выстрелил. Чапи спустился на лед, а в воду не пошёл – стоял и ждал, пока добычу течением не подогнало к нему. Лишь тогда, схватив зубами, вытащил селезня из воды.
Я попытался перейти на ту сторону реки выше переката, еще шаг и... был бы на том берегу. Но лед, хрустнув, проломился, и я по щиколотку оказался в воде, Чапи – тоже. Я выскочил, как пуля, и он – следом.
У меня промокли унты, а у моего верного друга – не только лапы. Бежали мы к мотоциклу, как угорелые, Чапи держался сзади и жалобно поскуливал, и я понял, что он на меня обиделся. Когда достигли цели, я посадил его в люльку, укутал тряпками, пристегнул брезентом, и рванул домой на всей скорости, что мог выжать из мотоцикла.

    У своего подъезда встретил участкового Юру – он жил по-соседству, мы часто встречались. Вручил ему селезня, которого Чапи вытащил их полыньи, и пару рябчиков.
– Первая добыча твоего крестника, принимай...
– Вот видишь, я и дождался, Чапка. Спасибо! Какой ты красавец стал, знать, в хорошие руки попал, - сказал он и потрепал его за загривок.
Дома Чапи вертелся возле Любашки и скулил, как малый ребенок, будто жаловался ей, что из-за меня вымок в ледяной воде. А жена теребила дичь и приговаривала:
– Не сердись, всякое бывает в жизни.
Он успокоился, но меня не замечал дня два.
Если я подходил к сейфу, где хранилось оружие, он крутился, как юла, а я говорил:
– Твое время не пришло. Жди.

     Пришла зима. Чапи не отходил от меня, когда я собирался и снаряжал патроны. А когда уезжал с друзьями на охоту, он забирался на табурет, становился лапами на подоконник и долго смотрел в окно – провожал. Но после возвращения неделю не подходил, а потом, конечно, мы мирились.
     Мне приносили собак на случку, но наш «красавчик»... выбирал не всех в подружки. Некоторые друзья обижались на меня – почему так – а я и сам не знал. Мне в обществе охотников объяснили, что такое бывает, как у людей, так и у зверей – не нравится и всё.
После каждого помета мне приносили щенков, я продавал их или дарил. Однажды произошел интересный случай: принесли щенка, Чапи подошел к нему, обнюхал, взял зубами за загривок, по-нашему – за шкирку, и отнес на своё место, которое ему было отведено, и никого не подпускал к нему. Так появился у нас еще один Чапи.

      Пролетели весна и лето, охотники скучали, потому что из-за пожаров два сезона были закрыты, и все с нетерпением ждали открытия. Наступила осень, и я, как обычно, начал готовиться к охоте. Собаки опять мешались под ногами, Чапи как чувствовал, что его возьмут на этот раз с собой. Я приготовил сотню патронов - этого было достаточно. Главный охотник, Василий, попросил меня пригнать из гаража «наш мерс». Вечером после работы все были готовы, не спеша погрузились и отправились в путь-дорогу. Решили навестить старого друга, егеря Володю, заехали к нему на кордон, а он уговорил нас остаться и охотиться на его участке, сказал, что уток развелось очень много. Проголосовали. Против, был один – это наш балагур и весельчак, Федька. 
Василий подошел и дал ему подзатыльник. И тут началось...

– Вот, - сказал Федя - один хороший человек ни за что ударил друга, и не спросил, почему он так проголосовал. А ведь всегда кто-то должен голосовать против... Так этот тип ударил не меня, а себя, и долго будет жалеть об этом, потому как я – самый умный. А если и дурак, то должен отомстить обидчику.
Встал и дал подзатыльник Василию – своему начальнику. Никто не ожидал такого поворота, и все думали, что сделает Василий. А тот повернулся и сказал:
– Молодец! За справедливость надо бороться.
Поднялся хохот, с нами смеялась и Татьяна, жена Володи.
– Раз так, за мировую надо пузырь раздавить,- сказал Федька-хитрован.
Чапи, которого я взял с собой, сидел и слушал, а после этих слов стал на Федьку  лаять.
– Вот, даже Чапи меня поддержал.
Но умный пёс подбежал к Федьке и легонько прикусил его руку.
– Это тебе за твое нахальство. Бутылку он захотел – «не лезь наперед батьки в пекло»,- сказала Татьяна.
   Опять поднялся хохот. Федька надул губы, а Чапи подошел к нему, лизнул  прикушенную руку и два раза негромко гавкнул. Ребята не поняли, что произошло, и я объяснил, что он так извинился. Федька продолжал травить анекдоты, из него, как всегда, лезла дурь, но пить спиртное никто не стал. Наконец все угомонились.

    В доме стояла тишина, было слышно через форточку, как «подкудахкивают» куры на насесте. Решили лечь спать, чтобы на ранней зорьке идти на озера пострелять уток. Когда проснулись, Татьяна уже приготовила завтрак и, умывшись, все сели за стол. Разговоров было мало, а Чапи лежал у печки и даже не подошел к столу.
Я встал и спросил:
– Чапи, что с тобой?
Заметил в его глазах слёзы. Татьяна попросила меня:
– Не бери его с собой, пусть со мной побудет, мне веселей и сходим за ягодой-голубицей.
... Надо было оставить. Нехорошее предчувствие поселилось на душе, но как без собаки...
А Федька хотел меня «поддеть» и сидел ехидничал:
– Сплю я, братцы, и вижу сон, как Валеркин пёс тащит моего крякаша к его ногам. Злость взяла. Мой кряква – у чужих ног. Это же надо так выучить! И ружье ему не надо - ходи и собирай чужих подранков. Придется забрать Чапу у Валерки.
Как сглазил, зараза...
    Чапи все лежал возле печки, а, услышав Федькины слова, как будто понял, и зарычал.
– Не рычи, не нужен ты мне,- сказал Федька.

     Охотники уселись в кузов Володиного «трактора», который он стал называть на наш манер – «мой лимузин», как мы свой «газик» – «наш мерс». На его «авто» были поставлены огромные колеса, чтобы ездить по тайге и не тонуть в снегу. Переехали через час речку Хилок, километров двадцать пять от Володиного кордона, и отправились к озёрам.
Остановились возле густого кустарника. С охотой всем повезло – у каждого к обеду на поясе висело по полтора десятка уток. Довольные, охотники отправились на кордон. На вечернюю зорьку не остались – решили отдохнуть, а утром пострелять  и... после обеда – домой.

    За столом у Федьки развязался язык, но что характерно – мата в этот раз от него никто не слышал. Наверное, потому что Татьяна была рядом. Он травил анекдоты, которые копил от сезона до сезона - смеялись все.
– Где ты их собираешь? - спросила  Татьяна.
– Сами к языку липнут. Вот я тут приготовил  новенькие.
– Давай, трави, - разрешила она. 
    Что тут началось... Без остановки он рассказывал анекдот за анекдотом. Столько мы давно не смеялись. Сначала он мстил Василию за подзатыльник.
                ***
Наш Василий пришел на работу и заливает приятелям.
- Охота была... это что-то! Утки - стаями! Только успевали - заряжать и стрелять, заряжать и стрелять, заряжать и стрелять! А потом уже не успевали даже заряжать и всё стреляли, стреляли, стреляли...

                ***

    Смеялись все, смеялся и Василий - знал, что Федька мстительный. А тот продолжал.

                ***

- Эй, Валера, твоя охотничья собака опять съела мою курицу. По всему огороду перья...- пожаловался сосед по даче нашему другу Валерке.
- Ты настоящий сосед! Спасибо, что предупредил! Не буду кормить ее сегодня, - ответил Валерка.

Все опять грохнули ржать.
                ***

                А Федька... по нарастающей... всех заводил.

                ***               

      Есть у нашего Василия дружок олигархФрен, позвал он Васю на охоту, в отпуске в избушке его пожить, зверьё пострелять. Поехали. И вот кончились у них харчи, а вертолет с Большой Земли все не летит. Делать нечего, взял Василий  ружьё и пошел дичь промышлять, а олигархФрен остался дома по хозяйству.
Только отошел охотник от избушки, как встретил медведя. Бах-Ба-бах!.. И мимо. А медведь как ломанется за ним. Ну, Вася... на лыжи. Бежит, бежит к спасительной избушке. А медведь за ним. Вот-вот догонит и сожрёт.
Вот она, дверь, нужно только сбросить лыжи, забежать и закрыть. И тут Вася споткнулся и... упал. Медведь по законам инерции пролетел мимо него внутрь. Вася вскочил, закрыл наглухо дверь и крикнул в окошко:
- Петя, ты пока с этого шкуру сними, а я пойду ещё что-нибудь добуду!

Что тут было – так все ржали... Как «избушка» Володина не рухнула.

                ***
               
И тут Федька в знак примирения, будто про себя рассказывать начал:

- Вы же знаете, люблю я в теплый осенний денёк побродить по лесу с ружьишком...
- Поохотиться?- спрашивает меня сосед.
- Нет, по грибы... Бывало, подойдёшь так к грибникам - и скажешь просто:
- Ух-ты, сколько грибов насобирали!
И ружьишко снимаешь с плеча...
Завсегда жинка моя довольна бывает, когда из лесу с «тихой охоты»  возвращаюсь.

                ***

    Федька был в ударе и травил анекдоты про всех, но Татьяна подошла и сказала:
– Заканчивайте ржать – не к добру это. Да и спать пора – завтра рано вставать. Вы же пострелять с утра хотели?
Все затихли.

    Я поднялся раньше всех, вышел с Чапи на улицу, он заскулил и прижался ко мне, как ребенок, и больше не отходил. Будто что-то предчувствовал. Было непонятно, что с ним – погладил, приласкал, но он все равно скулил. Все утро вертелся под  ногами – все обратили на это внимание.
    Сели за стол, попили чаю, а он от меня не отходит. Поехали на то же самое озеро, где были вчера. Наступил рассвет, туман растаял, стали хорошо видны окрестные берега. Мы заняли свои места, а Чапи сидел возле меня и всё скулил, прижавшись к ноге. Я гладил его и успокаивал, пытаясь понять, что с ним происходит.

     Пролетела утка, я выстрелил. Он прислушивался к каждому моему выстрелу, сразу вскакивал и бежал за добычей. Я прицелился в следующую – думал, что промазал, а она пролетела немного и упала посередине озера. Чапи кинулся доставать, и уже возвращался с добычей обратно, но с того берега раздался выстрел.
     Это мог быть только кто-то чужой. Ребята охотились и всегда наблюдали за нашим Чапи, и как он вытаскивал утку, на этот раз видели все. Но в этот роковой момент никто не мог ему помочь – выстрел попал прямо в него, Чапи выпустил добычу и пошел ко дну.
На том берегу тоже находились наши ребята, и... началась «война» – мои друзья-охотники собрались вокруг убийцы. Вскоре я обогнул озеро и подошел туда, мужик из чужой артели стоял между ними и оправдывался со слезами в глазах, был сильно напуган.
– Я не хотел стрелять в вашу собаку. Я думал, что это утка плывет – зрение подвело. Нечаянно получилось.
Смотрю я – лежит его ружье с погнутыми стволами и Василий, достав охотничий нож, распарывает лодку убийцы с двух сторон на полтора метра.
    Моё сердце разрывалось на части, стоило только подумать, что моего ласкового Чапки больше нет, и как я вернусь без него домой. Слёзы текли сами собой. Моя удача покинула меня.
– Я рассчитаюсь за собаку, сколько скажете,- кричал мужик.
– Что ты объяснишь детям, стервец, когда они узнают, что ты убил их любимого Чапи? - говорили ему мужики.
А он повторял одно и то же:
– Я заплачУ, только не трогайте, не бейте меня.

Я сказал:
– Не стоит марать об дурака руки, повернулся и пошёл.
Разярённые друзья смотрели на этого недотёпу сжав кулаки. Володя подошел к мужику и сказал:
– Ты меня знаешь, я главный егерь, давай охотничий билет. Жду тебя на кордоне, разберемся, что с тобой делать.
Забрал билет и мы пошли к машине, опустив головы. Все молчали, у меня текли слезы, а в голове сидела только одна мысль:
– «Как я объясню детям, что Чапи, нашего любимца, больше нет.
Никто не захотел ни обедать, ни пить чай – собрались, попрощались и уехали. Даже Федька молчал.

    Дома ждала другая печаль – отравился наш малыш, молодой Чапи. У нас боролись с мышами в квартирах, и яд лежал под ванной. Чапи с молодым  щенком никогда туда не заходили. А тут малыш, как почувствовал, что Чапи больше нет, зашел в ванную, и, очевидно, вылизал всю отраву в банке. Утром его обнаружили мертвым на Чапином месте. И я ещё вернулся с известием, что Чапи больше нет в живых.
Что было...  наши дочки  рыдали, мать – тоже, а я, выплакав по дороге все слёзы, и чтобы они не видели мою слабость, сдерживался, стараясь их успокоить.
А вот сейчас... снова вспомнил и...
Больше собак  мы не заводили.