Звезды над урманом 2 глава 3

Предыдущая страница: http://proza.ru/2015/02/15/1579

ТОБОЛЬСК

На стук отозвались. В маленькой избушке послышалось легкое движение. Слюдяные квадратики небольшого оконца изнутри осветились огоньком зажженной лучины. Свет проплыл вдоль окна, и оно опять потемнело. Зато пламень лучины теперь заплясал через многочисленные щели между досками холодной клети.
Раздался скрип отодвигаемого деревянного засова, и дверца, ведущая из сеней во двор, растворилась.
Кони, которых держал в поводу Ерема, испуганно фыркнув, прянули назад, а у Расстриги екнуло каменное сердце.
В дверном проеме в белой рубахе до пят, с распущенными золотыми волосами явилась дева. Сверкнув в темноте зелеными кошачьими глазами, она, наклонив игриво головку, улыбнувшись, медом пропела:
– Ну, здравствуй, Хриня, давненько я тоби тут дожидалась.
Хриня было попятился назад, но уперся в застывшего истуканом Ермолая.
Несколько черных кошек терлись о ноги ведуньи, мурча и щурясь, поглядывали на цепеневших путников зелеными глазами.
– Проходите, путники дорогие, – еще раз улыбнувшись, предложила хозяйка и распорядилась: – Коней в загон запустите да разнуздайте. Сено там есть, а утром овса дадите.
Григорий, пригнувшись, прошел в низкий дверной проем и по привычке хотел было перекреститься на красный угол, но безвольно опустил руку. Образа в углу не присутствовали.
В спину зашмыгал носом Ерема.
– Да проходите же вы, идолы, всю хату мне выстудите.
Григорий, поставив самопал в угол, снял овчинный тулуп и, забросив его на печь, присел к столу.
– Это тебя люди Ягой нарекают?
– Да. Меня. А вообще-то я Яна.
– Откель приблудилась в си суровые края, красавна?
Яна кокетливо передернула плечиками и поправив как будто случайно спавший с оголенного плеча пуховый платок, пояснила:
– Кельдинка  я, уродилась в графстве Лопляны , так что морозами да снегами меня не удивишь. С малых лет сиротой росла, девицей увезена на Холмогоры в Успенский монастырь, токмо от жизни да труда непосильного убегла я оттуда. Опосля подаянием питалась да ворожбой. Примкнула к ватаге Косолапа Хлопка. Чудное время было, мы тогда чуть Москву не взяли, да царь-батюшка нас облапошил. Заслал подметные грамоты, где обещал прощение холопам и вольницу всем гилевикам, коли откажемся от воровства. Смута пошла по войску Хлопка, и ватага разбежалась.
Косолапа споймали и казни предали, а за ним и тех половили, кого якобы простил государь. Меня плетьми били, а опосля стрельцам бросили для утехи. Бежала на Каму, а далее, примкнув к обозу, сюда пришла.
Местных остяков и вогуличей я речь понимаю, она с моей схожа, татарскому тут обучилась. Вот знахарством и промышляю. Кому погадать, кого приворожу, мужа верну, а то и роды приму.
Яна встрепенулась:
– Ой, что же я вас, гости дорогие, пустым воздухом потчую?! В казанке ушица из налима у меня, – и, взглянув на все еще стоящего у дверей Ерему, хохотнула: – Что встал под полатями? Сватать меня пришел? Проходь, не боись, сегодня я малых диток на лоток не сажу. Сытая Яга нынче.
– Я на лоток не помещусь, чтоб в печь меня совать, – усмехнулся Ерема и, сняв тулуп, закинул его на печь, – да и не малое я дитятко вовсе.
Яна улыбнулась:
– Ягой меня кличут остяки с вогуличами, я у них золотая баба. Добрая, значит, приносящая удачу и покровительница сирот. Да и ведьма-то, ежели разобрать, не такое уж страшное слово. Ведь – ведать, а ма – мать. Так что и слагается сие, ведающая мать, – выставляя миску с вареными яйцами, тараторила Яна, – вы кушайте, кушайте, а я вам медуницы  запарю, с дороги-то усталость дюже хорошо снимает.

***

Отряды крылатых гусар в пять тысяч пятьсот сабель встали осадой у острожка Царева Займища, окружив восьми тысячный гарнизон под командованием воеводы Григория Валуева и князя Федора Елецкого.
Русско-шведские войска, выбив Лжедмитрия Второго, из Москвы поспешили на помощь осажденному Смоленску. В упреждение этого Сигизмунд Третий выслал сводный отряд в двенадцать тысяч воинов навстречу русскому войску, составлявшему около сорока восьми тысяч человек.
Гетман Станислав Жолневский внимательно слушал своего тайного советника, который явился по его вызову в шатер.
– Мы заслали в русский стан лазутчиков и купцов, и они продали наемным солдатам по малой цене игральные кости. Лазутчики же разметали письма к воинам Эвета Горна и Якоба Делагирди.
– Что это даст?
– Брат Василия Шуйского больно жаден. Он придержал жалование наемным шведским и французским солдатам, и теперь они получат его только после битвы. Князь вожделеет оставить деньги убитых себе. Но ежели солдаты станут играть в кости, то жалование убитого будет принадлежать выигравшему, а не князю. На этой почве возникнут недовольства среди наемников. В засланных письмах же оговорено, что отказавшиеся воины воевать за московитов, получат право беспрепятственного прохода, а желающие присоединиться к нашему войску будут обеспечены вознаграждением в злотых.
– Не зря тебя, пан Казимир, канцлер Сапега ко мне приставил. Дело ты свое знаешь. И даже в чистом пруду муть поднимешь, – похвалил своего советника Жолневский, – посоветуй, пан Казимир, как поступить. Завтра встретить московитов и биться с ними в чистом поле, или идти навстречу, сняв осаду?
– Если открыто снимешь осаду, у нас в тылу окажутся восемь тысяч русских. Мыслю, что, если ночью оставить семьсот всадников, а остальным скрытно сняться с осады, утром можно напасть на лагерь московитов. Нас в три раза меньше, и только неожиданным нападением можно одержать победу, пан Станислав.
– Так сему и быть, – решил Жолневский.
Уверенные в скорой победе над малочисленным отрядом Жолневского, беспечно распивали ночью хмельное зелье в обозе Дмитрий Шуйский, Якоб Делагирди и Эверг Горн.
– У нас сорок восемь тыщ воев, шапками закидаем, – стукнул по столешнице кулаком царский брат.
– Я Жолневскому шубу песцовую подарю, ведь когда он меня в плен взял, то дал мне рысью! – икая, бахвалился Якоб.
Но польский отряд под утро напал первым.
Рубили летучие гусары, как капусту, полусонных людей, метавшихся в панике по полю. А царский брат все еще пил брагу в обозе. Когда же спохватились знатные полководцы, то уже нужно было уносить ноги. Иностранные наемные воины вышли из сражения, оставив на растерзание русское войско.
Сам же брат царя бежал, утопив своего коня в болоте, и вернулся в Москву побитой собакой на крестьянской кляче.
Царь Василий Шуйский рвал и метал.
Такого поражения царская армия не получала со времен Ивана Болотникова. Пятитысячный отряд польской кавалерии с отрядом в три тысячи пехотинцев одержал победу над сорокавосьмитысячным русским сводным войском благодаря бездарности воевод.

***
СИБИРЬ

Яна, подойдя к причалившему ушкую, как бы невзначай завела разговор с подростком, стоящим у сходни.
– Утро доброе. Откуда и куда путь держим?
– Смолу везем степнякам из Кодского княжества.
– На кой она им?
– А почем мне знать? Мое дело малое, я водолив , а не купец. Шла бы ты, тетка, отсель.
Как бы ни пробовала ведьма разговорить мальца, не смогла она более с него и слова выудить. И в глаза заглядывала ведунья, пытаясь мысли прочесть. Но что-то мешало ей это сделать. Не поддавался мальчик чарам знахарки.
А хитрый малец, словно издеваясь, стоял у борта, играя шаром на серебряной цепочке. Так и вернулась она с берега, несолоно хлебавши.
Гришка с досады кинул вилы, которыми подавал коням сено, в забор:
– Вот аспид, скользкий? как уж. Ну, ничего, это даже хорошо, все меньше народу в логу осталось. Мне бы до Архипа добраться. А этот щенок сам издохнет.
Утром Яна, сходив к берегу, увидела, что ушкуя уже нет. Расспросив народ, узнала, что вчера на нем прибыл дьяк с писцом, сотник Иван. Сотник ездил до воеводы, и о чем-то долго они разговаривали, отойдя на край двора.
Писец же рассказывал людишкам в кабаке, что везут люди урманные подсочку  аж семь бочонков, удивляясь, кому нужна она в степи.
– Вот коли бы деготь везли, то другое дело, он завсегда в хозяйстве нужен.
Ефим снялся с рассветом и, подняв парус, повел свое судно вверх по Иртышу. Необходимо было спешить, пользуясь половодьем и попутным ветром.
Иртыш, извиваясь, нес свои воды из Китая. Где нельзя было идти под парусом, брались за гребли, а то и тащили бурлацкой тягой.
Через пять дней кормчий завел ушкуй в узкое русло Ишима. Приготовили пищали и утятницы. Подняли плетенные из ивняка щиты, прикрывающие путников от стрел.
Несколько раз видели татарские разъезды, выезжающие на высокий берег реки, которые с улюлюканьем срывались с места и исчезали в бескрайних просторах лесостепи.
Попались навстречу китайские джонки. Разминулись с ними без боя. Купцы сами боялись связываться с вооруженной пищалями ватагой Ибрагима. Да и вышитый на парусе ханский герб придавал отряду особую солидность. Возможно, он и спас от нападения всадников, так как еще многие степняки считали хана Сибири Сейдяка гостем русского царя и надеялись на его возвращение.

*-водолив- член артели гребцов, откачивающий ведрами воду из трюма.
*- клеть – не отапливаемое помещение непосредственно примыкающие к сеням русской избы.  (Подсобка, чулан).
*- Кельдь – народность в Финляндии.
* Лапляны – Лапландия.
* - медуница – лечебная трава. ( Искусственный мед)
* - подсочка – смола хвойных пород.


продолжение: http://proza.ru/2015/03/01/975