РПК в Лас Пальмасе. Ихо де сьете падрес

 
Владимира Васильевича Трушковского, начальника станции испытания  спасательных плотов ЧПОРП "Антарктика"  распирало от смеха. Он просто не мог сдержаться, чтобы не заржать, как конь, и поэтому решил на обед пока не ходить. В каюту постучали. В дверь заглянул старший механик ремонтно-подменной команды, а сокращенно РПК, Виктор Варапутов:

-  Ну, что опять нашел?  В старый город ездили? Обедать идешь? – засыпал он «плотогона» вопросами.
- Заходи, дорогой. – Трушковского все еще трясло от сдерживаемого смеха.
- Показывай, что купил, Сусанин ты наш! – Потребовал Варапутов.
- Да ничего не купил, не до того было, – тут Карцев и Ильченко в одном лице сошлись.
- Так поделись, а то у меня как раз настроение ни к чёрту. Регистр завтра приезжает а мы не готовы совершенно.
- Приготовитесь еще, не в первый раз. Ты, Витя, расслабься, ребята сами знают, что делать.
- Знают, конечно, но хвост я им с утра накрутил, чтобы быстрее шевелились.
  А что с тобой?  Счастливый такой, как пацан на собственных именинах.

- Да этот командировочный из Севастополя такой хохмач оказался, что я чуть не лопнул, пока домой не вернулся.
-  Что, анекдотами свежими тебя угощал?
-  Он сам живой анекдот. Всё, Витя, иди. Собери вечером наших, я вам обещаю незабываемый вечер сатиры и юмора. Животы надорвёте.
- Да что случилось-то?
- Витя, я сейчас не могу. Не в форме. Отрепетирую выступление сначала. А ты собери полный зал и продавай билеты.
- Ну, зашифровался ты сегодня. Даже не похоже на тебя.

Дело происходило в испанском порту Лас Пальмасе, где у ремонтного причала имени королевы Софии лагом то есть, бок о бок, стояла дюжина ржавых рыбопромысловых судов. Только РТМ "Ильичевск", на котором сейчас находился экипаж РПК из Одессы сиял свежевыкрашенным корпусом. Ремонт подходил к концу. Судно готовилось к сдаче основному экипажу, оставалось только предъявить его инспекторам Регистра.

Наши "плотогоны", как мы их называли, занимались переукладкой спасательных плотов и не были членами экипажа в строгом смысле этого слова. Их не касался наш распорядок дня, у них была совершенно другая система работы и оплаты труда. Свободного времени у них было больше, ни капитан, ни помполит не являлись для них начальством.

Но жили, питались они вместе с нами и мы с ними дружили. Володя был постарше нас, но в коллективе его любили. С утра он выходил на палубу с биноклем и обозревал воздушное пространство. Над  Лас Пальмасом  частенько летали вертолеты с рекламной целью и таскали за собой по воздуху плакаты с адресами магазинов, где именно в этот день устроена была распродажа.

Трушковский, нагрузив подчиненного своего работой, быстро переодевался и нёсся в рекламируемый магазин. Распродажи обычно проводились в старом городе, куда ехать надо было на автобусе. Мы там бывали редко. Но на распродажах все товары продавались по девяносто девять песет, иногда по сто девяносто девять, то есть чрезвычайно дешево.

Трушковский делал покупки и, возвратившись домой, раскладывал их по всем горизонтальным поверхностям каюты, перед обедом открывал дверь нараспашку. Ассортимент выгодно отличался от нашего обычного, колониального, как мы тогда говорили. Из хороших, дорогих магазинов. Нам казалось непостижимым, что такие привлекательные, красивые, необычные вещи могут стоить так дёшево. Но сомневаться не приходилось, потому, что щедрый Трушковский мог иногда и уступить какую-то вещь за те же деньги.

Еще у Володи был неплохой фотоаппарат, которым он умело пользовался. Не цветной, конечно, но и не мыльница. Некоторые фотографии формата А-4 до сих пор хранятся у меня в архиве.

Но сегодня нас ждала не выставка-перепродажа, а театр одного актёра. Одессит, рассказать Володя умел и любил.

Итак, вечером мы набились в каюту Трушковского, как сельди в бочку. Володя предвкушал свой артистический успех у не разбалованных зрелищами зрителей.

- Ну, вышли мы по холодку на Хуан Рехон, перешли дорогу возле секс шопа, доходим до старой "Авроры", помните?
- Да как не помнить, все там раньше пропадали. Самый популярный магазин. Так он же сейчас закрыт.
- Да вы слушайте дальше. Этот, из главка, он там вроде как отдел труда и зарплаты возглавляет, витрину стал рассматривать, а я ему объясняю, что магазин переехал в новое помещение, попросторнее, на Альба Реда, сразу за базарчиком. Называется он теперь, кажется, "Супер Перри". Там еще запись всё время крутят:" Сам не понимаю, почему так дешево всё продаю".
- Тебе что, туда надо? - спрашиваю его.

Вижу, что надо. Обогнули кинотеатр, что Вовка Зюзин клубом Иванова зовёт, перешли дорогу, вот и он, магазин. Джонни товар раскладывает, Педро, хозяин - за прилавком. Ну, меня-то все знают! Поздоровался: "Буэнос тардес",- говорю. Педро смеётся "Сколько тебя, Вова, учить можно, ты бы еще "Буэнос ночес" сказал. Давай, повторяй:
- Буэнос диас...  А это кто с тобой?

Севастополец прошёл в первые ряды:
- Буэнос диас, камарада. Мне мохер нужно поменять. Компрендо? Понимаешь?
- Да ни хрена я не компрендо,- отвечает Педро. – Какой на хер мохер?
 
Наш герой выгребает из сумки десяток клубков шерсти:
- Вот, смотри, камарада! На этикетке везде надпись: пятьдесят грамм. А я проверил дома, и вот что получилось. Смотри, я записал, здесь сорок грамм, и здесь сорок, а здесь тридцать девять, здесь вообще тридцать восемь. Пятьдесят нигде нет! Но буэно, камарада! Эсто эс мало!( Нехорошо, товарищ. Плохо), - Этот сукин сын даже специально испанский подзубрил.

- Послушай, меня все знают. Я никогда не обманываю. На этих самых мотках раньше  сорок грамм было написано. Вы же сами, русские, попросили сменить этикетки, писать по пятьдесят. Так для бизнеса лучше! А там, как было сорок, так и осталось! Бизнес, понимаешь? Ты мохер в ванную комнату занеси, горячую воду включи, увидишь, что будет!
- Это я, камарада, хорошо понимаю, – отвечает начальник труда и зарплаты,- но мне не для бизнеса. Я сам вяжу, компрендо? - И он начал шевелить кистями рук, действительно очень похоже изображая процесс вязания, я – Сам –Вяжу!
То же самое изображает в лицах и Трушковский. Мы уже начинаем смеяться.

- Да чем же я тебе, амиго, могу помочь? Это твои теперь проблемы. Ты купил мохер по хорошей цене. Почём ты брал? И вообще когда ты тут был? Что-то я тебя совсем не помню? Володя, где ты его взял? У вас ведь такого не было! Я ваших всех помню!
- Педро, - я говорю, - ты лучше помоги, если можешь. Это большой человек, начальник.
 - Да мне по барабану, начальник он или не начальник. Не брал он у меня мохера! Не брал! Разговор окончен! Гуляйте дальше! Ищите дураков вон через дорогу.
- А вот и брал! Я хорошо тебя помню. А брал я у твоего брата, вот у Джонни, я его тоже хорошо помню.

- Джонни, иди сюда. Ле коноско? –(Ты его знаешь?)
- Но ле коноско нада – (Не знаю я его вообще).
- Как это но ле коноско? Как это но ле коноско? Я у тебя брал!
- Да у нас такого оттенка мохера уже два года нет!- вступает в разговор опять Педро, - попался? Вова, откуда ты взял этого придурка? Он у нас вообще не был никогда!
- А вот и был! Правильно ты говоришь, два года назад, вы тогда на Хуан Рехон работали, я хорошо помню.

Два - Года – Назад? На Ху-ан Ре-хон?  А-ха-ха–ха. А-ха–ха–ха! Джонни, дай этому придурку два мотка мохера, нет, лучше три мотка мохера  и чтоб я его здесь никогда не видел!  Каброн! Марикон! Ихо де сьете падрес!( Козел! Пидор! Сукин сын!).