Короли и плебеи Глава 15

Однажды солнечным утром у здания Центрального полицейского департамента города Мегалиолисса остановилось шикарное авто. Шофёр шустро выскочил из машины и предупредительно распахнул дверь перед сногсшибательной молодой дамой. Это была брюнетка с пышными распущенными волосами, в тонком дорогом парчовом платье, увешанном золотом и бриллиантами. Она вышла, перекинув через плечо гламурную сумочку – эксклюзив из последней коллекции из крокодиловой кожи, и проследовала в здание департамента гордой походкой, слегка виляя бёдрами. За ней, словно шлейф, распространялся запах редких, изысканных духов, и семенило двое здоровенных детин в чёрной униформе. Через несколько минут дверь в кабинет начальника полиции с шумом распахнулась, и в неё ввалились трое амбалов с автоматами наперевес. Двое из них начали нагло шнырять по кабинету, заглядывая во все углы. А третий широко распахнул дверь перед вышеописанной роскошной дамой.
- Кто вы такие? Чем могу быть полезным? Дежурный! Дежурный!!! – вопил Артишок.
- Я леди Ирис-Неллия Сорелли, - пояснила дама, - герцогиня Майоки, вице принцесса острова Крик. А эти молодцы – мои телохранители. Они проверяют помещение на предмет моей безопасности.
- А-а-а, так это телохранители. Теперь понятно, - с облегчением вздохнул Артишок (ему на секунду показалось, что на его кабинет производится вооружённый налёт), - леди Сорелли! Простите, что не узнал вас сразу. Сколько раз любовался вами, но вы умудряетесь каждый раз выглядеть по-новому…   Но в прошлый раз у вас, кажется, были пепельные волосы.
- Любая женщина, если она действительно женщина, обязательна каждый раз выглядит по-новому, - загадочно сказала герцогиня, на которую комплимент Артишока, видимо, не произвёл особого впечатления.
- Так чем я обязан?
- У меня к вам дело государственной важности. Вернее, скорее просьба, - она сделала знак телохранителям удалиться.
- Для вас все, что угодно!
- Где-то через час один подозрительный тип будет прогуливаться около Памятника неутомимым оппозиционерам на Площади Свободы. Эту гнусную особь мужского пола зовут Жульен Селестрро. Арестуйте его немедленно.
- Сию минуточку распоряжусь, мисс Сорелли. Прямо сейчас отправлю к указанному вами месту опергруппу. Спасибо за наводочку, - сказал Артишок, при этом пытаясь поцеловать ей руку.
- Ничего не стоит, - ответила она, не давая ему это сделать, - чтобы вам не ошибиться, попробую его описать. Это высокий, стройный парень. Красив, как бог. Ловок, как акробат, хорошо сложён, с изящными движениями. Стремителен и темпераментен, как барс. У него чёрные бархатные глаза и лучезарные, светло-золотые, слегка волнистые локоны. Нос его немного с горбинкой, губы тонкие. Такой, знаете ли, античный профиль, циничный взгляд. Он нагл и бесцеремонен, как танк. Походка у него лёгкая. Руку очень изящные, всегда ухоженные, длинные пальцы. Вообще, его трудно с кем-то спутать. И вы не ошибётесь, зная эти приметы.
- Как раз наоборот, леди, - возразил ей Артишок, - вы, по-моему, находитесь в абсолютном заблуждении. Селестрро не так уж высок и совсем не строен. А напротив, немного сутул. Он неуклюж. А профиль его совсем не античный.
- То есть как: не античный? – изумилась Ирис-Неллия, - У него очень даже примечательный профиль.
- Конечно примечательный, - согласился с ней Артишок, - типичный профиль уголовника. Он у нас в полицейской базе данный и в профиль сфотографирован, и в фаз.
- Простите, а вы разве знаете его в лицо?
- Конечно, - ответил начальник полиции и уставился на её бюст.
- Очень странно. Мне казалось, что он соблюдает полное инкогнито, мало показывается на публике и никогда не демонстрирует своё фото в газетах, - сказала мисс Сорелли, проследив за взглядом Артишока и наглухо застегнув все верхние пуговицы.
- Точно так, миледи. Но вы ведь разговариваете с начальником полицейского департамента. Такой подозрительный тип и возмутитель политического спокойствия не мог не подвергнуться нашему пристальному вниманию. Так что я, как-нибудь, знаю его получше вас.
- Получше меня?!!! – миледи почему-то рассердилась, - Ну, уж позвольте. Я-то его знаю, как облупленного, гораздо лучше вас. Я видела у него такие места, что вам даже не снилось туда заглядывать. Я даже знаю, что под левой лопаткой у него маленькая родинка. А на правом бедре небольшой шрам.
- Интересно, интересно. А откуда это вам известны столь интимные особые приметы преступника?
- Что за непристойный вопрос! Вас это не касается. Хотя, возможно, будет лучше, если я сразу открою вам всю правду.
- Ну, разумеется, миледи. Чистосердечное признание смягчает наказание… То есть я хотел сказать, облегчает всё дело. Хотя мне понятно всё и без ваших объяснений. Сознайтесь, мисс Нелли, он ваш любовник? – начал развивать пикантную тему Артишок, слегка обнимая её за талию.
- Откуда вам это известно?
- Мисс Нелли, это видно невооружённым глазом. Потом вы так любовно его описывали. Хи-хи-хи!
- И вовсе не «хи-хи», - сказала мисс Сорелли, ударяя его ногой в пах, от чего он взвыл и подскочил на месте, - ничего общего с «хи-хи». Вообще, за кого вы меня принимаете? За дешёвую шлюху? Может вы не совсем поняли с кем имеете дело? Перед вами герцогиня Майоки, вице принцесса острова Крик. А нахальных кавалеров я обычно отдаю в руки своих телохранителей. Что они с ними делают, это их дело. Но последнего, кажется, кастрировали. Да, я хотела вам открыть кое-какие секреты, но не совсем того плана, которого вы себе представляете. Но с вашего позволения, при нашем разговоре будут присутствовать ещё двое лиц…. Проходите, милорд. Это лорд Мауэр -  известный всем политик, член парламента, и его помощник Лео Китесис.
- Вы пригласили лорда Вигема Мауэра – лидера партии «Шокирующее противостояние»? – просипел Артишок, приходя в себя после неожиданного женского отпора, - Зачем? Он осложнит всё дело.
- Он облегчит всё дело. Опознает преступника и не даст ему возможность уйти от наказания… И так, милорд, мы с уважаемым начальником полиции разошлись во мнениях, пытаясь описать внешность оппозиционного журналиста Селестрро. Может вы нам поможете?
- Боюсь, что мало чем смогу, господа, ответил милорд. Он переминался с ноги на ногу и похоже на то, что был в недоумении и не понимал: зачем, собственно, его сюда пригласили?
- Несмотря на обстоятельство, - продолжал он, - что нас с товарищем Жульеном связывает плодотворное сотрудничество, я хорошо с ним не знаком. Общался только через своих помощников, по телефону и интернету.
- Это странно, - заметил Артишок.
- Я, собственно, так и думала, - констатировала Ирис-Неллия.
- Я видел его только раз, - пояснил милорд, - да и то мельком. Это было во время народного восстания много лет назад. На меня он произвел довольно сильное впечатление. Эдакий такой пронсельванский Гаврош – дитя трущоб. Он громче всех пел революционные песни и с энтузиазмом возводил баррикады, показывая всем пример.
- От себя могу добавить, - поддакнул Китесис, - что это скромный, застенчивый молодой человек. Немного неловок, простоват в своей непосредственности, с милой улыбкой, грустными глазами. И несколько даже наивный в своём стремлении переделать мир. Далеко не красавец, но симпатичен душой, потому что в нём живёт дух нашего народа.
- Этот человек не тот, за кого себя выдаёт, - покачала головой Ирис-Неллия, - он строит из себя нищего из бедной семьи, рассказывает всем слезливую историю о том, что мать его умерла от хронического тунзилёза, отец же повесился, потому что ему нечем было платить по счетам. Всё это враньё, работа на публику.
- Это, леди, не секрет для меня, - деловито сообщил Артишок, - этот хулиган находится под пристальным вниманием участкового с самого детства. Крайне неблагонадёжный, подозрительный тип: мошенник, вор и фальшивомонетчик. Ко всему прочему ещё и мастерский поддельщик подписей. До смешного доходит, господа, - в сердцах откровенничал он, - мне приносят документ с моей подписью. Я точно знаю, что не подписывал это. Но готов поклясться, что почерк мой. Да что там я! Эксперты сбиты с толку. Совпадает буквально всё: угол наклона, фокусы эллипсов. А карманный воришка он просто потрясающий. Фантастика! Мисс Сорелли, он может в пять секунд снять с вас все бриллианты так, что вы даже не заметите.
- В самом деле? – удивилась та, - А мне всегда казалось, что бриллиантами он мало интересуется.
- Очень даже интересуется. Весь в мать – особу без определённых нравственных принципов.
- Да как вы смеете! – неожиданно возмутилась миледи, - Вы знаете: кто его родители?
- Конечно. И эта компания, скажу я вам, крайне примечательная. Отец его – Сулейман Лайкан – главарь кране экстремистской исламской группировки Сону Манум – террорист, садист, убийца и насильник. Мать – Али Шемми. Некогда служила горничной в монарканском посольстве и была сиделкой у некоего посланника Томпольё. В один из дней она связала своего благодетеля, вскрыла его сейф и украла оттуда оружие, драгоценности и документы. Сбегая, прострелила ногу охраннику посольства.
Террористическая группировка Сону-Манум в нашей стране прославилась тем, что более двадцати лет тому назад организовала крупный теракт, имевший целью захватить в заложники американского президента, находящегося в гостях в нашей стране, приехавшего с неофициальным дружественным визитом. Это было как раз в день свадьбы нашего добрейшего короля (тогда ещё наследного принца) с теперешней его женой королевой Алисой. И в Жемчужном дворце состоялись по этому случаю грандиозные празднества с красочными фейерверками. Там присутствовало много иностранных гостей. Террористы пытались проникнуть во дворец, но были обезврежены сотрудниками Особого отдела безопасности, действующими в содружестве с иностранными спецслужбами. А в это время Али Шемми – любовница Лайкана, пользуясь своей красотой и природным обаянием под видом жены Томпольё пробралась в левое крыло здания, прикрываясь фальшивыми документами, где в Голубой гостиной покушалась на жизнь наследника – теперешнего нашего короля Гессора VI. Пользуясь сумятицей, ей единственной удалось скрыться. И теперешнее её местонахождение неизвестно. Лайкан же был пойман с поличным, его судили и приговорили к смертной казни. Позже он бежал. Обоих его родителей и поныне разыскивает Интерпол.
- Никогда в жизни не слышала такого бессмысленного бреда, - высказала своё мнение Нелли.
- Простите, мисс Сорелли, - возмутился Артишок, - но сейчас вы ставите под сомнение не только мой профессионализм, но и профессионализм всего нашего полицейского департамента. А это обидно, чёрт возьми! Все эти факты нами проверены и не вызывают сомнений. И скажу даже больше. Коль уж здесь неожиданно выяснилось, что Селестрро ваш любовник, вам бы быть поосторожнее. Боюсь, что мошенник не испытывает к вам истинной страсти. Неровен час, в один прекрасный день я узнаю, что вас нашли в собственной спальне с перерезанным горлом, а ваш сейф таким же пустым, как некогда пустым оказался сейф монарканского посланника.
- И всё-таки, господа, вы жестоко заблуждаетесь, - возразила Ирис-Неллия, - и я вам это докажу.
- Но к чему вы клоните, мисс Нелли, объяснитесь же, наконец.
- Минуточку терпения, господа. Всего лишь несколько вопросов для уточнения деталей. Вы, лорд Мауэр, насколько я поняла, никогда не видели Жульена Селестрро, но зато прекрасно знакомы с наследником.
- Кого-кого, а щенка – Грандескки младшего я знаю, как облупленного, - встрепенулся милорд, выходя из полусонного состояния, в котором находился ещё минуту назад, непрерывно зевая. Похоже было, что наконец наступили на его любимую мозоль.
- Прекрасно. А вы, мистер Артишок и вы, Лео Китесис, знакомы с Селестрро, но никогда не видели вблизи Антоса-Эмануэля Грандескки?
- Ну разумеется, при дворе мы не бывает, - подтвердил Артишок.
- И я – единственная среди вас, которая знает и того и другого, как говорится, в чём мать родила.
- Так всё-таки, к чему вы клоните. Поясните же нам наконец суть всех ваших предисловий.
- Суть моих предисловий в том, господа, что наследник пронсельванского престола, и оппозиционный журналист Селестрро – одно и тоже лицо.

Все находящиеся в кабинете начальника полицейского департамента разразились громким хохотом. Первым, как ни странно, опомнился Лео Китесис.
- Мисс Сорелли, - спросил он, - но вы хотя бы сами понимаете всю смехотворность ваших заявлений? Вы хотите сказать, что всё это время наследник пронсельванского престола существовал под именем другого человека, и никто ничего не замечал? Он ходил по городу, встречался с людьми, и никто его не опознал, каждый день видя его по телевизору в новостях и светской хронике?
- Ничего удивительного, - не смутилась Ирис-Неллия, - кинокамера искажает черты лица. И не для кого не секрет, что первый принц перед каждым своим появлением на публике пользуется услугами визажиста. А потом: кто в таком виде его узнает? Возьмите хоть лорда Мауэра, снимите с него костюм и наденьте рванину, он ведь будет выглядеть совсем по-другому.
- Значит по-вашему все эти годы принц жил двойной жизнью. Но я всё-таки не совсем понимаю: как может быть такое? Наследник весьма эксцентричный человек с целым рядом физических недостатков. Его трудно с кем-либо спутать. Невозможно не узнать лицо по таким приметам.
- Физические недостатки! Какие? Этот человек, Китесис, хороший актёр, очень хороший. А все его недостатки – лишь игра на публику. Народу нравится, когда он картавит. Все считают его французский прононс доказательством родства с Людовиком XVI. А его хромота, как принято думать, досталась ему от предка Филиппа Неудержимого. И никто не вспоминает, что тот повредил ногу на поле брани и этот его дефект никак не мог передаться по наследству. Милорд, объясните хоть вы своему помощнику, что когда надо Антос-Эмануэль носится, как угорелый и чешет языком так, что не остановишь.
- Мы оценили ваш юмор, мисс Нелли, - сказал Артишок, - а теперь я попрошу вас с вашими сопровождающими удалиться. У меня много работы и нет времени разбирать всякие глупости.
- Господи! Да дайте же мне шанс. Господин начальник полиции! Милорд, Жульена Селестрро уже, наверное, арестовали и с минуты на минуту доставят в полицейский департамент. Неужели вам не интересно?
- Пожалуй, что вы правы, мисс Нелли, мой долг, как члена парламента разоблачить политические махинации авантюриста в глазах короля, общественности и народа. И хоть я не очень верю в успех предприятия, но всё же попробуем.
- Ну что ж, - отозвался Артишок, - я, как служитель закона, всегда на стороне ясности и справедливости. Мой долг обезвредить преступника коем является уголовник Лангрен, ведущий свою политическую пропаганду под псевдонимом Жульен Селестрро. А если он окажется не тем, за кого себя выдаёт, что ж, передадим его в руки закона и Его величества, добрейшего нашего короля. И пусть с ним разбираются.
- Только в целях чистоты эксперимента, милорд, наверное, будет лучше, если вы со своим помощником удалитесь в секретную комнату. Негодяй пока не знает, что мы приготовили ему ловушку, привык к своей безнаказанности. А вы пока можете наблюдать за происходящим по широкоэкранному дисплею. Ну, или в щёлку двери, как вам больше нравится. 
- Мисс Нелли, будьте добры, проследуйте за ними.

 Через пол часа после описанных событий арестованный в рваном пиджаке и допотопной шляпе был доставлен в кабинет начальника полиции.
- Ну что ж, арестованный, будем говорить или будем упираться, - говорил ему Артишок, довольно потирая руки, - И учти, Лангрен, на этот раз вляпался ты по-крупному. Убийство наследника это тебе не котлеты воровать и не вымогать у прохожих их честно заработанные средства. И даже не пародировать наследного принца, пороча его имя, в сквере на набережной. И подумай над тем, что все улики против тебя. Ты неоднократно угрожал покойному публично. А также даже предсказывал его смерть в день, когда она состоялась. Кроме того, здесь выяснилось ещё одно обстоятельство: ты состоял в крайне любопытных отношениях с невестой убитого. Мисс Сорелли сама лично…
- Нелли? Она была здесь? – удивился арестованный, - А я-то думаю: и откуда здесь пахнет её духами. Прямо-таки начал подозревать, что у меня паранойя.
- Да, я здесь, а что? – сообщила мисс Сорелли, выходя из смежной комнаты, - Это я сдала тебя с потрохами. Мало того: я готова дать показания и полностью разоблачить тебя.
- Вот безмозглая курица! – беззлобно заметил он.
- Я просто обязана была положить конец твоей пагубной страсти выделываться перед девицами. Ты должен понять, дорогой, есть вещи, которыми не хочется делиться. Например, твоя сексуальная задница. Тут фокус весь простой, мистер Артишок. Селестрро ругает принца, принц ругает Селестрро. Политики и женщины воют от восторга…
- Вот глупая баба! Достала ты меня уже своей ревностью!
- Что ты себе позволяешь, Лангрен! Ты хоть представляешь: с кем ты разговариваешь? Перед тобой герцогиня Майоки, принцесса острова Крик.
- Вице-принцесса, мистер Артишок, - поправил его аристованный.
- Чего?
- Всего лишь вице-принцесса.
- Ну, знаешь ли. Вице-принцессы тоже на дороге не валяются.
 Арестованный расхохотался.
- Нелли, ты и в самом деле думала меня разоблачить, сообщив начальнику полиции о том, что я и есть наследный принц Антос-Эмануэль Грандескки? И решила, что для него это новость? Его же не волнует ничего, лишь бы правильно были заполнены протоколы допроса. И когда приедет комиссия из министерства, чтобы он смог беспрепятственно отчитаться по своей документации. Государство — это бюрократическая машина, она не терпит сбоев подобного рода. У уважаемого начальника полиции на меня 17 папок компромата. Что, ему теперь заново их переделывать? Гораздо легче закрыть глаза на некоторые не состыковки и нелепости. Не так ли, мистер Артишок?
- А? Что? – спросил тот рассеянно, - Вы что-то сказали, арестованный? Я немного отвлёкся, заполняя протокол.
- Что и следовало доказать? Так что будем делать, начальник?
- Это зависит от вас, подозреваемый. Доказательств у следствия предостаточно. А сейчас садись и пиши объяснительную на моё имя о том, где ты был 6 июня сего года в 10 часов 23 минуты 15 секунд, в то самое время, когда прогремел роковой выстрел.
- Дорогая, а он мне нравится. Вот видишь, на полном серьёзе интересуется: где я находился во время убийства наследного принца. Как будто это и так не понятно. На пирсе я был, начальник, любовался прибоем. Считал волны. Насчитал 3042 штуки.
- Вот так и пиши.
- Зачем? Я лучше напишу поэму:
«Грохот волн и шум прибоя
В душе моей рождает бури стон».
- Пиши, пиши, бумага всё стерпит. Мне всё равно поэму ты напишешь или оперу, я всё подошью к твоему делу.

- Ну-с. И что вы об этом думаете? Спросил Артишок у лорда Мауэра, заходя в секретную комнату.
- И мисс Сорелли хочет доказать, что это тот самый человек, манерами которого восхищается вся просвещённая Европа? – ответил ему милорд, внимательно наблюдая за тем, как арестованный писал объяснительную, ковыряясь в ухе и смачно обтирая грязным рукавом свой нос, - А вы-то сами что скажите?
- Что тут скажешь, документы у арестованного в порядке. Вот его паспорт. Здесь написано, что податель сего гражданин Лангрен, уроженец города Мегалиолисса. И нигде тут не написано, что он является на ряду с этим ещё и наследником пронсельванского престола.
- Так что по-вашему, принц (если он принц), - возразил Китесис, - не мог бы запросто сделать себе фальшивый паспорт, босс?
- Заткнитесь, Китесис. Здесь написано, что паспорт гражданина Лангрена выдан отделом народной милиции при профсоюзе портовых грузчиков. А насколько мне известно, эта организация не склонна выдавать фальшивые документы королям и принцам.

- Мы все здесь собравшиеся, требуем отпустить немедленно Жульена Селлестрро, незаконно арестованного!!! - раздался голос с улицы с мегафон.
- Ну, вот и целая демонстрация собралась, - с досадой воскликнул Артишок, - прибыли друзья этого мерзавца - сотоварищи и возмутители политического спокойствия. И откуда только они пронюхали?
- Им позвонила я, - сообщила мисс Нелли, входя в секретную комнату, - и это часть вторая моего спектакля. Я-то уж знаю: чего боится ваш арестованный. Он вообразил, что я и в самом деле думаю, что он стесняется полиции и судебных органов. Так я наивна! Больше он испугается от встречи со своими соратниками. Пусть посмотрит им в глаза и в глаза народу, который считает его за героя-мученика, и которого он водит за нос.
- Вы ведёте себя странно, мисс Сорелли, - сказал Артишок, затем открыл окно и крикнул собравшимся, - расходитесь-ка по домам, граждане! Жульен Селестрро арестован на вполне законных основаниях! Против него имеются веские улики!
- Меня зовут ВовА Шекко, - снова раздался голос с улицы, - я - защитник всех униженных и оскорблённых в этой стране. Я требую, чтобы вы немедленно допустили к товарищу Жульену делегацию.
- Правильно, допустите к нему делегацию, - поддакнула Нелли, - пусть они на него полюбуются.
- И не подумаю, - заявил Артишок, закрывая окно.
- И в самом деле, господин начальник полиции, - вмешался Мауэр, - я был так увлечён странными инсинуациями леди, что совсем забыл вас спросить: а какие у вас основания для ареста оппозиционного журналиста Жульена Селестрро?
- А вы, сидя здесь, так ничего и не поняли, как я вижу, милорд, - снова вмешалась Нелли, - я предупреждала, что этот человек – потрясающий актёр. Но может пришло время вам столкнуться наконец нос к носу? Выйдете, познакомьтесь поближе с вашим товарищем.
- Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Жульен, - ринулся к арестованному Мауэр, - чрезвычайно рад с вами познакомиться
- Чего не могу сказать о вас, милорд, - ответил на его пыл с явным равнодушием Селестрро, - я бы таких, как вы, буржуев недорезанных вешал бы на люстрах в гостиницах ваших дворцов, которые вы себе понастроили, в то время как простые люди ютятся в трущобах и хижинах. Вот послушайте какие я в вашу честь написал стихи:

О свободе кричит парламентарий тебе,
Думая лишь о несметном богатстве.
На костях народа мостовую выстилая себе
Для въезда во дворец, рассуждая о братстве.

- Так вы узнаёте его, милорд?
- Узнаю… Я узнаю его… Узнаю товарища Жульена, его революционный пыл и бескомпромиссность. Да! Я узнал Селестрро. Именно таким я его себе и представлял: честные глаза, твёрды взгляд, одухотворённое лицо, слегка наивное и восхищённое одновременно, как будто его ум как бы витает в далёком счастливом будущем, которое он хочет выстроить для своего народа. Мы с Китесисом прямо всегда практически плачем, читая ваши мемуары, в которых вы описываете своё детство. Я вашу историю помню буквально наизусть. Ваша матушка тяжело болела много лет, не вставая с постели. А в доме денег не хватало на лекарства. Потом она скончалась от хронического тунзилёза. Отец же с горя повесился. Для того, чтобы схоронить их, вам пришлось продать всё своё имущество жадным перекупщикам…
- Абсолютно всё, - подтвердил Жульен, плача и вытирая слёзы грязным рукавом, от чего его физиономия становилась всё больше в грязных разводах, - дом-развалюху без окон и дверей, клоповый матрас, дырявый халат, драный носок и вонючий чулок. А также собачку Тузили вместе с конурой.
- Вот здесь в этом месте, когда я читаю про собачку, я всегда заливаюсь слезами, - признался Китесис, - у меня тоже в детстве была собачка. Трагически погибла, переела креветок.
- Ну, не клоун ли он?! – всплеснула руками Нелли, - Я прямо-таки и в самом деле сомневаюсь в его королевском происхождении. Может его прабабка согрешила с придворным шутом?

А меж тем, пока происходили вышеозначенные события, толпа прогрессивных журналистов и сочувствующих людей из народа всё возрастала. И вскоре они оцепили плотным кольцом всё здание полицейского департамента. Выставленные полицейские кордоны не справлялись с натиском толпы. В подкрепление были вызваны несколько вооружённых отрядов спецназа, которые прикрывались щитами от летевших в них комьев земли. Несколько человек из митингующих взобрались на запертые ворота и пытались их раскачать. Люди с плакатами и транспарантами перекрыв движение в прилежащих кварталах, останавливали машины, взбираясь на их крыши.
- Мерзавец! Подонок! Авантюрист! Мошенник! Мистификатор! – кричала в это время Ирис-Неллия на своего любовника в кабинете Артишока, - Зачем я вообще с тобой связалась? Да я бы и не связывалась, если бы ты меня не загипнотизировал своими байками! Кто мне врал, что общается с духом графа Калиостро?
- Заткнись, дорогая! – отвечал он ей, - Неизвестно ещё кто кого загипнотизировал. Я бы на месте Господа бога вообще бы запретил все ваши женские штучки. По мне вообще любая женщина – змея, только наштукатуренная пудрой и нацепившая юбку.
- Врун! Бабник! Негодяй! Импотент! – продолжала она выяснять отношения.
- Извините, мисс Сорелли, - вмешался Китесис, - вы явно клевещите на товарища Жульена. Он не может быть бабником и импотентом в одном лице.
- Ещё как может! – вскричала Нелли, плача от злости, - Он совмещает в себе вещи и более несовместимые.
- Простите, леди, - заговорил Артишок, который до этого момента стоял и смотрел на вышеозначенную сцену, как баран на новые ворота, - А сами-то вы уверены, что ничего не перепутали? Вы уверены, что перед вами тот самый человек, которого вы имели ввиду: с родинкой под левой лопаткой и шрамом на правом бедре?
 Герцогиня на несколько секунд и сама засомневалась, а потом скомандовала:
- А ну-ка раздевайся, мерзавец!
- Только не здесь, дорогая! – отвечал ей арестованный, - И вообще, сегодня никакого секса. Сегодня у меня постный день. К тому же я не могу раздеваться в присутствии женщины.
- Негодник! Сегодня ночью ты не был таким стеснительным!
- Мужайтесь, друг! – подбадривал Мауэр своего соратника и тут же пояснял Китесису, - Товарищ Жульен, видно, работает на износ. У него совсем заходит ум за разум.
- Этот шрам я заработал в пылу революционной борьбы! – кричал тот, демонстрируя свою особую примету, - В тот самый момент, когда меня пытали палачи в вонючих тюремных застенках!
- Это шрам, дорогой, - уточнила герцогиня, - ты заработал тогда, когда раздевал меня в королевском кабинете. Ты уложил меня на стол, с позволения сказать, голой задницей, прямёхонько на договор о дружбе и сотрудничестве государства Пронсельвани с республикой Хонти. Но поскольку нас чуть-чуть не застукали за этим занятием в этот пикантный момент иностранные послы, а также весьма уважаемый генеральный секретарь Аллу Сен-Бен-Бин-Лайд, нам пришлось, чтобы избежать национального позора, прятаться в спешке под стол, об угол которого ты и поранился.
- Так-так, мисс Сорелли, - подозрительно поинтересовался Китесис, - А сами-то вы что делали в королевском кабинете?
- Я? Как что я делала? Меня туда затащил этот бабник, чтобы, простите за нескромность, меня там поиметь.
- Всё ясно. Вы шпионили и использовали для этого наивность товарища Жульена, - глубокомысленно заключил помощник уважаемого члена парламента, - вас интересовали важные государственные бумаги. Я понял, шеф, у них была связь.
- Поздравляю вас, Китесис, вы только что побили все рекорды тугодумства. До вас, наконец, дошло то, что все и так давно поняли.
- Но тогда выходит, шеф, что у мисс Сорелли был мотив, чтобы убить своего жениха. Он начал подозревать её в измене.
- А вы не так уж глупы, Китесис, я вас недооценил, - чесал Мауэр у себя в затылке.
- Ага! – встрепенулся Артишок, который совсем уже было упал духом, не зная, как выкрутиться из глупейшего положения, - Мотив и возможность… Потому что возможность, наверняка, была. Гражданка Сорелли, а сами то вы что делали 6 июня сего года 10 часов 23 минуты 15 секунд, в тот самый момент, когда прогремел роковой выстрел?
- Что я делала? – изумилась и растерялась та, - В это самое время я была в своей комнате с черничной маской на лице.
- А кто-нибудь может это подтвердить?
- Да вы с ума сошли!!! - в ужасе вскричала Нелли, - Я лучше готова отсидеть в тюрьма за убийство, чем кого-нибудь созывать на такое зрелище.
- Ага! Вот вам это и придётся сделать! – с торжеством воскликнул Артишок, защёлкивая на её руках наручники, - Ирис-Неллия Сорелли, вы арестованы по подозрению в убийстве своего жениха Вы имеете право хранить молчание, пока не заплатите адвокату. Если же вы всё-таки решитесь открыть рот, каждое ваше слово может быть использовано против вас. А вы, гражданин Лангрен, орудующий под кличкой Селестрро, свободны. Внимательно прочитав вашу объяснительную, я понял со всей определённостью, что такую поэму мог написать только тот, кто и в самый деле находился на пирсе в момент убийства и любовался там шумом прибоя.
- Вот она – сила искусства! - торжествующе воскликнул тот, - А тебе пусть это будет уроком, дорогая. Ты должна, наконец понять, что мужчина сверху всегда и везде. А не только на договоре о дружбе и сотрудничестве государства Пронсельвани с республикой Хонти.
«В наших жилах кровь чистейшей пробы,
А не какая-нибудь там голубятина.
Мы не аристократические особы,
Пьющие пролетарскую кровь и питающиеся стервятиной», -
процитировал он, уходя, свои стихи.

- Клоун, клоун и есть! – умилённо воскликнула Нелли, - Нет, сегодня я окончательно убедилась в том, что его греховодница прапрабабка всё-таки согрешила с придворным шутом.
- Что ж, мисс Сорелли, - сказал Артишок, когда все удалились, - я бы сказал, что вы оказались в крайне затруднительном положении. Нужно было быть сразу со мной откровенной. А теперь оппозиция сделает всё, чтобы засадить вас за решётку. А я даже не знаю: чем могу вам помочь. Я всё-таки слуга закона, а поведение ваше внушает крайнее подозрение. И как вы могли изменить вашему жениху – наследному принцу! Да ещё с каким-то голодранцем! И где? В королевском кабинете на документах государственной важности. Как это аморально.... А что вы делаете сегодня вечером? Сдаётся мне: вы свободны, в то время, как ваш любовник будет писать революционные стихи.
С этими словами начальник полицейского департамента вновь обнял герцогиню за талию… и получил очередной удар в пах.

В тюремном коридоре камер предварительного заключения веяло духом нечистот и жаждой свободы, потому что стены сплошь были описаны и исписаны матерными ругательствами в адрес короля, правительства, депутатов и аристократов, сатрапов и их начальников. В узкую щелку окна трое друзей наблюдали, всё возрастающий в своём развитии, народный бунт, бессмысленный и беспощадный.
- Выхода нет, Тито, - констатировал Нагкуш, - если ты выйдешь к ним, они тебя разорвут на части, потому что узнают. А если ты не выйдешь, то разнесут всё здание департамента, потому что будут думать, что товарищ Жульен страдает за свои убеждения.
- Послушай, ну что ты паришься? – успокаивал Стюиль, - Отсидись в обезьяннике дней пяток. Первый раз что ли? Завтра сто пудово забудут все, потому что король как есть объявит карнавал. У нас в Пронсельвани ведь всегда так, как народные волнения, так обязательно правительство вспоминает про какой-нибудь забытый праздник. Сир Гессор всегда говорит: «Зачем нашей диктатуре ружья, когда у нас есть водка и фейерверки?» Поэтому все народные волнения всегда заканчиваются танцами и салютом. А сегодня выбраться не вариант. Я сам попал сюда только по журналистскому свидетельству Нагкуша под видом делегации, прикрываясь плакатом: «Свободу товарищу Жульену»
- И в самом деле, отсидись в номере… то есть я хотел сказать в камере. Правда место здесь смрадное, мрачное, - согласился телеведущий, брезгливо затыкая нос, - как это мы говорили в нашем шоу: «Страна вонючих застенков»? А я и не подозревал, как это близко к истине. Не приходилось.
- Ты никогда не сидел в изоляторе временного содержания? – изумился принц, - Много потерял! Обезьянник – это весело. Кто-то воет с непривычки, кто-то режется в карты. И самое главное – люди постоянно меняются, рассказывают всяческие истории. За одну ночь можно набраться жизненного опыта на всю жизнь.
- Но тут даже культурно поговорить не с кем.
- Как не с кем? Я здесь уже познакомился с охранниками. Вполне актуальные ребята. Мы уже почесали языками о том, о сём, выпили слегка.
- Ну, знаешь ли, Тито, - наставительно сказал телеведущий, - меня всегда поражала твоя способность в минуту находить себе друзей. И всё же! Всему есть пределы. Надо же себя уважать. Ты с кем разговариваешь? С какими-то уголовниками!
- Ты что, Атас, скажешь тоже! Какие же они уголовники? Они мои охранники. Уголовник – это я.
- И женщин ты себе выбирать не умеешь. Поэтому и попадаешь всё время с дурацкие истории. Сколько раз говорил, эта леди тебе не пара: избалованная, размалёванная, эгоистичная принцесса!
- Ну ты даёшь, Атас. Какая же она принцесс? Она всего лишь вице принцесса. Принц – это я. Поэтому я не буду здесь отсиживаться, а выйду и просто поговорю с народом, так делали все мои предки испокон века.
- Я бы на твоём месте не рисковал, - деловито заметил Стюиль.
- Глупости! Мой дед Карл-Фридрих говорил мне: «Антос-Эмануэль, при разговоре с народом, главное улыбайся. Пусть даже небесный свод сверзится на землю, а ты знай себе – улыбайся…»
- Там общественные деятели, парламентарии, репортёры центральных каналов. Тебя наверняка опознают. Я удивляюсь, как лорд Мауэр тебя не узнал
- Мауэр не узнал меня, потому что не захотел узнать. У него предвыборная компания на носу. Узнать меня для него было всё равно, что публично сознаться, что ему столько лет пудрили мозги. В данном случае его фраза: «О боже! Это Грандескки!», означала бы: «О боже! Я – полный идиот!». Китесис согласился с Мауэром, потому что он всегда и во всём с ним соглашается. А Артишоку вообще на всё наплевать, он больше доверяет документам. Журналистам нужна лишь актуальная информация...
- А обыватели?
- Обыватели свято привыкли доверять тому, что говорят по телевизору. А все остальные неясности отнесут к неисправности аппаратуры.

Вова Шекко: «Я веду свой прямой репортаж, находясь у здания Центрального полицейского департамента города Мегалиолисса, где в камере предварительного заключения томился несколько часов любимец нашего народа Жуль Селестрро. Все эти несколько часов мы боролись за его освобождение. И он свободен!!! С него сняты все обвинения. И наконец он предстал перед нами. Наконец-то мы увидели его! Он такой, какой он есть, такой, как мы его себе и представляли: парень из народа, с лучистой улыбкой и невозможно пролетарской физиономией, в рваном пиджаке… и в такой допотопной шляпе!!!! Где он только её откопал?... Здравствуйте, товарищ Жульен. Что вы чувствуете?

Селестрро (широко улыбаясь): «Я даже не знаю, что и сказать, ребята! Я просто даже не ожидал. Всё это время, пока я томился в вонючих застенках, я чувствовал вашу поддержку. Я получал записки, СМС-ки… Хочу выразить особенную благодарность…

Шекко: «Простите, товарищ Жульен, наших телезрителей очень интересует вопрос о том, правда ли, что вы состояли в любовной связи с леди Сорелли?
Селестрро: «Люди! Верьте! Мы зарубцуем социальные язвы общества. Построим школы, больницы, детские сады, посадим цветы и деревья, превратим наш город в цветущий рай!»
Шекко: «Простите, товарищ Жульен, может хватит о глупостях? Наших зрителей гораздо больше интересует вопрос: спите ли вы с мисс Сорелли?

Селестрро: «Ах, вы об этом. Сплю ли я с мисс Сорелли?... А-а-а… Ну, это досужие сплетни… Хотя, кому я вру? Я – журналист и должен говорить людям правду, которую они хотят и имеют право знать. Эта женщина – хроническая нимфоманка, которая давно преследует меня и всячески сексуально домогается!!!»

Шекко: «Вот это ответ! Тот самый ответ, которого от вас ждали!!!»

 На следующий день, рано утром, лорда Мауэра разбудил тревожный телефонный звонок.
- Шеф! Я не спал всю ночь! – раздался в трубке встревоженный голос Китесиса.
- Неужели вы наконец решили как следует подготовиться к очередному эфиру нашей предвыборной компании, чтобы как всегда не ляпнуть глупость? – спросонья поинтересовался парламентарий.
- Да нет, шеф, я всё вспоминал: где я видел этого парня? Ну, то есть Селестрро.
- Ну, где вы могли его видеть? Бедняга постоянно скрывается от полицейских ищеек и агентов государственной безопасности. Его мать родная никак не может увидеть!
- Да нет, шеф, я всё вспоминал: на кого он похож.
- Ну, на кого он может быть похож? Он так изнуряет себя общественной и политической деятельностью, что на нём лица-то нет.
- Да нет, шеф, он как раз похож. Он похож на наследного принца Антоса-Эмануэля Грандескки. Такая же миленькая мордашка…
- Миленькая мордашка? А вы случайно не голубой, Китесис? Совсем уже одурели от своей сливовой наливки. Возьмите статью товарища Жульена, и там прочитайте на кого похож ваш Грандескки.
«Впалость его глазниц и бледная, без кровинки кожа, - читал помощник парламентария, - приплюснутый череп и воспалённый, блуждающий взгляд свидетельствуют о деградации королевской династии и склонности её членов к различного рожа извращениям, кровосмешению и алкоголизму. Любой физиономист сказал бы, не колеблясь, что перед нами лицо маньяка, способного на неадекватные поступки».
- Вот именно, Китесис. А вы всё: миленькая мордашка, миленькая мордашка…

продолжение следует