Тайга. Трагическая развязка Глава - 5

Из книги - «Валеркины рассказы»
Валерий - мой старший брат



      Заканчивалась малоснежная зима. После той облавы, которая стала известна всему Забайкальскому краю рекордным количеством истреблённых волков, прошёл месяц.
Захотелось снова побродить с собакой и поохотиться в тайге, тем более что волков можно было уже не опасаться. Пошел я в общество охотников за путевкой, а там предупредили:
– Не забудьте сдать её, если не используете. Сезон через неделю заканчивается.
– Хорошо,- пообещал я.

      В нашу часть поступили большие заказы, работы было много, и отпускать в тайгу в будние дни никого не стали. День и ночь паши – никакой благодарности. Аванс дадут, а потом зарплату жди полгода, выкручивайся, как знаешь. Если бы не тайга... только она и выручала.
Но и звери готовятся стать родителями, поэтому охота прекращалась, а мы весной переходили на подножный корм: мангыр – дикий лук и чеснок – поля зарастали этими растениями. И вся надежда оставалась на запасы от прошлой удачной охоты. Дачи-то, со своими овощами и любимой картошечкой, еще не было, и поросят мы не разводили.

      Погода стояла тёплая, снег уже растаял, его и не было почти. Отправился я в выходные в тайгу с Тайгой, которая радовалась будущей свободе. Сосед нас подбросил до Хребта, (я его тоже иногда выручал) и побрёл по уже не раз хоженым тропам. Впереди бежала моя лайка, я шёл следом, так добрались до землянки, что построил себе сам.
    Ещё в семидесятые годы начал ходить на охоту, с тех пор изучил маршрут, как свои пять пальцев. Тогда и решил построить убежище в тайге, чтобы было, где переночевать и согреться морозной зимой, да и летом, если нужда заставит.
Выбрал место, где рядом бил ключ из-под земли. В трескучие морозы на нём нарастали большие ледяные шишки, срубишь у такой глыбы макушку – вода бежит вкуснющая, пьёшь – не напьёшься никак.
 
      Когда пошел в отпуск, взял с собой инструменты: ломик, совковую и штыковую лопаты, пилу ручную, топор. Недели две рыл землю и строил – основание быстро было готово.
Подальше от землянки пилил деревья и рубил сучья, стаскивая их к своему будущему зимовью, таскал камни, устанавливал стойки. Сделал невысокий дверной проем – приходилось наклоняться, но на то она и землянка. Когда клал камни, вместо глины замешивал землю с хвоей – иголки от сосны, лиственницы и листвы березы.
Уложил два наката, бревно к бревну, какие мог поднять, скрепил скобами, засыпал сверху листвой и дёрном. В дождь эта крыша не протекала. Печурку соорудил из ведер, привез и поставил старую трубу, а дверей на «мусорке» валялось много, выбрал деревянную, их меняли на новомодные, металлические. ДСП бы не подошла – быстро сгнила. Отпилил по размерам, сделал для тепла двойную дверь, отвёз и навесил, щели законопатил мхом и обил стены снаружи старыми листами жести. Пол оставил земляной – стелил иногда лапник для жилого духа. Стол и нары смастерил, чтобы было на чем спать и есть.
      Таким методом построил еще две землянки в разных местах, не все, конечно,  сразу, а постепенно. Но две сгорели при лесных пожарах, а эта, чудом оставшаяся...  частенько выручала.

      Добрались до неё до сумерек. Истопил печку, сварил суп из рябчиков, что настрелял по пути, сам наелся и накормил Тайгу. На улице стемнело, я завалился спать, и лайка примостилась рядом, охраняя хозяина.
      Вдруг она громко залаяла. Зажег свечу, глянул на время – пять утра. Собака прямо рвалась наружу, не отходя от двери, будто там кто-то есть. Стал её уговаривать:
– Подожди, вместе пойдем.
Всё было бесполезно. Её поведение показалось мне подозрительным, и я вышел вместе с ней. Мимо нас промчались гураны, как будто их кто-то сильно напугал, я вернулся и взял ружьё. Когда вышел, моей Тайги рядом не было, стал ее звать и вдруг... из ирника показался волк.
Вскинув ружьё, выстрелил, он взвизгнул и завалился набок. Вставил новый патрон и... вовремя – появились еще два «серых». После моих выстрелов оба легли рядом с первым. Я вернулся в землянку, но услышал крики – открыл дверь своего убежища и увидел, что в мою сторону бегут два охотника. Окликнул их, они подбежали, на ходу крича:
– Волки! Волки!

    А сами в руках держали ружья. С перепуга, толкаясь, заскочили внутрь. Я постоял и увидел ещё двух «серых», и в стороне стояли три. Видимо, нас окружили те, которым удалось избежать гибели во время облавы.
– «Ничего себе, "сходил за хлебушком", (то есть – прогулялся по тайге)»,- подумал я.
     Парни сели на нары и стали обвинять друг друга во всех грехах. Я понимал их состояние, но пришлось успокоить, повысив голос. Сказал, чтобы замолчали и говорили по порядку. Они опять начали наперебой рассказывать, что с ними  произошло. Я их остановил и повторил:
– Так. Успокоились. Теперь – по одному.
Тот, что побольше, сказал:
– Мы завалили двух гуранов, подвесили на лесины и только хотели сдирать шкуры, как услышали сзади рычание. Глянули – стоят пять волков. Развернулись и... бежать. Так и очутились здесь. Наверное, волков остановили наши гураны, а то... вряд ли сидели сейчас здесь. Не знали про это зимовье – хорошо оно спрятано от людских глаз, тут можно любую напасть пережить.
А второй добавил:
– Мы думали, что нет волков, читали в газете, что их истребили.
– Где ваши вещи? - спросил  я.
– Всё осталось там, где подвесили гуранов.

     Попросил их показать свое оружие, они с неохотой положили его на стол. Я  осмотрел и спросил:
– Почему убегали?
– Схватились за ружья, когда увидели волков, а там пусто – нет патронов.
– Вы что, с двумя патронами пошли на охоту?
– Нет, конечно, но они остались в рюкзаках. Спасибо, что спасли нас, - говорили они теперь по очереди.
– Сначала надо выйти из тайги, потом будете благодарить. А сейчас пойдем за  вашими вещами, козлами или за косточками от них.
Они переглянулись и ответили, что не пойдут – у них же патронов нет.
Понял я – сильно струхнули парни, только что зубы не стучали. Сказал им:
– Зато у меня есть. Зачем я ваши ружья осматривал? Калибр тот же. Или жить здесь собрались? Только за едой тоже надо будет выходить. Как звать-то вас? Меня – Валерий.
– Мы – два Ивана.
– Вот и познакомились.


Тут только я спросил:
– Не попадалась ли вам черная лайка, на груди белый треугольник, а под правым глазом белый круг?
У меня в голове все время сидела эта мысль:
– «Куда делась Тайга? Почему не пришла на помощь»?
Они посмотрели друг на друга.
– Рассказывайте, вижу, что знаете.
Иван большой ответил:
– Видели по дороге, когда бежали сюда, лежала собачья голова – не разглядели. Я только успел подумать, что и мы можем вот так сложить свои головы ни за что, ни про что.
   Защемило у меня сердце, понял, что потерял Тайгу, потекли слёзы. Как родная она была – да так оно и было – сроднились уже за столько лет.

     Ребята стали  успокаивать. Да где им понять, что это такое, когда собака согревала тебя в мороз своим телом, когда ночевали у костра, впивалась зубами в хищного зверя, если угрожала опасность. Сказал им, что сам виноват, нельзя было её выпускать одну и выходить без ружья.
Сентиментальный стал – старею, знать, но утёр слезы, достал из рюкзака патроны и подал им по десятку со словами:
– Заряжаем и выходим. Эти – просто так – не отпустят.

        Мои слова подтвердились. Выйдя из зимовья, встретились глаза в глаза со стоящими перед нами метрах в пятнадцати тремя волками. Глянул налево, там на карауле ожидали еще два. Через мгновение два Ивана стреляли по трем серым, а я – по двум, но не успел – застрелил только  одного. Иван маленький с разворотом уложил второго. Когда перезарядили ружья, я спросил:
– Где научились так стрелять?
– В «десантуре». Мы только из армии, - в один голос ответили они.
– А «серых» испугались...- «подколол» я.
– Дак – это с непривычки. Враг уж больно непредсказуемый.
– А ножи ваши где?
Тут они спохватились, что и ножей нет – остались воткнутыми в  дерево.
– Нож должен находиться в ножнах. Так, наверное, учил ваш командир?
– Так точно. Ошибку учтем.
– Идёмте за вещами и патронами.

       Подошли к тому месту, где они подвесили коз, и увидели картину: от них, действительно, остались «рожки да ножки», гураны были обглоданы и на лесинах  висели только останки. А на бугре стоял волк, как на дозоре. Иван маленький снял его первым выстрелом. Из-под «рогов и копыт» поднялись шесть упитанных, на мой взгляд, волков. Они не поняли, что пришли охотники, и, находясь в сонливом состоянии, нехотя поднялись.
      И тут началось... Такая меня злость и обида взяла за мою Тайгу: только  прицелюсь, выстрелю – волк уже лежит, перевожу прицел на другого, стреляю – тоже падает. Все остались лежать там, где стояли.
      Вспомнил Тайгу, опять потекли  слёзы. А Иваны, наверное, чтобы отвлечь, сказали восхищённо:
– Вы тоже ас в стрельбе. Где научились?
– Там же, где и вы.

       Отомстил я за свою Тайгу «серым волчарам». Сказал Иванам, чтобы собирались и не забыли охотничьи ножи вытащить из деревьев. Дошли до зимовья, оставил их там хлебать похлёбку – самому ничего в горло не лезло. Взял лопату и тряпку, собрал останки своей верной подруги, завернул, как в саван, и закопал недалеко от землянки. Сел около холмика и оплакал, помянул добрым словом – вспомнил, как её растил, какая она была ласковая умница, как её любили наши дети... Мне было не стыдно облегчить свою душу, да и не видел никто – хоронил же я своего близкого друга. Столько лет мы были вместе.

      Спички, соль, сухари, свечи – оставили на полочке в зимовье – по таёжным правилам. Вдруг кому-то пригодятся. Закрыли плотно дверь, подпёрли палкой, и пошли обратно. Я не захотел оставаться и охотиться – тяжело было на душе – впервые возвращался из тайги налегке и с пустыми руками.
      Отец Ивана большого должен был за ними приехать на бортовом УАЗ-452.  Вышли мы из леса и увидели машину метрах в ста. Он уже ждал, заметил нас и сразу подъехал. Мы с Иваном маленьким забрались в кузов, закрытый брезентом, а сын с отцом долго стояли и разговаривали. Отец смотрел в мою сторону, потом позвал второго Ивана, чтобы вернуться за волками, а мне предложили сесть в кабину и ждать – довезут до дома.
Я их остановил.
– Можно подъехать ближе на машине, я знаю дорогу, чтобы не таскать волков издалека. И ружья должны быть с вами,- посоветовал я.
     Отец прислушался и завел машину, а я показал, как проехать. Втроём они быстро стаскали волков и погрузили в кузов – их оказалось пятнадцать штук.
Отец сказал:
– Зачем деньги на ветер выбрасывать? Каждая копейка сейчас на счету – время-то какое. Волки хорошо стОят.

      Добрались до деревни быстро – это не пешком топать. Подъезжая к остановке автобуса, я попросил остановиться.
– Довезу до дома, - сказал отец Ивана.
– Спасибо, я и на автобусе доеду, зачем машину зря гонять...
– Не спорь, пожалуйста,- ответил он.
Мы заехали в деревню и остановились у его дома. Отец, узнав, что пережили парни,  ворчал на сына. А потом сказал:
– Без Валерия, если он не откажется, в тайгу ты больше ни шагу не сделаешь и твой Ванька – тоже.
    Пригласил меня к столу отужинать. Они за день до этого забили свинью – сын же вернулся из армии. Хотел с другом в тайге отдохнуть, а так... своего полно мяса было. И вот, что приключилось...
Я не хотел идти, неудобно как-то, и на душе кошки скребли – как детям и жене всё расскажу...
Но хозяин зыркнул на меня глазами и сказал:
– Не отказывайся, Валера. Ты моему сыну и его другу жизни спас, окажи и мне уважение.
Мне стало неудобно, и я вошел в дом. Прибежали родители маленького Ивана и тоже поблагодарили за спасение сына.               


      А у меня было такое горе... Сыновей спас – это, конечно, здорово. Было больно, что свою любимую собаку потерял.
Поужинав, я стал собираться домой. В кузов сели два Ивана, отец – за руль, а меня посадил рядом, и доехали с ветерком. Ребята затащили в квартиру стегнО свиньи – заднее мясное бедро и сала несколько шматов.
Я даже не ожидал и не заметил, когда они погрузили всё это – наверное, когда все сидели за столом.

     Парни приезжали несколько раз в гости, привезли часть денег за волков, познакомились с моей женой и с детьми – благодарные люди живут в Забайкалье.
Ходил с ними несколько раз на охоту, учил безопасности и охотничьим секретам. 
Любашке сказал:
– Всё, дорогая моя, отохотился я.  Больше в тайгу... не пойду. Подумал и добавил:– Один.
А она ответила:
– Прошу тебя, и больше никаких собак. Сам страдаешь, я переживаю, а про детей – вообще молчу – плачут же они от горя. Мне каждая их слезинка дорога.
Дал обещание.
                ***

        Но много было ещё приключений. Ездил иногда с друзьями в тайгу – как без охоты... Пока не утонуло моё ружьё, когда мы перевернулись на лодке с другом, спускаясь вниз по течению реки.

        Прошло два года, много воды утекло с тех пор. Купили мы участок земли, давали всего по четыре сотки... при таких площадях – «на тебе Боже, что нам негоже». Участок достался негодный – заболоченное место, заросшее ирником.   
       А куда деваться... корчевал кусты, а под ногами хлюпала вода, и земля порою качалась подо мной. Но я упорно разрабатывал – мне ли не осилить, когда Питер на таком же болоте построен.
Завозил и поднимал грунт, копал «обводку», чтобы вода ушла – уставал смертельно.

        Вернулся однажды домой, а там известие – скончался наш старший охотник Василий после второго инсульта.
       Через месяц... опять трагедия – умер Юра, наш друг и охотник. Пошел один пострелять рябчиков на речку, поскользнулся и упал, утопил ружьё, искал в холодной воде. Поздняя осень была, шли дожди, вода в реке поднялась, течение быстрое, как у всех горных речек. Не нашел.
Пришел к тестю, а тот:
– Беги в магазин, надо согреться тебе. Когда вода спадёт, отыщем.
Вернулся из магазина, поставил бутылку на крылечко, а сам свалился на бок – остановилось сердце.
      Федя, наш балагур и весельчак, с горя запил, купили с другом самогона, а наутро их нашли на берегу остывшими.
      Геннадий после этих трагедий всё здесь продал и уехал жить на «юга». Остальные – тоже исчезли с горизонта, раз я перестал  ходить в тайгу.

      Ездили теперь с семьёй на «тихую охоту». Да и в магазинах всё появилось – изменилось время. И друзья-егеря не забывали – привозили частенько  дичь из тайги.

Так и распалась наша дружная компания.