Бабье лето, или как в последний раз

   

   
   С тех пор, как  Валентина Сергеевна вышла на пенсию. У неё, ни разу, не возникало желания поехать, куда - ни будь дальше пригорода. Ну, во-первых, на дальнюю дорогу и путевку, у неё просто не было денег. Во- вторых она считала, что за свою жизнь достаточно наездилась и всего повидала. А в третьих, с возрастом, ее стали пугать дорожные неудобства и все, что было связанного с путешествиями. Когда она видела на вокзале людей, обвешенных сумками, рюкзаками и чемоданами, то испытывала облегчение от мысли, что ей никуда не надо ехать
   
      Но однажды, в начале сентября, ей позвонили из завкома её «родного» института и предложили горящую, бесплатную путевку в пансионат под Лугой. Первым её побуждением, было отказаться. Но девушка из завкома так красочно расписывала, какой это хороший пансионат, с новыми корпусами. Как там красиво, тихо. Какие интересные экскурсии, концерты… И Валентина Сергеевна согласилась. Тем-более, что до Луги было всего два часа езды.
   
      Девушка из завкома не обманула. Пансионат «Зеленый Бор» был расположен прямо в сосновом бору, вдали от жилых домов. Палаты на двоих. Дорожки, между корпусами, и даже прогулочные тропинки, были выложены аккуратными плитками, благодаря чему, даже в плохую погоду, можно было не опасаться промочить ноги.
    
      К этому времени, молодежь успела отгулять свои отпуска, и очередной заезд в пансионат был, в основном, собесовский – почти одно старичье.
   
      Оформив свое прибытие и получив ключи от комнаты, Валентина Сергеевна решила прогуляться. К завтраку она опоздала, а до обеда было не менее двух часов.
   
      За свою трудовую жизнь, Валентина Сергеевна не раз бывала в Домах отдыха и теперь, наметанным глазом, определила, что среди окружающих было всего несколько супружеских пар. Остальные, видимо, познакомились уже здесь. Определить это, было не сложно. Супруги шли рядом, почти не глядя друг на друга, лишь изредка, перебрасываясь словами. Тогда как «женихи», а в Домах отдыха и санаториях, как правило, все мужчины холостые, вели, своих дам, под ручку, заискивающе заглядывая им в лицо и о чем-то взволнованно рассказывая.
   
     Всё это было Валентиной Сергеевной видано – перевидано. Разница была лишь в том, что раньше, в Домах отдыха и санаториях, на этих ролях она видела более, молодых. Кавалеры же пансионата, были убелены сединами, окаймлявшими проплешины и лысины. А животы их, словно тесто, переваливались через кушаки. Да и дам, при свете дня, лучше было не разглядывать…
   
    Оказавшись, среди живой природы, с непривычной для горожанина тишиной, Валентина Сергеевна забыла о времени и чуть не опоздала на обед. Когда она вошла в столовую, зал был почти полон. А за её столиком, к которому её подвела дежурный администратор, пустовало только её место.
   
    Поздоровавшись, Валентина Сергеевна села. По её левую руку, сидела маленькая, пухленькая женщина неопределенного возраста, с мелкими чертами лица и, каким-то, плотоядным взглядом. Она успела сделать себе бутерброд, с оставшимся от завтрака маслом, и теперь, не дожидаясь пока принесут обед, судорожно глотая, торопливо поедала его.
   
    Напротив Валентины Сергеевны, сидел пожилой, худощавый мужчина, страшно похожий на артиста Буркова. С такими же пухлыми и даже отвислыми губами. Явный неврастеник. Он что-то, отмечал на листке бумаги, нервно вертя в руках ручку.
   
    Справа сидел ещё один пожилой, худощавый мужчина, с красивой, седой шевелюрой и добрым лицом. Валентина Сергеевна сразу, почувствовала, что понравилась ему. Да и он, вызвал её симпатию.
   
    Внимательно глядя на неё, он спросил:
    -А как вы сюда к нам попали?
    -В каком смысле? – не поняла она.
   
    Не успел он ответить, как писавший мужчина, поднял голову и, торопливо, проговорил
    -Он имеет в виду, что мы, тут, все старперы собрались, и вдруг вы, такая вот, являетесь!..
    -Как вы сказали – старперы? А что это такое? – удивленно спросила Валентина Сергеевна, сделав вид, что не поняла смысла.
   
    Мужчина собрался ответить, но его сосед бросил на него такой укоризненный взгляд, что он осекся.
    «-Интересно, как он выкрутиться?» - подумала Валентина Сергеевна, с трудом сдерживая смех.
    -Так что же это такое старперы? – повторила она свой вопрос.
   
    Наморщив лоб, мужчина мучительно искал приличное объяснение и, наконец, запинаясь, сказал:
    -Да… это…собственно говоря, шоферская поговорка –Старпёр – старая передача… Скорость, мол уже не та… механизм на износе…
    -Понятно, - проговорила Валентина Сергеевна серьезным тоном, но, тут же, рассмеялся. Смеялся и сосед справа.
    -Понятно! – проговорила Валентина Сергеевна
   
    Неврастеник посмотрел на них, не понимая причины смеха, но, для компании, хихикнул. Старушка, на их разговор, не реагировала, продолжая поглощать второй или третий бутерброд.
    -Посмотрите, что вы хотите заказать на завтра, - предложил неврастеник, протягивая Валентине Сергеевне листок.
    -Я думаю, что нам пора представиться, тут же, сказал мужчина с седой шевелюрой. – Меня зовут Алексеем Алексеевичем, а вас?
   
    Валентина Сергеевна назвала себя.
    -А меня зовите просто Арист, - предложил неврастеник, ерзая на стуле и выворачивая шею, чтобы увидеть долгожданную официантку.
    -Орест, или Арист? – переспросила Валентина Сергеевна.
    -Арист, Арист! – повторил имя, делая ударение на «А»
    -Это, наверное, не полное имя? –  поинтересовалась Валентина Сергеевна.
    -Конечно. Меня зовут Аристарх.
    -А отчество?
    Немного помедлив, Арист сказал:
    -Серапионович.
   
    Неожиданно ожила старушка:
    -Ужас какой! – воскликнула она не поднимая глаз. – Где это видено, чтобы человека скарпионом называли?!
    -Не Скорпион, а Серапион! – с раздражением поправил Арист.
    -Все одно, всё одно, что Скорпион, что Серапион! – скороговоркой проговорила старушка, наконец перестав жевать.
    -Прямо как в пьесе Островского, - заметил Алексей Алексеевич. – Помните там помещица полицмейстера Скорпионом называла…
    Валентина Сергеевна кивнула:
    -Помню.
    -Нет уж, извиняйте! Не всё одно! – возмутился Арист. - Что если бы вас Секлетеей звали, а я бы вас Скелетеей называл, а?
    -Ишь, чего удумал! – рассердилась старушка. – И примеру тут нет никакого! Тем - более, что меня Варварой Евлампиевной зовут!
    -Ага, попалась! – обрадовался Арист.- Я вас, теперь Лампадьевной звать буду. Ведь всё одно, а?
    -Я те назову! Я те назову! – угрожающе затрясла подбородками старушка и вдруг воскликнула:
    -А, леший с тобой, зови как хош!
    Все засмеялись.
   
    Валентина Сергеевна обратилась к Евлапиевне:
    -А что вы хотите заказать на завтра? Тут, к обеду, салат, суп гороховый, щи, котлеты и гуляш…
    Не дав ей договорить, Евлампиевна перебила её:
    -А всё что есть, всё и пиши!
    -Так нельзя. Надо что- то одно выбрать. То - ли гороховый суп, то - ли щи. Котлеты или гуляш.
    -Почему нельзя? Раз написано, значит можно! – с убеждением проговорила Евлапиевна.
    -Ну, вам же, просто не съесть два первых и два вторых?! Заметила Валентина Сергеевна, не понимая шутит Евлампиевна или, в самом деле, так думает.
    -А, почему бы и не съесть, коли дадут?!
    -Так ведь не дадут, Лампадьевна! – сказал Арист.
    -Да? – искренне удивилась старушка. Подумав, сказала:
    Ну, тада пиши шти и каклеты.
   
    Валентина Сергеевна страшно не любила, когда к ней обращались на «ты», но замечания не сделала, представив себе конфликт, в котором непременно, будет фигурировать как «эта интеллигентка». Этот тип людей, ей был хорошо знаком. Приехав из деревни в город, в ранней молодости, или даже в детстве, они оставались, по своей сути, деревенскими. С той же психологией и взглядами. И даже обижались, когда к ним обращались на «вы». Но зато отчество, это было  «святое».
   
    Когда принесли обед, хлебница была наполовину пуста, и Валентина Сергеевна подумала, что Евлапиевна теперь не съест и половины обеда, но ошиблась. Не успели они оглянуться, как суповая тарелка Евлапиевны была пуста и она, в ожидании второго, с нетерпением высматривала официантку. Не дождавшись, выпила компот. В том же темпе, расправилась со вторым, но, почему-то, не торопилась уходить.
    Когда Арист, отодвинув тарелку, собрался уходить, Евламптевна спросила, будет ли он есть компот. Получив отрицательный ответ, протянула руку за стаканом и мигом, опрокинула его в свой бездонный рот. По тому, с какой быстротой и жадностью она заглатывала пищу, было нетрудно догадаться, что жила она впроголодь.
   
    Бросив случайный взгляд в зал, Валентина Сергеевна обратила внимание, что, большинство мужчин, сидит с повернутыми в одну сторону, головами и едят, не глядя в тарелку. Проследив, за направлением их взглядов, она поняла, что, все они, смотрят на их соседний столик, за которым сидят трое мужчин и одна женщина. Красивая, модно одетая и, несмотря на возраст, а ей уже за сорок, удивительно привлекательная. Всеобщее внимание, возбуждало её, и она явно играла на публику. Играла очень умело, если не сказать, профессионально. Арист тоже бросил взгляд в её сторону. А вот Алексей Алексеевич сидел к этой даме спиной и не мог её видеть. Обратившись к нему, Валентина Сергеевна сказала:
    -Вы неудачно сели.
    -Почему? – удивился он.
    -Ну как же, вы же не видите главной достопримечательности нашего пансионата! – Валентина Сергеевна сделала незаметный кивок в сторону соседнего столика.
    Алексей Алексеевич оглянулся.
    -Ааа, вы про неё…- равнодушно проговорил он. – Подобные бабочки меня уже не интересуют…
    -В самом деле? Значит, вы остались в единственном числе!..
    -Может быть, - согласился он. Потом добавил – я уже в таком возрасте, когда содержание становится более важным, чем внешность.
    -Более важным, возможно. Но согласитесь, красивое, всегда привлекает и радует глаз. Будь то человек, животное или произведение искусства, заметила Валентина Сергеевна.
    -Наверное, вы правы. Однако вы так и не ответили на мой вопрос.
    -Какой? – удивилась она.
    -Насчет того, как вы сюда, к старикам попали.
    -Странные вы задаете вопросы! Тем же путем, или почти тем, что и другие! – ответила Валентина Сергеевна. – Мне из завкома позвонили и предложили горящую, бесплатную путевку. Только и всего.
    -Так вы ещё работаете?
    -Нет, и уже давно, - коротко ответила она.
    -В самом деле? А я думал, что вы… что вам… - Алексей Алексеевич никак не мог найти нужного слова.
    -Сорок лет? – засмеялась она.
    -Ну, не сорок… Во всяком случае, если бы вы были моей женой, я бы вас ни за что одну не отпустил…
   
    Чувствуя себя задетой, Валентина Сергеевна спросила с некоторым раздражением:
    -Неужели я похожа не женщину, которая рвется из дома только для того, чтобы завести любовника?
    -Ну что вы! Конечно же, нет! Ради бога, извините меня, я совсем не это имел в виду!
    -Тогда что же? – поинтересовалась она, вставая из-за стола.
   
    Валентина Сергеевна уже много лет жила одна. С мужчинами, кроме мужей своих приятельниц, практически не общалась. И, оказываясь среди посторонних, незнакомых мужчин, чувствовала себя не очень уверенно. По своей натуре, она, полностью, была лишена кокетства и игривый тон разговора, был не её стилем. Она знала, что её замкнутое поведение не могло привлекать мужчин, но измениться не могла. Поэтому, внимание Алексея Алексеевича было ей особенно приятно.
   
    Правда, из-за отсутствия опыта, она, до сих пор, боялась попасть на удочку. Так как знала склонность мужчин играть влюбленных. Тем - более на отдыхе. Она же, как человек искренний, всегда верила тому, что ей говорили. По правде сказать, какая женщина, вольно или невольно,не ждет, чтобы на неё обратили внимание.
    -Я хотел сказать, продолжал он,- что, в отпуске, я всегда был бы рядом с вами… - объяснил Алексей Алексеевич.
    -Не правда ли, удивительное совпадение?!  Воскликнула она, как ей самой показалось, с лукавством.
    -Что вы имеете в виду? – не понял он.
    -Ну, то, что вы в отпуске и, как - раз, рядом со мной!
    -В самом деле, - согласился он, словно она открыла ему истину.
   
    Проходя мимо доски объявлений, висевшей в холле, он остановился. Посмотрев на афишу, спросил:
    -Не хотите пойти в кино? Сегодня показывают «Великолепную семерку».
    -Нет, спасибо. Этот фильм я уже видела.
    -В таком случае, если это не секрет, чем вы собираетесь заняться?
    -Хочу просто погулять, познакомиться с округой. Что ещё можно здесь делать?
    -Тогда разрешите и мне, с вами, прогуляться? – спросил он.
    -Пойдёмте.
   
    Возле дверей администратора, стояла гудящая, возбужденная толпа. Пока Валентина Сергеевна и Алексей Алексеевич через неё пробирались, они успели узнать причину «сходки». Отдыхающие просили возобновить танцы на открытой танцплощадке.
    -Граждане, да поймите вы, летний сезон закрыт, – увещевал их администратор. - Осень на дворе, поберегите своё здоровье!
    -Так ведь ещё тепло! – резонно заметила молодящаяся женщина.
    -А что касается здоровья, то мы ещё ог - го - го! Правда, девочки?
    -Что мы старухи какие- то?! – возмущенно заметила высокая, старуха, в съезжавшем на лоб париком, нервно потряхивая головой.
    -В самом деле, обидно даже! – воскликнула третья дама, хорошо поставленным голосом и Валентина Сергеевна узнала в ней красотку, с соседнего столика. – Мы же не виноваты, что сюда, столько старичья понаехало!
   
    Подобного оскорбления, дамы не могли стерпеть, и подняли такой шум, что разобрать что-либо, было уже невозможно. К женским голосам добавились мужские, звучавшие как контрабасы.
    -Театр да и только! – воскликнула Валентина Сергеевна. - Большего оскорбления, чем назвать женщину старухой, просто невозможно придумать! И вдруг погрустнев, заметила – а стареть- то ох, как не хочется!
    -Ну, вам - то рано об этом говорить! – воскликнул Алексей Алексеевич, внимательно глядя на неё.
    -Почему же? Мне уже шестьдесят! – с грустью, проговорила она.
    -В самом деле? – удивился он.
    -Да… Где-то я читала, что, самое ужасное, для стареющего человека, это несоответствие его внутреннего состояния с внешними данными. Тело стареет раньше души, и чувства, ещё долго, остаются молодыми…
    Алексей Алексеевич с пониманием посмотрел на Валентину Сергеевну, но она, смутившись своей откровенности, тут же, отвернулась.
    -Какой чудный воздух! – произнес он, глубоко вздохнув. –Дышите, набирайтесь кислорода. А то потом, опять, будем выхлопными газами дышать!
    -Пойдемте к реке. Там лиственные деревья растут. А тут, среди сосен и осенью не пахнет, -предложила она.
    Алексей Алексеевич взял её под ручку, но она, легко высвободившись, сказала при этом:
    -Не надо, пожалуйста…
    -Стало быть, рядом с вами, должен быть кто-то другой, а не я? – проговорил Алексей Алексеевич.
    Валентина Сергеевна промолчала.
   
    Ветра не было, но на молодых осинках, освещенных солнцем, мелко дрожали листочки, казавшиеся маленькими солнечными зайчиками.
    -Унылая пора, очей очарованье… произнес он.
    -Хотя это и Пушкин, два этих определения кажутся мне несовместимыми. Если уж «очей очарованье», то «унылой порой» никак не назовешь, - заметила Валентина Сергеевна. А вообще, осенняя грусть ни в природе, а в нашем сознании…
    -Да, это оттого, что мы ощущаем, что, вместе с летом, каждый раз, уходит и часть нашей жизни… -поддержал ее Алексей Алексеевич.

     Они стояли на холме, и молчали, слушая непривычную тишину. И эта тишина, и пурпурно- золотая осенняя россыпь вливались в душу, привнося в неё сладкую грусть.
     -Ты грустишь, но о чём…
     -Не о прежних ли днях? – вдруг тихо пропел он.
     -Полной неги, любви и привета, - дополнила она, отнимая свою руку.
    
     Когда они вернулись, идти на ужин, было ещё рано, и она решила зайти в палату.
     -Звонить не пойдете? – спросил он. - Тут должен быть городской телефон…
     -Нет, не пойду…
               
     Валентина Сергеевна понимала, что он, не задавая прямых вопросов, пытается выяснить, есть ли у неё семья.
     -А я пойду. Мне надо…, -начал он, но Валентина Сергеевна, недослушав, сказала:
     -Ну, ну, счастливо – и, повернувшись, пошла прочь. Однако, ощутив на себе его взгляд, оглянулась.
    
     Алексей Алексеевич стоял в каком - то раздумье и смотрел в её сторону.
Помахав ему рукой, Валентина Сергеевна скрылась за углом дома.
    
     Видимо, все уже перезнакомились и в столовой стоял веселый гул голосов. Евлампиевна уже сидела за столом и, из-за отсутствия масла, с аппетитом жевала хлеб, намазанный горчицей. Арист отсутствовал. Наконец он появился с крашенной блондинкой, и ещё какое - то время, разговаривал с ней, стоя посреди зала. К столу он подошел довольный и улыбающийся. Сев на стул, спросил:
     -Слышали такой анекдот – муж возвращается из командировки домой, открывает шкаф, а там любовник жены. Муж спрашивает – это кто тут у тебя? А жена отвечает – не видишь что - ли, моль. Развелась моль в последнее время…
    
     Не дождавшись реакции слушателей, Арист весело рассмеялся. Валентина Сергеевна и Алексей Алексеевич никак не отреагировали. Зато, неожиданно, ожила Евлапиевна. Она сказала:
     -Небось, голяком, в шкафу сидел?!
     -Естественно, - подтвердил Арист.
     -Мужик то у нее, видать, совсем полоумный был… - констатировала Евлампиевна.
     -Почему это? – поинтересовался Арист.
     -Ну так как же, еслиф мужика от моли отличить не могёт?!
     -Да ты что, Лампадьевна, не поняла что ли? Это же анекдот, байка такая! – разволновался Арист.
     -Чего тут не понять, поняла! Конечно анехдот. Муж только за порог, а к жене полюбовник в окно! Благо первый этаж! Он и от неё, тоже в окно сиганул, когда ейный мужик возвернулся…
     -Да ни в какое окно он не сигал, - возмутился Арист, - он в дверь вышел!
     -Да что ты мне то говоришь?! Это же всё в нашем дворе и было то! – вдруг вышла из себя Евлампиевна. Ейный мужик тоже за ним в окно сиганул, да с подоконника сковырнулся и зашибся шибко. Вот как было! А ты «моль, моль»!
     Этот диалог так рассмешил Валентину Сергеевну и Алексея Алексеевича, что они, долго, не могли успокоиться.
    
      Когда они, после обеда, вышли на улицу, он спросил:
     -Спать пойдете?
     -Ну что вы, рано ещё!
     -А что делать будем?
     -Не знаю, ещё не придумала.
     -Интересно, а куда это весь народ идёт? – с удивлением спросил Алексей Алексеевич, глядя на толпу, направившуюся в лес.
     -Давайте посмотрим. По-моему, музыка где - то, играет… Бабульки то, наверное, танцы отстояли! – засмеялась она.
     Дорога освещалась редкими фонарями и, от этого, бор казался ещё более густым и темным. Но, неожиданно, сквозь деревья, блеснул яркий свет.
    
     Поднявшись на небольшую горку, они остановились пораженные. Перед ними был большой многоугольник из плотно сбитых и отполированных досок. Над площадкой ни крыши, ни навеса не было. Только с одной её стороны, стояла полукруглая стена, блестевшая множеством, вделанных в неё зеркальных осколков, отражавших свет ламп.
      Все это, среди вечерней темноты, в окружении сосен, казалось чем-то сказочным. Тем - более, если к этому прибавить звучание старинных, до боли знакомых, мелодий. Впрочем, это было восприятие Валентины Сергеевны. Что чувствовали в это время другие, неизвестно. Но её сердце, неожиданно замерло, словно она, после долгого расставания, увидела что-то очень знакомое и даже дорогое.
    
     Почти сразу, на площадку стали выходить пары, вливаясь в общий поток. В основном это были люди весьма преклонного возраста. Однако, все женщины, были в нарядных платьях, украшенных кружевными воротничками, бусами и брошами. Не обошлись они без пудры и помады. У некоторых мужчин, из нагрудных карманчиков, выглядывали яркие платочки.
    
      Валентина Сергеевна с любопытством разглядывала это странное общество. У неё было впечатление, что она оказалась в далеком, довоенном, прошлом. Старушечьи лица оживились. На них появился румянец. Глаза блестели. Казалось, что они забыли о своих годах, и порхают где-то там, в своей молодости. Наверное, надо было порадоваться за них. Ведь в жизни, не часто, выдаются такие минуты. Но, глядя на этих, веселящихся стариков, Валентина Сергеевна почувствовала, что ей хочется плакать.
     -Разрешите вас пригласить, - обратился к ней Алексей Алексеевич и она, даже вздрогнула от неожиданности.
     -Право не знаю. Мне кажется, что я уже разучилась танцевать. Даже не помню, когда это было в последний раз, -ответила она смущенно.
     -Вы себя неважно чувствуете? – спросил он участливо.
     -Да нет, всё в порядке. Просто мне стало, немножко, грустно…
     -Сейчас, грустно? Но от чего, удивился он.
     -Наверное, потому, что они танцуют, как в последний раз…
     -Как вы сказали, как в последний раз? Но почему?
     -Во всяком случае, мне так показалось…
     -Ну а мы, будем танцевать так, как делали это в двадцать и в тридцать! Я тоже давно не танцевал, но мне кажется, я ещё не забыл этого, - сказал Алексей Алексеевич, подавая ей руку.
     -Будем надеяться! – ответила она, кладя руку ему на плечо.
    
     Валентина Сергеевна забыла даже ощущение уверенной руки на своей талии. Забыла, что, вот так, можно сплести пальцы. А мужское лицо, с внимательными глазами, и приятной улыбкой, казалось нереальным, словно из какого-то сна.
     -Вы хорошо танцуете! – сказал он. А она прочла, в его глазах, - вы мне нравитесь! -Вы легки, как девочка, -добавил он, а она услышала – мне хорошо с вами…
     -«Мне тоже хорошо с вами» - ответила она взглядом.
    
     Почти забытый, но такой знакомый вальс, словно на волнах, понес её по кругу, наполняя душу, почти девичьим восторгом. Тело было легким, почти невесомым, готовое от легкого ветерка, подняться над землею.
     -Вот и я, танцую, как в последний раз! – сказала она, но, в её улыбке, уже не было грусти.
    
     Вдруг, несколько пар, остановилось. Тут же, на них, кто- то налетел и сразу, образовалась толчея. Послышались возгласы.
     -Что случилось?
     -В чем дело?
     -Почему не танцуем?
     -Кто-то ответил:
     -Кавалер упал…
    
     Рядом хихикнули, но смеха не получилось.
     Оказалось, что, у самого шустрого танцора, на которого Валентина Сергеевна обратила внимание, случился сердечный приступ, и он упал, свалив и свою даму.
   
     Их быстро подняли. Старичка довели до скамейки. У кого – то нашёлся валидол, кто – то вызвал врача. А танцующие, заполнив образовавшуюся пустоту, вновь закружились по кругу, словно включившаяся карусель. И, будто ничего не случилось, вновь зазвучал смех, и послышался чей – то бравурный выкрик:
    -О – го – го! Мы ещё покажем, на что мы способны!
    
     И, все ж – таки Валентине Сергеевне расхотелось танцевать. И она попросила Алексея Александровича проводить её до корпуса.
     -Знаете, я ещё никогда не бывала в лесу осенью, в вечернюю пору. И, у  меня, какое – то странное ощущение нереальности, - проговорила она. И этот вот, полумрак и шуршание сосновых веток. И такой грустный, пронзительный запах вянущей травы, листьев и сырой земли… Что – то то незнакомое и даже настораживающее.
   
      Говоря это, Валентина Сергеевна, незаметно для себя, взяла Алексея Александровича под руку. И, сейчас же, ощутила на своих пальцах, его ладонь. Тёплую и ласковую.
     -Вы, наверное, стихи пишете? – спросил он.
     -Когда- то, в молодости, писала.
     -Удивительно, - проговорил он в задумчивости. Шел рядом с вами, и ничего не замечал. А как вы упомянули, я, сразу, и шорох веток услышал, и запах сырой земли почувствовал. Именно такой, как вы говорили – пронзительно – грустный. Словно и у меня, вдруг, чувства появились.
     -Наверное, это потому, что вы не придете ничему этому, значения. А я очень люблю природу. Чувствую её, и как мне кажется, понимаю. Она мне много даёт, - заметила Валентина Сергеевна.
     -Вас, кто – то учил этому? – спросил он.
     -Да нет, как – то само пришло. По происхождению, я человек сугубо городской. Но потом, жизнь так сложилась, что мы, несколько лет, жили среди природы, за городом. И я, как – то впитала её, что ли… Помолчав, Валентина Сергеевна спросила:
     - Вам не кажется, что я слишком много говорю? Что – то я, сегодня, слишком разговорилась… Примите меня за болтушку. Это от того, что я одна живу и, порой мне поговорить не с кем, попробовала она оправдаться.
     -Да нет, что вы!  Мне с вами удивительно хорошо и интересно. Я даже не помню, чтобы с кем – то, на такие темы разговаривал! Так всё, о том, о сём… А вы, на других не похожи, У вас душа чуткая!
     -Вы щедры на комплименты! – заметила Валентина Сергеевна.
     -Да нет, это я не из вежливости. Я от чистого сердца, честное слово!
    
     Когда они прощались, он поцеловал ей руку.
     -Спасибо вам, вы меня будто разбудили! Я сегодня, наверное, не усну.
    
        Когда, на следующий день, Валентина Сергеевна вошла в столовую, Алексей Александрович стоял возле доски объявлений. Увидев её, спросил:
     -Завтра автобусная экскурсия в Псковско – Печерский монастырь. Поедем?
     -Конечно, с удовольствием! – ответила с улыбкой.
    
     Когда они подходили к своему столику, то услышали взволнованный и даже возмущенный голос Евлапьевны:
     -Да не только слыхала, а и видала! Это уж тебе не анехдот, а, прямо – таки, измывательство над над собственным нутром. С него уже песок сыплется, а он, туда же, в танцоры подался! Она его просит – не гони так, голова уже кругом идёт. А он, знай вертит её, как юлу! И сам, как жеребец, прыгает! Рази сердце могёт такую тряску выдержать?! Она, от него, даже вырываться стала. Да где там! Ну и кувырнулся! И бабу эту, даму свою, опрокинул. Срам да и только!
      
     -А ты – то, откуда всё это знаешь, Лампадьевна? – удивился Арист.
     -Откудава, аткудава… - передразнила его Евлапьевна. –Да весь ихний спектакль, у меня, перед глазами случился!
     -А ты что, тоже на танцы ходила? – поинтересовался Арист.
    - Ишо чаво! - Што я, совсем разумом тронулась, мощами своими трясти! – возмутилась Евлапиевна.
     -Вот оно как, оказывается, дело-то было!
наклонившись к Валентине Сергеевне, проговорил Алексей Алексеевич полушепотом.
   
    У Евлапиевны, оказался острый слух и она тут - же  отрапортовала:
    -Так и было, Касатик, так и было! А чего мне врать- то? Я, завсегда правду говорю. Я не какая-нибудь там сплетница!
               
    -Да бог с вами, Евламптиевна! Чего вы так разошлись? Ни у кого даже сомнения нет, что все, именно так, и было! –успокоил её Алексей Алексеевич.
    -Это она, с голоду, такая злая! – заметил Арист. –Видите, нам хлеб положить забыли. Не может же Лампадьена голяком масло есть!
    Евлапиевну это замечание задело и она, поджав свои тоненькие губы, замолчала. Однако, её пустой род, не мог находиться в закрытом состоянии. И она, сменив тему, заговорила, как бы, ни к кому не обращаясь.
    -До чего же эта краля, на мужиков жадная! Скоро, со всей столовой, за свой стол соберет!
    Невольно повернув голову в сторону соседнего столика, все заметили, что за ним, вопреки правилам, сидят уде не четверо, а пятеро. Появился ещё один мужчина!
    -А они то, они, глазами прямь поедом её едять!
    Чтобы отвлечь, внимание Евлампиевны от крали, Валентна Сергеевна, спросила её:
    -А вы, в Псковско -Печерский монастырь собираетесь ехать?
    -Это как же? – с удивлением спросила Евлапиевна.
    -Послезавтра туда  автобусная экскурсия будет.
    -За деньги, что - ли?
    -Конечно!
    -А сколько?
    -Пятьдесят рублей, - ответила  Валентина Сергеевна.
    -Дорого… - в раздумье проговорила Евлапиевна. Помолчав, добавила – надо съездить, богу помолиться.
    -А вы, что - ли тоже молиться поедите? – спросила она, обращаясь к Валентине Сергеевне.
    -Мы, просто, смотреть поедем, - ответила ей Валентина Сергеевна.
    -Гм, -гмыкнула Евлапиевна. – В церкви молиться надо а не смотреть! Помолчав, она задала ещё один вопрос:
    -А там что, монахини живут?
    -Конечно.
    -Надо ж? – удивилась она
   
    На следующий день, погода, опять, выдалась на удивление солнечная, сухая и теплая, и Валентина Сергеевна с Алексеем Алексеевичем гуляли почти весь день, по живописным окрестностям.
   
    Как она узнала, он был геологом. Редкая экспедиция, проходила без происшествий и даже экстремальных ситуаций, когда спастись и выжить, можно было только своими силами или даже чуду, которое, неизменно, происходило. То на переправе, переворачивалась лодка с аппаратурой, то медведь разорял их съестные припасы, то лось сбивал ориентиры.

    А однажды, в холодную пору, к одному из геологов, забралась в спальный мешок, полевая мышь. Обо всем этом Алексей Алексеевич рассказывал увлеченно, с большим юмором, отчего, даже безвыходное положение, казалось смешным. Слушая его, Валентина Сергеевна, не переставала смеяться.
   
    В его присутствии, она забывала о всех своих комплексах и психологических трудностях. А, кроме того, когда он был рядом, она ощущала, незнакомую ей надежность.
   
    Замужем, Валентина Сергеевна, была пятнадцать лет. Муж её был, как теперь принято называть «трудоголиком». Домой возвращался поздно и, почти все выходные, просиживал за своим письменным столом. Да и отпуска, они, как правило, проводили в разное время. Он, где-то в тайге, или рыбалке. А она, на даче у подруги или в Доме отдыха или санатории. Кроме того, как выяснилось, практически их ничего не связывало. Не было ни душевной близости, ни общих интересов. Возможно, что так бы они прожили ещё много лет, но муж трагически погиб в автокатастрофе.
   
    Оставшись одна, Валентина Сергеевна, практически не ощущала утраты. С уходом мужа, в ее жизни, практически ничего не изменилось. У нее остались те же заботы и проблемы. И, как и раньше, решать их надо было самой… А любовь, незаметно для них обеих, исчезла, видимо, уже давно.
   
    Вдовой Валентина Сергеевна, осталась в сорок лет. Она, могла бы, конечно, ещё найти свое счастье, однако, вновь испытывать судьбу, не хотела. А, скорее всего, не встретила того, единственного, с которым хотелось бы пройти рядом всю жизнь.
   
    Когда она ехала сюда, у неё даже мысли не было о, каком- то знакомстве. Однако, Алексей Алексеевич, как-то сразу, привлек её внимание, расположив к себе. Она, как и всякая женщина, интуитивно, чувствовала, что нравится ему, и это ей льстило. И было уже не безразлично, женат он или нет. Есть ли дети. Но спросить об этом напрямик, она не решалась. Наверное, со стороны, это могло показаться и смешным, но и, в свои шестьдесят лет, она страшно боялась, что какой ни будь, понравившийся ей мужчина, может об этом догадаться. И ещё, не дай бог, может подумать, что она ему навязывается. Но об Алексее Алексеевиче, ей хотелось знать всё. Неожиданно, ей пришла в голову мысль, показавшаяся ей остроумным маневром. Она сказала:
    -Специальность, у вас, действительно интересная и романтическая, однако, подходит только холостякам
    Вот те раз! – воскликнул он. Что же, по-вашему, геологу не нужна семья, уют дети?
    -Геологу да. А вот, нужен ли жене такой муж, которого не бывает дома месяцами?!
    -То же самое, мне сказала моя первая жена, вильнув хвостом! – кивнул он. И вдруг, словно спохватившись, спросил:
    -Я так полагаю, что и вам, такой муж, был бы не нужен?
   
     Валентина Сергеевна замялась.
    -Если бы я его очень любила, то, конечно, ждала бы его с нетерпением. Но разве не естественно желание видеть любимого всегда рядом. Не вы ли сказали, что не хотели бы расставаться с женой даже в отпуске?
    Валентина Сергеевна, намеренно, не сказала «рядом со мной».
    -Мой муж, кроме отпуска, никогда, так надолго, никуда не уезжал. Но я, практически, не видела его. И наша любовь, наверное, именно потому и  угасла.
    -Ну а вторая ваша жена? – вырвалось у неё неожиданно, о чём она сразу пожалела, но было уже поздно.
    -Вторая, как и я, была геологом. Это был «свой парень» - с гордостью и грустью, проговорил он.
    -А это хорошо, когда жена «свой парень»? – поинтересовалась Валентина Сергеевна.
    Какое-то время он молчал, видимо углубившись в воспоминания. Но, так и не ответив на её вопрос, сказал:
    Она спасла меня от смерти, а сама погибла… Мы ее, там, на сопке, и похоронили…
    -Ради бога, простите, - смутилась она, - я не знала…
   
     Не ответив на её соболезнование, он, сменив тему, спросил:
    -Ну а вы, где побывали за свою жизнь?
    -Ну, повидать мне тоже кое-то удалось. Северный Кавказ, Крым, Черное и Каспийское моря, Прибалтика… Только всё это, без особых приключений, по заранее составленным правилам и маршрутам. Я  ведь ездила по путевкам. Либо в Дома отдыха, либо в санатории... Так что никаких палаток, костров и звездного неба над головой...
    -А хотелось?
    -Хотелось, но, наверное, не слишком, так как на турпоход я так ни разу и не решилась....
   
   На другой день, сразу после завтрака, к главному входу подкатил огромный экскурсионный автобус.Хотя в пансионате преобладали люди пожилого возраста, автобус оказался набитым вообще одними стариками.
    -Кажется, мы, на самом деле, едем на богомолье! - шепнула Валентина Сергеевна Алексею Алексеевичу.
    -Да, да, вы правы, - сказал он рассеянно, думая о чем - то другом.
-Где вы хотите сесть, у окна или с краю? - спросил он.
-Садитесь вы у окна. Так мне будет удобнее смотреть в окно и разговаривать. - ответила она.
               
     В автобусе был экскурсовод - очень молоденькая девушка, видимо смущавшаяся своего возраста. Как только они выехали за территорию пансионата, она сразу приступила к своим обязанностям. Она стала рассказывать о Великой Отечественной, о боях проходивших, в районе Луги. Однако контингент, как принято было, в советское время называть отдыхающих, оказался совершенно равнодушен к войне, которую всем им, без исключения, пришлось пережить и о которой они знали гораздо больше экскурсовода.
     В настоящее время их гораздо больше интересовали их новые знакомства. А кого-то, быть может, и предстоящее богомолье. По этому в автобусе постоянно велись разговоры, мешавшие экскурсоводу. Несколько раз она делала замечания. Наступала тишина, но через минуту, шум, как подлетающий
жужжащий рой, нарастал с новой силой, превращалась в гул неразборчивых голосов. Отчаявшись привлечь к себе внимание, экскурсовод внезапно замолчала. И что было самым обидным, никто этого не заметил.

   Первой  остановкой был Псков. Их подвезли к большому собору. Экскурсовод, с блестящими  от слез глазами,  объяснила, что,этом храме, самый большой в России иконостас. Желающим, она предлагала войти внутрь. Ей же, по её должности, входить, запрещалось.
   
   В этот день был какой-то большой религиозный праздник, и не только в церковь невозможно было протиснуться, но и добраться до дверей. Большинство экскурсантов, так и осталось стоять рядом с экскурсоводом. Однако Евлампиевна, оказавшаяся на удивление проворной, сходу кинулась в толпу, и стала пробираться между людьми, как английская булавка в ткани. На удивление Валентины Сергеевны и Алексея Алексеевича, за ней, еле поспевая, следовал Арист. Было похоже, что он держал ее за руку.
   
    Дождавшись, когда вошедшие в церковь туристы  выйдут, автобус двинулся дальше. Проносившаяся за окном местность, была на редкость однообразна и уныла и поэтому Валентина Сергеевна предпочла коротать время за  разговорами со своим спутником.
   
    Слушая Алексея Алексеевича она, невольно, следила и за тем, что происходит в автобусе. Так она заметила, что на скамейке, перед ними сидят старичок со старушкой. Говорила преимущественно она. Причем очень эмоционально, с жестикуляциями. Слушая ее, мужчина улыбался, однако их идиллию постоянно нарушала, сидящая впереди пожилая женщина, старавшаяся участвовать в их разговоре. Она ерзала на своем месте, неестественно выворачивая, по совиному шею и, перебивая рассказчицу, вставляла свои замечания. Мужчина,  как бы, поддакивая ей. Его же собеседница, сидевшая рядом, раздражаясь, одергивала подругу, сердито махая руками.
   
    Через проход от них, сидел с дамой Арист, которую он развлекал анекдотами. Дама была, видимо, очень смешлива. Она то   и дело промокала платочком слезы, выступившие от смеха.
   
    Наконец автобус прибыл на место назначения. Не доезжая до ворот, монастыря, он остановился и в тот же миг его окружили какие-то странные люди. В основном это были профессиональные нищие, заученно повторяющие свои заунывные жалобы. Тут же прыгал, то хихикая, то хныча, неизвестного возраста дурачок.
   
    Выйдя из автобуса. Валентина Сергеевна остановилась в недоумении. Ей показалось, что она попала в какой-то иной мир, знакомый ей, разве что по произведениям классиков.
   
    Евлампиевна же, словно бывала здесь сотни раз, чувствовала себя весьма уверенно. Вынимая из кармана, приготовленные для этой цели, монетки, раздавала их нищим, приговаривая:
    -Помолись за рабу божью Варвару. - Иногда добавляя при этом: - Да воздаст тебе Бог за молитву.
   
   Увидев дурочка, она умилилась, приняв его за юродивого. Подав ему монетку, решила одарить его лаской. Проговорив:
    -Ты Богом меченый!.. - она провела ладошкой по его небритой щеке. Однако он, не поняв ласки, укусил ее за палец. Да так, что она  взвыла. И вся ее набожность вдруг улетучилась:
    -Ах ты, бисов сын! Я к нему с милостыней и ласкою, а он, как пес шелудивый, чуть мне палец не откусил!
    Реакция Евлампиевны привела дурочка в восторг, и он вновь принялся прыгать, указывая на нее пальцем и крича:
-Богом меченная! Богом меченная!

    Чтобы спрятаться от него. Евлампиевна поспешила спрятаться в толпе экскурсантов, продолжая ругать его песьим отродьем.
    От ворот дорога шла под большим уклоном в гору, и надо идти по ней, надо было очень осторожно, чтобы не поскользнуться на отшлифованном тысячами ног булыжнике.
   
    Завернув за угол хозяйственного строения, группа оказалась на маленьком дворике, посреди которого стояло не большое красивое
строение, похожее на ажурную беседку. Как оказалось, это был источник  святой воды, бивший с большой глубины.
    Евлампиевна первой бросилась к источнику и, зачерпнув железной кружкой, висевшей на цепи, жадно припала к ледяной воде, закрыв от наслаждения глаза.
   
    Подняв голову, Валентина Сергеевна посмотрела вверх. По отношению к дворику, церковь стояла на небольшой горке и к ее дверям вела высокая крутая лестница, или, как правильно назвать, паперть в которой было не менее ста ступеней.
   
    Храм был, по видимому совеем недавно, отреставрирован и сверкал белизной и позолотой, Даже у атеистки Валентины Сергеевны , это здание, уходившее своими куполами в небо, вызывало ВОСТОРГ. Как известно, с давних времен, храмы л монастыри всегда строились на возвышенности местности, чтобы их далеко было видно, и они казались еще более величественными. Чувство восторга, усиливало доносившееся из открытых дверей церкви стройное  пение мужского хора. Все это настраивало на возвышенное состояние души. Но тут случилось нечто нарушавшее всеобщий благостный настрой.
   
    Часть экскурсантов поднимались по лестнице, когда Евлампиевна достигла только первой ступеньки. Неожиданно для всех, она грохнулась на колени и, творя молитву, поползла вверх. Несколько старушек попытались последовать ее примеру, но для них это ока— залось слишком трудным и они предпочли каждый раз вставать на ноги. Это было тоже не легко, но они, все же, двигались вперед. А Евлампиевна, путаясь в длинной юбке и падая лицом на ступени, продолжала ползти...
   
   При виде подобного самоотверженного паломничества, вся группа остановилась, с удивлением взирая на ее подвиг.
 
    Не выдержав, откуда-то из-за толпы, выскочил Арист. Подбежав к Евлампиевне, он потянул ее за рукав, пытаясь поднять с колен.
   -Да ты что, Лампадьевна, совсем рехнулась?! Вставай! Смотри, ты уж и нос себе расшибла!
   -Изыди! Не мешай мне грехи замаливать - отмахивалась она ,не забывая повторять: -Господи помилуй! -И вновь продолжала карабкаться
   
    Продолжалось это довольно долго и экскурсовод, чувствуя себя ответственной за каждого члена своей группы, решила призвать Евлампиевну к порядку.

    Подбежав к ней, она, так же, попыталась ухватить ее за рукав.
   -Поднимайтесь! Не смешите народ! Это же просто неприлично! говорила она все, что приходило в ее атеистическую голову.

     Услышав подобную ересь. Евлампиевна остановилась.
    -Это я-то людей смешу?! -возмущенно воскликнула старушка. -Это Богу-то молиться неприлично?!
   В это время Арист продолжал дергать Евлампиевну за один рукав,а экскурсовод за другой.
-Вставай Лампадьевна! -уговаривал он. -В церкви помолишься!
   
    Кроме экскурсионной группы, во дворике было довольно много паломников и несколько монахов. Все они оказались невольными свидетелями, восхождения Евлампиевны к Обители. Сперва, все стояли тихо, с немым любопытством глядя на невиданную сцену. Потом кто-то хихикнул и, в конце - концов, раздался смех. Смеялись уже все присутствовавшие.
Возмущенная Евлампиевна,  воздав руки к небу, вдруг прокричала тонким, пронзительным голосом:

    -Да вы гляньте! Он же, Отец наш, смотрит сейчас на вас и гневается!
    Все невольно подняли головы, словно и в самом деле надеясь увидеть Всевышнего. А Евлампиевна, чтобы лучше разглядеть его, встала и закинула голову и вдруг, не удержав равновесия, упав, покатилась кубарем по лестнице...
   
    Первым опомнился Арист, побежавший ловить Лампадьевну. Однако, несмотря на его прыть, Евлампиевна оказалась внизу раньше  Ариста.Голова и плечи старушки были скрыты задравшейся юбкой, и он никак не мог взять в толк, за что ее ухватить. Акробатический кувырок Евлампиевеы, хотя и напугал присутствующих, однако они все еще продолжали смеяться.
    Падая с седьмой или восьмой ступеньки, Евлампиевна, видимо, не очень расшиблась. Стянув с головы юбку, она с огорчением сказала:
    -Это надо же позору такому случиться - пред Всевышним в исподнем оказаться!
    -Перед Всевышним, как я понимаю, ты еще не предстала, потому как дышишь еще, - заметил Арист, помогая старушке подняться. -А вот все остальные, что за тобой наблюдали, твои красные шаровары, как пить дать видели!
   -Правда? - спросила Евлампиевна на мгновение смутившись ,но тут же оправившись, сказала:

   -Ну и леший с ними! Лишь бы  перед Господом не осрамиться!
   
    Как только Евлампиевна поднялась на ноги, Арист ловко подхватил ее под руку, сказав при этом:
   -Нет уж, Лампадьевна, хватит кувыркаться! Поднимайся по-людски, а там уж молись, сколько душе твоей угодно!
    При помощи Ариста, Евлампьевна, кряхтя и постанывая, с трудом добралась до верхней  ступени и присела на нее,чтобы отдышаться.
    -Во, видишь, как запыхалась! А еще ползти собиралась! - проговорил он, присаживаясь рядом с ней.
    Пока некоторые из группы находились в храме, экскурсовод рассказывала о монастыре. Она сказала, что он не имеет ни земли, ни скотины, и живет исключительно на подаяния верующих. Имущие видимо, не скупятся, так как монастырь живет не бедно. А еще она сказала, что в бухгалтерии есть книга прихода, куда записываются поступающие деньги.

    Но властям так и не удалось выяснить точных сумм, так как, по всей вероятности, занесенные в книгу суммы, не соответствуют действительным. Разумеется большим. Место это считается святым, и многие Россияне стараются переехать сюда, чтобы жить рядом с монастырем. А чтобы попасть в обитель и стать монахом, люди ждут годами...
     Неожиданно подала голос Евлампиевна:
    -А чем же они тогда цельный день занимаются, коли у них нет ни кола, ни двора? Полы драют и стены трут?
     Все засмеялись.
    -И полы, наверное, тоже драют, кивнула экскурсовод. - Но, в основном, конечно молятся.
    -Это, какие же надо иметь грехи, чтобы их денно и нощно замаливать?! -не унималась Евлампиевна. После чего, внезапно вскочив, энергично работая локтями, скрылась в храме.
    -Дайте к иконе приложиться, пострадавшей за Всевышнего!
   
    Этот приглушенный возглас Евлампиевны, вновь вызвал смех. На улицу выходили, почему - то, из других ворот, около которых толпились калеки. У кого то не было ноги, у кого - то руки, а то и обеих рук. И все эти култышки намеренно выставлялись напоказ, для жалости. Но, вместо этого, вызывали у Валентины Сергеевны отвращение. Тем - более, что одеты вое были в грязную рвань. Тоже конечно намеренно. А особенно неприятное впечатление вызывали люди с какими- то изуродованными лицами. То- ли от каких-то ран, словно чем-то обваренные, или порезанные. И откуда только,  они появились?
   
    Посреди дороги, не спеша, грязно одетая женщина везла в детской коляске какое - то странное существо, замотанное в тряпки. Похоже безногое. Ясли судить по размеру туловища, то это был взрослый человек, но пол определить было невозможно.  Его голова, была слегка опущена. На лице не отражалось абсолютно никаких эмоций.
   
    Валентина Сергеевна была просто потрясена увиденным, и стояла в полной растерянности среди этих человеческих отбросов. Наверное, не хорошо было так у о них думать, но людьми их назвать было уже невозможно...
    -Пойдемте отсюда, на вас лица нет! - проговорил Алексей Алексеевич, беря ее под руку.
    -Все это похоже на бред какого - то больного! - взволнованно говорила Валентина Сергеевна. -Как видение из прошлого. Что-то из классиков вспоминается...И ведь что ужасно, этот стиль жизни, если это, вообще можно назвать стилем, их вполне устраивает! Они с ним смирились, вжились в свои роли. Предложи им работу, вряд ли кто из них согласиться! Так им   проще и легче.
Внезапно остановившись, она сказала:
    -Видите, вон тот, с костылем? Он свой плач, точь в точь, как Козловский поет. Слышите?
     Прислушались:
    -0-би-де-лиии ю-ро-ди-во-гоо...
    Остальные из их группы, проходили мимо нищих с равнодушным видом, только изредка бросая на них любопытные взгляды.
    
    Зато Варвара Евлампиевна чувствовала себя тут вполне уверенно. Продолжал раздавать монетки, просила помолиться за нее. Проходя мимо женщины с коляской, она остановилась и стала с дотошностью расспрашивать, кого везет эта женщина и отчего оно такое? Не падало - ли откудова, или, может, под поезд попало?

     Услышав это, Валентина Сергеевна совсем разволновалась:
    -Евлампиевна, да разве можно так при больном расспрашивать?! Зачем вы рану бередите?!
-Почему же не спросить, если его напоказ выставляют?! – резонно заметила Евлампиевна.
    -А она ведь права! - безнадежно махнула рукой Валентина Сергеевна, проходя мимо.
   
    Алексей Алексеевич почти тащил ее к воротам, но Валентина Сергеевна, то и дело, останавливаясь, оглядывалась назад.
    -Успокойтесь ради Бога! - повторял он, сжимая ее руку. Вы же сами говорите, что каждый выбирает себе жизнь!
    -Знаете...- проговорила она, словно не слыша его, - стыдно признаться, но мне их, почему-то, не жаль...Наверное это потому, что нас такими воспитали. Считалось, что жалость оскорбляет. И вообще, несчастных у нас просто нет!..  - горько усмехнулась она.
    -А вот боль в сердце, осталась, потому что таких людей, как они, не должно быть - ни себе, ни другим ненужных...От них, по существу, одна физиология осталась...
    -Вы, случайно, не психолог? - поинтересовался Алексей Алексеевич.
-Да нет, что вы! Я  всю свою жизнь в ЦЗЛ проработала...
    -А я вот слушаю вас и все удивляюсь. Говорите вы о простом. О том, что нас окружает, а мне такие мысли, почему-то, никогда в голову не приходят...-вновь с удивлением проговорил он.
    
    -Напрасно удивляетесь. Это нормально. Ведь мужчина и женщина,  по разному устроены. Особенно в психологии. И хотя большинство мужчин считает себя высшими существами, то, что чувствует женщина, им просто не понять. Когда мужчина не может понять женщину, он, обычно, восклицает с пренебрежением – а, это женская психология! – Как будто это нечто низшее.

    -А как вы считаете, женщины всегда понимают мужчин?
    -Конечно нет. Раз уж мы такие разные... Я всегда удивлялась тому, что мужчины и женщины вообще могут уживаться  друг с другом. Некоторые всю жизнь.
    -И у вас это получилось? Я имею в виду сосуществование.
    -Думаю, что, хотя и с трудом,  получалось, - ответила Валентина Сергеевна в задумчивости.
   - Вы были замужем?
    -Была, но мой муж погиб в автокатастрофе.
    -Давно? - поинтересовался он.
    -Двадцать лет тому - назад...
    -Ну, а потом? – спросил он с интересом.
    -Потом, ничего не было...- грустно улыбнулась она.
    -Глядя на вас, как - то в это не очень верится... - произнес он с недоверием.
    -Мне хватило опыта на всю оставшуюся жизнь... - сказала она,
    -Что-то очень важное, чего вы не могли преодолеть?
    -Нет, ничего такого. Просто не сошлись характерами.
    -Но ведь вы были еще молоды и могли найти родственную душу.
    -Наверное, - неохотно ответила она и добавила: - однако эта тема не подлежит обсуждению...
    -Если вам мои вопросы показались бестактными, извините. Но, поверьте мне, это не праздное любопытство -значительно проговорил он, нежно держа ее за руку.
    
    Валентина Сергеевна посмотрела на него вопрошающе, но ничего не сказала. Усталость и однообразная дорога, убаюкали ее и она, незаметно для себя уснула, прислонившись к его плечу.
    Осторожно, чтобы не разбудить ее, Алексей Алексеевич просунул руку за ее спину и обняв за плечи, прижал к своей груди.
   
    Валентине Сергеевне снился чудный сон. По дороге, меж заснеженных полей, она ехала в санях вдвоем с каким- то мужчиной, который обнимал ее за плечи. Мороз легонько пощипывал лицо, но, вместе с этим, она ощущала какое-то нежное ласковое тепло, обволакивающее все ее тело.
   -Вы кто? - спрашивала она, пытаясь заглянуть ему в лицо, но он, слегка отворачиваясь, говорил смеясь:
   -Разве вы не узнаете меня? Я тот, кого вы ждали всю жизнь.
   -Я никого не ждала, возразила она, вновь пытаясь увидеть его лицо.
   -Ждали, ждали! - смеясь отвечал он, погоняя лошадей.
   
    Автобус уже подъезжал к главному корпусу, и экскурсанты вставали со своих мест. Она слышала их оживленные разговоры, но всё еще, продолжала прибывать в своем чудном сне, из которого ей не хотелось возвращаться.
   -Все. Вот мы и приехали! - услышала она вдруг над самым ухом чей- то знакомый голос и узнала в нем того,  с кем только что ехала в санях.
   
    Открыв глаза, Валентина Сергеевна обнаружила себя в объятьях Алексея Алексеевича. Хотела возмутиться, но не успела. Ласково улыбнувшись ей, он спросил:
   -Ну что, удалось немного поспать?
И она, даже не пытаясь освободиться из его объятий, сказала:
   -Мне сейчас сон приснилось, будто мы с вами в санях, по зимней дороге едем.

    -Как жаль, что мне не удалась посмотреть этот сон, с сожалением проговорил Алексей Алексеевич.
   
    Ужин подходил уже к концу. Когда приехавшие с экскурсии вошли в зал, половина столиков была пуста.
    Неизвестно каким образом, Евлампиевне удалось опередить их и она, с неизменным аппетитом, уже что-то уплетала. С набитыми, как у хомячка щечками и ободранным носом, Евлампиевна выглядела очень забавно. Однако, занятая пережевыванием пиши, она не замечала бросаемых на нее взглядов.
    -Ох, и устала же я! - вздохнула Валентина Сергеевна. - Сейчас умоюсь и в постель!
Однако ее намерениям не суждено было сбыться так скоро. Как только она вышла в холл, остановилась прислушиваясь.
    -Где-то поют...
    -Наверное в музыкальном зале, - сделал предположение Алексей Алексеевич, но конца его фразы Валентина Сергеевна уже не слышала, так как почти бегом бросилась на звуки музыки.
   
     Когда она открыла дверь, из нее вырвалась вольная и завораживающая мелодия романса " Мой костер в тумане светит».Еще не успев сесть, она подхватила знакомый мотив.
   
    За роялем сидел пожилой элегантный мужчина,  с тонким интеллигентным лицом. А возле него стояла симпатичная пожилая женщина, которая пела, чуть закинув голову. Кое- кто из слушателей тихонько подпевал. Но, как только Валентина Сергеевна, без спросу, влилась в пение, он сразу окреп и зазвучал еще более чувственно. Пели уже почти все присутствующие.
   
    Миловидная женщина, по всей вероятности, профессиональная певица, поманила Валентину Сергеевну и та, без раздумий подошла к роялю. В зал входили все новые и новые люди, подхватывая и усиливая песню.
   
    Оглянувшись, Валентина Сергеевна увидела Алексея Алексеевича, который тоже пел, прислонившись к стене. Она махнула ему рукой и он сразу подошел и встал рядом с ней.
   
    Когда умолкли последние звуки, раздались аплодисменты. Хлопали и слушатели и исполнители. И даже, из-за открытой двери, слышались хлопки.
   
    Следующей песней была "Однозвучно гремит колокольчик". Ее знали все и пели с таким вдохновением и с таким чувством, что казалось сердце, вот- вот разорвется от тоски.
   
    Первый куплет, Валентина Сергеевна спела вдвоем с артисткой, потом подхватили остальные. Видимо репертуар был уже знаком слушателям и кто-то из присутствующих, выкликнул «Калитку».
       
         Не забудь по темнее накидку 
         Кружева на головку надень...
   
    Алексей Алексеевич стоял напротив Валентины Сергеевны и они пели глядя друг на друга,  словно эта песня была только для них двоих...
   
    У Валентины Сергеевны, от полноты чувств, навернулись на глаза слезы. Ей казалось, что она еще никогда не  испытывала  такого счастья. Что всю свою жизнь она ждала именно этой минуты. Радость и восторг, просто не умещались в груди. Нечто подобное она испытывала только в общении с природой. Так однажды, в Прибалтике, стоя на высокой горе, она смотрела на открывшиеся ей просторы с лугами и озерами, тающими в голубой дымке. Полная какого- то священного трепета. В такие минуты человек забывает не только о своих проблемах и болезнях, но и о самом себе, как бы растворяясь в окружающем.
   Валентине Сергеевне показалось, что она читает в глазах Алексея Алексеевича отражение тех же чувств: радости, восхищения и еще чего-то недосказанного, чего она ждала и боялась...
   
    Пели без составленного репертуара, по заявкам слушателей - исполнителей. За "Тройкой»" последовали "Эх, дороги", которую особенно трогательно и с чувством пели ветераны.
   
    Закончился импровизированный концерт песней, которую принято петь в застолье - про Стеньку Разина. Тут уж хористы превзошли себя. Пели так, что дрожали стекла. А потом, долго и восторженно, сами - себе хлопали. Не вмешайся дежурная, хор пел бы, наверное, до самого утра.
   
   Расходились нехотя, все еще возбужденные пережитым и перечувствованным.
    Алексей Алексеевич пошел провожать Валентину Сергеевну, но почти всю дорогу они молчали, думая об одном и том же. У нее было ощущение, что он, только что, признался ей в любви, и она несла это чувство в душе, боясь расплескать.
   
    Прощаясь, он долго держал ее руки в своих руках и молчал, словно боясь сказать что-то не то, и испортить состояние вдохновения.
    -Знаете, - в задумчивости проговорила она, - у меня сегодня был такой длинный - длинный день, какие бывают только в детстве. Когда успеваешь прожить целую жизнь... Взрослым это редко удается. А вот у меня это получилось!  Я буду его долго-долго вспоминать...
    -И я тоже. И надеяться, что он был не последним.
   
    На следующий день, подходя к столовой, Валентина Сергеевна увидела на скамейке двух старушек и пожилого мужчину. Тех самых, которые сидели в автобусе перед ними. Теперь они сидели рядком - старушки по бокам, а старичок посредине. Старушки ругались. Для того, чтобы видеть лицо соседки, им приходилось наклоняться вперед, выглядывая из за своего кавалера. Проходя мимо, Валентина
Сергеевна услышала часть разговора. Одна из старушек сказала:
    -Мы же договорились с тобой - в ту сторону, ты сядешь рядом с ним. В обратную - я. А когда стали садиться, чтобы назад ехать, ты опять рядом с ним плюхнулась! Это же не честно, ПРОСТО даже не порядочно!
   
    Что ответила вторая, Валентина Сергеевна уже не расслышала, но эта перепалка, показалась ей унизительной. Что же касается старика, то он, по очереди, одергивал своих поклонниц, пытаясь утихомирить их.

    В это время, за столиком, где сидела Пава, как ее прозвала Евлампиевна, царила суматоха. Говорили все сразу, но из всех голосов, то и дело, слышался хорошо поставленный голос самой Павы:
   -А я вам говорю, что он способен на это!

 Кто - то предлагал вызвать администратора, кто - то охрану.
   -Нет, нет и нет! - воскликнула Пава.  - Мы спасем его сами! Идите же скорее!
   
    Трое, оставшихся мужчин, одновременно вскочили со стульев, и кинулись вслед за обожаемой женщиной, размахивающей листком бумаги.
    -Чевой - то случилось?! - прошамкала Евлампиевна, продолжая жевать и вдруг, не выдержав, стремительно вскочила со стула, бросившись догонять Паву с ее компанией. Поднялось и еще несколько человек.
    -Да что случилось-то? - спросил Арист, хватая за рукав, пробегавшего мимо мужчину.
    -Никанорыч топиться пошел!
    -С чего это? - удивился Арист.
    -От любви, конечно! - донеслось уже откуда-то от двери.
    -Совсем охренел дед! - воскликнул Арист и, с сожалением посмотрев на недоеденный завтрак, добавил - пойду, однако, гляну!
    
    Оставшись за столом одни; Валентина Сергеевна и Алексей Алексеевич продолжали молча есть. Однако она, не столько ела, сколько крошила вилкой котлету, погруженная в мысли о происшествии то  -ли случившемся, то — ли еще нет.
   -Вы не помните, чье это высказывание: "жизнь это сцена и все мы актеры. Так играй так, чтобы тебе аплодировали!" -спросила она
   -Нет, не помню. Скорее всего Шекспир. - ответил он. -А к чему это вы?
   -К тому, что человек никогда не должен терять своего достоинства, - сказала она, вставая из-за стола.
   -Вы считаете, что  человек кончающий самоубийством тоже теряет свое достоинство?
    -Когда человеком движет отчаяние, его трудно судить за это. Я имею ввиду, что не следует показывать насколько ты несчастен.
   
    Не сговариваясь, они направились в сторону озера. По дороге им то и дело встречались пары. Валентина Сергеевна заметила, что голоса мужчин и женщин звучат взволнованно с наигранной веселостью, в неестественно быстром темпе. Глядя на этих людей, спешащих урвать от жизни еще хоть немного, хоть чуть - чуть, ей стало казаться, что время ускорило свой бег, закружило и понесло всех  в ту сторону, откуда никто не возвращается. А надо бы сделать, как раз наоборот, оглянуться вокруг, насладиться тем, что еще не ушло…

   Но эти старики, недобравшие в своей жизни тепла и любви, чувствовали, что впереди остается совсем мало, а потому нельзя упускать, выпавших на их долю светлых минут. И пусть это лишь иллюзия, лишь напрасные надежды, которым уже никогда не суждено сбыться.
   
    Кажется, Алексей Алексеевич что - то говорил ей, но она, углубившись в невеселые размышления, не слышала его.
    
     Раньше она не задумывалась над этим. Возможно оттого, что никогда не была в окружении стариков. Не сравнивала себя с ними. Не думала, что вот, через какие- то пять - десять лет, и она будет такой же. Суетящейся, неловкой, чего- то еще ждущей. Но теперь, находясь среди них, почувствовала это почти болезненно.

    Вдруг, словно издалека, она услышала голос Алексея  Алексеевича:
   -Валентина Сергеевна, вы кажется, не слушаете меня?
   -А? Что? - встрепенулась она. - Извините, задумалась… -помолчав, договорила: - вся эта старческая эйфория как-то угнетает меня, наводит на грустные мысли...
   -О какой эйфории вы говорите? Что - то я не пойму... - удивился он.
   -Ну, все эти ухаживания с наигранными чувствами...
   -А почему вы считаете, что  наигранными? Разве вы не допускаете, что и в пожилом возрасте, можно полюбить? - спросил он, внимательно глядя на нее.
   -Не знаю. Наверное, можно. Я не люблю ничего обобщать и говорить "вообще", обо всех сразу. У каждого человека все по своему. Но мне кажется, что в семьдесят лет нельзя влюбиться, как в двадцать или сорок, с первого взгляда. Ну, разве в таких, как Пава. В этом возрасте любовь должна быть иной. Более спокойной и разумной. И влечение не физическое, а духовное. На эту тему стихотворение есть. Тоже не помню чье. Там такие слова:
Смешон и юноша степенный, Смешон и ветряный старик...
    -Вы все верно говорите, только звучит это слишком уж рассудочно, по философски. А в жизни бывает всякое. Я человек волевой, сильный. А иногда, до боли, до отчаяния, хочется кому - то поплакаться, хочется чтобы пожалели. Что тогда?
   
    Слышать от него подобное признание, было странным. Но она поверила, что говорит он ни о ком - то, а о себе. Это ее смутило. Повернувшись к нему, она сказала:
    
    -В таком случае, это должен быть не случайный человек, а тот, кому вы доверяете.
Взгляды их встретились, и Валентина Сергеевна ощутила, словно ее щеки коснулось что- то теплое, похожее на ласковый ветерок.
   
    Больше они ничего не успели сказать друг- другу, так как, в это время, навстречу им вышла группа людей во главе с Никанорычем. Хотя вид у него был довольно жалкий, на него невозможно было смотреть без улыбки. Весь он был в зеленой тине и жухлых листьях. Самым же живописным была его седая голова, украшенная водорослями, которые, почему -то, никто не догадался с него снять и они болтались, достигая плеч.
    Костюм Никанорыча промок насквозь, и он мелко дрожал, щелкая вставной челюстью.
   
    Увидев Валентину Сергеевну и Алексея Алексеевича, из толпы вынырнула Евлапиевна, и принялась, глотая слова, рассказывать  им о происшествии. Она была в таком возбуждении, что вернулась обратно, чтобы показать злополучнее место. Как выяснилось, Никанорыч пытался утопиться у самого причала, где были привязаны лодки. Но именно там, оказалось самое мелкое место и он только вымок, так как вода еле доходила ему до пояса.
   
   Потоку слов не было  конца, но Евлампиена вдруг вспомнив о недоеденном завтраке, пустилась рысью к столовой.
    -Фенита ля комедия! Вы были правы… - проговорил Алексей Алексеевич, грустно улыбаясь.
   
    Когда  все скрылись за елками, на озере вновь наступила тишина. Погода стояла безветренная, и не было слышно ни шороха листьев, ни птичьего крика. Только одинокая ворона пролетела краем леса, да и то в полном безмолвии. И озеро было гладкое, словно зеркало, в котором отражались белые облака. Вода чистая, ни водорослей, только кружочки вянущих листьев кувшинок.
    
.
    Они стояли молча, как зачарованные, думал каждый о своем. А, может быть, и друг о друге. Валентина Сергеевна не заметила, как он взял ее руку и теперь медленно и ласково перебирал ее пальцы.
   
    Его ласка была приятна, но, почему- то, вызывала грусть. Возможно оттого, что этого момента, сама не подозревая об этом, она ожидала двадцать лет! А, может быть, оттого, что столько лет жила одинокой, никому ненужной. Да и те пятнадцать лет, прожитые с мужем, не были счастливыми. А еще она думала о том, что другая, одинокая женщина, на ее месте была бы на седьмом небе оттого, что ей встретился такой славный и добрый человек, которому она, кажется, по- настоящему нужна. Правда, ей было хорошо рядом с ним, но все это казалось ей слишком серьезным. Она ощущала себя маленькой, беспомощной девочкой, и была просто растеряна.
Вдруг он сказал:
    -Если вы меня бросите, я поищу место по глубже, чтобы не выглядеть таким смешным!
   
    Заглянув ей в лицо, он удивился: - вы плачете? Я чем - то обидел вас?
Валентина Сергеевна отрицательно покачала головой.
   -Что – ни будь случилось? - с беспокойством спросил он.
   
    Справившись со спазмом, сдавившем ей горло, она сказала со вздохом:
   -Это все не настоящие чувства, а только иллюзии... Что -то вроде миража в пустыне. Когда пить хочется и кажется, что впереди море.
   -Нет, нет, Валя! Не мираж! - воскликнул он взяв ее за плечи. - Конечно, если я скажу вам, что люблю вас, вы мне все- равно не поверите. Да я и сам не пойму, что со мной происходит! Но мне безумно хочется быть рядом с вами! Именно с вами. Вот такой, не совсем современной, чуть застенчивой и по - детски доверчивой... Я уже говорил вам, что я сильный и могу своротить горы, только должен быть человек, кому это нужно.
   
    Алексей Алексеевич говорил быстро, скороговоркой, словно боясь, что она перебьет его, и он не успеет все сказать.
    -Алексей Алексеевич, мне ведь уже шестьдесят! - словно оправдываясь, проговорила она.
    -Ну и что? Причем тут возраст?! Скажите, разве вам не хочется чувствовать себя защищенной? 3нать, что рядом с вами находится мужчина, который не даст вас в обиду. Разделит ваши заботы и неприятности?
    -Конечно, хотела бы иметь защитника, только где же его сыщешь? Читали, когда - ни будь, объявления знакомств. Девять из дести хотят, чтобы она была красивая, стройная, добрая, хорошая хозяйка и.т.д. и.т.п. И, никого из них, не интересует, чем  увлекается женщина, какие любит цветы…
    -Ну, если дело за претендентом, то он, перед вами! И без  всяких запросов. Ну, разве что одно – взаимопонимание.
   -Разве вы не женаты? - удивилась она.
   -Был, но давно. Она, как и первая, бросила меня.  Лола была очень похожа на Паву. Сейчас я просто не могу понять, почему женился на ней. - Ну, так как же? - спросил он, заглядывая ей я лицо.
    -Не обижайтесь, но я не могу, вот так, сразу, ответить вам. Слишком все это неожиданно. Нужно время чтобы поверить и привыкнуть к этой мысли… Поймите, я двадцать лет была одна! Привыкла к одиночеству, и к самостоятельности. Мне будет нелегко пустить кого-то в свою жизнь, даже вас... -тихо проговорила она, снимая со своих плеч его руки.

   Тихо ступая по сухой жухлой траве, Валентина Сергеевна двинулась вдоль озера, продолжа, в полголоса, говорить:
 
   -Вам, наверное, не понять меня, но ваше признание не только радует, но и печалит меня. Мне грустно от того, что мы встретились, когда угли уже догорают в костре...

    Догнав ее, Алексей Алексеевич вновь схватил ее за руку:
   -Да, я действительно не совсем понимаю вас...
   -А вы ждали, что я в восторге брошусь в ваши объятия, - усмехнулась она. – Впрочем я говорила только о своем костре,..


    Валентина Сергеевна говорила спокойным, почти бесстрастным голосом, словно рассуждала о чем - то постороннем. Но в душе у нее неистовствовала буря. Радость мешалась с тоской об утраченном, и безвозвратном. И, вместе с тем, до отчаяния хотелось
почувствовать крепкое и нежное объятие его ласковых рук. Но здравый смысл, оказался сильнее. Его голос звучал, как удары колокола, неумолимо и безжалостно:
   -Шестьдесят, мне уже шестьдесят!

    Пересилив себя, она добавила:
   -Вы сделали неправильный выбор. Вам нужна молодая женщина!
    Вновь взяв ее за плечи, он воскликнул с жаром:
   -Никогда больше не говорите об этом! Слышите?! Ни – ког -да! И разве вы, только что, не сказали мне, что не можете ответить сразу и вам нужно время? Значит вы поверили мне? Так чего же вы вдруг испугались? Что я влюблюсь в молодую и оставлю вас? Не бойтесь, этого никогда не произойдет.

Вновь освободившись из его объятий, она сказала:
    -Поверьте, что мне хочется всего этого не меньше чем вам! Но давайте обойдемся без обещаний и оставим, пока что, этот вопрос открытым!..
    -Вы дали мне надежду и тут же отняли ее! - воскликнул с отчаянием Алексей Алексеевич. Лицо у него было совершенно растерянным.
-Мелодрама из сериала... словно в раздумье проговорила она.
   
    Он мог бы обидится на нее за эти слова, если бы не ее печальный голос.               
    -Если это вас утешит, я дам вам залог... -сказала она и быстро приблизившись к нему, поцеловала в губы.

     Алексей Алексеевич хотел обнять ее, но не успел. Быстро увернувшись, Валентина Сергеевна отошла в сторону. Она понимала, что хотя бы здесь, в пансионате, хоть на какое- то время необходимо забыть о своих комплексах. Не думать о том, правильно ли она в данный момент поступает. То ли, что следует, говорит. Однако, многолетняя привычка постоянно анализировать свои поступки, оказалась сильнее. И теперь она уже с раскаянием думала о том, что поцеловала Алексея Алексеевича. И вообще была слишком откровенна с практически незнакомым мужчиной. И хотя она предложила Алексею Алексеевичу вопрос об их отношениях оставить открытым, сама она не могла не задумываться о дальнейшем.
   
    Перед обедом, она решила зайти в палату переодеться. Недалеко от своего корпуса, она увидела на скамейке плачущую старушку. Сухонькую, согбенную и несчастную.

    Присев рядом с ней, Валентина Сергеевна участливо спросила:
   -Случилось что - ни будь? Может быть, я могу вам чем –ни будь помочь?
    Она готова была, услышать любую версию, например, что старушка потеряла деньги, документы, очки. Или у нее что-то украли. Однако, вместо этого, сглатывая слезы, старушка неожиданно заговорила совсем о другом:
    -Сказал, что одинокий. Жену, мол, два года тому - назад схоронил. Что нет у него никого...Давно, мол, такую, как я искал...жениться обещал...А она, покойница, вчерась к нему сюда в полном здравии, как ни в чем не бывало, заявилась!..
Помолчав, она добавила:
    -Ласковый такой был...- после чего заплакала еще горше.
    -О квартире спрашивал? - поинтересовалась Валентина Сергеевна.
    -Спрашивал! Я ему сказала, что у меня однокомнатная. А он говорит – вот бы нам так, свой век дожить! А я, мол, в коммуналке, в закутке живу, хоть и блокадник... - Ласковый такой! - повторила она. Видимо, для нее это имело большое значение. - Два раза из Луги мороженое привозил...
   -Как вас зовут? - спросила Валентина Сергеевна, обращаясь к старушке.
   -Анна Петровна.
   -Так вот что я вам скажу, Анна Петровна, я знаю, как это обидно и больно, когда обманывают. Кажется, что никогда этого не забыть! В особенности, если человек оказывается не таким, за кого вы его принимаете. А ваш этот, подлиза, явный пройдоха и бог знает, чем бы все это могло кончится. Чего доброго, лишились бы квартиры своей. И не случилось этого только потому, что его соскучившаяся "покойница" прикатила.
   
    Хотела побыстрее узнать, как тут дела идут. Возможно, что она и не жена его вовсе, а просто соучастница и будущая супруга... Так что благодарите Бога, что вы вовремя догадались о его намерениях, и ничего не успело произойти. Ну а как вести себя дальше с этим аферистом, вы, наверное, сами знаете. Думаю, что лучше всего сделать вид, что вы не видели  ее, и разговора их не слышали, а просто не хотите больше встречаться с ним.- Не расстраивайтесь, дорогая, - проговорила Валентина Сергеевна, ласково погладив женщину по руке.
    -Спасибо вам, Душенька. Да хранит вас Бог! Есть же на свете еще добрые души! - успокоившись, тихо проговорила старушка.
   
    В воскресенье заканчивался срок предыдущего заезда, а накануне, именно в этот вечер, должен бил состояться прощальный концерт. Его инициаторами и составителями, как обычно, были работники пансионата. Однако, участвовать в нем могли все желающие. Решено было сделать два отделения. В первом, как правило, выступали сотрудники пансионата. Второе вел Павел Александрович, тот, что играл на импровизированном концерте.

    Их репертуар состоял, в основном, из старинных русских песен и романсов.
    Народу в зал набилось битком. Похоже было, что собрались все жители пансионата и свободные от работы люди.Чувствовалось, что у всех было хорошее настроение. Ощущалась даже какая- то торжественная взволнованность. Всех артистов встречали и провожали громкими аплодисментами. Активное участие принимали все, даже сидящие в зале, то подпевая, то хлопая в такт песне.
   
    Во время первого отделения концерта, Валентина Сергеевна сидела с Алексеем Алексеевичем  в первом ряду. Он ласково и в то же время крепко, держал ее руку в своих ладонях. Поворачивая голову в ее сторону, он все время улыбался. Глаза его блестели. И Валентина Сергеевна понимала, что причиной тому не только предстоящее выступление. Ему было хорошо рядом с ней, и он просто по-человечески радовался.
    Она же чувствовала себя несколько скованно. Ей казалось, что все видят, что он держит ее руку, что  ласково смотрит на нее. А самой ужасной была мысль, что кто - то смеется над этим и даже осуждает, ее за легкомыслие. Был даже момент, когда ей захотелось вскочить и выбежать из зала, чтобы избавиться от мучительного угрызения совести.
   
   Но она, взглянув в его доброе, открытое лицо, словно зеркало, отражавшее все его чувства, осталась сидеть. Ей тоже было хорошо рядом с ним, но  скованность не проходила. И она была не уверена в том, что сможет оправдать его надежды. Потом она, вновь, пустилась в рассуждения, пытаясь предвосхитить события.
    Во втором отделении концерта были вообще сплошные овации, так как интеллигентные дамы всегда были поклонницами романса.
    Опять пели "Пряху" и нЯ тогда еще молодушкой была". "Темно-вишневую шаль" и "ТW сидишь у камина и смотришь с тоской..."

    Потом Александр Павлович спел вместе с женой, практически никому неизвестный романс:
 
      Я уrаcаю с каждым днем,
      Но не виню тебя ни в чем.
      Уж смерти предо мной эмблемы...
   
      Заканчивайся романс такими грустными словами,  после которых у многих на глаза набежали слезы:
      Прошу меня не забывай
      И на могилу обещай
      Ты приносить мне хризантемы..„
   
    Когда пели "Калитку" Александр Павлович и Лидия Ивановна незаметно смолкли и весь романс Валентина Сергеевна пропела дуэтом с Алексеем Алексеевичем. Они стояли рядом, глядя друг- другу в глаза и, казалось, говорили между собой.
   
    Никогда ранее Валентина Сергеевна не испытывала такого восторга от вольно льющейся мелодии и от слов, до боли трогавшей душу.
Их вызывали на "бис", но спеть во второй раз они были не в состоянии и тихо удалились на свои места, неся в душах очарование этого момента.
   А Александр Павлович с Лидией Ивановной пели в это время, словно для них:
Звезды на небе, Звезды на море, Звезды и в сердце моем... А закончился концерт, любимой всеми песней "Вечерний звон". Пел весь зал. Может быть и не очень профессионально, но с большим чувством.
    Выходили все из зала тихо, почти не разговаривая. Люди, годами сидевшие по домам, со своим одиночеством, были потрясены слиянием своих голосов с другими, образующими что -то единое и бесконечно красивое.


    Некоторые старушки, утирали набежавшие слезы. На этот раз светлые, облегчающие душу.
    До самого корпуса Валентины Сергеевны, они шли молча, все еще находясь во власти музыки. Прощаясь, он долго держал ее руку в своих ладонях.
    -Я знаю, что такие мгновения не повторяются, - сказал он, - но мне бы хотелось вновь пережить нечто подобное... Обняв Валентину Сергеевну, он прижал  её к груди,касаясь своей щекой ее щеки.
   
   Неожиданно она испытала, совсем как в молодости, нежность  к этому, уже не молодому, мужчине. Но, в этот момент, она думала о том, что они с ним два одиночества.
   
    В воскресенье постепенно стали разъезжаться отдыхающие предыдущего заезда. Кто - то уезжал сразу после завтрака, кто-то после обеда. Территория пансионата заметно опустела. И хотя среди отдыхающих, у Валентны Сергеевны не было знакомых, стало немного грустно.
    -Вот и нам осталась всего одна неделя, - тоже с грустью заметил Алексей Алексеевич.
    -Не "всего", а целая неделя! - поправила его Валентина Сергеевна, - Не знаю, хватит ли у меня терпения. Не сбежать бы!

     Он удивленно посмотрел на нее:
    -А я думал, что мы с вами... что вам тут нравится?! - исправился он.
    -Нравится, но уже начинает тяготить праздность. Дело в том, что я, просто так, не умею отдыхать. Должно быть какое-то дело, цель...
    Кому- то это могло показаться глупостью, но Валентина Сергеевна просто пыталась спастись бегством.
    -Ну а дома, что вас там ждет?
    -Дома меня ждет любимая собачка, которая наверное, уже соскучилась без меня.  Попугай, цветы. Мои поделки, книги…

    -И, все - таки, я вас очень прошу, останьтесь до конца срока! -умоляюще проговорил он, беря ее руки в свои. - Останьтесь!
   Валентина Сергеевна долго смотрела на него и молчала. Потом сказала:
   -Хорошо, я останусь.
    Помолчав, он спросил:
   -И так вы жили все двадцать лет? Совсем одна?!
   -У меня была хорошая, настоящая подруга. К сожалению, она умерла два года тому назад.
   -Но ведь подруга не может заменить мужа?!
   -Как и муж подругу!
   -Что вы хотите этим сказать?  - не понял он.
   -То, что у каждой женщины, должна быть близкая подруга. Потому, что есть темы, на которые могут говорить только женщина с женщиной. Мужчинам они не только не интересны, но и не понятны. То же я думаю и о мужчинах. Жена - женой, но должен быть и друг, чтобы "отвести" душу.
    -Я с вами не согласен! Если рядом со мной любимая женщина, мне не нужны друзья! Тем - более в моем возрасте. Одно не должно мешать другому и, тем - более, заменять.
   - Конечно, я была бы против, если бы мой муж все выходные проводил с друзьями на футболе или хоккее. И, тем - более, выпивал. Должно быть какое - то разумное общение. Вы, наверное, замечали такое: идут вместе, две или три пары. Женщины отдельно, мужчины отдельно. И в каждой группе свои разговоры. В одной о детях, тряпках и косметике, в другой о двигателях, машинах и футболе.
    -Ну, это такие глупости, которые нельзя отнести к дружбе! - заметил он.
    Не обратив внимания на его реплику, Валентина Сергеевна продолжала:

    -За всю свою жизнь я познакомилась только с одной идеальной парой. Кстати, они живут в моем парадном. Я их с молодости знаю. И никогда ни у него не было друзей, ни у нее подруг. Сейчас они уже пожилые, но он ее, до сих пор, ревнует даже к женщинам!
    -Я им завидую! - воскликнул Алексей Алексеевич. - Я считаю, что между супругами не должно быть никаких тайн или недомолвок.
    -Может быть... может быть...- в раздумье проговорила она. Но, все - равно, в тайниках души человека, всегда есть что-то такое, о чем он никогда, никому не признается! Порой даже самому - себе.
    -Вам не кажется, что мы забрели с вами в густые дебри психологии и морали? - спросил он.
    -Для меня это не дебри, потому что я, уже много лет, пытаюсь разобраться во всем этом, - ответила она.
    -Вы удивительная женщина! Одновременно, вы и привлекаете меня и отпугиваете!
    -Конечно! Я слишком серьезна, не так ли? Я нравлюсь вам, когда кажусь слабой и беззащитной, нуждающейся в опоре. Готовой поплакаться на вашем плече?! - усмехнулась она. - А пугают вас мои разговоры, потому что вы не привыкли говорить на эти темы. Куда приятнее вести легкий, необременительный разговор, приправленный кокетством.

     Алексей Алексеевич выглядел смущенным.
    -А я вся из проблем. Действительных и надуманных. Собственно говоря, я продукт CBOWX, должно быть, не очень правильных позиций, рассчитанных только на одиночество. И, по этому, совершенно непригодных для совместной жизни с кем - то...Видимо, я зашла слишком далеко, - проговорила она, обращаясь скорее к себе, чем к нему.
    -Я не очень понимаю вас...- с недоумением проговорил он.
    Словно не расслышав его замечания, она сказала:
    -А ведь вам совершенно наплевать на нашу женскую эмансипацию! Вы, мужчины, не любите рассуждать на такие темы! И сейчас вам хочется, ни о чем не думая, просто поцеловать меня, не так ли? Естественно, что вас сдерживает  мое, непонятное вам, "табу"!
    -Да. Вы действительно правы. Я, предпочел бы не ломать себе голову над психологическими проблемами. По характеристике, которую вы мне дали, я понял, что я не тот человек, которого вы бы хотели видеть рядом. И это больше всего огорчает меня...-проговорил он удрученно.
    -Ошибаетесь! Вы именно тот человек!  Вы мне нравитесь! - сказала она взволнованно и тут же смутилась.
    -Валентина Сергеевна! Валя! - воскликнул он, беря ее за руки. -Так в чем же дело? Что мешает нам...?
    -Я же сказала, что этот вопрос остается открытым! - сказала она.
Освободившись из его рук, Валентина Сергеевна сказала:
    -А сейчас я пойду одна, прогуляюсь, вон, в ту сторону! - кивнула она. - А вы… в любую другую.

     Отойдя на несколько шагов, она оглянулась:
    -Не обижайтесь на меня! Такая уж я есть и другой не могу быть!
 
    Алексей Алексеевич заметил, что у нее дрожит голос. Хотел броситься за ней, но что-то его удерживало.А Валентина Сергеевна, не видя из-за слез дороги, шла спотыкаясь, еле сдерживая подступившие к горлу рыдания.

    Алексей Алексеевич не мог даже отдаленно представить себе, какого труда стоили ей эти рассуждения! Говоря о несовместимости мужчин и женщин, о разности их интересов и взглядов, она, как бы, пыталась оправдать двадцать лет своего одиночества, которое сама, добровольно выбрала. А, между тем, она, как те, другие, обездоленные старики и старухи, недополучила своего счастья, не долюбила...
   Споткнувшись о невидимую кочку, она вдруг упала и уткнувшись лицом в сырой мох, долго и беззвучно, рыдала.


   Когда слезы иссякли, поднялась и тихо побрела к своему корпусу. Слезы облегчили душу, и она стала думать о том, что не должна сопротивляться своим чувствам и желаниям. Не должна бежать от возможного счастья.
    Открыв двери, она вошла и остановилась посреди комнаты. Безумно болела голова, а тело ощущалось больным и измученным, словно избитым.
   
    Валентина Сергеевна бездумно бросила на спинку стула намокшее пальто. Покопавшись в коробочке с лекарствами, нашла анальгин и, приняв его, буквально рухнула в постель. Ее соседки опять не было дома - она вечно пропадала неизвестно где, и потревожить ее было некому.
 
    Довольно быстро Валентина Сергеевна погрузилась в какое -то странное состояние между сном и явью. Вроде бы она видела эти стены, окно, дверь и, в то же время, перед ее взором проходили образы полу - забытых лютей. Потом она словно куда- то провалилась
и ей стали сниться страшные сны. То она от кого-то убегала, но ноги ее, как это часто бывает во сне, поднимались с трудом, словно вязли в глине. То, не видя дороги, пробиралась через густой лес, из которого доносился, чей-то, дрожащий голос – ты сама во всём виновата… сама.

    Проснулась она от стука в дверь и никак не могла понять, где она находится и кто стучит. Открыв глаза, ничего не увидела. В комнате было совершенно темно. Опять кто-то стукнул.
 -Можно? Показалось, что голос знакомый, но не поняла чей. Ответила с усилием, почти не слыша своего голоса
Войдите!
   -Ой, да у вас тут темно...
   -Включатель справа, - ответила она и с трудом села.

    B комнату вошел Алексей Алексеевич.
    -Что с вами? Вы заболели? Почему не пришли обедать? - забросал он ее вопросами.
    -Поговорила с вами не хорошо, и аппетит потеряла.
    -Нет, в самом деле, что случилось?
    -Ничего особенного, так, что-то… - проговорила она вяло.
    -А почему пальто мокрое? - заметил он.
    -Упала...
    -Как?
    -Ну, упала и упала. Споткнулась...
   
    Валентину Сергеевну колотил озноб и она сидела, обхватив плечи руками.
    -Ужинать пойдете? Там, от обеда, пирог вкусный остался. А то Евлампиевна, как пить дать, слопает его!
   
    Не ответив на его вопрос, она вдруг сказала, глядя на него виноватыми глазами:
   -Простите меня, Алексей Алексеевич!..
    Сев к ней на кровать, он обнял ее крепко и прижал к себе.
   -Хорошая вы, моя! - сказал он ласково.
   -Это ведь я от гордости... она тихо заплакала. - Жалости боялась
   -Я понял...
    Спохватившись, забеспокоился:
   -Вас знобит! Может быть врача вызвать?
   -Да нет, не надо. Мне бы чаю горячего выпить...
   -Кипятильник у вас есть?
   -Есть. Я сейчас сделаю.
   —Ну, вот и хорошо! А я пока в столовую сбегаю, чего – ни будь принесу!
   -Да не надо ничего! - запротестовала она.
   -Надо, надо! Пирог хоть от Евлампиевны спасу! Вернулся он очень быстро, видимо не успев поужинать.

   
    Из большого, полиэтиленового мешка вытащил пирог, лимон, две, накрытые друг- другом тарелки с чем -то горячим, плитку шоколада и бутылку коньяка.
   -Откуда это все? - удивилась она.
   -Неважно! Сейчас лечиться будем!
   
    Они ели с одной тарелки и даже пирог, не разрезая, откусывали по очереди. Но самым приятным был чай с коньяком и лимоном.

    Вымыв под краном посуду, Алексей Алексеевич сказал:
   -А теперь спать! И завтра, чтобы, как штык, ясно?!
    Она кивнула.
   
     Утром, выйдя из корпуса, она столкнулась у дверей с Алексеем Алексеевичем.
    -Ну, как самочувствие? - спросил он, целуя ее в щеку.
    -Спасибо, все в порядке!
    -Вы чем-то смущены? - сразу заметил он.
    -Мне ужасно стыдно за вчерашнее, - призналась она.
    -За что? Вы ведь не сделали ничего такого, чего вам следовало бы стыдиться!
    -Мне очень неловко, что вы видели меня плачущей и беспомощной. Я не могу себе этого простить...
    -А я вдруг почувствовал, что нужен вам. И мне это было приятно. И потом, разве вы не знаете,  что женщина сильна своей слабостью?
    -Я в это не очень верю...
    -Мы, мужчины, практически всю жизнь больше берем, чем даем. Ждем к себе внимания, радостных встреч, любви, ласки, заботы, а порой и жалости...И только с возрастом появляются желания кого-то пожалеть, утешить, разделить заботы. Наконец, и самому кого-то сделать счастливой...
    
    Посмотрев на него искоса, Валентина Сергеевна сказала: - Наверное это от того, что вы остались один. А то бы так и прожили всю жизнь эгоистом, не думая о том, что могли бы сделать близкому человеку что - то приятное.

   Алексей Алексеевич хотел что-то возразить, но она продолжала: - У меня есть соседи - муж и жена. Старые. Они почти шестьдесят лет прожили вместе! У жены, с молодости, больное сердце, гипертония._ А он смеется, что она постоянно лечится, принимает лекарства. Они спят в разных комнатах, и не было случая, чтобы во время сердечного приступа у жены, он встал с постели, дал ей лекарство, посидел возле нее... А, когда я звоню им и он подходит к телефону, на мой вопрос о самочувствии его жены, отвечает, что – ни будь вроде того, что она "валяется в кровати" или "придуривается" - превращая все это в неуместную шутку.

     Договорив это, Валентина Сергеевна посмотрела на Алексея Алексеевича так, словно это была его вина.
    -Вы относитесь к мужчинам слишком предвзято. А ведь вы сами говорили, что не любите обобщать. Так, почему же, вы считаете, что я подобен вашему бездушному соседу? - с обидой и некоторым возмущением, воскликнул он.
    -Простите. В данном случае я имела ввиду не вас. Просто я проанализировала вашу ситуацию и привела пример.
    -Валентина Сергеевна! - воскликнул он, беря ее за локоть и останавливаясь. - Я так хочу, чтобы вы поверили в мои добрые намерения в отношении вас! Чего вы боитесь?
    -Обмануться!
    -Но почему? Разве я совсем не вызываю вашего доверия?

    -Нет, отчего же...Просто я, видимо, воспринимаю наше знакомство слишком серьезно. Не подумайте только, что я ищу себе мужа, кормильца, защитника. Тем - более в свои шестьдесят?! Единственное, что я всегда мечтала найти, так это родственную душу!
   
    Алексей Алексеевич вновь хотел что - то сказать, но она продолжала:
    -Я хорошо понимаю, что такие нестандартные и даже странные отношения с женщинами, чересчур сложны для вас и, быть может, даже неприемлемы. Но иной стать не могу... Я уже говорила вам, что мне нужно время. Необходимо, чтобы человек вошел в мою душу, Впрочем, если вас это слишком тяготит и раздражает, мы можем просто разойтись в разные стороны. Я не обижусь...-проговорила она спокойным тоном, но ее голос предательски дрогнул.
    -Нет! Только не это! - с жаром воскликнул он. - Как бы не были трудны наши отношения, я не могу отказаться от вас! Я готов ждать. И вообще, согласен на все ваши условия. Хотите, буду вашим мужем. Нет?  любовником, поклонником, просто хорошим знакомым, Я  хочу встречаться с вами, каждый день, в любом качестве хочу видеть вас каждый день.
   -Это я могу пообещать вам! Правда, не так часто.
   
    На другой день, утром, как только они принялись за еду, раздался громкий женский голос:
   -В зале есть Зерцалов Алексей Алексеевич?
   -Есть! - откликнулся он, вставая.
   -Вас просят к телефону. Пройдите к секретарю директора.
   
   Вернулся Алексей Алексеевич очень скоро. Не садясь за стол, сказал:
  -Срочно вызывают на работу.  Что - то там, не могут без меня решить! Надеюсь, что к ужину вернусь! - Он собирался уже уходить но Валентина Сергеевна, остановила его:
  -Подождите. Съешьте хоть что-нибудь. Неизвестно удастся ли вам пообедать...
  -Да нет, некогда!
  -Садитесь, садитесь! - она взяла его за руку и насильно посадила. - Вот, вам еще мою котлету, ешьте! За полчаса  с вашим институтом, ничего не случится!
  -Спасибо! – сказал он улыбаясь, и принялся за еду.
   
    Ее забота была ему  приятна. Если бы она не настояла, возможно он так бы и уехал не поев.
    -Если вы опоздаете к ужину я заберу его к себе в палату. Зайдете ко мне! - сказала она таким тоном, словно это было само  -собой разумеющееся.
 
-Спасибо, ради этого я, специально опоздаю! ответил он поднимаясь.
   
    Как только Алексей Алексеевич ушел, Валентине Сергеевне показалось, что вокруг образовалась невосполнимая пустота. По - прежнему кругом сидели люди. Разговаривали, смеялись. Арист что - то доказывал Евлампиевне и только она была одна...
   
    Весь этот день Валентина Сергеевна бродила, как потерянная, чужая всему окружающему и никому не нужная... Ее пугали чувства, которые она испытывала к Алексею Алексеевичу. Прошла всего только неделя, как они познакомились, а она так привязалась к нему, почувствовав что-то родственное.
   
   Только теперь Валентина Сергеевна поняла, что это злая тоска одиночества толкает стариков, на закате жизни, искать себе пару. Потому что рядом, должен быть кто - то живой. Чтобы видеть устремленные на тебя глаза, слышать голос. Но... Вот это - то "но" и смущало ее. Рядом должен был быть, все - таки, не какой - то Иван Иванович, а тот, которого ты хочешь видеть рядом с собой. Но она поняла и то, что Алексей Алексеевич был именно этим человеком. И не было никакой разницы, сколько они были знакомы, и что так мало знают друг о друге. Почему бы ей не поверить в возможность счастья? Пусть оно будет коротким, быть может, всего год или даже месяц, но они будут уже не двумя одиночествами, а парой " Он и Она"! К ужину Алексей Алексеевич действительно опоздал. Валентина Сергеевна, сложив его и свой ужин в две тарелки, унесла все это к себе.
   
    Обведя глазами комнату, она задумалась над тем, как бы ее украсить к приходу Алексея Алексеевича. Но у нее ничего не было, ни цветов, ни фруктов. Только бутылка недопитого коньяка, с прошлого раза. И тогда она надела свое лучшее платье, которое, до

Сих пор лежало на дне чемодана, бусы и маленькие сережки с жемчужинами. Тщательно причесалась. Потом немного поколебавшись, подкрасила губы. Поставив кипятить чай, села ждать Алексея Алексеевича. Но, почти тотчас же постучали в дверь.
 
    Не успела Валентина Сергеевна ответить, как дверь распахнулась и, вместе со свежим воздухом, ворвался Алексей Алексеевич. В руках у него была большая сетка с яблоками.
    -Устал до смерти!- воскликнул он, бросив сетку на стул. Но взглянув на Валентину Сергеевну, застыл, как вкопанный:
   -Боже! До чего же вы хороши! - проговорил он с изумлением.
   -А я так соскучилась без вас! - сказала она, глубоко вздохнув.
   
    Торопливо сбросив на пол куртку, он медленно приблизился к ней. Не останавливаясь, ласково обнял ее, все еще стройное тело, а она, будто делала это десятки раз, обвила руками его шею. Словно невзначай, губы их встретились. Этот поцелуй был для них случайной неожиданностью и, казалось, испугал их. Но тут же, они прильнули друг к другу со страстью, которая все еще жила в их сердцах.


    Дни, остававшиеся до конца срока, пролетели незаметно. Они бродили, словно во сне, взявшись за руки, и все говорили, говорили. Впрочем, говорил больше Алексей Алексеевич. Он строил планы о том, как они будут жить, куда ходить, как проводить свободное время, которые отныне принадлежит только им. Алексей Алексеевич сказал, что он, на следующей же неделе подаст заявление об уходе. Что ему, до чертиков, надоело просиживать целыми днями в этом учреждении, слушать болтовню и сплетни. Надоела вечная грызня между сотрудниками, за место начальника и вообще все они надоели!
   
    Валентина Сергеевна слушала его молча, задумчиво улыбаясь. Возможно, что все будет совсем не так, как это представлял себе Алексей Алексеевич, но ей очень хотелось верить в его красивую мечту.
    Наступило последнее воскресенье. Валентина Сергеевна и Алексей Алексеевич уезжали сразу после завтрака. Арист, со своей дамой, после обеда. А Евлампиевна вечером, так как не сбиралась никому дарить своего ужина, о чем и заявила во всё услышанье.
   
    Электричка должна была вот - вот тронуться, а Валентина Сергеевна все стояла возле окна, глядя на опустевшую платформу, с каждой минутой темневшую от начавшегося мелкого, осеннего дождя. Деревья вдруг поникли и стали унылыми и жалкими.
   
    Несмотря на радужные надежды, на душе у нее было немного грустно. Она думала о тех, кто уезжал отсюда вместе с ними, не оправдав своих надежд. Возвращаясь со своим одиночеством в пустые, безмолвные жилища...
   -Вот и кончилось бабье лето... - с грустью проговорила она.
   -Вы сказали об этом с такой безысходностью, словно вместе с бабьим летом, заканчивается и ваша жизнь! - проговорил над ее ухом Алексей Алексеевич.
    Она даже не заметила, когда он встал рядом с нею.
   -Но ведь это не так! Во всяком случае, мы будем надеяться, что у нас с вами, впереди, еще много- много счастливых дней! -его рука ласково обняла ее за плечи.
   
    Поезд тронулся. Кто-то в вагоне включил транзистор, из которого, сквозь шум колес, доносились слова романса, исполняемого Нани Бригвадзе:

          Ты со мною, рядом ты всегда со мною,
          Как в последний раз, как в последний раз…

                --оо0оо--