От Чаадаева до Чубайса

«…Мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы!» 
- так писал лицеист А.С.Пушкин корнету гусарского полка П. Я. Чаадаеву,
уже побывавшему к тому времени в Бородинском сражении и принятому в масонскую ложу.

                Рождением западничества можно назвать публикацию в 1836 году первого «Философического письма» Чаадаева. 
Публикация письма Чаадаева,  по словам А.Герцена, произвела впечатление «выстрела, раздавшегося в тёмную ночь».
 Николай I отозвался о нём так: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной — смесь дерзкой бессмыслицы, достойной умалишенного».
Упоминание сумасшествия не было фигурой речи: автора взяли под домашний арест, его регулярно осматривал казенный врач. Чаадаеву запретили писать.
Что же такое страшное было в письме?
«…Истинное развитие человека в обществе еще не началось для народа, если жизнь его не сделалась более благоустроенной, более легкой и приятной, чем в неустойчивых условиях первобытной эпохи…
Я не хочу сказать, конечно, что у нас одни пороки, а у европейских народов одни добродетели; избави Бог!
…конечно, не все в европейских странах проникнуто разумом, добродетелью и религией, — далеко нет».
Но
…«Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; …
Повинуясь нашей злой судьбе, мы обратились к жалкой, глубоко презираемой (западом) Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания….Мы же замкнулись в нашем религиозном обособлении, и ничто из происходившего в Европе не достигало до нас… мы по-прежнему прозябали, забившись в свои лачуги, сложенные из бревен и соломы».

В ответ на бурю возмущений  и  объявление о сумасшествии,  Чаадаев пишет в статье «Апология сумасшедшего»:
«Присмотритесь  хорошенько,  и  вы  увидите,  что  каждый  важный  факт нашей
истории  пришел  извне,  каждая  новая  идея почти всегда заимствована. Но в
этом  наблюдении  нет  ничего  обидного  для национального чувства; если оно
верно,  его  следует  принять  -  вот  и  все».
И в то время, и сегодня можно возразить:
«Да и чему нам было завидовать на Западе? Его религиозным
войнам,   его   папству,  рыцарству,  инквизиции?...»   
Чаадаев ответил: «…  я  думаю,  что время слепых влюбленностей  прошло,  что теперь мы, прежде всего, обязаны родине истиной.
Мне чужд, признаюсь,  этот  блаженный  патриотизм  лени,  который  приспособляется все видеть  в  розовом  свете  и  носится  со  своими  иллюзиями…».

Славянофилы возражали не менее красноречиво. В 1839 году Хомяков написал статью «О старом и новом». Это событие  принято считать началом славянофильства.
Что же примечательного в той статье? Уже самые первые строки пронзают ощущением их актуальности:
«Говорят, в старые годы лучше было всё в земле русской…
 Несколько олигархов вертели делами и судьбою России…   Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат…
Явился Петр, и,… обняв одним взглядом все болезни отечества, … ударил по России, как страшная, но благодетельная гроза. ...
 Если ни прежние обычаи, ни церковь не создали никакого видимого образа, в котором воплотилась бы старая Россия, не должны ли мы признаться, что в них недоставало одной какой-нибудь или даже нескольких стихий?
При всем том перед Западом мы имеем выгоды неисчислимые. На нашей первоначальной истории не лежит пятно завоевания.
…в оригинальной красоте общества, соединяющего патриархальность быта областного с глубоким смыслом государства, представляющего нравственное и христианское лицо, воскреснет древняя Русь.
Нам стыдно бы было не перегнать Запада…»
Вот когда  было объявлено начало соревнования с Западом!
Но соревнование, а не вражда. Как видим, никакого воинствующего сравнения православия  с католичеством и квасного патриотизма в словах Хомякова нет.

Возникшая у дворянства мода на всё заграничное и последующее за неё «наказание Западом» в 1812 году  болезненно раздражала русское национальное чувство.
И. Аксаков, критикуя увлечения Западом писал:
«Половина общества так воспользовалась представленной ему правительством свободой, что живут за границей и воспитывают там своих детей; наших будущих русских деятелей готовят не только вдали от России, но в атмосфере ей чуждой и враждебной».
Ф.М.Достоевский : «Да, действительно  есть и всегда были такие русские, которые не только не отрицали европейской   цивилизации, но, напротив, до того преклонялись  перед  нею, что … теряли русскую личность свою, теряли язык свой, меняли Родину…
Они становились  разрушителями России, врагами  России!...» 
 («Дневник писателя», 1873 г.).
              Главный  «демон» нашей перестройки  А.Б.Чубайс в 2004 году заявил иностранному  журналисту своё мнение о Достоевском:
«Я не чувствую ничего, кроме физической ненависти к этому человеку. Он, конечно, гений, но его представление о русских как об особенных, святых людях, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски» 
Возможно, что это сказано на жаргоне, свойственном многим застрельщикам перестройки: порвать и разорвать означает у них победить в споре.
           «Вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездною» - утверждал Ф.М.Достоевский.
Сегодня мы должны признать, что предчувствие его было пророческим.
«И чем больше мы им в угоду презирали нашу национальность, тем  более они презирали нас самих. Мы виляли пред ними, мы подобострастно исповедовали им наши "европейские" взгляды и убеждения, а они свысока нас не слушали…
... Мы, разумеется, обижаемся и изо всех сил  таращимся доказать, что мы европейцы...».

- Да эти слова сегодня без правки можно вставлять в некоторые последние выступления президента, и они не повредили бы их главной мысли.
Ярко и впечатляюще А.Блок сказал о последствиях западничества для судьбы России:
«… русская интеллигенция покатилась вниз по лестнице своих российских западнических  надрывов, больно колотясь головой о каждую ступеньку; а всего больше — о последнюю ступеньку, о русскую революцию 1917 1918 годов».
Мог ли спор западников и славянофилов закончиться в то время миром?
Есть ли такая формула, поставив в которую все доводы и аргументы, можно сделать выбор между ними? –  Нет, потому что  любые доводы о преимуществах западной цивилизации «разбились» бы о мистические православные догматы. 
…Первая домна в Европе была построена в 15 веке, а в России – в 17.
Храмы в Московском кремле и в Петербурге строили иностранные архитекторы.
… «Мерседес» и ВАЗ – это, допустим,  небо и земля…
Но на всё последует уверенное утверждение, «Что Москва – это третий Рим», обязанное своим рождением православным «отцам церкви» родом из погибшей Византии. И вытекающая из него уверенность в том, что «мы» святее Папы римского.
Можно ли утверждать, что корень разногласий с Западом лежит в области догматического богословия?
Князь Владимир отверг католичество, не вдаваясь в догматику, но имея в виду, что католичество требует подчинения себе, а православие подчиняется монарху.
             Можно с уверенностью сказать одно: пользуясь распрями в среде интеллигенции, Россия  проглядела своих главных врагов, происками которых лишилась и самодержавия, и православия, и, в значительной степени, народности.
Невозможно не признать, что если не главной, то одной из главных сил, определяющих судьбу страны в последние 100 лет, стал тот самый народ, религию которого князь Владимир не принял по причине его «бездомности».

Говоря о величии Запада,  Чаадаев в своём «письме» писал:
« Япония не образованна, притом, если верить одному из наших соотечественников, даже в большей степени, чем Россия. Но неужто вы думаете, что тот порядок вещей, ... который является конечным предназначением человечества, может быть осуществлен абиссинским христианством и японской культурой? - Неужто вы думаете, что небо сведут на землю эти нелепые уклонения от божеских и человеческих истин?»
                Каким же чудом Япония стала тем, что она есть? Каким чудом она опережает Россию почти во всём, пережив атомную бомбардировку и не имея ни территории, ни ископаемых, сравнимых с нашими?
- Оккупационные власти США научили японцев  своим нормам поведения,   вытеснив тот агрессивный дух, который провоцировал Японию на войны.
Традиции самурайской чести и дисциплины воплотились в моральный кодекс японских чиновников и корпораций.
                Германия после трагической и заслуженной расплаты за манию величия своего вождя восстановилась и опережает своего главного победителя по всем статьям благоустроенности.
Как видим, с позиций «здравого смысла», который требует, по словам Чаадаева, чтобы жизнь народа «сделалась более благоустроенной, более легкой и приятной», западники убедительно выигрывают спор на протяжении нескольких веков.
Как и Византия, Россия большую часть своей жизни с кем-нибудь воюет.
Можно ли её винить за то, что все покушаются на её богатства?
 Разве не очевидно, что мы обороняемся? Что к нам идут с мечом, а не с проповедью католических пасторов?
Что из–под  мантии потомков крестоносцев просматривается камень за пазухой…
              Большая часть полемики перестроечного периода представляет собой продолжение  спора западников и славянофилов в современных декорациях. Как и в прежние века, решающим доводом против беспрекословности авторитета Запада служит мистическое понятие третьего Рима…
На бытовом уровне выбор определяется на эмоциях: у них – содомия, педофилия, ювенальная полиция и военная доктрина, позволяющая силой подчинять народы, попавшие в зону их жизненных интересов. И католическая церковь, не способная с этим справиться. Но зато публично признавшая «проявления нетерпимости и насилия со стороны святой инквизиции средних веков».
У нас – возвращение к истокам непорочной церкви после ига большевиков и власть, ищущая опору в традиционном православии, которое не видит в своей истории ничего, за что  не мешало бы и повиниться.
 
Запад не скрывает своих претензий на мировое господство. Но пропустить в свой «рай» он нас согласен только при условии нашего абсолютного покаяния и смирения.
Мы могли бы потерпеть своё отставание и гордиться тем, что вот-вот догоним, а Запад не терпит нашего дыхания в затылок ему: от нас пахнет «редькой» предрассудков, мы пугаем «Чернобылями» и «Курсками»…
А теперь ещё и Крымом.
Кто может утверждать, что в последние 100 лет Россия борется с Западом за свою самобытность? Разве не очевидно, что она была похищена и у Запада, и у самой себя революцией и перестройкой?
 
Поэтому место древнего спора западников и славянофилов должно занять окончательное суждение о движущих силах и целях Революции 17  года и перестройки.
Города и улицы наши до сих пор носят имена людей, деяния которых имеют  состав тягчайших преступлений. И нет полной уверенности в том, что памятники им оставлены всего лишь, как исторические реликвии, а не объекты для поклонения.
А что изменится, если, допустим, Ленин и (или) Сталин будут объявлены преступниками, а Горбачёв и Ельцин – великим реформаторами масштаба князя Владимира или царя Петра 1?
А изменится то,  что политику страны во всех её проявлениях будет возможно поверять  нравственными категориями. И сами эти категории будут иметь силу не только моральную, но и юридическую.