Книга первая. Княгиня и рабыня. Глава первая

1


Выйдя на вал городища, Ант долго смотрел и прислушивался. Всё предвещало добрый день: от Днепра еле повевал тёплый низовой ветер, небо вверху было чистым, а звёзды на нём - ясными, похожий на серебряный серп месяц спускался к правому берегу, на травах лежала щедрая роса, на Днепре и в затоках, просыпаясь, весело перекликались птицы, а всё это предвещало тихий, тёплый день.
Поэтому Ант решил, что ждать ему не следует, и сразу вернулся в хижину. Переступив в темноте несколько каменных ступенек, что вели вниз, он открыл тяжёлые набрякшие двери и очутился в хижине.
Там было очень тепло, парко. Посередине, в выложенной камнями яме, тлел очаг, над которым, словно большое конское ухо, свисал выплетенный из лозы и обмазанный рыжей глиной широкий дымоход. В полутьме Ант нашёл сухие дрова, подкинул в очаг, и он ожил, загоготал, в дымоход волной покатил густой дым.
Когда огонь разгорелся ещё ярче, в хижине посветлело, в красноватом мигающем луче очертились стены, на которых на колышках висели оружие и одежда, сложенный из жердин, подпёртый сошками потолок, до блеска вытертый ногами каменный пол, низкие двери в стене, что вели в клети.
Посреди пола, недалеко от очага, стало видно ещё одну выложенную камнями яму-печь, в которой пекли хлеб, разную посуду около неё - глиняные с узкими горлышками корчаги и широковерхие горшки, деревянные кадки, корыта, миски.
Наконец пламя осветило и уголки хижины, в одном из которых - за очагом - стало видно глиняную ступеньку, а на ней - деревянные статуи Перуна и Велеса (1), небольшой, бронзовой, позеленевшей от времени Роженицы - фигурки голой, со сложенными на животе руками, женщины.
В другом углу хижины, по правую руку от очага, на низком помосте из досок, укрывшись звериными шкурами, лежали несколько человек. Ант ходил по хижине очень тихо, крадучись, и они, похоже, не слышали его шагов - спали.
Ант снял со стены лук и тул (2), положил их у очага. Согнувшись в низких дверях, залез в клеть, что-то долго искал в темноте; а когда вернулся, в руках у него был целый клок камышовых и берёзовых прутьев, разные наконечники. Сел около очага, взял нож, стал, готовя стрелы, строгать прутья; на один, тонкий, конец каждого прутика насаживал желобчатый наконечник с остриём, на другом - делал вырезку или дотачивал костяной зуб.
В это время на помосте, под звериными шкурами, кто-то зашевелился, и оттуда вылезли сначала сын Анта, Микула, а за ним - его жена Виста.
- Что, отец? - спросил, протирая глаза, Микула. - На ловы собираешься?
- Слышал сегодня ночью рык, - ответил Ант. - Пойду, поброжу.
- Так, может, пошли бы оба?
- Нет, Микула, - возразил Ант. - На ловы иду сам, вы с Вистой лучше идите, выжигайте лес.
- Хорошо, отче, - согласился Микула. - Мы пойдём в лес.
Виста уже зарыла в жар горшок с водой, бросила в него вяленой рыбы и соли, достала коржи, поставила прямо на камни перед очагом деревянную миску, положила ложки, метнулась из хижины с ведром, чтоб принести воды, за нею вышел и Микула.
Тогда под шкурами на помосте ещё что-то зашевелилось, и оттуда высунула сначала голову, а потом вылезла девочка - в одной рубашонке на голое тело, с растрёпанными волосами, карими блестящими глазами. Она проснулась, похоже, раньше и слышала разговор старших, потому что подошла к Анту и спросила:
- А что это за рык, дедушка?
Ант тёплыми глазами посмотрел на внучку, отложил в сторону камышину, к которой собирался прилаживать наконечник, и погладил девочку по голове.
- Так и ты встала, Малуша?
- Я давно не сплю, дедушка.
- Рыкают олени,  - Ант держал свою руку у девочки на голове.  - Вот пойду, поброжу, подстрелю оленя, приволоку - будет мясо, будет и мех.
- А ты не боишься, дедушка?
- Нет, Малуша! Я нацелюсь в него вот этой стрелой, а когда упадёт - ножом...
Девочка заинтересованно смотрела карими глазами на лицо Анта - загорелое, всё в глубоких морщинах, с серебристо-седой бородой, с длинными усами. По нему полз багряный отблеск очага.
Вошёл Микула.
- Денница (3) догорает, - сказал он, - светает.
Около хижины послышались быстрые шаги. Виста принесла ведро воды.
- Обмойся, - велела она девочке.
На жару в горшке уже дымилась похлёбка.
- Так сядем, - властно произнёс Ант.
Все стали подходить к очагу. Виста налила из горшка в миску похлёбку, положила ложки, наломала коржей. Но никто не ел, все молчали.
Ант отложил свои стрелы и наконечники, встал и пошёл к дверям хижины. Открыл их и отступил в сторону, - чтобы каждый, кто случился бы в этот час, мог зайти и сесть к очагу. Но во дворе, как обычно, никого не было, и, закрыв двери, Ант вернулся и сел на пол перед очагом. Рядом с ним сели Микула с Вистой и девочка.
Однако и теперь никто не начал есть. Все молчали. Задумчивыми глазами глядел на огонь Ант, туда же неспокойным взглядом смотрели Микула, Виста, девочка.
Таков был давний покон (4) их рода - люди, что жили в городище, в этой хижине и в других, всегда собирались на рассвете здесь, чтобы поесть, послушать слова старейшины. Прежде, чем начинать завтрак, старейшина ломал хлеб, брал частицу от блюд и бросал её в очаг - потому что, как верили, под ним жили души предков, всех, что ушли уже из рода. Они также жаждали своей жертвы.
И сейчас старейшина Ант отломил и кинул в огонь кусок коржа, набрал из миски и выплеснул ложку похлёбки.
Все смотрели, как упал на жар кусочек коржа, как в том месте, где пролилась похлёбка, огонь притух, а потом разгорелся.
Тогда Ант набрал новую ложку похлёбки.
- Боги приняли жертву, - сказал он. - Будем есть и мы, и чтобы всегда нам было хорошо...
Разве мог старый Ант знать, что это последняя его жертва?


После завтрака Ант надел широкий пояс, прицепил к нему с левой стороны набитый стрелами ременной тул, с правой - нож, взял в руки сделанный из кости буйвола лук, попробовал тетиву.
Это был добрый лук, который Ант получил тогда, когда ходил с князем Олегом к Джурджанскому (5) морю; тетива на нём была сделана из конской жилы, и сейчас, когда Ант натянул её и внезапно отпустил, она долго и тонко звенела.
- Играет! - засмеялся Ант. - Только бы олень!
Так они вышли из хижины - отец Ант, босой, в чёрной островерхой шерстяной шапке, грубых серых ногавицах (6) и в такой же сорочке (7), подпоясанный поясом, вооружённый луком, стрелами - воин; сын его Микула с непокрытой головой, в длинной, подпоясанной ремешком сорочке, босой; на пороге стояла Виста - она вынесла отцу на дорогу в меху коржей, кусок веприны, немного соли; из тёмной же хижины, где ясным огнём горел очаг, выглядывала Малуша. Отец Ант вздохнул - наверное, он вспомнил, как когда-то, услышав олений рык в лесах, собирались на этом дворе, седлали коней воины - десять, двадцать, тридцать; их провожали жёны, дети, - старейшины же сидели под стенами хижины и усмехались, вспоминая свои давние ловы...
Сейчас отец и сын стояли на том же месте, среди того же самого двора, но тихо и пусто было вокруг, хижина, в которой жил Ант и его предки, вросла в землю, наклонилась; около хижины ещё лежал камень, на котором когда-то острили мечи и ножи, но сейчас его затягивало травой и зелёным мхом; во дворе не ревел, как когда-то, скот, а конь Анта - старый боевой конь, грыз на валу вялую траву; даже пёс их - хороший пёс, волкодав - постарел, спал под стеной.
Когда Ант с Микулой прошли двором и вышли на вал, им стало видно хижины тех родичей, что родились тут, в городище, но ушли отсюда. Хижины тянулись полукругом, который начинался около Днепра, поворачивал к лесу и снова выходил к Днепру, выше, около каменного оскола (8).
Хижины эти были не такие, как та, в которой доживал Ант. Старая хижина их рода пряталась за валами городища, эти же по большей части стояли на бугорках; в городище было целое поле, здесь двор от двора отделял острый частокол; сами хижины были большими, некоторые из них вымазаны белой или зелёной глиной, над некоторыми высились крыши из драницы, с дымоходами, голубятнями.
Сейчас везде в хижинах уже проснулись, там слышались голоса, ревел скот, высоко в небо от хижин тянулся дымок.
- Так я пойду! - проговорил Ант, взявшись за лук.
- Иди, отец! - попрощался Микула.            
 
;;1. ПЕРУН, ВЕЛЕС. Перу;н (др.-рус. Перунъ, укр. Перун, белор. Пярун; польск. piorun «гром»[4]) — бог-громовержец в славянской мифологии, покровитель князя и дружины в древнерусском языческом пантеоне. Имя Перуна возглавляет список богов пантеона князя Владимира в «Повести временных лет».;  Ве;ле;с[1], Во;лос (Ве;лес[2][3][4], Веле;с[5][6][7], др.-рус. Велесъ, Волосъ) — божества в древнерусском языческом пантеоне. Велес -  «скотий бог», покровитель сказителей и поэзии, второй по значимости после Перуна. (Википедия)

2. ТУЛ - колчан для стрел.

3. ДЕННИЦА - в славянской мифологии утренняя звезда или утренняя заря.

4. ПОКОН - исконный обычай (слав.)

5. ДЖУРДЖАНСКОЕ (ГИРКАНСКОЕ) МОРЕ - одно из прежних названий Каспийского моря.

6. НОГАВИЦЫ, или НАГАВИЦЫ, штаны - одна из основных частей традиционного мужского костюма белорусов. Так же назывались "портками". Шили из однотонного или сурового (некрашенного) льняного полотна, из плотной или полусуконной ткани, зимние - из тёмного сукна (суконники).; (Википедия)

7. СОРОЧКА, или РУБАШКА (также верхняя сорочка или классическая сорочка) — вид одежды, относящийся к верхнему нательному белью. Исторически рубашка относится именно к нательному белью, однако с 1960-х годов может носиться самостоятельно, не покрываясь иной одеждой.; (Википедия)

8. ОСКОЛ - город (старославянск.)