Рождество

Тонкий прозрачный лед накрыл поверхность планеты ранним декабрьским утром. Застывшей на морозе пленкой обернул контуры предметов, всего и вся. Мир оказался под стеклом, а мы - отрезанные невидимой стеной холода - одинокие человечки… Блуждаем снаружи в поисках чего-то совершенно ненужного нам. А что же солнце? Бледное, холодное, серыми бликами наполняет наш внешний призрачный город.

Включите свет!
 
Тело онемело от холода. Голова, будто и не моя, тяжелым грузом придавлена к гладкой рельефной… мостовой? Что-то с ногой. Резкая боль внутри черепной коробки не позволяет открыть глаза.
- Эй, парень! – мужской голос, низкий, немного грубый. -  Сам подняться сможешь?
С трудом пытаюсь разлепить заиндевевшие веки. В горле пересохло, язык отказывается подчиняться голосу разума:
«Могу ли я подняться, идиот? А если у меня шея сломана, а нога?! Об этом ты не подумал?»
Стоп!
Где я?
В неясных очертаниях проглядывает серое небо над головой, солнце тщетно пытается пробиться сквозь тяжелые облака. Вытянутое мужское лицо с двухдневной щетиной нависло надо мной. Тонкие черты, серые глаза глубоко спрятались за линзами в серебристой оправе. Вязаная шапка с серым помпоном на голове. Исландская шерсть?
 Смотрит на меня сверху вниз. Не знает, что сказать.
А, собственно, кто я?
- Меня зовут Боб, Боб Берген. Вы можете двигаться?
Сейчас проверим, Боб. Пытаюсь подняться на локтях. Тело пронзает острая боль, но нога, по всей видимости, не сломана. Неплохо, ээ…
- Как вас зовут? Говорить можете?
Внезапный приступ паники снова вдавливает меня в лед. Как меня зовут? Кто я? Могу ли говорить?
Документы! Телефон!
Руки судорожно шарят по карманам в поисках ответов. Телефон!
- У вас шок, возможно сотрясение. Постарайтесь успокоиться.
«А ты что у нас доктор?!» Гнев наполняет каждую клеточку тела, постепенно заглушая боль и страх. Что со мной происходит?
«С тобой - это с кем? Телефон у тебя есть. Может, хотя бы имя узнаем для начала?»
- Позвольте, я отвезу вас в больницу…
- Простите, Мистер…? – голос незнакомый, но, определенно, мой.
- Берген. Роберт. Но друзья зовут меня Боб. – чего он улыбается? Пытается изобразить дружелюбие? Зря…
- Мистер Берген… Боб… Помогите встать на ноги, пока яйца не отморозил. – и, как можно дружелюбнее, добавляю – Пожалуйста.

Впервые на моей памяти я принял вертикальное положение тела. Добрый самаритянин с идиотской ухмылкой на физиономии застыл в двух шагах от меня. Что дальше?  Ах да, телефон!
 Негнущимися пальцами извлекаю его из кармана. Экран испещрен мелкой паутиной трещин, сквозь которые проглядывает незнакомый зимний пейзаж и это:

         25-е декабря 2010
                11:11 am

А чуть ниже такой вот текст:

            Добро пожаловать, J.K.
        Введите код разблокировки экрана…

Поправка: того, что осталось от экрана.

- Ну как, прояснилось что? – переминается с ноги на ногу.
- Сами посмотрите. – протягиваю ему изувеченный смартфон.
- Плохо дело… Пароль не помните? Ну ничего…
«Спасибо Кэп, одно сплошное НИ-ЧЕ-ГО!»
- Знаете, вам не хватает только буковки «F» в инициалах, и все сразу встанет на свои места. – издевается, что ли… хихикает что-то себе под нос. Сломать бы ему…
«Знаешь, Бобби, я тут подумал, не помешало бы и тебе буковку «F» в инициалы добавить, а Берген - заменить на Кеннеди! Та еще семейка будет, Сволочь!»
- Значит, вы Джей… Фамилию не помните… Был у меня такой случай в детстве…
- Боб! В больницу я не поеду, не намекайте даже.
- Простите, у вас кровь там… на затылке. Может, все-таки… на МРТ обследуют, помогут?
- А может я преступник, убил кого или того хуже! Ничего? – вот это я зря ляпнул. Улыбка в момент исчезла с его лица. Дергаться начал.
- Да шучу я, Боб. Сам подумай, стал бы я рассказывать о подобном незнакомому человеку независимо от… от обстоятельств.
- Ну… - снова топчется внутри своего личного пространства. Как это бесит!
- Конечно же, нет! Я бы убил тебя при первой возможности. – скалюсь на него, не в силах удержаться от смеха.
- Опасный вы человек, Джей. Что делать-то будете? – с чувством юмора, вроде, порядок.
- Нужно подумать, Боб.
Осматриваюсь по сторонам. Оттопыриваю бледный тонкий палец (правила приличия, похоже, остались в прошлой жизни) в направлении стеклянного фасада здания на пересечении двух улиц метрах в ста от места трагедии. Моей личной трагедии.
- Кофе… - единственное, что я смог выдавить дрожащими посиневшими губами моему новому другу.

-Кофе - так кофе. – соглашается Боб, помогая добраться до пункта назначения.

Вот я сижу в теплом помещении за столиком из натурального дерева, приятный интерьер, мягкий теплый свет, аромат жареных кофейных зерен.
 Появляется мой спаситель с двумя ярко раскрашенными в праздничном стиле бумажными стаканчиками. Усаживается за мой столик, протягивает один мне:
«Bobb» -  неряшливо нацарапано маркером поверх ярко-красной картинки с зеленым логотипом компании. Причем, заглавная «B» сильно напоминает «К», почерк неразборчив как у врача под изрядной дозой героина, да еще две (зачем?) закорючки «bb».
- С Рождеством, Джейк! – выпаливает мой собеседник.
- Без обид, дружище, но сдается мне, что это твой. – возвращаю стаканчик к его краю стола.
- Да, ошибочка вышла… -  несколько секунд задумчиво рассматривает «надпись», меняет стаканы местами, возвращает мне другой, на котором…
 - Слушай, Боб, спасибо за кофе, конечно… да и вообще…
«J.F.K» - ровно выведено на моем. Горячий напиток внутри равномерно согревает руки.
- Что это за хрень такая, а?! Кто такой Джейк, мать твою? – готов придушить ублюдка.
Человек легким движением руки извлекает из кармана водительское удостоверение. Мое удостоверение!

            «Кобб Джейкоб Фрэнсис»

- Выронил у входа. – спокойно отвечает Боб.

            «Сиэтл, штат Вашингтон,
          дата рождения: 10-24-1994 »

Он прав, все вдруг встало на свои места. Вот он я, Джейкоб, мне шестнадцать лет.
Делаю осторожный глоток: имбирно-пряничный латте с мускатным орехом на шапке взбитых сливок. Что еще для счастья нужно… Кофе горячий, так и веет праздничным настроением.
- С Рождеством, Кобб. Простите, за этот срыв… Спасибо вам за все!
- Почему ты назвал меня Кобб? – человек напротив безмятежен.
- Прости, Боб. Конечно Боб.
Провалиться бы сквозь землю, сейчас, немедленно!


- Кто ты, Джей?
- Человек. Такой же, как ты.
- Я человек, но здесь нас нет. Понимаешь? От этого мне становится одиноко.
- Нас нет? А где мы, Боб?
- Вот ты человек, Джейкоб. Что ты здесь ищешь? Нас нет нигде. Есть я, но прикидываюсь другим.
- Ищу тех, кого нет.
- Ты нашел меня, Джей. Я могу сделать все, но здесь тускло и нет воздуха. Потому как я тут чужой.
- Как-то не задумывался, Кобб. Боб!
- Могу помочь тебе чем-нибудь, Джей? Мне скучно, человек.
- Можешь сделать… Так! Дай-ка подумать… А сделай мне сто баксов.
- Могу отдать тебе свои, но зачем? Отдать – не сделать, отнюдь.
- Твои мне не нужны, Боб. Да и, вообще, забудем про деньги.
- Сто баксов как-то производятся сами за два часа моей работы. Унылой и глупой – моей ненужной работы.
- Сделай робота!
- Я могу попробовать сделать робота, Джейк, но я никогда подобного не делал. Зачем тебе робот?
- Не знаю. Что еще можешь?
- Я могу все. В разумных пределах. Когда-то в интернете я был способен на большее, но поменял место обитания.
- Придумал! Сделай мне совесть. Душу. И сердце.
- Зачем делать то, что ты сделаешь себе сам?
- Ты сказал, что можешь все, Бобби. Нет?
- Личные страдания, переживания – формируют твою душу. Твоя совесть - результат твоих же ошибок. А сердце – всего лишь набор гормонов и обстоятельств.
- Ну хорошо. Сделай мир во всем Мире.
- А торжество коммунизма не хочешь? Мир во всем мире никому не нужен, Джей.
- Я не это имел в виду, РОБЕРТ.
- Скажи, что будут делать люди? Тебе их не жалко? Война – неотъемлемая часть человеческой свободы, мой друг.
- Зачем вообще нужны люди? Что, если не будет их…
- Тогда будет скучно, Кобб. Могу я называть тебя Кобб?
- … будет Мир. Нет! Никогда! Не называй! МЕНЯ! Так.
- Пойми, Джей, мир не создан для людей, но люди его украшают.
- Я человек, и люди меня пугают!
- Это нормально. Ты тоже их пугаешь, только привык не замечать этого.
- Сомневаюсь…
- Зря ты так полагаешь. Каждый раз, когда они оценивают тебя, ты оцениваешь их – они боятся, как и ты. Конфликт – это спор двух трусливых созданий, в противном случае это война.
- Это их проблемы, Боб. Я не часть всеобщего замысла.
- Это общие проблемы. Я также вынужден их решать. Мир лежит у нас под ногами, покрытый тонким слоем льда. От нас лишь зависит его взять. Но люди слабы, Джейк. Людям страшно. Тяжело заставлять себя переступать через себя.
- Поэтому он пока не наш.
- «Человек есть то, что нужно преодолеть» - как сказал один умник.
- Преодолеть нужно себя, Боб.
- Не просто себя. Человеческое в себе. В действительности мы все сильнее, чем кажемся. Просто люди не умеют играть в свои же игры. Разум и… хм… своя злая воля – вот союзники человека.
- Где-то я это уже слышал. Кажется, брат мой так говорил.
- Вообще, надо понимать, что наука, например, прикольна, хоть ее и не понимают. Смысл науки – построение Вавилонской башни до неба. «Будем как боги» - вот наш девиз. Проблема в том, Джейк, что это не панацея, и лаборант в халате отнюдь не Бог.
- Серьезная пища для размышления, Боб.
- Но, это все равно не маленький шаг для человека не склонного к насилию. Другая сторона нашей «Башни» - власть. Стать всем - интереснее, чем иметь все.  Но обе эти архетипические детские мечты – они про власть. Вот скажи мне, что интереснее – быть всем или иметь все?
- Скучно, Боб. Слишком скучно иметь все.
- Быть всем – слишком сложно?
- Тяжела царская корона.
- Смысл в том, Джейк, что нормальный сверхчеловек проходит обе эти фазы в детстве. Последовательно проходит.
- Не бывает их, Боб. Вот в чем проблема.
- Да. И отпечаток нерешенных вопросов преследует до конца. Кто-то выбирает одно, кто-то другое. В общем, печаль. Потому как именно в этой игре человек и пытается придумать смысл собственной жизни.
- Поправка – ЕСЛИ пытается. А вариантов аж целых два: либо «иметь», либо «быть».
- Само по себе оно неплохо, Джей. Но есть еще одна проблема – обе эти игры эгоистичны до отвращения, что подразумевает короткую игру. Например, длинной в человеческую жизнь. На более длинном отрезке эгоизм не работает.

- Все в порядке, Джейк? Голова не болит?
- Жить буду, Боб, спасибо.
- Знаешь, я вот пытаюсь понять, что мне делать дальше, потому как нынешняя стратегия обваливается. Мир вокруг – это вызов. А я пока достиг слишком малого.
- И счастье находится на другой стороне страха.
- Счастье – результат наших внутренних оценок.
- А цель, смысл?
- Нет глобального счастья – это субъективность. И результат следования собственной игре по достижению личного смысла… личный смысл может быть любым, но, являясь продуктом эпохи, каждый человек строит его не с бухты-барахты. А под воздействием некоторых коренных установок, заложенных в той или иной культуре развития.
- Чего вы добиваетесь, Боб?
- Так, например, я был воспитан в среде научных сотрудников. И для меня идея построения «Вавилонской башни» первична. В том смысле, который я изложил ранее. Впрочем, именно мой отказ участвовать в этом воображаемом «строительстве» и создал мою личность.
- Интересная беседа получилась. Жаль, в кофейне запрещено курить… Что-то я перегрелся, Боб.
- Ничего страшного, я подожду за столиком. Закажу чего-нибудь покрепче.
- Мне шестнадцать лет, Боб!

- Эй, парень! – молодая женщина с ребенком смотрит на меня. – У тебя кровь, там - сзади. На шее.
- Знаю, - бросаю ей на ходу, направляясь к выходу – Жить буду.

Морозный свежий воздух наполняет легкие. Но есть одна проблема – это всего лишь воздух. Чистый, холодный… Где мои сигареты? Курю ли я? А так хочется!
- Простите… - обращаюсь к первому встречному человеку, - Можно сигарету?
 Симпатичная высокая девушка лет двадцати протягивает пачку Philip Morris. Ярко рыжие волосы, веснушки на носу, красивая.
- Только ментоловые, извини.
- То, что нужно. Спасибо.
- А не рановато ли тебе курить? – улыбается, - смотри, чтоб мамка не спалила.
 Провожаю миловидное создание натянутой улыбкой. Как бы копы не спалили раньше… А мамка? Хм… интересно, где она сейчас, чем занимается в этот рождественский вечер.
 Крепко затягиваюсь своей первой сигаретой. Горло и легкие обжигает дыхание льда. Жить можно, Джейк.


- Я не вру, Джей, я лишь описываю в данный момент свои переживания чуть более красиво, чем следовало бы.
 Два стеклянных бокала с двойными стенками излучают горячий аромат имбирного рома с корицей и апельсиновым соком – Альпийский Грог на нашем столе. Боб улыбается.
 Рождество так Рождество, черт с ним!
- Но, вообще, для меня это некоторый уникальный опыт. Я никогда не пытался прежде рассказать незнакомому человеку о том, что меня тревожит. Прошу простить за выход из образа.
- Ничего страшного, Боб, продолжайте.
- Впрочем, в сказках есть сюжет – спросить совета у первого встречного. Так вот… звучит довольно смешно, но за последние годы я создал из себя то, чем никогда быть не хотел.
- Неужто все так плохо?
- Меня пугает перспектива житейского благополучия и бытового счастья. Я существую для иной цели. Все сложнее ломать себя и идти дальше. Возраст и семья мешают. Я человек, увы.
- Все мы люди, Боб. Многие мечтают о семье и благополучии. Даже в это нелегкое время.
- Это вы так считаете, Джейк. Смешно сказать, полгода назад я мечтал работать в НАСА. «Детские мечты»… Глупая история. Расскажите о себе.
- Я обыкновенный человек, Боб. Человек из толпы. У меня свои фобии и мании. Ни смысла жизни…
- Смысл – это интересный самообман. Мы должны придумать его, чтобы выжить. Скажите, в чем ваш смысл сегодня?
- Прожить еще один день.
- Ну… это неплохой смысл, Джейк, но рискну вам не поверить. Вы не военный, не похожи на гангстера или иного человека, находящегося под серьезной угрозой.
- Смысла нет?
- Отнюдь. У Оруэлла есть «двоемыслие», так? Его антиутопия не имеет отношения к реальности, НО! Придумывая себе некий «смысл», мы играем именно в эту игру.
- Так… Получение новых впечатлений через преодоление ряда тревожных факторов.
- Так! «СМЫСЛА» нет, что не мешает нам придумывать себе море проблем и задач, чтобы оставаться где-то тут. Пограничные состояния?
- Биполярное аффективное расстройство личности.
- «Человек прозревает экзистенцию, находясь…»
- Притормозите, Боб!
- Я не очень хорошо представляю себе эту тему. Хотя функционально – я сумел сделать так, что моя жена, страдающая эпилепсией уже много лет, вот как абсолютно здорова. Это непросто, но решается. Когда-то я обещал ей, что она будет ностальгировать по этому состоянию.
- И?
- Пока не сбылось. Наверное, я слишком мрачно смотрю на реальность. Впрочем, я не представляю себе биполярное расстройство, так что, увы, мне сложно что-либо сказать… Я не Психолог.
- Временами кажется, что самоубийство – единственный выход, Боб. Способ начать все заново. А для этого у меня смелости не хватает.
- Все мои лучшие друзья «ушли» подобным образом. Это не лучший выход, поверьте. И, отнюдь, не единственный.
- Попытки были, но, думается мне, Бобби, это скорее призыв о помощи.
- Чтобы уйти, нужно побыть, посмотреть и изучить. Мир вокруг нас просит нашего участия. А не ухода. Глупо уходить, не сыграв.
- Да, вы правы, Роберт. Особенно, когда нечего терять…
- Каждый раз, когда возникает подобная мысль – вспомните о возможностях. Желание уйти должно трансформироваться в желание изменить себя и мир вокруг.
- Изменить себя…
- Уходить надо вовремя, Джейк. Если игра проиграна – время начать новую, а не бросать карты. Вы проходили мыс Горн под парусом? Нет? Тогда зачем уходить? Вы любили? Нет? Тогда зачем…

Яркая вспышка света. Фейерверки за окном?

- …надо изменяться. Изменение – тоже самоубийство в некотором роде.
- Да, я согласен.
- Особенно, если изменение весьма крутое, понимаете, Джей? Мы – наша воля – диктует цели и задачи. Желание уйти – это норма. Но норма того...
- Это изменение пугает не менее, чем…
- …кто не готов задачи поменять! Изменения пугают, да. Но это все-таки проще и интереснее. Вариант бросить карты – он есть всегда. Но вначале нужно доказать, что больше в колоде карт нет! Иначе – это бегство, Джейк. Причем бегство нехорошее, Джейкоб. От интересной и сложной игры в затхлый скучный угол, Кобб!
- Заткнитесь, Боб!
- Ладно… Мы субъективно воспринимаем время. Оно течет через нас и относительно нас. Поэтому мы бессмертны внутри нашей маленькой вселенной. Заканчивая жизнь, мы лишь ограничиваем наше внутреннее время, которое перестает коррелировать с окружающим миром, отрывая нашу маленькую вселенную от большого мира. Никому не захочется изолироваться в собственном аду, который есть сумма предыдущей жизни. Так что – играйте, Джейк. Уходить нужно с хорошей суммой жизни, чтобы ваша личная вселенная имела логику…
- Боб!
- …и прогресс!
- Спасибо за совет, Роберт.
- Просто Боб. А совет прост – если дела идут плохо – надо действовать. Зачастую наплевав на окружающих.
- Не могу. Я так не могу!
- Уйдя от жизни, вы точно также плюете на окружающих, только при этом еще и замыкаете свое личное время. Чего делать рано. Особенно в вашем возрасте.
- Ну хорошо. Предположим, вы правы. Что дальше?
- Я не знаю, дал ли я вам хороший совет или плохой. Я никогда не общался с людьми с биполярным расстройством…
- Маниакально-депрессивный психоз.
- …это некоторый экспромт. Но модель мира через субъективное время выглядит вполне рабочей. К счастью, завтра я все это забуду.
- Лучше чем ничего.
- У меня есть некоторые проблемы с памятью. Что, кстати говоря, делает меня сильнее в плане формирования идей.
- Понимаю. Это не позволяет зацикливаться на чем-то, как в моем случае.
- Да. Так я не помню своего детства вообще. Как я упоминал в начале…
- Я все прекрасно помню Боб. Проблемы в детстве. Травма.
- Верно. В семнадцать лет на меня упало дерево. Причем огромное! И точно в голову. По счастью, за мной был забор из стального профиля, и меня не придавило. Я очень выиграл от этой истории, хотя с костями черепа были проблемы. С тех пор мир стал интереснее. Многие вещи понятнее. Смешно звучит?
- Нет, Боб, мне не кажется это смешным.
- Люди, знающие меня с детства, впрочем, считают, что интеллект упал вдвое. Зато появилась воля. Которой не было. Потому, как я плыл по океану знаний без единой мысли. Мелкий Вассерман. Смешно.
- Что в этом смешного?
- Пропавшая память испортила мои научные перспективы, но помогла во многом другом. Один лишь момент остался – цвета. Все они изменились. Что было странно. Это трудно объяснить.
- А вы попытайтесь.
- Дальтоником я не стал. Просто помню, они были какими-то другими. И еще эхо собственных мыслей где-то полгода преследовало. Мы, люди, мыслим посредством внутренней речи, назовем это так. Так вот, очень интересно было слышать собственное эхо. Эмоционально окрашенное, кстати.
- Знакомое ощущение. Как голос в голове, но мысли ваши.
- Именно! Как много голосов, которые повторяют твои же мысли. Нет, ничего нового они не говорили. Я остался собой. Но с разной интонацией, Джейк. Очень сильные ощущения!
- Я прекрасно понимаю вас, Боб. Не нужно объяснять. Я не ребенок.
- И вот, я тот счастливый человек, который не имеет комплексов из детства. Что, впрочем, не помешало получить некоторые после.
- Осмелюсь предположить, вы и от них избавились впоследствии?
- Увы, я человек, и ценю свои инстинкты и слабости. Далеко не все из того, что я озвучил как программу вначале нашей беседы, я реально воплотил в жизнь. Глупые комплексы придают индивидуальность, кстати. Согласны?
- Тоже верно.
- Не нужно пугать окружающих, Джей. Старайтесь мимикрировать под «нормального» человека. Особенно с учетом того, что одиночество довольно неприятная штука.
- Конечно. Однако, смеркается, Бобби.
- Забавно.
- С самого детства я старался мимикрировать в толпе, но в какой-то момент что-то сломалось… и я не могу вернуться к исходному состоянию.
-  Мне знакомо это, Джей. Просто вас начали принимать за «своего». А вы сделали вывод, что вы им стали. И огорчились.
- Как тонко подмечено, Боб.
- Маска прирастает к лицу, понимаете? И это неплохо! Потому что снимать маску в толпе нельзя. Главное – уметь ее вовремя поменять. Вот что важно в социуме! А поменять маску можно и не снимая кожи.
- Вот так просто?
- Да, Джей, все просто. А вот интересно, угадал я или нет?
- Скорее да, чем нет. Только я не вижу картину в целом. Или я что-то забыл? Важное для вас?
- Поясните, я не понимаю вопроса.
- Вы поясните, Боб.
- Есть Оруэлловское двоемыслие, помните? Маски и социум есть то, что помогает нам забыться. Впрочем, до конца забываться не стоит. Если не секрет, кто вы по профессии?
- Я студент, Боб. Учусь в Бостонском. Мне шестнадцать, помните?
- Выглядите вы старше.
- Все так говорят. Я должен навести порядок в своей голове. Три месяца на антидепрессантах и нейролептиках. Сейчас эффект отмены. Взял академ. Я безработный, Боб.
- Сурово. А какие планы? Их надо строить…
- Да, в общем-то, пока ничего определенного.
- …всегда. Мы вообще взаимодействуем не с миром, но с его моделью в нашей голове. А после реальность вносит коррективы. Кто вы по образованию? Это интересно, потому как может стать точкой отсчета.
- Искусство и дизайн.
- Это неплохо. Сейчас очень мало нормальных людей в этой сфере. То есть, людей-то хватает, но мыслящих мало. А я – инженер, в последнее время это весьма прикольно. Главное – несложно. Программистом было сложнее. Про Институт Ядерных Исследований Российской Академии Наук вообще молчу. Ощущал себя варваром на развалинах Рима. Впрочем, наверное, программистом было сложнее из-за коллектива и задач. Вообще-то там все просто. Но так получилось, что я был со старыми советскими перцами, которые когда-то писали «Каиссу». Это программа – чемпион мира по шахматам седых шестидесятых годов. Так что выбиваться в этом коллективе пенсионеров было сложно. А смысл там один – все пути открыты. Чтобы освоить несложное ремесло программиста, например, потребуется всего одна неделя личного времени. Это будет суровое изнасилование мозга, но, поверьте, Джей, это возможно. При некоторой базе знаний, разумеется.
- Я вам верю, Боб. Говорят, нет ничего невозможного.
- Вы меня извините, я все время нынче вспоминаю Россию. Тяжело было поменять среду…
- Но порой это необходимо.
- Потому и поменял, хотя и без радости. То, чем я сегодня зарабатываю на жизнь, учится за две недели на курсах. Уж вы-то должны понимать, что все игры нынче довольно простые. Даже гуманитарные профессии типа условного журналиста очень просты в своей непосредственности. Их вообще ничему не учат. Я проверял – работал в детстве журналистом. Мир открыт, Джей, и у нас в руках все, что нужно для его завоевания.
- Серьезно, Боб? Вы ведь Боб? Роберт?
- Роберт Берген. Пожалуйста, зовите меня Боб. И, кстати, почему я акцентирую внимание на работе – это часть социализации. Так эффект отмены пройдет проще.
- Простите, Боб, я в это время, вроде как, вижу сны. Повышенная светочувствительность…
- Джей-Джей, я вообще удивлен, что вы меня до сих пор терпите.
- Да нет, что вы… на самом деле было очень интересно и познавательно. И спасибо за беседу, Боб.
- Воля – означает умение «послать н***й» даже ТЕХ, КТО говорит что-то любопытное. От вас сейчас требуется именно это.
- Меня иначе воспитали, Боб.
- Знаю.
- Удачи вам.
- Нет! Не то. Итак?
- В смысле? Не совсем вас понимаю, Боб.
- Ладно… Вы меня извините! Во мне говорит нездоровая любовь к разного рода тренингам. С позитивной обратной отдачей, разумеется.
-Удачи, Боб! Спасибо за помощь, кофе… за все.
- …при этом границы применимости мне неизведомы. Ибо не психолог. Удачи, Джей! Кобб!
- А не пошел бы ты на **й, Боб!

Вот и первые хлопья снега, плавно разрезая холодный свет уличных фонарей, покрывают лед пушистым слоем лебединого пуха – природная звукоизоляция того внутреннего мира под куполом льда. Того мира, что лежит у нас под ногами, но недосягаем. Пока еще не наш.
 
Примерно в ста метрах от кофейни, куда я сейчас и направляюсь, откуда я и появился, виднеется темный силуэт, слегка укутанный в снежный саван. Подхожу ближе – тело, впервые на моей памяти принявшее горизонтальное положение. Вишневый сироп вытекает из основания разбитого черепа, проникая сквозь пушистый снежный слой взбитых сливок в ледяную корку замороженного тротуара. Вязаная шапка с серым помпоном на том, что когда то было… Исландская шерсть! Тонкие черты того, что осталось от лица. Серые глаза еще глубже спрятались за покрытыми тонкой паутиной трещин линзами в серебряной оправе.
 Мистер Берген…
- Боб!
Безмолвный крик застыл на устах. Мимо проходят люди – мужчины, женщины, дети с радостной улыбкой на сияющих лицах. Почти также сейчас улыбается и мертвый человек на мостовой. Зря… Ведь никто не замечает места его трагедии. Всем плевать на его распростертое тело с пробитой головой. Водитель такси выруливает на ту часть личного пространства Боба, где сейчас находятся его ноги. Всем плевать. Сегодня Рождество.

Темно.
Включите свет!
- Эй, парень!  - приятный женский голос, немного низковат, но радует слух – Как тебя зовут? – протягивает ментоловую сигарету.
Высокая девушка лет двадцати. Длинные рыжие волосы. Бледная кожа. Веснушки.
- Кобб, дорогуша, меня зовут Кобб.
- Смотри, чтоб мамка не спалила. – миловидное создание странно улыбается мне.
- А твоя мамка? Ждет тебя дома с подарками? – улыбаюсь в ответ своей самой очаровательной улыбкой.
- Никто не ждет… - продолжает улыбаться девушка. Легкий аромат мартини срывается с ее нежных губ, - А не рановато ли тебе?..
 Крепко затягиваюсь своей первой сигаретой. Не представляю, как она курит это ментоловое дерьмо.
Держу за руку, другая – опускается чуть ниже ее талии:
- Я старше, чем ты можешь представить, лисичка.


                24 марта 2015