Цой жыф

           1.
           Мой младший брат, погибший девятнадцать лет назад (в двадцатичетырехлетнем возрасте), со школьной скамьи дружил с Сашей Л. С которым и я, в свою очередь, находился в теплых отношениях, и даже пару раз выпивал на природе. В компании с еще одним Александром – Александром К. – уже моим близким и любимым другом. Выпивание между двумя Сашами у нас не считалось удачным стечением обстоятельство (слишком часто происходило) для загадывания желания, поэтому я и не загадывал.
           Потом первый Саша умер. И эта смерть произвела на меня тяжелейшее впечатление – мне было невыносимо жаль друга моего брата.
           А узнал я о его смерти стороной. Микрорайон у нас маленький и кто-то около магазина рассказал мне о случившемся. А личная моя и родная мама, на вопрос, почему она не сообщила мне о несчастье (будучи близкой подругой матери умершего Саши и их соседкой), ответила, мол, ты так все тяжело переживаешь (особенно, находясь в подпитии), что я решила лишний раз не расстраивать.
           Ну ладно.
           Стали мы дальше жить. И моя жизнь, выскочив с накатанной алкогольной колеи (после хорошего пинка), покатилась совсем по другим рельсам, и надолго (если не навсегда) развела с прежними товарищами. То есть, вот живут они на своих законных местах, и мне от этого хорошо, видимся мы редко, перезваниваемся чуть чаще, но сознание того, что они есть, очень улучшает мое настроение.
           Например, Сергей Т., друг моей юности, один из самых ярких и важных людей в моей жизни.
           Ну, не видимся, бывает, у каждого свои дела, и так далее. Немного, конечно, странно, – ни звонков, ни приветов, но в жизни и не такое случается.
           Или Зу-зу Садофьев.
           Или дедушка Худабердыев, который любит повторять слова, сказанные в разговоре, чтобы усилить резонанс от мозга собеседника.
           Или, уже упоминавшийся выше Александр К., позвонивший мне три дня тому назад и сказавший, буквально следующее – Мне бы хотелось с тобой выпить. А на мой ответ – Саня, дык я же ж… Молвивший – Пошел ты в пень, – и отключившийся.
           На следующее утро я ушел на работу как ни в чем не бывало, а вечером мне позвонил его одноклассник и рассказал о том, что Саня покончил с собой. Вскрыл вены. Вечером, потому что я забыл дома телефон. Первый раз за три года работы в книжном магазине, я оставил аппаратик в коридоре на тумбочке. А так, одноклассник Сани – Олег К. – позвонил бы мне еще днем. Тогда, когда узнал о трагедии. О которой ему сообщил другой товарищ моего погибшего брата – Саша А., мать которого живет в одном подъезде с Александром К.
           Я же говорю, маленький здесь микрорайончик – все друг друга знают, и новости распространяются мгновенно.
           На следующий день, немного очухавшись, я тоже стал горевестником, и позвонил сначала Зу-зу Садофьеву, который на страшную новость реагировал так – Что, допился?, и навсегда (я сейчас так думаю) вылетел из списка моих респондентов. Потом, дедушке Худабердыеву, сказавшему – Боже мой, мы все в полном говне, Олега, в полном. А потом Сергею Н, не менее замечательному и дорогому для меня человеку.
           Сказал – Саша умер, похороны завтра, встречаемся в два часа, остановка «Медицинская», здание судмедэкспертизы, морг. Да – ответил Сергей Н. – я знаю, где это, мы оттуда Сергея Т. забирали. Я сначала подумал, что ослышался, переспросил – кого? Сергея Т. – подтвердил Сергей Н.
           Когда?
           Ну… так года полтора назад.
           А почему я об этом не знаю?
           Мы всем звонили…

           (Я все понимаю, но для меня Сергей Т. умер только что, сейчас, две минуты назад, когда я нажал на кнопку телефона, заканчивая разговор. От отчаянья и жалости к себе, я сказал, желая еще больше растеребить рану – ну, сука, два мертвых друга по цене одного).

           Еще кое-кому звонил, все очень сочувствовали, но на предложение приехать завтра на вынос, отвечали – постараюсь, не смогу – работа, даже не знаю и т.д.
           А затем уже мне звякнули из издательства и обрадовали – книга (сборник рассказов, что печатается в местной нижегородской типографии) будет готова завтра. То есть, ее положат под пресс, она высохнет, и специальный человек начнет распространение по магазинам.
           Завтра, в день похорон Саши, не дожившего до ее выхода. А как он этого хотел. Вообще, есть ощущение, что тех, кто большего всего желал увидеть мою книгу в руках, остается все меньше и меньше. Отец, брат, Саша, Сережа…
           Вечером поговорил по телефону с мамой, рассказал про Александра К., про Сергея Т., и мама слегка повинилась, призналась, что ей звонила по поводу смерти Сергея Т. Лена М., и просила мне передать как, когда и где. Но мама пожалела мои чувства (см. про Сашу Л.).
           (Вот что значит, Серега не из нашего района, а с другого конца города, иначе бы через, максимум, пару дней донесли весть).
           Я маме сказал, что она права.
           И отправился в ванную.
           Кроме мамы звонили друзья и просили меня об одном, применяя альпинистский термин, – только не сорвись.
           Несколькими предыдущими годами жизни, я это заслужил.

           2.
           В день похорон с утра я пошел в спортзал. Подумав, что уже много раз пытался заливать горе водкой (но ничего хорошего из этого не получилось), решил попробовать по другому, противопоставить ужасу физическую нагрузку и ясную (по возможности) голову. Но я погорячился, потому что организм делать ничего не хотел. Я сидел на скамье для жима и думал о том, что Саша накануне принес пакет с вещами (рубашки, джинсы, еще что-то) Леше Т., а мать Леши Т. не взяла, ответила – нам ничего не надо – и захлопнула дверь. Саня оставил пакет, повесив его на дверную ручку. Или о том, как  уже его мать (Саши), заявила, что не желает устраивать поминки и поить «этих алкашей».
           И еще много о чем.
           Например, о его мечте поплавать с дельфином.
           Или бухнуть в отеле «Ритц» (не знаю, есть ли сейчас такой), где бухал Хемингуэй, к слову писатель плохой.
           Или состариться около родного подъезда за бутылкой красного на доминошном столе.
           В общем, не занималось мне совершенно, пошел я под холодный душ, после душа переоделся и поехал в морг, закинув рюкзак со спортивной одеждой домой. Приехал раньше всех, забрел на территорию, минуя бетонный забор старых гаражей, подобрался к моргу, и увидел, как два молодых чувачка катают по бетонному пандусу полностью обнаженное желтое мертвое тело. Не знаю с чем сравнить… как убоину, падаль, мясо. Это был не Саша, конечно.
           Постоял, подождал, стали подтягиваться люди. Подтягиваться и делиться на группки, кучки. Вон группа товарищей его последних двух-трех лет жизни. Группа школьных друзей, группа кровных родственников, группа коллег. Между группами ходил Сашин сын – высокий двадцатитрехлетний красавец.
           Я знал практически всех.
           Единственно, было мало женщин, то есть их почти не было.
           Ни ровесниц его матери, ни наших.
           Ни прошедших любовей, ни нынешних (которые, видит бог, были).
           Одни мужчины.
           Как будто стая старых псов хоронит одного из своих. 
           Особенно, эти самые товарищи последних лет, – сдержанные, собранные, деликатные алкоголики-джентльмены с красными букетами и медным цветом лиц. Они всегда умели вести себя безупречно на похоронах и поминках.
           Когда приехали на кладбище и вылезли из машин, увидели бесконечные ряды крестов, воткнутых в могильные холмики. Кладбище новое, нет каменных надгробий, ровно в ряды стоят деревянные свежие кресты. До горизонта. И никого живых кроме нас. Вроде, только что кончилась большая война.
           Мертвых больше чем живых.
           И грязь по пояс.
           Березки.
           Могильщики с лопатами…
           Пошли к могиле… точнее поплыли в грязи (не все, некоторые так и не решились).
           А потом мы поехали домой. И наш общий с Сашей кореш Алексей С. сказал, что девятый день выпадает на день рождения Саши.
           И мне было не приятно это ненужное совпадение.

           3.
           Можно еще добавить, что спустя пару дней я вышел на «пьяный угол» и поставил братве пару пузырей водки за помин Сашиной души (вступив в виртуальный конфликт с РПЦ, якобы, запрещающей поминать самоубийц). А поюзав свой телефон нашел сообщение – «этот абонент (Саша в день смерти) звонил вам». И встретил всех, кому хотел рассказать о его смерти. Как по заказу, в течение полутора дней увидел на улице, в самых непредсказуемых местах, и Андрея Ж., и Владимира И., и Сергея К., и Николая Л.
           Кстати, Сергей К. (вместе со своей подругой, легендарной Ириной З., наводящей оторопь на местных алкашей умением пить неразбавленный спирт без закуски и запивки) и Николай Л. были очень расстроены известием и выразили огромное сочувствие.

           4.               
           Согласно нашей легенде, Саша, много лет в молодости проживший в Санкт-Петербурге и вращавшийся в рок-н-рольных кругах, был знаком с Цоем.
           А Цой жив.
           Значит и Саша.