Василина Гай. Деревенька

Василина Гай

       "Деревенька" - произведение, занявшее пятое место в Пятом конкурсе
 Алые Паруса Любви МФ ВСМ по теме: "Российская деревня - оплот и боль души моей"


Родилась  деревенька в начале прошлого века. Тянулись тогда в оренбургские степи переселенцы из Херсона, Харькова, Киева, Полтавы. Приехали и в эти места работящие хлопцы. Осмотрелись – место привольное, рощица в низинке, озерцо за холмом, травы в степи высокие, густые, медом пахнут. Правда, до ближайшей реки верст десять, зато родники из земли бьют. Поставили мужики на пригорке крест и, благословясь, принялись обустраиваться на новом месте.

Строительного лесу поблизости взять негде было, вот и лепили хатки сначала из дерна, потом глинобитные да саманные приловчились делать. Копали колодцы, распахивали огороды, заводили скотину. В пустой избе открыли  школу, нанимали учителей, чтоб детишек учили. Небогато жили, но на житье не жаловались.

Гражданская война деревушку пощадила. Наезжали несколько раз то красные, то белые, в основном, для того, чтобы разжиться провиантом и конями. Коней прятали в роще – сейчас отдай, самим где потом взять? Это было, пожалуй, основной проблемой. Такого, как в других местах, чтоб сын на отца да брат на брата – не было. Может, оттого, что жили, в основном, ровно.

Пришло время, основали колхоз. Конюшню завели, ферму, поля стали распахивать. Хозяйствовали по старинке – на совесть. Колхоз планы выполнял, правда, колхозникам жилось не сладко. Одевались простенько, хаты топили кизяками да соломой, на своих огородах выхаживали капусту, лук, картошку да кабаки на пропитание семьям. Все это было вроде как нормально – общественное выше личного.

Фашист пришел – вовсе про себя забыли. За четыре военных года из сельсовета ушли добывать Победу четыре с лишним сотни человек. Больше половины домой уж не вернулись. Пока батьки со старшими братьями в окопах стыли, деды, бабы да малые дети в колхозе жилы тянули. Пахали на быках – коней мало осталось, их берегли, чтоб съездить куда в случае надобности. Трактор-то был, да толку с него, коли  трактористы на танки пересели. Так и мытарились, понимали - надо!

Закончилась война. Отплакали и отплясали, стали дальше жить. В пятидесятые годы по призыву партии и правительства вновь потянулись в эти места переселенцы. Техника новая появлялась, поля распахивали шире, урожаи становились выше, фермы новые строили – скота много стало. Неподалеку от деревни открыли месторождение ценнейшей железной руды, из нее легированную сталь выплавляли, которая на изготовление космических кораблей шла.  На месте саманных хат или рядом с ними ставили дома из привезенного бруса, построили новую школу, детский сад, столовую, магазин, клуб. После работы молодежь спешила в кино или на танцы под гармошку.

Правда, пришло время, соседние небольшие деревушки были отчего-то признаны неперспективными, и народ из них подался – большей частью в город. Деревеньке повезло – она к тому времени стала центральной усадьбой совхоза, потому от уничтожения была застрахована. Одна беда – озеро за холмом как-то незаметно исчезло, да роща, в которой коней нельзя было сыскать, тоже извелась на нет. Да и степь изменилась – медвяные травы уже не доставали, как прежде, до пояса, хотя и радовали еще своей сочной зеленью.

Несмотря на эти огорчения, гудела деревня, как добрый улей. На току, на фермах и на полях не прекращался веселый шум. У центральной конторы ежедневно поднимался флаг в честь победителей соцсоревнования. С доски почета гордо посматривали портреты передовиков производства – доярок, телятниц, комбайнеров, трактористов и водителей. По случаю окончания посевной и уборки в клубе проводились торжественные собрания и концерты самодеятельных артистов. Нередко приезжали и артисты профессиональные, иллюзионисты, кукольники. Часто  крутили кино для детей и взрослых. На танцах и праздничных вечерах играл собственный вокально-инструментальный ансамбль. Двухэтажная школа с просторными светлыми кабинетами и не уступающий ей по комфорту и площади детский сад звенели детскими голосами. Новая столовая, торговый центр, гостиница для командированных и комбинат бытового обслуживания  были гордостью сельчан, а двухэтажки со всем набором городских удобств – предметом зависти тех, кто жил в дедовских саманках.

Сейчас половина полей заросла бурьяном, от гостиницы и ферм остались сваи и горы битого кирпича – все остальное вывезено пришлым собственником, незнамо как заполучившим право распоряжаться всем, что годами создавалось руками местных жителей. Двухэтажки, покинутые хозяевами, стали опасной зоной, весьма привлекательной для немногочисленных юных любителей приключений, и головной болью для взрослых. Добычу руды прекратили, оставив на месте карьера мертвые земли,  железную дорогу, ведущую к месторождению, разобрали. Народу осталось вчетверо меньше от прежнего – кого схоронили, кто бежал в поисках лучшей доли.

Кажется, что деревенька из веселой доброй хозяйки превращается в опустившуюся побирушку, смиренно ожидающую чьей-то милости. Трудно ей, но не сдается, как когда-то ее славные сыны, карабкается. Еще слышны детские голоса в школе, взявшей под свое крыло детский сад. Фермеры из местных засевают часть окрестных земель. Конечно, их оборотам не сравниться с прежними, но ведь работают, отвоевывают у бурьяна пядь за пядью.

Сумеет ли деревенька подняться из руин? Не знаю. Но хочу в это верить. Пусть не все повторится сначала. Пусть это будет другая история. Но пусть она будет.