Байкал - наш любимчик

Из книги - «Валеркины рассказы»
Валера - мой старший брат из Забайкалья.




     Забайкальская зима  на этот раз разгулялась от души – вьюга всю ночь пела песни. Проснулся я с рассветом, глянул в окно и увидел такую белоснежную красоту, какой давненько не бывало. И не удивился, что вскоре прибежал ко мне друг, Генка, хотя была суббота. Он даже запыхался.
– Чего тебе не спится? Столько в конце года пришлось «попахать», (много поступило военных заказов на завод). Сам не отдыхаешь и другим не даешь, – сказал я с улыбкой.
– А чё дома-то сидеть – в тайгу надо подаваться. Смотри, сколько намело. У меня Байкал вырос и без выучки остался, а ему уже три года – надо бы его на зверя натаскать. Только ты у нас умеешь это делать, как следует, тебя собаки любят и слушаются.   
Твоя Тайга хорошо работала, жаль её, столько могла бы еще пользы принести – ведь это она щенка мне из-под кровати вытащила, когда мой первый Байкал погиб. Было с малышом немало мороки, но вЫходил же, вон какой красавец «выдурился». Брал с собой в тайгу – не хотел он ни в какую по зверю работать, убегал – полдня искал потом. Помоги, прошу тебя, как друга.

     Проснулась жена, вошла в кухню и заворчала:
– Ты же обещал, слово давал, что больше никогда на охоту не пойдешь, а сам... пальцем помани и... рад бежать, сломя голову.
Развел я руками и ответил:
– Не могу другу отказать. В тайгу не пойду, но надо помочь из Байкала настоящую охотничью собаку сделать.
А у самого в душе «червячок» азарта зашевелился. Говорю Генке:
– Подходи завтра с утра пораньше. Помогу. На реку поедем за рябчиками, я и Тайгу там обучал. Бери ружьё для меня и патроны, карабин не забудь и путёвку в охотхозяйстве взять на боровую дичь, да и на козла прихвати на всякий случай.
     Утром он ждал возле подъезда, как договорились, и мы поехали на реку Хилок. Байкала едва усадили в машину, все вырывался, а хозяин на него покрикивал да замахивался.
На свои излюбленные места – не повёз – больно было вспоминать, как мы там с Тайгой охотились.

     Машину оставил в кустах, чтобы с дороги не было видно, взял у Генки ружье и Байкала на поводке. Пройдя метров двести по берегу, спугнули рябчиков, и я выстрелил. Байкал завертелся, как юла, стал вырываться, я успокоил его, и мы отправились за подстреленным рябчиком. Собаку приходилось вести на поводке, и она  послушно бежала рядом. Подобрав птицу, дал псу понюхать и в это время выстрелил  повторно в воздух. Он спокойно стоял и смотрел по сторонам, но не дёрнулся, как раньше. Когда стало понятно, что выстрелов лайка уже не боится, отпустил с поводка – теперь он был ни к чему.
    Байкал бежал за мной, не обращая внимания на хозяина. Тут я сделал оплошность – надо было вернуть ему собаку, но... на душе было так хорошо, казалось, что это моя Тайга идет рядом, и... забылся.
    
    Перешли речку – лёд стоял крепкий. Поднимаясь на взгорок, Байкал принял стойку, я остановился и присел. Впереди, метрах в ста, показались козы. Оглянувшись, махнул рукой другу, который стоял невдалеке, показал, чтобы он снимал карабин с плеча. Генка долго целился, пришлось погрозить ему кулаком, но он тихонько подошел и протянул карабин.
– Стреляй сам, я промажу,– сказал шепотом.
    Пришлось взять – с такого расстояния из ружья не попасть, а карабин – в самый раз. Не зная, есть ли у оружия отклонения, выстрелил – спрашивать было уже некогда. Козёл упал, остальные – разбежались. Байкал, как угорелый, бросился к зверю. Говорю Геннадию:
– Иди к собаке.
Тот пошел, а я стоял и наблюдал, как среагирует лайка. Но она его не признала, как хозяина, и не подпустила к добыче. Я медленно подошел, подал другу кусочек сахара и сказал:
– Погладь его, похвали, угости сахарком.
Но, когда тот хотел это сделать, Байкал отскочил и зарычал.
Меня поразило его поведение, и я спросил Генку:
– Не бил ли ты его? Что могло с ним произойти?
– Было дело, раза два... отхлестал поводком, – ответил тот.
– Эх, ты... охотник. Видел я, как ты с ним обращаешься. Ладно, обдирай козла, а мы прогуляемся.
    Посмотрел немного, как он разделывал гурана, и увидел, что руки у него  тряслись – с перепоя или с чего – не знаю. Байкал стоял рядом со мной, я решил с ним походить – может, что попадется ещё из дичи.

   Невдалеке взлетели рябчики и сели в метрах двадцати. Я прицелился, но вдруг Байкал прыгнул в ту сторону, и у него из-под ног выскочил заяц. Стрелять было нельзя – мог попасть в собаку. Я остановился, и через некоторое время у моих ног лежал ушастый зайка. Похвалил и угостил сахарком Байкала, потрепал за ушами, уложил добычу в рюкзак, и мы отправились дальше. Метров через сто эта сообразительная лайка побежала к кустам, где спрятались рябчики – целая стая. Она подняла их, я выстрелил. Перезаряжал ружьё и снова стрелял, а в это время Байкал стаскивал к моим ногам  трофеи – быстро всему обучился. Я насчитал девять штук.

    Рядом лежал валун, я присел на него передохнуть, Байкал развалился рядом – собака оказалась стоящая, охотничья – все таланты налицо.
    Тут показался Геннадий и сказал, что козла ободрал и разделал. Я спросил:
– А где шкура?
– А зачем она? Я на козлов путёвку не брал.
Меня потихоньку начало трясти, даже закружилась голова.
– Как не брал? Мы что, браконьерим? Нет, такого не было никогда и не будет!
– Я разрешение взял только на рябчиков, ответил он нехотя.
– Вернись и принеси шкуру! – приказал я ему.
С этим делом мы могли крепко «влипнуть» в нехорошую историю. Получалось, что я – браконьер, и мой дружок меня подвел. Я нервно дернулся, пошел к машине и стал её прогревать. Он постоял в недоумении, но шкуру принес.
– Садись! – сказал ему, открыв дверцу «Москвича».

    Он быстро забрался в машину, и мы поехали к моему знакомому егерю, Василию.
Тот оказался дома и, когда я выложил ему шкуру гурана и обрисовал ситуацию, он сказал:
– Пойдем, покурим и поговорим на крылечке. Вышло новое постановление – браконьер лишается всего – оружия и охотничьего билета.
– А помнишь, я у тебя был как-то с Генкой года три назад? Собаку узнаешь? Это же... моя Тайга вытащила у тебя на зимовье больного цуцика из-под кровати.
Егерь подошел к Байкалу, погладил его, и тот стал вертеться у него под ногами, как щенок.
– Не верю своим глазам. Неужели это тот дохлик? Думал, что и не выживет. Кстати, а где Тайга? Вот, что значит – давно не виделись... ты в гости не приезжал,  и мне всё недосуг. Надо встречаться чаще.
Если бы не ты – потерял бы твой друг ружьё.
     Я рассказал Василию, как погибла Тайга, вместе погоревали и пошли в дом. Подошла жена и узнала, что это за собака – Байкал, обрадовалась, что щенок выжил. Открыла дверь, а он, как ни в чем не бывало, зашел в дом, чем еще больше их удивил.
– Пойдем, родненький, я тебя угощу.
Открыла она кастрюлю, достала кусок вареной зайчатины и подала ему. Байкал посмотрел на меня, а я решил его испытать и покачал отрицательно головой. Он отошел и сел в стороне, не взяв из чужих рук. Генка удивился и приказал:
– Ешь, Байкал!
Но тот посмотрел на него и зарычал.
- Я не поняла. Чья это собака? – спросила хозяйка. Байкал заскулил, подойдя к моей ноге, и сел.
– Всё ясно.
Друг молчал.
Я сказал Байкалу:
– Не пропадать же добру. Ешь, раз угощают.
Он подошел, и через пять минут головы зайца не было.

    В это время Василий заполнил путевку, я велел Генке заплатить, как положено. Мы попрощались и поехали в город. Подъехав к дому, Геннадий вышел и позвал Байкала с собой, но тот зарычал на него. Мне пришлось выйти, он выпрыгнул следом и сел рядом с моей ногой.
Я присел, погладил его, у самого сердце разрывалось, прикипело уже к нему, а Байкал, как будто чувствовал это.
– «Нет, не один раз он его бил, если собака не хочет возвращаться»,– подумал я и сказал:
– Наверное, Ген, ты сам видишь причину – нельзя обижать собаку – она злопамятна. Пусть побудет у меня, успокоится – заберешь.
– Да и хрен с ней, пускай хоть совсем остаётся, – ответил он с обидой.

     На следующий день поехал я в деревню Авдей к другу – у него собака впервые ощенилась. Он сам предлагал мне щенка в подарок.
Забрал я, но отблагодарил – брал с собой бутылку водки. Он не пьющий, но в хозяйстве пригодится.
Вернулся к Геннадию и отдал ему щенка со словами:
– Байкал к тебе не вернется.
– Посмотрим, – ответил он, но щенка взял и сказал, что если Байкал к нему пойдет, то и щенок тоже останется у него.
Пришлось согласиться. Мы пошли к нам, я открыл двери своей квартиры, а Байкал, как будто почувствовал, что Генка явился за ним – подскочил и укусил его за руку.    
Я увидел, что у Геннадия потекли слёзы от обиды, он сказал с ненавистью:
– Да пропади ты пропадом, тварь. Оставайся, раз тут мёдом тебе намазано.
Байкал, словно все понял, бросился снова на него, укусив за ногу – не успел я его остановить.

     Никогда я не видел столько ненависти у собаки к хозяину. Видимо, Генка не хвалил его, не ласкал, а бил «под пьяную лавочку», зло на нём вымещал.
Ушел он, даже не попрощавшись.
– «Уговор дороже денег», – подумал я, хотя кошки на душе скребли.
Вернулись дети из школы, спрашивают:
– Папа, когда ты отдашь Байкала?
– Никогда! – ответил я.
Они запищали от радости.
– Байкал теперь наш, он сам не захотел возвращаться к дяде Гене, за то, что тот обижал его, – сказал я им.
Пришла с работы Любаша и обратилась ко мне с тем же вопросом. Пока я объяснял, Байкал подбежал и начал скулить и тереться об её ноги, как бы прося за себя. И дети заверещали:
– Мамочка, дядя Гена не любил его. Неужели ты не пожалеешь?
– Хорошо. Только никаких больше охот – мне муж нужен и отец детям, а не переживания, что собаку или его там волк или медведь  задерет. С тобой – только во двор погулять отпущу.
Улыбнулся я и спросил:
– А на дачу?
– На дачу брать будем, – и сама рассмеялась от своей строгости.
Так у нас опять появилась в доме собака.

     Вот и наступила весна. Байкал, как чувствовал, что его ждет свобода, мешался под ногами, повизгивал и подпрыгивал от радости. Его все поглаживали и говорили, чтобы не волновался – в пятницу его тоже возьмут на дачу. Когда все были готовы, тронулись в путь. Сидел Байкал, как хозяин, пристёгнутым на переднем сиденье, и минут через сорок мы были на месте.
Я поставил машину под навес. Байкал не отходил от меня, но вскоре ему это надоело – побежал к девочкам. Внезапно на глазах детей он с разбега перемахнул через полутораметровый забор. Они выбежали за ограду, но того и след простыл.
Младшая дочка прибежала и стала просить, чуть ли не со слезами:
– Папочка! Надо идти его искать, он же здесь первый раз – может и заблудиться.
– Не заблудится, – сказал я им и продолжил заниматься своими делами.
Леночка села на лавочку и зарыдала:
– Не любите вы Байкала. Покинул он на-а-а-а-с.
Успокоил дочурку, сказал, что всё будет хорошо, а через некоторое время послышался лай. Старшая дочка, Наташа, открыла калитку, и Байкал пулей влетел во двор. В зубах он держал крупного зайца-русака. На крыльцо вышла Любашка и сказала:
– Это – вторая Тайга. Та тоже приносила нам зайцев, когда мы приезжали с ней на дачу.
У Наталки слезы высохли, а у Любани – потекли – любили мы свою лайку. Всегда жена плакала, вспоминая любимицу. Байкал подошел и положил трофей у ног хозяйки. Любаша погладила его и сказала:
– Жди, я сейчас.
Вернулась на веранду и принесла ему кусочек сахара. Довольный, он растянулся на крыльце, «с чувством выполненного долга».

    Я снял шкурку с зайца, натянул на растяжку, чтобы подсохла, и снял с неё весь жир. Любаша приготовила из зайчатины жаркое с картошкой, приправив зеленым лучком со щавелем. Голову и кой-какие потроха отварила для Байкала. 
Все сидели за столом и нахваливали нашего добытчика, а он... ел не спеша, поскуливая от счастья. Нам казалась, будто, открывая пасть, Байкал улыбался от того, что им довольны.
Утром все проснулись рано – Байкал скулил под дверью. Дочки побежали первыми посмотреть, что случилось. Только открыли дверь, сразу закричали:
– Папа! Мама!
Мы даже испугались, подскочили и... скорее за детьми на крыльцо. Там лежали два зайца.
– Опять мне работа. Ладно, зато у вас будут зимой новые шапки, – сказал я им с улыбкой.
Пока все были заняты: мать готовила завтрак, девчонки умывались и чистили зубки, я разделывал новую добычу Байкала и натягивал шкурки на просушку, он снова исчез. Когда все сели за стол, появилась наша собака, держа в зубах третьего зайца, которого снова положила к ногам Любаши.
– Где он их берёт?- спросила Леночка.
– В тайге, где же ещё...– ответила мать.
     Она снова ушла за сахарком, приласкала помощника и сказала, что с голоду мы никогда не умрем, и ружья нам не надо, раз у нас такой друг.

    Байкал тяжело дышал, видно было, что устал, видимо, немало побегал, да и тяжело было ему нести – растянулся на крыльце отдохнуть.
И теперь, когда ему хотелось порезвиться, сам убегал, и все лето до самой осени кормил нас дичью, складывая по утрам на крыльцо. И утку приносил, и тетерку, а зайцы – не переводились.
    Можете не верить, но... один раз поехали за ягодами в тайгу, так он умудрился притащить подсвинка, маленького поросенка, и тащить ему было тяжело. Немного не донёс, устал, стал лаять. Я услышал, понял, что зовет, и сразу пошел навстречу. А как увидел... мне хотелось смеяться, я позвал Любашку, и мы вместе улыбались, гладили его и хвалили.
– Наш снабженец, мы с ним не пропадем с голоду. Бывало, что ты с охоты пустой приходил, а тут... и стрелять не надо, – сказала жена.
     Мы положили поросенка в багажник, а сами пошли собирать ягоды. Байкал бегал вокруг и охранял нас. Все вместе набрали три ведра голубики и, радостные, вернулись на дачу. Девчонки не видели, как Байкал принес кабанчика, и когда мать им рассказала, обе были приятно удивлены его сноровкой.
Любаша сварила голову подсвинка для Байкала, он ел с удовольствием вкусную похлебку с мясом и всегда благодарил нас новыми трофеями.

                ЭПИЛОГ

     ... Прошло много лет. Мы старели, а Байкал стал совсем стареньким, уже плохо видел, но мы все равно не переставали его любить. Дождались весны и поехали на дачу. Сел он на переднее сиденье, как обычно, рядом со мной, но потом лёг, закрыв глаза, и тихонько поскуливал.
Шло время, а нашему любимчику не становилось лучше, мы переживали за него и не знали, что делать.
Свозил его в ветлечебницу, там ничем не обрадовали, только предложили усыпить, но я отказался. Отнёс его в машину, и мы поехали домой, а по дороге у меня мелькнула мысль – съездить к Василию в деревню.
    Когда приехали, он, как раз вернулся с покоса – сено для коровы с теленком заготавливал. Я рассказал им о своей беде, что собака больна, а никто не может помочь. Валентина осмотрела Байкала и предложила:
– Оставь его здесь, через неделю приедешь и заберешь, если все будет хорошо.
И Василий сразу сказал:
– Конечно, оставляй, он же к себе домой вернулся. А пока возьми у нас щенка, Стеха ощенилась, выбирай любого.
– Нет, Василий, прости, меня дома не поймут. Плакать будут и жена, и дети.
И тут в дверь кто-то поскребся. Валентина открыла, и в дом вошел тяжелой поступью Байкал, держа в зубах за загривок щенка. Положил его около моих ног, вернулся к двери, и..., обернувшись, словно заглянул мне не только в глаза, но и в душу. Было понятно, что он хочет выйти на улицу, а взглядом... будто прощался со мной навсегда.
Щенка принес, наверное, чтобы помнили о нём. Открыл я ему дверь, он вышел и... больше мы никогда не встретились.


Картинка-
Забайкалье, весна, цветение багульника.