Главрыба еще покажет свой класс

           «Собачье сердце» – блестящий сатирический роман М.Булгакова, полный метафор и иронии. В нем совершенно очевидны параллели между экспериментом профессора по превращению пса в человека и небывалым общественным  экспериментом большевиков по созданию коммунистического общества и формированию советского человека. Профессор Преображенский будет вынужден прекратить эксперимент: его результаты станут ошеломляющими для экспериментаторов. Жуткий, злой, мстительный Шариков будет обратно превращен в безобидную дворняжку, символизируя неспособность черни, плебса построить прогрессивное общество. Автор романа предрекал неминуемый крах коммунистическому обществу, что было полностью подтверждено дальнейшим ходом истории. Первое слово, которое произнесет собака-человек Шариков будет слово-перевертыш от слова ГЛАВРЫБА – аббревиатуры, столь любимой новыми хозяевами жизни и весьма далекой от изящной словесности. Почему перевертыш? Конечно, ведь мир перевернулся. Мировая  война, революция, гражданская война, исход миллионов россиян, голод, разруха, беззаконие. Кажется, все мыслимые кошмары соберутся  в одном месте, в одно время на какой-то безумный шабаш.
        Коммунизм базировался на иллюзорной идее, будто индивидуум  будет с большим усердием работать на общество в целом, нежели на себя. Эта бредовая идея, к сожалению, не умерла. Находятся те, кто считает, что это даже созвучно русской ментальности. Тогда как капиталистическая идея скептически оценивала человека вообще и рассчитывала в рыночной экономике на его эгоизм и конкуренцию. Поэтому идея превратить Шарика в «идеального человека», радеющего прежде всего за общество, представляется преисполненной сарказма.
        Шариков – Франкенштейн. И тот, и другой были созданы из самых добрых побуждений. И тот, и другой не оправдали надежд своих творцов. Впрочем, это было не в первый раз: созданный по «образу и подобию» в начале времен Адам был изгнан из рая. В обоих случаях продукты эксперимента так же несовершенны, как и сам человек – детище творца. Да и странно было бы рассчитывать, что человеческие  эксперименты подобного рода превзойдут божественный опыт. Горькая правда заключается в том, что и Шариков, и Франкенштейн – гротескные, уродливые изображения не какого-то синтетического существа, а самого человека, который тоже действовал по «образу и подобию». Данные персонажи говорят нам и о том, как опасно мыслить однобоко, без диалектики, видеть в человеке только добро, в идеях – лишь блестящие перспективы, игнорируя темные стороны натуры человека, противоречия и риски. 
        Невиданный коммунистический эксперимент, содержащий утопические идеи многовековой давности, продолжится несколько десятилетий и советская система рухнет в несколько дней без гражданской войны и революции. Словно компенсируя все это, придут развал страны, этнические конфликты, остановка производства, разрыв хозяйственных связей, безработица, миграция, гуманитарная помощь... 
        Был ли российский коммунистический эксперимент теоретической абстракцией, полностью оторванной от реальности? Дело в том, что приличного пенсионного обеспечения, социального страхования, а также переполненных европейскими пенсионерами курортов – всего этого придется ждать довольно долго при капитализме с того времени, как привлекательные коммунистические идеи станут «бродить» («Призрак бродит по Европе...») в обществе. Так что коммунистический выбор большевиков был не только общественным экспериментом, он стал антитезой стихии рынка с его кризисами, депрессией и нещадной эксплуатацией. Миллионные демонстрации рабочих в Европе были ответом на тяжелые условия труда, безработицу и низкую социальную защиту в условиях капитализма того времени. 
       «Мы устроим мир так: всяк будет потен, и всяк будет сыт. Будет работа, будет что жрать...» (В.Набоков «Королек»). Какой-нибудь политолог, кого считают «специалистом по России», наверняка вам скажет, что коммунистическая система держалась на страхе людей перед террором, репрессиями: ЧК, НКВД, ГУЛАГ… Но мне кажется, это слишком упрощенное понимание советской системы. Ее квинтэссенция заключалась в простой формуле: от человека многого не требовалось, но много он и не получал. Это напоминало выбор определенной точки на кривой зависимости «цена–качество». Выбор миллионов советских людей. Советский человек был лоялен к системе, и для него всегда находилась какая-никакая работа, жилье, а медицина и образование были бесплатными... Никто не требовал от индивидуума трудового героизма (он присутствовал только в лозунгах), но и, как следствие, не было особенного комфорта. Советский человек был избавлен от конкуренции, безработицы и неуверенности в завтрашнем дне. Он жил за железным занавесом, считая, что родился в самой счастливой стране. Теперь я понимаю, что все это бесплатное не было особенно качественным: это противоречит все той же проклятой зависимости «цена–качество». В противном случае, как объяснить постоянное технологическое отставание советской системы?
      Круизный лайнер, с каютами от класса люкс до третьего, идеально подходит, если кто-то решил художественно описать сложное, противоречивее буржуазное общество и заодно вывернуть его наизнанку. Когда у нас характеризуют советскую систему, многие не могут уйти от крайностей: вспоминают наш технологический рывок в космос или эпоху Большого террора. Но ведь и коммуналка наглядно характеризует наше недавнее прошлое, является символом социализма. Цветное окно-витраж в стиле северный модерн (с видом на Фонтанку) и тараканы от соседей-пьяниц. Солнечный свет, проникающий через гигантское, как в Эрмитаже, окно комнаты, и сумерки освещения в длинных коридорах, заставленных вещами, которые с одного взгляда дают понять уровень жизни проживающих. Бронзовая или медная дверная ручка, наверняка помнящая прикосновение «его превосходительства», ненадолго переживет советскую систему: закончит свой путь в «скупке ценных металлов» в 90-е. А какой причудливый социальный состав жителей коммуналки! От рабочего и служащего до интеллигента и петербурженки-дворянки. А «доброжелательные» взгляды соседей (через приоткрытые двери), которым не терпится узнать, кто это к вам пришел? Такая гармония!
          Может ли неудачный эксперимент по пересадке собаке человеческого гипофиза как некий художественный прием, отражать всю нашу историю, противоречивую и трагическую? Репрессии и индустриализация, гражданская война и разгром фашизма, ГУЛАГ и культурные достижения, миллионы беспризорников и атомные электростанции, бесплатная медицина и высокая детская смертность. Как это совместить в прогнозе Мастера?
          «И от Чудских берегов до ледяной Калымы... все это – мы». В пассиве нашей истории: преследование инакомыслящих, дисгармоничная мобилизационная экономика, многочисленные жертвы. Всю дорогу нас сопровождали низкая эффективность, бесхозяйственность, тотальный дефицит, карточная система, отсутствие всяческого комфорта. Если бы я умел рисовать, то непременно изобразил бы в качестве символа нашей противоречивой истории огромный рояль, у которого вместо клавиш – бревна с лесоповала. Несомненные культурные достижения в столицах и гулаговская жуть в Воркуте. Оказывается, по мере развития социализма классовая борьба только усиливалась, сопротивление революционным классам (пролетариату и крестьянству) возрастало... Так примитивно обосновывались репрессии уже после того, как «враги народа» были уничтожены целыми классами или выдворены из страны.
         Но история всегда логична. Поэтому коммунистический эксперимент нельзя считать историческим недоразумением. Отсталая аграрная страна в короткие сроки превратится в мощную индустриальную державу. Советское государство обеспечит равные права мужчинам и женщинам, национальным меньшинствам. В поголовно безграмотной стране будет создана система образования, которую потом станут изучать эксперты развитых капиталистических стран'. «А видите, какое дело, паныч, – ответил Ярмола необыкновенно мягко, – ни одного грамотного нет у нас в деревне» (из повести А.Куприна «Олеся»). Ведь вначале никто на Западе не сможет понять, каким образом Советы первыми вышли в космос и создали ракетно-ядерный щит. «Не прошло и года после его запуска (советского спутника), как Конгресс США принял Закон о национальной обороне и образовании, который позволил существенно увеличить финансирование точных дисциплин в школах...» (The New Yorker, США, http://inosmi.ru/politic/20171006/240449932.html). Наша страна, где в полной мере присутствовали абсурд и комизм тоталитарных систем, в отличие от буржуазной Европы, помахавшей фашистам: «Бон вояж», пойдет на невиданные жертвы в борьбе со «сверхчеловеком» и покажет умение энергично концентрироваться в критические моменты истории''.
      Мы по праву гордимся культурными и техническими достижениями, которые были в советское время. Но было ли это чем-то таким уникальным, чего не было в других странах? Великие писатели, художники, изобретатели творили по всему миру. Что было необычное в советское время, так это неослабевающее стремление немалого числа людей творить и любить в условиях  тоталитарной системы. Как невероятно трудно сохранить человеческое в жутких условиях блокады или ГУЛАГа! Как сложно создать ноу-хау при миллионах доносов и всеобщей подозрительности! Какие усилия должны быть приложены для того, чтобы создать нечто новое в атмосфере поиска «врагов народа» или в клетке социалистического реализма? Как это отличается от комфортных условий, созданных для ученых и писателей на Западе!
     Худо-бедно, но мы создали общество, которое способно придти к прогрессу. Правда, этот путь будет тернистым... Но, чтобы идти вперед, надо сделать несколько вещей, которые не были сделаны до сих пор. Признать преступления коммунистической системы против своего народа, а не выдавать их за отдельные перегибы. Не должно быть неоднозначного отношения к Сталину и КПСС, которым приписывается ведущая роль в победе над фашизмом.    
     Персонаж романа В.Аксенова «Московская сага», намучившись в плену и у которого жуткие перспективы, вопрошает: «Когда у нас настанет благородная история?». А есть ли такое понятие, как благородная история? «Наверное, прекрасных времен никогда и не было – всегда кто-то кому-то ноги выдергивал, только что с разным усилием» (С.Лем). История – это всегда драма, потому что это история человека, а не млекопитающего.




' Советская система образования была более доступной по сравнению с западной моделью. Карл Гаусс, выдающийся математик (его отец был садовником, каменщиком, смотрителем каналов), сумел закончить колледж Collegium Carolinum (1792—1795 г.г.) лишь благодаря выхлопотанной его учителем М. Бартельсом стипендии герцога Брауншвейгского. П.Чебышев (1824—1894 г.г.), известный русский математик, происходил из семьи богатого землевладельца. Однако, говоря о достаточно высоком уровне образования в СССР, надо отметить, что оно все-таки было односторонним, направленным на подготовку специалистов для оборонных предприятий ВПК. Советский специалист, обученный точным наукам, понятия не имел о правах человека, свободе и демократии, что, очевидно, было следствием той системы образования, которая была в коммунистической стране. Далеко не сразу Сахаров-ученый становится Сахаровым-правозащитником... а что тогда говорить об обычном советском специалисте, который был весьма далек от понимания прав человека и демократических ценностей. 


'' Эвакуацию заводов на Урал, в Сибирь, Казахстан и Поволжье в годы ВОВ называют уникальной. Количество эвакуированных заводов, темпы их переброски и быстрота развертывания производств не могут не поражать воображение. Этим гордятся и приводят как пример умелого планирования, управления. Вспоминают (уже, правда, без гордости) и о том, чего это стоило... Но, когда мы утверждаем, что данная эвакуация заводов для военных нужд не имела прецедента в истории, надо помнить: в советской системе многое было беспрецедентным. Не только индустриализация и коллективизация. Террор, классовая борьба и репрессии тоже были беспрецедентными.