Небесный ястреб

Мой друг Вадим живёт в Таллинне. В конце 70-х мы вместе учились в Ленинграде, а познакомились в стройотряде, на уборке картошки. Он привлёк моё внимание тем, что почти как две капли воды был похож на Маугли из мультфильма: такой же высокий, широкоплечий и смуглый, с длинными и чёрными волосами. Было ему тогда 17 лет. За время нашей учёбы я пару раз был у него в гостях в Эстонии. Их квартира была в районе Пельгулинн, рядом с ипподромом. Ипподром не произвёл на меня никакого впечатления, в отличие от комнаты Вадима. В книжных полках под стеклом, я увидел полное собрание сочинений Фенимора Купера и множество других книг про индейцев. На стене на самом видном месте висела большая карта Северной Америки, где были отмечены границы обитания коренных племён. Картинки и фотографии индейцев висели на стенах вперемешку с изделиями из бисера и какими-то перьями. Вадим утверждал, что это перья из хвоста настоящего орлана. Когда я увидел на письменном столе вместо оловянных солдатиков фигурки тех же индейцев, то окончательно понял, что Вадим как свихнулся в детстве на этой теме, так до сих пор у него это и не прошло.
После окончания учёбы он уехал домой, где его вскоре забрали в нашу советскую армию, а я остался в Питере. Потом он вернулся из армии, поменял несколько работ, дважды женился. В его жизни менялось многое, кроме страсти к индейцам. Вместе со второй женой они почти каждое лето с детьми ездили в отпуск под Лугу, где со всей страны собирались такие же «индейцы». Они устанавливали вигвамы - «типпи», наряжались в кожи и перья и жили в стойбище весь отпуск. Женщины («скво») готовили на кострах пищу и следили за детьми, а воины сидели вокруг, курили трубки мира и пили чай.
Виделись мы с Вадимом не часто, но иногда он приезжал и всегда старался попасть в пятницу, чтобы вместе с нашей компанией сходить в баню, а потом посидеть за столом.

Вот так и в тот раз - это было где-то в середине 90-х - открылась дверь мастерской, и на пороге нарисовался Вадим. Мы положили на стол домино и встали ему на встречу.
- Только я не один, – предупредил Вадим и пропустил в комнату молодого мужчину лет 30-ти. Гость был одет в спортивный импортный костюм и кроссовки. Высокий, широкоплечий, со смуглым, как будто отлитым из тёмной бронзы, лицом. Больше всего нас поразила его причёска: чёрные как смоль густые и жёсткие волосы, туго заплетённые в толстую косу. Коса свисала почти до пояса.
- Знакомьтесь, это - Скай Хок. Он настоящий индеец из Америки, живёт в Чикаго и тоже, между прочим, художник. А все его предки до сих пор проживают в резервации у Великих Озёр. Если кто не в курсе, «скай хок» по-нашему - это «небесный ястреб», – закончил Вадим, явно наслаждаясь тем впечатлением, которое произвёл на всех его попутчик.
В мастерской возникла немая сцена. Потом посыпались вопросы:
- Вы откуда, из Америки что ли приехали?
- Нет, с Алтая.
- А индеец откуда?
- Оттуда же. Может, хоть чаем угостите? Мы только с поезда! А познакомились, во время "Сященного бега"
Дальше Вадим рассказал нам, что такое "Священный бег" у индейцев, но в связи со сложностью темы и длительности рассказа, я приводить его здесь не буду.
Когда дошли до Алтая, выяснилось, что у Вадима заканчивается отпуск, а у индейца - деньги. Небесный Ястреб с радостью согласился возвращаться в Европу через Петербург, где Вадим пообещал познакомить его с местными художниками и сводить в русскую баню.
- Вот, собственно, и вся история, – закончил Вадим, допивая остывший чай. Индеец к тому времени с чаем и пирожками давно управился и теперь с интересом рассматривал висящие на стенах картины, то и дело шмыгая носом.
- Он у меня слегка простыл в дороге, так что банька ему сегодня в самый раз будет! Только вы особо в парной не зверствуйте, его в Барнауле наши уже напугали: сказали, что баня у русских – это всё равно что у индейцев столб пыток. Он в России первый раз, по-нашему ни слова не понимает, вернее выучил в дороге несколько слов: «здравствуй», «до свидания», «дай закурить» и «дай выпить». Ну, и столько же примерно матерных, хотя значения их совершенно не понимает и говорит ни к селу, ни к городу. Мне даже в поезде за него неловко было.
Русская парная привела истекающего соплями Небесного Ястреба в неописуемый восторг. Мы дважды отходили его вениками, сначала дубовыми, потом берёзовыми, в воздухе стоял запах эвкалипта и мяты. Скай ни за что не хотел покидать парную, а мы, как могли, объясняли ему, что долго сидеть нельзя, надо обязательно отдыхать, а то сердце не выдержит. Но индеец упрямо мотал головой и, блаженно закрыв глаза, оставался на полке, обливаясь потом. Вместе с этим потом выходила из него простуда. Выманить его в раздевалку удалось только благодаря пиву и вяленой рыбе. Наше «Жигулёвское» и «Адмиралтейское» Скай оценил довольно сдержанно, а из рыбы отдал предпочтение высохшим до фанерного состояния окушкам и краснопёркам. Огромного и жирного карпа он брезгливо отодвинул прочь, как мусульманин свинину.
После бани мы вернулись в мастерскую и устроили там традиционный товарищеский ужин. На столе появились хлеб, сало, две луковицы, солёные огурцы и пара банок кильки в томате. На электрической плитке, в большой сковороде, источая запахи, шкворчала яичница, а из холодильника была извлечена ёмкость с разведённым спиртом «Рояль».
- Ну что, Скай, а теперь подними свой стакан и громко скажи: «С лёгким паром!»
- С лёгким паром! – как попугай повторил индеец – А что это значит?
Мы задумались, как перевести эту фразу на английский, но так и не смогли.
- Короче, это самый главный русский тост после бани.
Индеец уважительно закивал, мы чокнулись, выпили и приступили к ужину. Огненную воду Небесный Ястреб употреблял с лихостью донского казака, а сало наворачивал как запорожец. С каждой новой выпитой рюмкой, языковой барьер таял, как прошлогодний снег, оба моих друга художника подсели к своему коллеге и завели разговор об искусстве. Из уважения к гостю беседа велась на английском, хотя познания Семёныча и Славы в этом языке были не намного больше, чем у Скай Хока в русском. Произношение было таким, что мы с Вадимом ровным счётом ничего не понимали. Только иногда веяло чем-то знакомым от слов «перспектива» и «композиция».
Наш гость рассказывал и о себе. В Чикаго у него была своя художественная студия, ему на тот момент было ровно тридцать, он был не женат и в ближайшее время не собирался обзаводиться семьёй, потому что он обожал приключения и путешествия, и абсолютно все заработанные деньги тратил на это. Потом мы сняли с гвоздя гитару и начали петь. Больше всего Скаю пришлись по душе песни донских казаков. Мы, разумеется, попросили его спеть в ответ что-то индейское. Он взял гитару и начал отбивать ладонями ритм по задней стенке корпуса, а потом вдруг завыл таким хриплым и утробным голосом, что мы даже слегка опешили.
- Наверное, это боевая песня индейского воина перед смертельной схваткой! – предположил кто-то из нас.
– Нет, это, скорее всего песня индейского шамана для изгнания всякой нечисти! – возразил ему другой.
Каково же было наше изумление, когда, закончив петь, Скай объявил, что это была колыбельная:
- Мне её в детстве и мама и бабушка пели. Я просто плохой певец, пою, как умею…
Мы засиделись допоздна и чуть не опоздали на метро. Уже у эскалатора Вадим обратился ко мне с просьбой:
- Послушай, я сейчас ночевать к тётке на Гражданку поеду, и завтра рано утром у меня автобус в Таллин, а у Ская самолёт в Париж только послезавтра. Я его на квартиру к одному из наших пристроил, его зовут Валентин, живёт он на Васильевском на Вёсельной улице. Это же ведь где-то рядом с тобой? Довези туда Ская, а то он один заблудится…
- Разумеется, доставлю в лучшем виде!

Мы доехали до метро Василеостровская, а дальше решили пройтись пешком по Большому проспекту. Всю дорогу индеец оглядывался на женщин и девушек, то и дело восхищённо цокал языком, поднимая  вверх большой палец. Примерно к 26-й линии он пришёл к выводу, что русские женщины - самые красивые и сексуальные, и тут же сообщил об этом мне.
- Знаешь что, Скай, мы тоже так считаем, особенно по пятницам! После бани и хорошей выпивки, все женщины красавицы.
- Но русские - лучше всех! – не сдавался индеец. – Я много путешествовал.
- А как же тогда француженки, американки и японки там всякие?
Скай скептически хмыкнул и махнул рукой.
- А ваши индианки? – не отставал я, – Как у них насчёт красоты, ну и насчёт всего остального?
Небесный Ястреб сморщился так, как будто у него заболели все зубы сразу. Я понял его ответ без слов и рассмеялся, он понял, что я понял, и тоже начал хохотать. Мы шли по ночному Большому проспекту и ржали как жеребцы, а встречавшиеся нам по дороге самые красивые женщины в мире шарахались от нас в разные стороны.
Хозяин квартиры, Валентин, оказался парнем лет двадцати пяти невысокого роста. В его внешности не было ничего такого, что напоминало бы индейца, зато он свободно владел английским и знал Скай Хока уже не первый год. Я передал ему заокеанского гостя чистым, сытым, весёлым и абсолютно здоровым. Была уже поздняя ночь. Мы поболтали минут пять и я, распрощавшись, пошёл домой. Больше Скай Хока я никогда не видел.

Прошло примерно полтора или два года. Вадим опять приехал в Питер и зашёл ко мне в гости. За разговором я, разумеется, вспомнил про нашего индейца и поинтересовался, не приезжал ли он ещё раз.
-  Нет, не приезжал. А что, Валентин тебе не рассказывал, какие приключения он тут умудрился найти на свою задницу?
- Я Валентина с тех пор не видел.
- Так вы ничего не знаете? Ну тогда послушай…

Проснувшись на следующий день Скай сообщил Валентину о том, что лучшего средства от простуды, чем русская баня и водка, на свете не существует. Он долго и с удовольствием рассказывал, как провёл вчерашний вечер, а потом перешёл к расспросам.
- Скажи, Валентин, а в баню только по пятницам ходят?
- Нет, просто та компания, в которой ты вчера был, ходит всегда по пятницам, а остальные могут хоть каждый день.
- А вот та баня, в которой мы вчера были, она одна в городе, или ещё есть?
- Бань много, даже у нас на острове их несколько.
- А где ближайшая?
- Да метров триста от нашего дома, на соседней улице.
- И я могу пойти туда сам?
- Конечно, можешь, только денег много с собой не бери и документы здесь оставь. А то, знаешь, публика там всякая бывает.
Через десять минут Скай, сияя от удовольствия, самостоятельно шагал в баню, помахивая мешком с тапочками, мылом и чистым полотенцем. Со стороны Гаванской улицы небо было багрово-красным, вечернее солнце садилось в залив.
Жители Васильевского острова, особенно те, которые обитают ближе к гавани, наверняка хорошо знают эту баню, стоящую в глубине двора, по адресу Гаванская улица, дом пять. Сейчас её закрыли, якобы на ремонт, а в 80-х – 90-х она считалась престижной. Помывка в общем отделении стоила там не 18 копеек, как во всём городе, а целый полтинник. Киношники, снимая в те годы фильмы о разгульной жизни богатых кооператоров и бандитов, не раз использовали для съёмок именно эту баню.
Появление краснокожего одетого в американские вещи и ни слова не понимающего по-русски не осталось незамеченным, сам же он просиживал в парной по 15-20 минут, потел и ни на кого не обращал внимания. Через какое-то время к Скай Хоку подсели два бледнолицых и, подбирая слова, пригласили его выпить и закусить после бани. Они, мол, приглашают к себе. Наивный как ребёнок Скай тут же с удовольствием согласился. И вообще, в тот вечер он понял, что русские ходят в баню только затем, чтобы, встретив там индейца, пригласить его к себе, угостить выпивкой и яичницей с салом, да ещё во время застолья петь ему песни. Но вместо этого два бледнолицых койота завели его в подъезд, грубо схватили за косу и предложили снять спортивный костюм и кроссовки. Насчёт раздевания Скай вряд ли понял, но прикосновение к косе расценил как попытку лишить его скальпа. А где вы видели индейца, который за здорово живешь отдаст свой скальп? В подъезде началась битва, о которой секунд через тридцать стало известно в ближайшем отделении милиции. Взволнованный голос бдительной пенсионерки сообщал: «Приезжайте скорее, у нас на площадке кого-то убивают!»
Отделение находилось на той же улице, поэтому машина с мигалкой въехала во двор, когда битва была ещё в самом разгаре. Но грабители оказались опытными: завидев в окно проблесковый маячок они выскочили из подъезда и исчезли во мраке ночи, а подоспевший патруль застал на площадке тяжело дышащего Небесного Ястреба в растрёпанной одежде, с разлохмаченной косой и разбитой губой.
- Ого, какой здоровенный бомжара попался! – удивлялся сержант, застёгивая на запястьях Ская наручники.
В отделении милиции допрос индейца напоминал разговор немого с глухим. Дежурный задавал ему вопросы, которых Скай совершенно не понимал, в свою очередь, пытаясь объяснить что-то на английском.
- Лопочет, вроде, как англичанин, но по виду больше на чурку или цыгана похож, – размышлял дежурный, глядя на чистокровного индейца, – И вид какой-то странный, может, под дурака косит, а может, и на самом деле крыша съехала, сейчас таких много развелось. А посажу-ка я его в обезьянник, пусть до утра посидит, там разберёмся.
И Небесного Ястреба посадили в обезьянник, - место обитания дебоширов, пьяниц и дешёвых проституток. Он просидел часа два, обдумывая своё положение. Законов вроде не нарушал, сам пострадал от грабителей и сам же оказался в тюрьме. С этим полицейским надо найти хоть какой-то общий язык. Английского он явно не знает… Что ж, придётся вспомнить всё, что известно по-русски, другого выхода нет! Скай Хок встал со скамейки, подошёл к решётке и обратился к дежурному с речью, от которой у последнего отвисла челюсть. Арестованный сначала с ним поздоровался, затем тут же распрощался, после чего попросил закурить и выпить, сопровождая всю эту абракадабру такими матерными выражениями, каких дежурный не часто слышал даже на своей работе. При всём этом, странный арестант не повышал голоса, говорил совершенно спокойным и даже благожелательным тоном. В конце своей речи он поздравил милиционера с лёгким паром, после чего замолчал, внимательно разглядывая своего тюремщика из-за решётки. Тот, посидев какое-то время в задумчивости, окончательно пришёл к выводу, что перед ним умалишённый.  Дежурного даже передёрнуло: «Завтра утром, как только явится начальство, сразу доложу о нём, пускай отправляют в психушку, это сто процентов их клиент…»
«Клиент» продолжал стоять у решётки, внимательно глядя на милиционера. Дежурному стало не по себе и он сделал руками несколько успокаивающих жестов, а на лице постарался изобразить сострадательную улыбку сестры милосердия. Скай понял, что у него ничего не вышло. Он опять вернулся на скамейку, вытянул ноги и прикрыл глаза – будь что будет! Часы показывали уже третий час ночи.

Часы показывали уже третий час ночи, и не на шутку встревоженный Валентин метался по квартире, как рысь по клетке. Он дважды за ночь выходил на улицу, а когда рассвело даже сходил к бане, но его постоялец как в воду канул! Рысёнок не хотел связываться с милицией, но к девяти часам утра понял, что другого выхода нет. Набрав номер ближайшего отделения, он попросил соединить его с начальником, ввиду важности дела: ночью пропал его гость, гражданин Соединённых штатов Америки.
Начальник отделения, приехав на работу, выслушал доклад дежурного о ночном происшествии, мельком взглянул на задержанного и, буркнув «разберёмся», прошёл в свой кабинет. Рабочий день начальника всегда начинался с чаепития. Он включил электрический чайник, достал из портфеля свёрток с бутербродами и домашними пирожками, но тут зазвонил телефон. Выслушав Валентина, подполковник сразу понял, кто у него сидит в обезьяннике. Пить чай ему сразу расхотелось.
- А с иностранцем-то нехорошо получилось, ой нехорошо! По идее, он в нашей защите нуждался, а мои балбесы его всю ночь под арестом продержали. Теперь, наверное, злой как чёрт! Однако это дело надо как-то замять, – решил начальник, и распорядился привести задержанного к себе в кабинет.
С трудом подбирая слова, а больше жестами, он принёс извинения, предложил Скаю умыться, а потом усадил за стол и налил чая. На столе появились бутерброды с варёной колбасой и домашние пирожки с капустой.
 - Уж не побрезгуйте, хозяйка моя сама пекла, а я пока насчёт машины распоряжусь, вас прямо к дому доставят.
Индеец плохо осознавал всё происходящее, однако бутерброды и пирожки умял с удовольствием. Причём все. Потом его посадили в ту же машину с мигалкой и как важную персону доставили к дому прямо в объятия Валентина.

- Вот такая вот история, – закончил Вадим свой рассказ. – Да! Когда Валентин провожал Скай Хока в аэропорту, тот сказал ему примерно следующее:
     - Я счастлив, что побывал у вас в России. У меня было потрясающее путешествие, я в восторге от русской бани и от парней, которые меня там парили. Я всем друзьям в Чикаго расскажу, что сидел в русской тюрьме и мне там тоже понравилось. Я много поездил по разным странам и кое-где иногда попадал в полицию. Поверь, нигде в мире полицейские не развозят арестантов по домам. А чай и сэндвичи у шерифа я не забуду никогда! Особенно эти… забыл, как называются. Ну, в общем, булочки с начинкой из капусты.


                Санкт-Петербург 1 апреля 2015 г.