Старик

 
               
                Рассказ
                Старость – судья на бракоразводном
                процессе между душой и телом.
                Михаил Рудковский
      Первый раз я его увидела несколько лет назад, возле пивного ларька. Был этот человек абсолютно седой, худощавый, пожилой, но стариком его трудно было назвать, так азартно, с куражом он исполнял музыкальную композицию.
      Заметила, что мужики стояли с полными кружками и, молча, смотрели на исполнителя очень уважительно. Потом ещё много раз его встречала и всегда с баяном.  Наверно, баянист как-то запомнил меня, чувствуя, что разглядываю.  Поняла это, потому что однажды, когда  шла на остановку, а он с инструментом – навстречу,  услышала:
        – Чего, красавица, смотришь? 
Я не нашлась, что ответить, и, улыбнувшись, прошла мимо. Потом ещё часто видела его, то у магазина, то возле коробки «ХОСПИС» в торговом комплексе, но проходила несколько в стороне, чтобы не встретиться глазами.  Однажды я уехала из города, надолго. Вернулась  через три года, иду мимо магазина и вижу сидящего на крыльце  старика того самого! Он был без баяна, рядом лежала перевёрнутая шапка-ушанка, одет в поношенную дублёнку, хотя городские тополя уже зазеленели, радуя прохожих молодыми клейкими листочками. Я рассматривала, оставаясь незамеченной. У него было  очень сухое безжизненное лицо, приоткрытый беззубый рот. Казалось, вот недавно так задорно растягивал меха, а теперь совершенно немощный старик.
 Мой отец немного не дожил до девяноста пяти. Была свидетелем, как тяжело  ему было последний период жизни. Чувство жалости охватило меня. Старость неотвратима, и меня это ждёт впереди.  Но подойти к старику просто так с расспросами не решилась. На следующий день испекла пирожков с картошкой и отправилась к магазину. Старик уже  сидел на прежнем месте. Я  приблизилась:
        – Здравствуйте!  Вижу вас часто. Живу недалеко. Угощайтесь.  Сейчас испекла.
 Старик внимательно посмотрел на меня подслеповатыми глазами:
         – Ты,  это мне? Я не голодный! У меня и пенсия есть. А это я, чтобы не свихнуться, – он кивнул на перевёрнутую шапку.
         – Недавно отца похоронила, – пытаясь сгладить возникшую неловкость, торопливо поясняю, почему пирожки. – Дети отдельно живут. Теперь некого угощать…
Перевожу разговор на другую тему:
      – Раньше  видела вас с баяном. Теперь не играете?
      – Не могу уже. Глаза не видят. Руки не слушаются. – Старик слегка пошевелил распухшими пальцами.
      – Присаживайся, – пригласил, разгладив газету на ступеньке.
      – Ты, видать, послевоенная, а я всю войну прошёл с баяном. Бывало, и замерзали, а теперь артрит, артроз, и всякое остальное. – Он замолчал, сделал знак проходящему мужчине. Тот подошёл, старик прикурил и как будто приободрился.
      –  Бог берёг  меня от вражеской пули всю войну. Уже перед победой моя  бригада,  под обстрел попала. Все погибли, а я очнулся уже в госпитале.  Подлечился там и жену нашёл, медсестру Таню.  Прожили вместе почти шесть десятков. Вот так. – Старик вдохнул дым сигареты, закрыл глаза. Я пошевелилась, собираясь встать, но он снова заговорил.
     – После войны  преподавал в доме культуры. Баянистов учил.   Ушёл уж, когда  было  за восемьдесят.  Детей у нас с Татьяной не случилось.  Она померла, и стало мне так, – старик поморщился, – хоть вешайся! Детдомовский я.  Веришь, нет?  Со своей Татьяной интерес имел, работал. А, теперь зачем я?  Город разукрашен к празднику, весна на дворе, а ничего не радует. Ничего не надо. Скучно, одиноко.   Вот! – старик показал на перевёрнутую шапку, – сижу тут, собираю. Всё польза какая-то. Потом в ХОСПИС отношу. Жена там помирала. Боли сильные мучили.  В хосписе уколы хорошие  – легче ей было. Я  среди людей тут, как-никак, – старик замолчал.
         –  А с домом культуры, где вы работали, осталась какая- то связь? – я спросила, только, чтобы не молчать.
         –  Приглашают на девятое мая, звонят в день рождения. Да, не надо мне уже это. Думал, пойду за Татьяной, а всё живу и живу, зачем – не знаю.  Пошёл бы на фронт, Родину защищать, да не возьмут. Старый сильно. Не думал, что доживу до новой войны. У меня друг фронтовой был с Украины. Помер уже.
        Вдруг дверь магазина открылась, оттуда с визгом вылетел щенок и шлёпнулся рядом со стариком. Что-то  там натворил, наверное. Малыш жалобно скулил, но приветливо завилял хвостиком, когда старик положил его  себе на колени. Я притронулась рукой к зверьку – его тельце дрожало мелко, мелко.  Отломила пирожок, дала понюхать, но щенок есть отказался, только чуть опять заскулил.
      – Ему молочка надо. У меня есть. Я тут рядом живу. – Старик тяжело поднялся, бережно придерживая собачку. – Пироги твои заберу.   Ты не думай,  у меня соседи хорошие.  Ученик – Никита…
      Лицо старика уже не казалось мне безжизненным, а взгляд не пугал безысходностью.
Потом, я по-прежнему иногда видела его на крыльце магазина и здоровалась.
                ***
Никита,  худенький  подросток, только что вышел из кинотеатра, где со своей одноклассницей смотрел фильм о великих баянистах России и Европы.
      – Клёво, Ксюш? – он ласково взял подружку под локоть.
      – Да, мне очень понравилось! И о тебе фильм снимут, ты же  талантливый, все говорят. – Девушка легонько подтолкнула парня плечом.
Они расстались до вечера.
         Проходя мимо магазина, Никита заметил старика,  которого очень хорошо знал и любил, но не подошёл.   Дед Василий со стороны сильно теперь напоминал  бомжа, и подросток стеснялся его на улице.  Не так уж давно мальчик  обучался у него игре на баяне во дворце культуры. У  Никиты была отличная музыкальная память и Василий Иванович (так звали учителя по классу баяна),  предсказывал ему знаменитое будущее. У мальчика, кроме мамы, не было родни. Василий Иванович и любимый ученик со временем  привязались друг к другу, тем более, что и жили по соседству.  Мальчик не по-детски виртуозно научился  играть на музыкальном инструменте. Однако, переходный возраст, первая любовь, увлечение зацепингом – всё это  отодвинуло музыку на второй план. Вот и  сегодня вечером в подвале соседнего дома предстояла встреча с ребятами - экстрималами. Меньше месяца назад  один из подростков заживо  сгорел на крыше электрички, но отчаянная группа решила продолжить опасные прогулки по железной дороге  после обсуждения  трюков и приёма новых членов команды. Никита сознавал, что не его это дело, потому что природа не наградила его ни сильным телом, ни отменным здоровьем.
       « Я должен преодолеть страх», – убеждал себя. – Ксюша однажды  проехалась на крыше злектрички. И, ничего!»
       Мама Никиты, не подозревая об опасном увлечении сына, но чувствуя его подростковые муки, интуитивно не раз  внушала ему:
        – Если тебя,  сынок, природа наделила музыкальным талантом, то это и есть твой  путь крутых ощущений, взлётов и падений.
 Паренёк  молча выслушивал мать, но к музыке не возвращался.
        Никита прошёл мимо старика, как показалось ему, незамеченным,  завернул за угол магазина, и повстречал старшеклассника Дениса, который и познакомил его с зацеперами:
         – Привет, старик, придёшь сегодня на сходку? – он слегка ткнул по плечу Никиты кулаком.
         – А, если я не справлюсь! Руслан  какой сильный был, а похоронили уже! –  Никита вопросительно  глянул  на рослого приятеля.
         –  Да ты  чё,  просто не въезжаешь! Это круто! Полёт! –  восторженно воскликнул парень.
Никита вспомнил мать погибшего, как она плакала на похоронах, отец его такой большой, сильный и тоже вытирал глаза.
       « А, моя мама?.. У неё никого нет, кроме меня. Она детдомовская. А вдруг и я, как Руслан?..» – от таких мыслей глаза Никиты повлажнели.
       – Не дрейфь! – Денис покровительственно похлопал  приятеля по плечу, прощаясь.
       Никита прошёл мимо школы,  и вот он у  пятиэтажного дома, где они с дедом Василием жили в одном подъезде. Мама или Никита частенько  проведывали одинокого старика.  Мальчик  вошёл в квартиру – там было душно, прошёл в свою комнату и открыл форточку.
                ***
           Когда время подошло к закрытию магазина,  старик медленно, стал подниматься и вдруг сел обратно, почувствовав головокружение. Он закрыл глаза и увидел жену Татьяну, как свет. Она мягко влекла его, приподнимая….  Василий испытал такое чувство особенной лёгкости, что поднялся над своим немощным телом и полетел, свободный, как  воздух.
                ***
Никита  почувствовал лёгкий освежающий ветерок из форточки. Он подошёл к окну и распахнул  его, поддаваясь невероятному желанию. Распустившиеся листочки тополя чуть слышно шелестели. Подростка пронзило странное чувство. Он повернулся и, увидев баян, взял его, сел на стул и пальцы его сами побежали по кнопкам. Парень почувствовал наслаждение, необычайный прилив сил и желание играть, играть, играть.
         – Вот что мне надо! Вот, оно…! – Никита забыл про всё на свете, а звуки музыки  неслись через открытое окно, восхищая прохожих.