Реабилитация князя М. Воронцова

 Панфилов Дмитрий Георгиевич,
                кандидат  филологических наук,
                председатель общества пушкинистов
                «Захарово»


              Реабилитация светлейшего князя фельдмаршала М.С. Воронцова – 
                наместника Кавказа и юга Росси.

Часть 1.

Трудно назвать другого военного или гражданского деятеля, сделавшего для России столько, сколько фельдмаршал Михаил Семенович Воронцов. Но еще труднее назвать выдающегося россиянина, на которого вот уже 200 лет лгут, шельмуют и не могут никак успокоиться, выплескивая ушаты грязи, начиная с 7 класса средней школы.
К сожалению, все началось после «написания» А.С. Пушкиным, так называемой «воронцовской» эпиграммы. Мы привыкли верить слову поэта, раз написал, что Воронцов «плохой», значит «плохой»; написал, что Сальери отравил Моцарта – значит отравил;  написал, что на балу «бренчат кавалергардов шпоры» - значит «бренчат», хотя известно, что со шпорами офицеры на балы не допускались. Откуда взялось, что нашумевшая эпиграмма «полу – герой» предназначалась Воронцову? Названия у нее не было, при жизни поэта она никогда не печаталась и ходила в рукописном варианте.
Полу-герой,   полу-невежда,
К тому ж еще полу-подлец!
Но тут, однако ж, есть надежда,
Что полным будет наконец.
(1, с. 400).
Если называть вещи своими именами, «полу-невежда» и «полу-подлец» были бесстыдной ложью, а эпиграмма в целом клеветой – едкой, несправедливой, злобной и от злобы бросавшая тень на автора.
По рукам ходили рукописи трех вариантов эпиграммы (это так на него не похоже), но никто из современников никогда не слышал, чтобы Пушкин читал их публично, хотя бы один из вариантов.
Зато он признавал другую эпиграмму на Воронцова и не открещивался от нее:
Певец Давид был ростом мал.
Но повалил же Голиафа
Который был и генерал.
И положусь не проще графа.
У Воронцова с Пушкиным были сложные отношения, но врагами они не были. Михаил Семенович признавал Пушкина как великого поэта, учитывая его молодость, прощал юношеские шалости, где надо защищал его, в 1827 году он помогает опубликовать в газете «Одесский вестник» отрывок из «Евгения Онегина», дает разрешение на издание Ришельевского журнала «Ареопаг», где печатались стихи поэта.
Не мог Воронцов, разбирающийся в русской и мировой литературе, пройти мимо творчества Пушкина. В одном из писем он пишет: «А талант, конечно, у него есть. Каюсь, но я только недавно прочел его знаменитый «Руслан», о котором столько говорили. Приступил я к чтению с предвзятой мыслью, что похвалы преувеличены… молодо, свежо и занятно. Что-то совсем особое… он владеет русским языком в совершенстве. Положительно звучен и красив наш язык. Кто знает, может быть, и мы начнем вскоре переписываться по-русски». (3, с.94).
Пушкин не раз каялся, что в молодости им было совершено немало ошибок, и что ему стыдно вспоминать о некоторых своих поступках и сочинениях.
П.И. Бартенев  писал, что поэт в конце жизни раскаялся в написании семи эпиграмм, но не указал, была ли среди них «воронцовская», и писал ли он ее». (3, с.129).
В 1835 году Пушкин опубликовывает стихотворение «Полководец», где публично раскаивается в прежнем отрицательном отношении к Барклаю-де-Толли. В обществе сразу возник вопрос, не подтолкнули ли раздумья поэта над судьбой Барклая к признанию своей неправоты по отношению к М.С. Воронцову.
С.А.  Соболевский  в отзыве на издание сочинений Пушкина под  редакцией       П.В. Анненкова писал, что тот «не восхищается эпиграммами Пушкина, приписывает их слабости… и признает их пятнами его литературной связи». (3, с.128).
В своем служении России Воронцов и Пушкин не уступали друг другу.
Как только в Одессе было получено сообщение о смерти Пушкина, в  тот  же день 12  февраля 1837 года  в газете «Одесский вестник» появилась статья редактора              А.Г. Трогоницкого: «Мы считаем себя вправе утверждать, что никто до него не довел нашего стихотворного языка до такого совершенства, никто не умел придать такой силы, меткости и в то же время  нежности и гармонии прекрасному русскому языку». (3, с.233).
В день выхода газеты  редактор получил записку от секретаря Воронцова: «Статья… по случаю смерти Пушкина принята всеми, а в особенности графинею Воронцовою с восхищением». Когда Воронцову принесли статью для утверждения, он долго и внимательно читал ее. До Одессы еще не дошло требование сокращать и не допускать излишне хвалебных слов о Пушкине. Граф догадывался, какую бурю недовольства вызовет статья, но быть добровольным цензором не захотел и подписал к печати без сокращения. В письме к М.И. Лексу  он писал: «Мы все здесь удивлены и огорчены   смертью Пушкина, сделавшим своими дарованиями так много чести нашей литературе». (3, с.223). Лекс решил познакомить с письмом В.А. Жуковского: «Имею честь препроводить при сем выписку из письма графа М.С. Воронцова. Он достойно чтит память незабвенного Пушкина и чрез то усиливает свои права на общее уважение». В то время, когда столичная знать старалась публично дистанцироваться от памяти Пушкина в угоду вельможно – чиновничьему Петербургу, граф с Елизаветой Ксаверьевной едут в столицу выразить соболезнование жене поэта в связи со смертью Александра Сергеевича. Это был поступок! К сожалению, встреча не состоялась, вдова с детьми уехали в Полотняный Завод, поэтому соболезнование было передано через Жуковского.
При встрече с Жуковским Михаил Семенович выразил готовность принять участие в издании посмертных сочинений поэта, деньги от продажи которых предназначались вдове и детям.
Встреча с Натальей Николаевной состоялась только в 1849 году. К этому времени она уже носила фамилию Ланская.
Михаил Семенович Воронцов родился 19 мая 1782 года. Крестной матерью Миши была императрица Екатерина  II. Через год в семье Воронцовых  рождается дочь, которую в честь императрицы называют Екатериной. Но судьба была неблагосклонной к Воронцовым. Через год в Венеции умирает Екатерина Алексеевна Воронцова, где ее и похоронили. Овдовевший Семен Романович второй раз не женился и обратил свою нерастраченную любовь на сына и дочь.
Миша  получил  блестящее  домашнее  воспитание.  Он  свободно  говорил          по-французски, по-немецки, по-английски и, на удивление, блестяще по-русски. В учебную программу входило  изучение и классических языков – греческого и латинского. Он любил читать в подлиннике Тита, Ливия, Тацита, Юлия Цезаря, стихи Горация и Вергилия.
В 1785 году Семен Романович назначается послом в Лондон. С этого времени Англия стала для Миши страной его детства и юности.
П.В. Заводовский в  письме к другу писал: «Кроме того, и то приятно в нем, что вывезен будучи грудным младенцем из России, говорит и читает чисто и свободно русским языком, как бы вырос на Руси».
Помимо учебы Миша увлекался верховой ездой, научился владеть всеми видами оружия, блестяще играл в шахматы, восторг вызывали у него прогулки по морю под парусами.
Многие пушкинисты считали, что «поэзия была для Воронцова вздором», поэтому он не воспринимал Пушкина как серьезного человека. К сожалению, лишь только недавно на задворках развалин дома Воронцовых на Моховой среди мусора и хлама была найдена записная книжка Михаила Воронцова, куда он записывал стихи Сумарокова, Ломоносова, Державина, Княжнина, Хераскова, Карамзина, из французских авторов Вольтера, Расина, Руссо и потом в разговоре удивлял собеседников знанием этих авторов наизусть. Сегодня записная книжка хранится в Литературном музее Пушкинского Дома.
Когда Мише не исполнилось еще и четырех лет, он был зачислен на военную службу бомбардир-капралом в престижный Преображенский полк. При Павле I военная служба   была «прусской», несносной и даже опасной, поэтому  при помощи  канцлера   А.А. Безбородько шестнадцатилетний Михаил Воронцов переводится из прапорщиков гвардии в камергеры, минуя звание камер-юнкера.
После смерти   Павла I Михаил Воронцов решает возвратиться в армию. Он продолжает носить звание камергера, что при переходе в армию приравнивалось к воинскому званию генерал-майора.
Но было бы смешно, если бы генерал, ни дня не прослуживший в полку, стал командовать своими товарищами – поручиками и майорами. И Воронцов решает пренебречь своими привилегиями и просится в полк поручиком.  8 октября 1801 года в списке офицеров полка появляется имя поручика  графа Михаила Воронцова.
Через пару месяцев два молодых камергера попытались получить звание генерала, им отказали, приводя в пример поступок графа. Вскоре с «подачи» Михаила Семеновича эта дворянская привилегия была отменена. Можно представить, сколько врагов появилось у Воронцова среди несостоявшихся генералов.
Служба в Петербурге с ее дежурствами, плац-парадами, караулами не прельщала М.С. Воронцова. Ему хотелось испытать себя в сражениях, на поле боя. В это время Россия вела военные действия только на Кавказе. Войсками там командовал ученик А.В. Суворова князь П.Д.Цицианов. О лучшем учителе Воронцов не мечтал и добивается перевода в действующую армию. Уже 2 декабря 1803 года он получает боевое крещение при штурме крепости Гянджа.  После взятия крепости русские войска были окружены отрядом горцев численностью в 3 000 всадников. Бой длился пять часов. Горцам удалось столкнуть роту Воронцова в крутое Закатальское ущелье, но он сумел выбраться из-под груды тел и повести остатки окровавленной роты в штыковую атаку. За храбрость и отвагу Воронцов был награжден орденом  св. Владимира  4-ой степени с бантом. Это была первая боевая награда.
Через 22 года Михаилу Семеновичу напомнили кровавый бой в Закатальском ущелье. У убитого горца нашли серебряный компас с выгравированным на крышке графским гербом с фамилией владельца. Этот компас он потерял при падении в ущелье в том памятном бою. После кончины Воронцова жена передала боевую реликвию на память князю А.И. Барятинскому, боевому товарищу  Михаила Семеновича по Кавказской войне.
За храбрость и отвагу при занятии ереванского предместья и разгрома персидского лагеря Воронцову присваивают звание капитана, перешагнув ступень штабс-капитана с вручением ордена св. Георгия 4-ой степени, желанную награду всех боевых офицеров.
Участие в военных экспедициях не мешало Воронцову обмениваться в письмах стихами со своим другом юности С.Н. Мариным, который писал, что стихи Мишины прекрасны, но ему кажется, что он их у кого-то «украл».
Осенью 1804 года Цицианов выступил в поход в Осетию, где началось волнение местных горцев. Воронцов лежал в лихорадке и не мог участвовать в походе, но как только почувствовал себя лучше и смог держаться в седле, тут же отправился догонять отряд.
Из селения Кошки он писал Д.В. Арсеньеву: «…никогда еще войска не карабкались по таким крутым склонам в самой высокой цепи Кавказских гор и по горло в снегу».
Бивуачная жизнь, изнурительные походы по пояс в снегу, переход бурных горных рек подорвали здоровье Воронцова. За девять месяцев он перенес две горячки и три приступа лихорадки.
Военно-политическая обстановка не позволила долго болеть Воронцову, хотя он и получил разрешение  императора удалиться от дел на два года с сохранением должности и жалования, но уже через четыре месяца возвращается в свой Преображенский полк. Корпуса Наполеона уже шагали по Европе. Против наполеоновской Франции сложился союз России, Англии, Австрии, Швеции и королевства обеих Сицилий.
В начале 1805 года навстречу французам выступил русский корпус под командованием графа П.Л. Толстого. Воронцов настоял и был включен в этот корпус. Уже на марше он узнал о разгроме союзных войск под Аустерлицем и очень переживал и сокрушался по поводу случившегося.
«Я не знаю, как после этого русские будут смотреть в глаза французам, не сгорая от стыда», - писал он.
Граф Толстой поручил Воронцову наладить взаимодействие между русской и прусской армиями. После переговоров с прусским королем Михаил Семенович был прикомандирован к корпусу А.А. Беннигсена, который шел на Варшаву. Навстречу им двигался  корпус под командованием Наполеона. Воронцов жаждал встретиться с Наполеоном в открытом бою, но французский император оказался проворнее и французы первые вступили в Варшаву. 14 декабря 1806 года корпус Беннигсена сошелся с французской армией у реки Нарва. И хотя у французов было численное превосходство, победитель так и не определился, несмотря на большие потери никто не хотел отступить. Во время сражения под Воронцовым была убита лошадь, которая, упав, поломала ему кости голени, но он остался в строю, пересиливая боль, и только после боя был унесен в госпиталь, где пролежал шесть недель.
За храбрость и инициативу в бою Воронцов был произведен в полковники и назначен командиром 1-го батальона гвардейского Преображенского полка. В том, что сражение не завершилось разгромом французов, Беннигсен свалил всю вину на генерала Сакена, и тот был предан суду. Михаил Семенович, будучи членом офицерского суда, выступил в защиту Ф.В. Сакена и, проявив гражданское мужество, не побоялся на принятом судебном решении написать свое особое мнение: «…генерал Сакен ни во всем, что доносит на него генерал Беннигсен, совершенно оправдался».
Ввиду разногласий между судьями был образован Совет из наиболее заслуженных и почетных генералов, но и здесь Воронцов не побоялся отстаивать свою точку зрения: «Сакен не виновен!»  Александр I утвердил решение суда и высокого Совета и отправил Сакена в отставку.
Весь светский Петербург отвернулся от опального генерала, кроме Воронцова, который продолжал поддерживать боевого товарища и не боялся утверждать свою точку зрения, даже при встрече с императором. Настойчивость Воронцова пробила брешь лжи в обвинениях Беннигсена и помогла отстоять честь генерала Сакена. Александр I вынужден был заявить, что чувствует себя виноватым в том, что поверил клевете и велел поздравить опального воина с Андреевской лентой, то есть с высшим орденом св. Андрея Первозванного.   Таким образом, двадцатипятилетний полковник показал во время суда себя более прозорливым и независимым, чем «паркетные» генералы.
После поражения Александра I во Фридландском  сражении французы вытеснили русские войска из Пруссии, и император вынужден был согласиться на мирные переговоры с Наполеоном. Воронцов был против переговоров, он говорил: «Когда гвардия будет возвращаться в Петербург, подписавшие Тильзитский договор должны ехать на ослах».
Вернувшись в Петербург, опять начались плац-парады, смотры, дежурства.   В декабре 1807 года  Воронцову вновь пришлось защищать честь боевого товарища. В его доме состоялись переговоры о трех дуэлях. Следует сказать, что участие в дуэлях жестоко   каралось – от крепости и разжалования до виселицы. Причем это касалось и дуэлянтов, и их секундантов.
Две из дуэлей Воронцову удалось предотвратить, уговорив противников помириться, а третья из-за женщины между Д.В. Арсеньевым и графом Хрептовичем состоялась. На дуэли полковник Арсеньев был убит. В предсмертной записке он перечислил тех, кому должен. Записка кончалась словами: «…Я ношу два кольца и один перстень. Секунданты мои возьмут их себе в знак моей дружбы и благодарности».
Император не захотел поднимать шум, ведь в дуэли были замешаны боевые офицеры, гвардия роптала, да и графские титулы немало значили. В приказе по полку было объявлено,  что  Арсеньев погиб на охоте. Император приказал заплатить все его долги и провести похороны с подобающими почестями. Воронцов, желая материально помочь семье, обратился в Военное министерство с просьбой назначить брата  Арсеньева своим адъютантом.
Еще не было забыто участие Михаила Семеновича в дуэли, как к нему обратился адмирал А.С. Грейг с просьбой быть его секундантом в дуэли с военным министром. Отказать товарищу Воронцов не мог. Граф с адмиралом были на месте в назначенный час,  но министр запаздывал. Около девяти часов показалась коляска,  но вместо противника в ней сидел обер-полицмейстер Кутузов, который передал дуэлянтам приказ императора немедленно прибыть в Зимний. Там они увидели министра, который примчался к  Александру I  просить защиты. По закону «Дуэльного кодекса» такой подлый поступок накладывал пятно на всех офицеров полка. Офицер объявлялся публично трусом, и офицерское собрание требовало, чтобы он покинул полк.
В сентябре 1809 года Воронцов назначается командиром Нарвского пехотного полка. Этот полк под Аустерлицем «опозорился» - его знамена были захвачены неприятелем. Для поднятия боевого духа полка требовался командир отменно храбрый, с сильной волей, способный к нестандартным решениям.
С этим полком Воронцову предстояло воевать с турками в составе Дунайской армии. С Михаилом Семеновичем на театр военных действий пожелали отправиться   несколько молодых офицеров. Но из-за бедности они не могли приобрести необходимую военную экипировку. Воронцов обмундировал их за свой счет, а их женам, оставшимся дома, назначил «приличное ежемесячное содержание».
Первое, что сделал Воронцов  в полку, это усадил всех офицеров за изучение географических карт, так как расширение театра военных действий, участие в рейдах по вражеской территории требовали отличной ориентации на незнакомой местности. «Нельзя  воевать с завязанными глазами», - наставлял он.
В полку он добился того, чтобы для всех офицеров честь и бесстрашие стали приоритетами военной службы. Воронцов требовал от офицеров, независимо от звания, уважительного отношения к нижним чинам и запретил рукоприкладство. Высокий моральный дух офицеров и солдат является истинным залогом победы.
Основываясь на опыте командования Нарвским полком, он пишет «Наставление господам офицерам Нарвского пехотного полка в день сражения». Это было продолжение суворовской «Науки побеждать». В наставлении говорилось: «Когда фронтом идут на штыки грудь в грудь, то ротным командирам должно так же идти впереди своей роты с ружьем или саблею в руке».
Михаил Семенович утверждал, что офицер должен чувствовать в полной мере важность звания своего, и от него зависят поступки и поведение подчиненных. Главное, что вызывало ропот в больших штабах у генералитета, было утверждение, что офицерское звание не является привилегией дворян. Главное отличие офицера не происхождение, а храбрость на поле сражения, поэтому надо смелее выдвигать в офицерские звания нижних чинов, проявивших в бою твердость и смелость.
Заново созданный Нарвский полк в мае 1810 года штурмом берет крепость Базаржик,  все офицеры получают золотые, а солдаты серебряные кресты. Нарвскому полку возвращают потерянные когда-то под Аустерлицем знамена, а Воронцову присваивают звание генерал-майора. Как груши с веток сыплются покоренные турецкие крепости Варна, Шумла, Батина. За потерянное когда-то полковое знамя Воронцов посылает 78 турецких знамен. 
В марте 1811 года Дунайскую армию возглавляет генерал М.И. Кутузов, и Воронцов переходит под его начало. Чтобы ускорить разгром турок, Кутузов посылает в тыл на правый берег Дуная особый отряд во главе с Воронцовым. Вот когда пригодились изучаемые военные карты Турции. Русские отряды появляются в самых неожиданных местах, деморализованная  турецкая армия буквально разваливается на глазах. Оттоманская империя, несмотря на требования Наполеона держаться до последнего, вынуждена была просить мира. 16 мая 1812 года турки в Бухаресте подписали мир, отдав русским Бессарабию, крепости Измаил, Килия, Хотин, Бендеры и Аккерман.
Заключение мира за месяц до вторжения Наполеона имело немалое стратегическое и политическое значение. Теперь можно было не думать об обороне южных границ и использовать Дунайскую армию против более опасного противника.
12 июня 1812 года французские войска переправились по трем понтонным мостам через  Неман и вторглись в пределы России. 2-ая гренадерская дивизия Воронцова шла в арьергарде, сдерживая кавалерию Мюрата.
Позже Воронцов вспоминал, что «арьергард неизменно брал верх, а французская, польская и вестфальская кавалерия несла  огромные потери в людях, утрачивая былую славу и уверенность». 4 августа дивизия приняла бой под стенами Смоленска, и только приказ Кутузова заставил Воронцова отступить. Его гренадеры остановили Наполеона у деревни Шевардино, где был возведен редут, который трижды переходил из рук в руки в ходе боя. Один из французских батальонов был полностью уничтожен, остался только его номер. Но превосходство противника в силах было подавляющим, и дивизия Воронцова вынуждена была отойти на главную позицию у деревни Бородино.
Кутузов хорошо изучил тактику Наполеона. Тот бил в центр позиции, разрывал фронт на два крыла и уничтожал их по частям. Поэтому русский центр должен был держать генерал, умеющий стоять насмерть.
Кутузов вызвал Воронцова и, указывая на карте Семеновские флеши, центр русских позиций, сказал: «Умри, но сдержи удар», - и добавил: «Давай, Миша, поцелуемся, может быть, не увидимся!».
У Воронцова было 8 000 штыков и 50 орудий, против него Наполеон бросил 7 пехотных и 8 кавалерийских дивизий, которых поддерживали огнем 230 орудий.
За первой атакой последовали вторая, потом третья. Маршалы Мюрат, Даву, Ней скакали к своему императору и умоляли подкрепления, стараясь перекричать гром орудий.  «Там сущий ад!» - кричали они, указывая на окутанные дымом Семеновские флеши,  над которыми развивался русский флаг.
Взбешенный Наполеон вынужден был взять на себя разгром русского центра. Впервые французский император сошелся в открытом бою с русским генералом. Видя, что воодушевленные французы карабкаются на редут, Воронцов взял один из батальонов и лично повел в штыковую атаку. Сопротивление не могло быть продолжительным, слишком велико было преимущество у французов. Воронцов был ранен в бедро, а батальон, впереди которого он шел, весь был уничтожен, но Семеновские флеши остались за русскими.
В Официальном сообщении  Александру I  о Бородинском сражении упоминалось только два имени – М.С. Воронцова и П.И. Багратиона: «Атака флешей была наисильнейшей и оборона их ожесточенной. Борьба за  них продолжалась с 7 часов утра до 10 часов вечера с беспримерным ожесточением и упорством. В этом кровавом бою во время штыковой атаки был ранен генерал-майор Воронцов. Главнокомандующий второй армии князь Багратион был ранен вскоре после этого».
С поля боя Воронцов был увезен на телеге с подбитым колесом, другого транспорта не было. Его тут же в селе прооперировали, удалили пулю и отправили в Москву. Раненый генерал с трудом пробирался по улицам, сплошь забитыми подводами с ранеными. У своего дома в Немецкой слободе он увидел до сотни подвод, нагруженных книгами, мебелью, картинами, чтобы вывезти это богатство в родовое имение Андреевское. Воронцов приказывает снять с подвод все имущество, посадить на них раненых и везти в родовое имение. У дома он оставил патруль, приказав, чтобы всех раненых, проходящих мимо, направлять в Андреевское.
Дом в имении был превращен в госпиталь, где разместились около 50 генералов и офицеров. Стол для раненых был общий, но любой желающий мог питаться в своей комнате. Более 300 солдат жили в крестьянских избах. За счет  Михаила  Семеновича они получали хлеб, мясо, молоко, овощи. Лечили раненых 2 доктора, 10 фельдшеров и хирург, приезжающий в  Андреевское оперировать. Их услуги, медикаменты, перевязочный материал оплачивал Воронцов. Ежедневные траты достигали 800 рублей. Выздоровевшие уходили в свои полки, калеки расходились по домам. Каждый уходящий из  «госпиталя» получал бесплатно белье, тулуп и 10 рублей.
За Бородинское сражение Воронцов получил орден св. Анны с бриллиантами, чем вызвал шепот и зависть у многих генералов, которые считали, что их «обошли».
После ранения Воронцов разбил в пух и прах поляков у Рогуна, затем освободил Познань, за что получил звание генерал-лейтенанта, и ему доверяют командование корпусом.
Под Лейпцигом в «битве народов» граф первым ворвался с небольшим отрядом в город и чуть было не попал в плен. Командир 13-го егерского полка С.И. Маевский   впоследствии вспоминал: «Где больше опасности, где больше огонь, там, конечно, был уже и граф Воронцов …  Судьба сохранила его для великого».
В кровавой мясорубке под Краоном  Наполеон двинул против корпуса Воронцова три корпуса, это почти все, что у него осталось. Но устоять против корпуса Воронцова французы не смогли. В одном из французских полков из 33 офицеров в живых осталось лишь трое.
18  марта  1814 года русские подошли к Парижу.  Воронцову выпала честь взять «на  шпагу» столицу Франции. Против 12 000 пехотинцев графа противостояло 34 000 пехоты, все, что смогли наскрести «по сусекам» французы.
Воронцов приказал всем надеть парадные мундиры, с барабанным боем, с музыкой и песенниками без выстрелов сам повел в штыковую атаку корпус. Французы не выдержали и выбросили белый флаг. Париж пал, командующим русским оккупационным корпусом  был назначен Воронцов.
После победы в Петербурге наступила пора раздачи наград. Многие генералы и офицеры были награждены орденом  св. Георгия, Барклай-де-Толли стал фельдмаршалом, Винценгероде и С.Г. Волконский – полными генералами, один лишь Воронцов из главнокомандующих  получил медаль «За взятие Парижа». Это было похоже на оскорбление.  Михаилу  Семеновичу  не могли простить отказ от звания генерала при переходе из камергера в полк простым поручиком.
Завистливое, недоброжелательное отношение ряда высших чиновников военного ведомства привело к тому, что и сам император стал смотреть на графа косо.
С начала  Отечественной войны интриги эти  усилились. Главный штаб и генералитет разделились на враждующие группировки. Одни из них рвались в гущу сражений, другие предпочитали быть поближе к начальству, раздававшему чины и награды. Ф.В. Ростопчин писал Воронцову: «…беда, что армия, где должен быть один дух и одна душа, обратилась в дворцовую переднюю, где все копаются, мараются и выхваливают себя». (4, с.37).
В октябре 1818 года состоялся смотр русского войска. В нем участвовало 87 генералов и около 5 000 офицеров. На смотре присутствовали король Пруссии, император Австрии, от Англии герцог Веллингтон. Все они были в восторге от выучки и выправки войск. Александр I  после смотра упрекнул Воронцова, что его корпус двигался не достаточно бодрым шагом, на что Михаил Семенович  с достоинством заметил: «Ваше Величество, этим шагом мы пришли в Париж». Доведенный мелкими придирками, замечаниями и нападками, граф подает рапорт об отставке. А.А. Закревский, узнав об этом, пишет: «Не Вам служба нужна, а Вы Отечеству». В мае 1823 года Михаил Семенович  практически уходит от военных дел и назначается генерал-губернатором Новороссийского края и полномочным наместником Бессарабии. Но мирные труды графа были прерваны начавшейся Кавказской войной. Имам Шамиль одерживал одну победу за другой. Николай I не успевал менять командующих Отдельным Кавказским корпусом – то Головин, то Нейдгард, то Ермолов. И тут вспомнили о Воронцове. Указом от 27 декабря 1844 года Воронцов был назначен командующим Отдельным Кавказским корпусом и наместником Кавказа с самыми широкими полномочиями, власть его распространялась на весь европейский юг России и Закавказье. Ни до, ни после графа никому из государственных военных деятелей не давалось столько власти – даже Потемкину.
За короткое время Воронцову удалось проникнуть в недра Дагестанских гор, Шамиль терял аул за аулом, ущелье за ущельем, армия его таяла. С лета 1851 года здоровье Воронцова ухудшилось, у него стало быстро падать зрение, и он с трудом разбирал буквы, украдкой стал пользоваться очками. Из-за слабости ему трудно было держаться в седле, и пришлось пересесть в коляску. Елизавета Ксаверьевна помогала ему как могла – писала под диктовку письма, читала документы, приходящую почту, газеты, прошения. В кабинете графа в углу поставили для нее стол, и она приняла на себя функции секретаря. Трудно представить члена Кавалерствующих  Дам  ордена св. Великомученицы Екатерины, первую красавицу юга России в должности секретаря.  Первая  женщина-секретарь  у  высокопоставленного вельможи!  Она сопровождала  мужа в поездках и даже «имела удовольствие идти два или три раза с пехотою на военном положении, но к большому ее огорчению и сожалению неприятель не показывался», - писал Воронцов Ермолову. (3, с. 351). Елизавета Ксаверьевна  в военном мундире, в пехотном строю, под прицелом горцев – в это трудно поверить. К физическим мучениям у Михаила  Семеновича присоединились и душевные. Из 6-ти детей Воронцовых  4 умерло  в младенчестве и в юношеском возрасте. Остались только сын Семен и незаконнорожденная дочь Софья, которую граф удочерил, дал ей свое отчество   и фамилию, наделив всеми юридическими правами наследства. С мужем А.П. Шуваловым  семейная жизнь у нее не ладилась, Софья  большую часть времени жила в Швейцарии, муж в Париже. Изредка они встречались в Алупке во дворце отца. В 1830 году Шувалов служил в лейб-гвардии Гусарском полку с М.Ю. Лермонтовым. Предполагают, что тот наделил Печорина  чертами характера Шувалова, и даже находили между ними портретное сходство.
В разгар «севастопольской страды» сын Семен настоял, чтобы его направили в Севастополь. Воронцов писал Ермолову: «Теперь к этому присоединилось и беспокойство насчет сына моего. Он исполнил долг свой, когда просился в самое опасное место». (3, с.266). Беспокойство отца было не беспочвенным. В августе 1855 года Семен был тяжело ранен. Его ранение совсем подкосило здоровье Воронцова, и он просит об отставке. Ему уже 74 года. Император отказывает ему в просьбе, но разрешает на два года удалиться в отпуск. Елизавета Ксаверьевна   увозит мужа в Одессу.
Но проклятый «катар» съедал его здоровье, он ослаб, похудел, с трудом передвигался на сидячей коляске. Он диктует в письме к А.И. Барятинскому: «Я понемногу  гуляю пешком и подолгу катаюсь в коляске». (3, с. 274).
Вскоре наступает мнимое улучшение, и  Михаил Семенович едет в Петербург, а оттуда сразу в Москву на коронацию Александра II. Но мучительная лихорадка лишила его последних сил, и он вынужден был остаться дома. Перед коронацией к нему пришли Великие князья, вручившие фельдмаршальский жезл и императорский рескрипт: «В справедливом сознании, как прежних, так и тепершних знаменитых заслуг Ваших, я возвел Вас в княжеское достоинство с нисходящим потомством».
В звании генерал-фельдмаршала М.С. Воронцов пробыл чуть больше двух месяцев,  последнюю награду он получил на пороге смерти.
6 ноября 1856 года М.С. Воронцов скончался от рака желудка. Под пушечные и ружейные залпы тело светлейшего князя было опущено в могилу в Одесском кафедральном  соборе. В армии всем войскам было предписано носить трехдневный траур.
Надгробие на могилу мужа  Елизавета  Ксаверьевна  заказала  скульптору           Н.С. Пименову.
Княгиня пережила супруга на 24 года. Она много занималась благотворительностью, выпускала альманах для бедных, любила перечитывать Пушкина и многие его стихотворения знала наизусть. Скончалась она в 1880 году и была похоронена вместе с мужем в соборе.
Перед взрывом собора в 1930 году останки супругов были перезахоронены на городском кладбище. 10 ноября 2005 года все, что осталось от Воронцовых, было вновь перезахоронено в стенах восстановленного собора.
Воронцов был награжден 14 высшими орденами России, 11 зарубежными орденами, из низ 7 украшены бриллиантами; двумя  шпагами «За храбрость» с бриллиантами,   4  нагрудными портретами иностранных государей с бриллиантами и изумрудами, и более    10 различными памятными золотыми и серебряными крестами и медалями.
В 1863 году в Одессе был поставлен памятник Воронцову, после революции его пытались разрушить, но у большевиков все не доходили руки до этой акции, благодаря их нерадивости памятник уцелел. Чтобы народ не забывал, что это памятник «презренному царскому сатрапу», на пьедестале поместили известную эпиграмму «полугерой, полуневежда, полуподлец». Только в годы перестройки эта позорная надпись была уничтожена.
В зале героев 1812 года в Эрмитаже портрет графа М.С. Воронцова висит на почетном месте в первом ряду.
На памятнике «Тысячелетие России» в Новгороде на первом барельефном поясе помещен раздел «Государственные люди». Он начинается изображением Ярослава Мудрого и завершается  М.С. Воронцовым.
В фельдмаршальском зале Зимнего дворца висит портрет М.С. Воронцова художника Б.П. Вилневаде.
История всех расставила по своим местам. Прав был А.А. Закревский, когда писал: «благомыслящие люди знают, что у нас Воронцовых немного».

Часть 2.
               
Одесса, Николаев, Херсон, Крымский полуостров… Изумительная архитектура Приморского бульвара в Одессе, Херсонский и Николаевский  порты, неохватные просторы виноградников и бахчи Таврийского края, очаровывающие душу крымские горные пейзажи… С детских лет всё это так знакомо и так дорого сердцу. Сколько раз, сидя у берега Черного моря со сборником стихотворений А.С. Пушкина, мы ловили себя на мысли, как точно, ярко и гениально поэт передал прелесть, торжественность  и величие этого южного края. С чувством искренней благодарности мы обращались к Пушкину, воспевшего места нашего детства и ранней юности. Мы тогда не знали, что за детство, утопающее в песне морского прибоя, в ароматах акаций, цветущих яблонь, груш, персиков и душистых дынь, нужно благодарить еще одного человека – князя Михаила Семеновича Воронцова, наместника юга России в 20-е – 50-е годы XIX века.
М.С. Воронцов был необычным генерал-губернатором. Трудно назвать какую-либо сторону жизни новороссиян, которую он обошел бы своим вниманием.
Большая часть населения края занималась животноводством, в частности, разведением овец, дававших грубую шерсть. В целях содействия более быстрому развитию тонкорунного овцеводства, Михаил Семенович выписал на собственные средства из Испании и Саксонии овец соответствующей породы. Способствовал он и развитию коневодства (у него был свой конный завод). Интересовало Воронцова и рыболовство, пытаясь развить которое, он предложил нескольким семьям рыбаков с острова Мальта переехать в Крым, поселил их и обзавёл всем необходимым за свой счет.
Воронцов уделял особое внимание развитию садоводства и лесоводства. В европейских странах и в Армении он приобретал виноградные лозы и черенки фруктовых деревьев лучших сортов. Всё это сначала размножалось в воронцовских питомниках, а потом бесплатно раздавалось всем желающим. В Китае для Воронцова были закуплены несколько чайных кустов. Хотя Михаил Семенович был человеком некурящим и не приветствовал курение в целом, он стал инициатором расширения плантаций табака.
Можно только представить, какие усилия вкладывал Воронцов в развитие садоводства и лесничества! Факты говорят, что усилия эти увенчались успехом. К 1854 г. в трех губерниях Новороссии насчитывалось около 50 тысяч фруктовых садов, более 30 тысяч виноградников, до 70 тысяч огородов и баштанов. Было посажено около 12 миллионов лесных деревьев, 81 миллион виноградных лоз, 11 миллионов фруктовых деревьев, более 7 миллионов тутовых деревьев. (4, с.190). Не стоит забывать, что начиналось все с небольшого количества саженцев в собственном питомнике Воронцова.
Михаила Семеновича  с уверенностью можно назвать рачительным хозяином вверенного ему края. Зная, что Англия закупает за границей в большом количестве льняное семя, Воронцов содействует местным торговцам в продаже семян российского льна. Уже в 1832 году англичане купили у россиян 45 тысяч четвертей семян. Выгода от выращивания и  экспорта очевидна: если ранее десятина земли в Новороссии стоила 10 копеек, то теперь за нее можно было получить 10-20 рублей.
Рачительным хозяином  Воронцов был и в своих владениях. Об этом свидетельствуют покупка около 2 тыс. гектаров земли в Крыму, на которых высаживались тысячи виноградных лоз и саженцев фруктовых деревьев, наличие отличных винных погребов и производство шипучего вина, своя оливковая роща, а , следовательно, и свое оливковое масло. Важно отметить, что генерал-губернатор никогда не думал только о своем благополучии. Думая о улучшении Новороссии, он призывал людей со средствами следовать его примеру – и плантации виноградников и садов стали расти в Крыму как грибы после дождя. В 1828 г. в Одессе было учреждено императорское общество сельского хозяйства Южной России, первым секретарем которого стал М.С. Воронцов. Общество поощряло отличившихся в садоводстве и лесоводстве, награждая их деньгами и медалями. (4, с.190).
Сельскохозяйственная продукция увеличивалась, и при содействии М.С.Воронцова в Новороссии стала развиваться перерабатывающая промышленность: появились шерстомойные, мукомольные и винокуренные предприятия.
М.С. Воронцова стоит отнести к категории людей, на смену успехам ставящих новые цели, уверенно идущих к их достижению через всякого рода преграды и трудности. Поэтому вовсе не удивительны возникновения в его губерниях завода на паях для рафинирования американского сахарного песка, завода искусственных минеральных вод, организация широкой разведки месторождения железной руды, что послужило развитию металлургии в крае, и угольных месторождений в крае, а затем и их разработки (причем одно из месторождений Михаил Семенович разработал на собственные средства, а потом передал его безвозмездно предприимчивому купцу). К 1851 г. новороссийские шахты стали выдавать ежегодно более миллиона пудов угля. (4, с.191).
Воронцов уделял большое внимание научным исследованиям: отправил экспедицию для измерения уровней Черного и Каспийского морей, организовал экспедицию альпинистов для изучения Кавказских гор и поисков полезных ископаемых, поручил группе ученых-астрономов наблюдать за солнечным затмением и сделать из этого наблюдения практические выводы, первым в России создал метеорологические станции для предсказания погоды, открыл лаборатории для изучения свойств минеральных источников и их воздействия на организм при различных заболеваниях, и на основе этих научных данных открыл целую цепь бальнеологических санаториев и амбулаторий.
Нельзя не понимать, сколько сил и здоровья было вложено в эти мероприятия, и как важно это было для развития не только южной части страны, но всей России в целом.
Объезжая территорию своего края, М.С. Воронцов понимал, что дорог в Новоросии и Бессарабии недостаточно, что, не имея твердого покрытия, они нуждаются в улучшении. Нелегко ему было добиться у петербургского начальства финансирования нового дорожного строительства. Но нужно знать твердость позиции генерал-губернатора, его умение убеждать в актуальности поднятых им вопросов. Так в 1832 г. на дороге из Евпатории в Керчь через Симферополь и Феодосию было открыто движение дилижансов, а в 1837 г. была построена дорога от Кишинева до Сорок, связавшая центр области с пристанью на Днестре. (4, с. 192).
В связи с большим дорожным строительством в Крыму и заселением его южного побережья, начались обширные работы по картографированию полуострова. Разнообразные топографические и геодезические работы имели важное значение как для военных целей, так и для хозяйственных нужд. Без точного знания местности невозможно было бы управлять огромной территорией.
Как нельзя представить Санкт-Петербург без могучей Невы и ее каналов, так невозможно представить южные земли России без огромного водного пространства.
Во все времена море покоряло загадочностью и величием. Не оставило равнодушным оно и сердце Михаила Семеновича.  Но Воронцов был не только романтиком, но и практиком, помыслы которого всегда были направлены на развитие и благо Отечества.
В число близкого окружения генерал-губернатора Новороссии входил вице-адмирал Алексей Самуилович Грейг, потомственный моряк, с 1816 г. главный командир Черноморского флота и портов, военный губернатор Николаева и Севастополя. Именно с ним после того, как в 1823-1825 гг. был построен пароход «Надежда» и переправлен через днепровские пороги в Херсон, Воронцов поделился своей мечтой о строительстве большого парохода для Одессы, который мог бы перевозить и грузы, и пассажиров. «Нужно устроить его таким образом, чтобы на нем были, подобно аглицким, хорошо обделанные каюты и помещения для двух или трех карет», -  поделился своими мыслями с Грейгом Воронцов. (4, с.193). И уже в 1828 г. в Николаеве был построен пароход «Одесса», совершивший первый рейс из Одессы в Евпаторию.
XIX век – эпоха важных исторических событий. Развивая мореходные пути и сообщения, Воронцов думал и о безопасности и защите Отечества, поэтому параллельно с гражданскими строились и военные корабли: 1825 г. – первый в России 14-пушечный пароход «Метеор», в дальнейшем – несколько 60-пушечных кораблей и 120-пушечный корабль «Варшава», а транспортные суда переделывались в бомбардирские, необходимые для штурма приморских крепостей.
В 30 – 40-е годы судостроительство имело широкий размах: пароходы и пароходо-фрегаты строились на верфях в Николаеве, Херсоне, Одессе, заказывались в Англии. По Черному и Азовскому морям начались регулярные пассажирские и грузовые рейсы. Были установлены сообщения с портами Измаил, Рени, Галац, с Редут-Кале на восточном побережье Черного моря. Судоходство стремительно развивалось, существующие порты не справлялись с объемом работы.  М.С. Воронцов активно содействует строительству морского порта в Ялте и пристани в новопостроенном городе Бердянск, который сразу же стал важным торговым центром.
Каждому пароходу, каждому причалу, каждому порту Воронцов отдавал много сил. Современные Николаев, Херсон, Бердянск, Евпатория, Севастополь, Керчь и др. хранят свидетельства целеустремленного труда и личного вклада в их развитие генерал-губернатора. Не будет ошибочным мнение, что особое место Воронцовым было отведено городу Одессе, где строились причальные линии, склады, административные и жилые здания.     С 1826г. издалека со стороны моря виднеется двухэтажный дворец на высоком цоколе, стоящий на Приморском бульваре. Воронцовский дом–дворец с несколькими подсобными зданиями и гордо красующейся величественной классической колоннадой, заказанной генерал-губернатором местному архитектору Ф.К. Боффо, и сегодня один из архитектурных символов Одессы.
Проходя по Приморскому бульвару, который является украшением города, можно увидеть своеобразное архитектурное здание, очень похожее на Александровский дворец в Царском Селе. Это здание биржи, образцом которого и стал вышеупомянутый Царскосельский дворец по проекту Кваренги. В процессе строительства в Одессе в проект были внесены существенные изменения. По распоряжению Воронцова был значительно увеличен центральный зал биржи, благодаря чему здание стало выглядеть еще более величественным.
Воронцов, понимая, что средств не будет хватать для строительства казенных зданий на Приморском  бульваре, предложил, чтобы эти здания возводились на деньги частных лиц, а потом город станет арендовать их у владельцев. Предложение было принято, и строительство пошло быстрыми темпами.
Строились не только казенные, но и жилые здания. Воронцов стал выделять всем желающим участки земли, ставя непременное условие: не позднее, чем через 5 лет на полученном участке должен быть построен многоэтажный дом приличного вида. С 1825 г. по 1830 г. Приморский бульвар был застроен.
Немало хлопот Воронцову принесло сооружение монументальной лестницы, соединившей Приморский бульвар с портом, которая сначала была сделана из дерева, а в 1841 г. ее сменили на гранитную.
Величественные здания, очаровывающие своей архитектурой, гармонично вписывающиеся в зеленые насаждения, которым Воронцов, как и во всей Новороссии, придавал особое значение, памятник из бронзы первому военному губернатору Херсонской, Екатеринославской, Таврической губерний и войска Черноморских казаков герцогу Э.О. Ришелье работы И.П. Мартоса и А.И. Мельникова, вышеупомянутая лестница – всё это и многое другое говорит о том, что генерал-губернатор  М.С. Воронцов был не только целеустремленным, действенным руководителем, но и человеком с изысканным эстетическим вкусом.
О высокой образованности, культурном уровне Михаила Семеновича скажут картинная галерея, насчитывающая около 300 портретов видных российских деятелей (Ивана Грозного, Петра Первого, Елизаветы Петровны. Екатерины Второй, портреты знаменитых «особ российских» Голицына, Шереметева, Потемкина, Бестужева, Заводовского, Румянцева, Суворова, Ломоносова, Державина и др.), привезенная Воронцовым в Одессу и всю жизнь пополняемая им (4, с.54), и четыре библиотеки графа (одна в Петербурге, другая в имении жены в Мошках, третья в Алупкинском дворце в Крыму и самая большая в Одессе). Воронцовым были собраны книги на 26 языках. Больше всего на французском, английском, русском, польском, немецком, итальянском, меньше – на испанском, голландском, датском, норвежском, украинском, греческом, грузинском. Всего 13 690 названий,     52 801 том! В библиотеке собраны «Санкт-Петербургские ведомости» за 32 года, а «Журнал для джентльменов» за 127 лет (1), огромное количество атласов, ландкарт, планов. Большую ценность в библиотеке представлял портфель Радищева с документами, с бумагами которого был знаком А.С. Пушкин. (4, с. 147).
 Воронцов не только собирал библиотеку, он сам много читал, свободно владел пятью языками, а читал на восьми.
О библиотеке Воронцова ходили легенды, поэты посвящали ей стихи:
                Средь этой роскоши вместилищ
                Не меньше увлекают взор
                Сокровища книгохранилищ,
                Где для души такой простор,
                Где все века и все народы,
                Где жизнь веков и ход природы,
                Как в зеркале отражены
                И навсегда сбережены. (1).
Ценность ее была колоссальной. Не зря в годы Великой Отечественной войны оккупационные власти  обещали 3 000 марок тому, кто укажет, где хранится библиотека. Фашистам неизвестно было, что ценность, которую они так тщательно ищут, была спрятана хранителями библиотеки В.И. Литовченко и Т.З. Ходжан в большой угловой комнате без окон, вход в которую был завален кучей мусора и хлама. С октября 1941 г. по апрель 1944 г. библиотека была в «подполье» и не давалась врагу, а после освобождения города заняла достойное место в Университете, где и сегодня служит народу, являясь частицей мужества  города-героя Одессы. (1).
Отношение к театру – тоже один из факторов, убеждающих в высоком культурном воспитании Воронцова, тратившего немало собственных денег на содержание итальянской оперы в Одессе и добившегося в дальнейшем разрешения от государя отпускать на содержание оперы  по 60 000 рублей в год из городских средств, а в 1846 г. основавшего в Одессе постоянный русский театр (4, с.200), а в 1827 г. – русский театр в Тифлисе.
М.С. Воронцова, бесспорно, можно считать выдающимся просветителем. Он открыл ряд школ, училищ, интернатов. В Бессарабии появились ланкастерские училища, в Одессе – училище восточных языков, готовящее переводчиков турецкого и персидского языков, в Керчи был открыт Институт для девиц, в Херсоне- училище торговых моряков, в Николаеве – матросское приходское училище, в Одессе – училище для глухонемых, открылись школы для татарских и еврейских детей. Михаил Семенович всячески поощрял изучение истории Новороссии, поддерживал раскопки в Крыму, исследования старинных рукописей и других архивных материалов. Находки археологов привели к созданию музеев. Благодаря ходатайству  Михаила Семеновича в 1825 г. в Одессе был открыт городской музей древностей. В 1826 г. такой же музей появился в Керчи. В 1840 г. свой музей открыло одесское общество истории и древностей. Воронцов не только способствовал этому, но и передал музею собрание подаренных ему монет. (4, с.199).
Создание типографии в Одессе генерал-губернатор считал важной задачей в деле просвещения своего края, для решения которой он пригласил специалиста из Петербурга. Так в 1828 г. здесь начал издаваться «Одесский вестник» на русском и французском языках, а с 1831 г. стал выходить новороссийский календарь. (4, с.200).
Бесспорно, М.С. Воронцов внес большой вклад в развитие просвещения России, и его труд был высоко оценен: в дни празднования 100-летия основания петербургской академии наук графу Воронцову за заслуги перед Отечеством было присвоено звание Почетного члена Академии наук. (4, с.202).
Михаил Семенович всегда с полной отдачей выполнял вверенные ему дела: и развитие и укрепление южных губерний России, ставших со временем важным экономическим и морском центром страны, и прием императорской семьи, вызвавший очень положительный отзыв у императрицы Марии Федоровны, и борьба с эпидемией чумы, завезенной после военных операций на российскую территорию из ряда турецких провинций.
Последнее убеждает в умении Воронцова в экстренной ситуации принимать правильные решения, четко анализировать ход событий. Закрытие Одессы, передача продуктов через карантины, тщательное обследование дома за домом, сжигание зараженных строений, окуривание писем, газет, книг и всего, что ввозилось в город и вывозилось из него, оказание медицинской помощи всем больным без исключения – все это привело к ликвидации угрозы чумы в Одессе к марту 1830 г.
Когда же непродуманные карантинные меры, нерешительность Н.А.Столыпина, назначенного Николаем I временным военным губернатором Севастополя, привели к бунту, в ходе которого были убиты сам Столыпин и несколько человек из его свиты, Воронцов, получив от императора самые широкие полномочия, поспешил в Севастополь. Авторитет Михаила Семеновича был беспрекословен: он объехал весь бунтующий город и нигде не услышал ни одного оскорбительного слова в свой адрес. Разгонять горожан и стрелять в кого-либо не пришлось: с появлением Воронцова бунт прекратился сам собой. По распоряжению генерал-губернатора были приняты меры, чтобы помешать распространению чумы, и эпидемия скоро сошла на нет.
М.С. Воронцова с уверенностью можно отнести к передовым, прогрессивно мыслящим людям своего времени. Он один из первых поднял голос об отмене крепостного права. В январе 1820 г. была создана легальная группа передовых  умов России, которая приготовила «Записку» для Александра I о необходимости отмены крепостного права. М.С. Воронцов считал, что существование крепостного права в христианской России является позором для страны, поэтому, не задумываясь, поставил свою подпись под «Запиской», понимая, что этим становится в оппозицию царю, но Александр I не дал согласия на проведение крестьянской реформы, посчитав, что время реформ еще не наступило. До Манифеста об отмене крепостного права М.С. Воронцов не дожил, но в том, что 19 февраля 1861 г. Россия освободилась от крепостничества, есть, несомненно, и его заслуга.
Михаил Семенович Воронцов – человек, оставивший заметный след в истории России, сделавший много для ее утверждения, отдавший 30 лет своей жизни созданию прекрасных и неповторимых мест, воспетых многими поэтами.
Все живо там, все там очей отрада,
Сады татар, селенья, города;
Отражена волнами скал громада,
В морской дали теряются суда,
Янтарь висит на лозах винограда;
В лугах шумят бродящие стада… (2, с. 247).
Строки А.С. Пушкина, как всегда, поражают искренностью, точностью, образностью. И теперь, исходя из вышесказанного, понимаешь, как несправедлива была судьба к двум великим, истинно русским гениям, один из которых – гениальный поэт, создатель русского литературного языка, другой – гениальный руководитель и предприниматель, создатель прекрасной южной зоны России. Воля случая развела их в разные стороны. И при всем поклонении пушкинскому таланту, его поэтической непревзойденности, нужно оспорить его эпиграмму на Михаила Семеновича:
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец. (2, с.308).
Сколько в этих словах несправедливого, личного! Воспитанности, культуре, предпринимательским и руководительским умениям, уму, образованности, честности, объективности, справедливости, самообладанию, уважению к людям, чести, достоинству у князя Воронцова не только можно, но, без сомнения, нужно учиться. Уму и заслугам  Михаила Семеновича Воронцова давно уже пора воздать должное.

_______________________________________________________



                Список литературы.

1.Панфилов Д.Г. Личные архивные материалы.
2.Пушкин А.С. «Золотой том», из-во «Имидж», Москва, 1993г.
3.Пушкин А.С.  Сочинения в трех томах. Том 1-й, М., «Художественная литература», 1985 г.
4.Справочные материалы николаевского, херсонского, одесского краеведческих музеев.
5.Удовик  В.А.  Воронцов, М., «Молодая гвардия», 2004г.
6.Удовик В.А. «М.С. Воронцов и  А.С. Пушкин», С.-Петербург, «ДТБ», 2008г. 
7.Черейский Л.А.   Пушкин и его окружение, Л., «Наука», 1976г.
8.Щербинин М.П. «Биография  генерал-фельдмаршала князя М.С. Воронцова»,      С.-Петербург,1858г.
 


 

.