Попал в историю Глава 16

Начало здесь http://proza.ru/2015/06/04/551

То, что предстало взору девушек при подступах ко дворцу, напоминало ураган, тайфун и прочие стихийные бедствия. Это была толпа журналистов с телекамерами и микрофонами, а также стадо ярко расцвеченных, полуголых девиц, как будто вышедших на тропу войны за предмет обожания.

- Это фанатки и репортёры, - пояснила Ланария.

- Чьи фанатки? – не поняла Силим.

- Антоса-Эммануэля, то есть того самого придурковатого принца, который совершенно не обучен манерам и вежливому обхождению с дамами.

- А чего они от него хотят?

- Курица безмозглая! Они его любят.

- Что, все поголовно? Так ведь он импотент. А репортёры?

- Хотят взять у него интервью.

- Ты же говоришь, что он двух слов связать не может, он же наговорит всяких глупостей.

- Так в том-то весь и курьёз, что если бы он говорил бы как все – умности, то никто бы его не слушал, не смотрел и не читал. А тут газеты и журналы со статьями про него расходятся буквально мгновенно. Здесь в Пронсельвани так: если тебе посчастливилось взять интервью у наследного принца, считай обеспечил себе рейтинг. Попадание прямо в яблочко, бешеный успех!

Среди беснующейся толпы, в гуще событий, крутился и Нагкуш с оператором Тибургом.

Нагкуш:  Мы находимся на подступах к Алмазному дворцу. Здесь в безмерных количествах собрались обожательницы Антоса-Эммануэля Грандескки в надежде хоть на мгновение увидеть своего кумира или взять автограф. (Тихо в камеру) Только они не знают, что его не увидят, потому что Его высочество проследует другим путём. Прямо скажу: зрелище это представляет самое скандальное безобразие. Когда же это началось? А началось это с того момента, когда принц, ввиду врождённой мании величия, возомнил себя музыкантом. С тех самых пор он начал терроризировать барабаны, струны и смычки, и прочие колющие и режущие предметы. При этом он воет таким голосом, которым вопят мартовские коты, привлекая особ женского пола, но, как ни странно, у него это получается.
(Подходит к одной из девиц) Что вы ощущаете, мисс? Что значит, любить принца?

Девушка (восторженно): Любить Антоса-Эммануэля это видеть его в своих снах каждую ночь, мечтать о нём каждый день и справлять его дни рожденья круче, чем собственные! Это собирать его фотографии, пуговицы, булавки и обрывки тапочек. И самое главное – петь во всё горло на улицах его песни:

«Болезнью странной страдаю я.Что же у меня болит?
И мучит меня не подагра и не бронхит,
Мучат меня, если мыслить в абстракции,
Внутримозговые галлюцинации.
Реальность с глюками перепутал я.
И мир в голове искажается, милая моя.
Ну почему ты, крошка, такая страшная?
Сопли утри, а остальное всё не важно»!!!

Нагкуш:  Да, сказал бы я, что об этом думаю, но ноги бы унести. Эти особы крайне агрессивны.

Среди толчеи, пачкая свои вечерние наряды и портя причёски, проталкивались и баронесса с приятельницей, оставив прямо на дороге свою машину, которая оказалась абсолютно бесполезной в такой ситуации. Ото всюду их толкали и пинали.

- Куда вас черти несут?! – вопили в толпе.

- Я баронесса Нуарье! Я очень спешу, меня дожидаются высокопоставленные персоны!!! – скандальничала Лана.

- Сейчас получишь в глаз, баронесса! – кричали ей в ответ.

Силим мало что понимала, но подозревала, что что-то здесь не так, потому что ей было трудно представить себе, что тут же в толпе страдает какой-нибудь герцог, престарелая маркиза или иностранный посланник. Видимо, званые гости едут другим путём, там, где почётный эскорт гвардейцев.

Следующей преградой в достижении их цели явился крепкий, рослый детина с откормленной мордой в костюме охранника при значках и эполетах. Увидев его ещё из далека, Ланария вся побледнела и, покрывшись холодным потом, вцепилась в локоть подруги. Это был цепной пёс наследного принца - Николи Стюиль.

- Ваши приглашения, леди? – ледяным тоном осведомился он.

- Нико, это ты? – пропела Лана жалким голосом, - Ты что, меня не узнаёшь?

- Узнаю, поэтому и не пускаю, пояснил тот с равнодушной безаппеляционностью.

- Хам! Мужлан! Идиот! Ну, ты у меня сейчас дождёшься, Стюиль! Я сейчас Консту позвоню, он тебя по стенке размажет! Он тебя зажарит живьём и нарежет в винегрет! На век запомнишь, как меня не пускать!!!

- Послушай ты, баронесса Нуарье, - проговорил Стюиль, не совсем любезно взяв Лану за локоть и стиснув зубы, при этом на каменном лице его не дрогнул ни один мускул, - мне наплевать на твоё местонахождение, наплевать глубоко и далеко, я бы пропустил бы тебя не только на светский приём, но и к чёрту на кулички. Ты не можешь пройти согласно личному приказу Константоса Грандескки.

- Вот это да! – охнула Силим (она не поняла ни слова, но перевела услышанное безошибочным чутьём опытной женщины).

Нервы баронессы не выдержали такого испытания, а слёзы обильно закапали по её щекам.

- Предатель! Изменьшик! Пустотрёп!  А говорил, что любит! Какие слова придумывал! Сказал, что я королева его грёз. Обещал в подарок звезду с неба и даже французскую косметику из последней коллекции.

- Все мужики одинаковы, шайтан их дери! - сочувствовала ей Силим, - Они так много обещают: «люблю, трамвай куплю». И если бы они исполняли всё, что обещали, то в Тузе точно по улицам ездили бы одни только наши личные трамваи.

Трудно сказать в каком именно измерении затерялась упомянутая щедрым на обещания принцем косметика, но косметика на лице Ланы давно уже была размазана её кулаками, красивые глаза опухли и покраснели от попавшей в них туши (ведь влагостойкую ей так и не подарили), а следы от губной помады расплылись вдоль рта до самых ушей. И каменное сердце непреклонного Стюиля дрогнуло.

- Ну, ладно, хорошо, проходите под мою ответственность.

- Угу, «проходите», - не унималась Лана, - ты посмотри: на кого я похожа. Я похожа на чучело огородное. Да Конст, при виде меня, сразу меня разлюбит. Или ещё хуже, вздумает влюбиться в другую.

- Да брось ты расстраиваться, - успокаивал её Стюиль, - все женщины – мастерицы наводить красоту: подмажетесь в уборной, дырки в одежде булавками да шпильками заколите, причёски наведёте…

- А если Конст будет недоволен, а ещё чего доброго вышвырнет меня?

- Тогда ты ему скажи, что его приказ был отменён, согласно указанию более вышестоящего лица.

- Какого лица?

- Его высочество Антос-Эммануэль Грандескки, наследник королевского престола, намекал на то, что не прочь бы был поболтать с тобой.

Спасение пришло, откуда не ждали.

«Он сам хочет меня видеть? Что это с ним? – изумилась, раздумывая про себя, Лана, - Выходит, он передумал и оказывает мне знаки внимания?»

- Так мы пройдём по личному приглашению Его Самого, этого сумасброда – чокнутого прима-принца?! – переспросила удивлённо Силим на своём наречии.

- Поосторожней, я начинаю подозревать, что Стюиль прекрасно понимает по-нашему, - тихо предупредила её подруга.

- Ты знаешь, Ланочка, - зашептала та ей в ответ, - быть может твой Конст и будущий король, только мне почему-то кажется, что пока он ноль без палочки. А наследник может и чокнутый, да только все, кто здесь собрались, только о нём и говорят. Тебе бы подумать над его предложениями, только сразу не соглашайся. Выдержи королевскую паузу. Пусть теперь на коленях вымаливает прощения.

- Послушай, только не нужно меня учить крутить мужиками! Без тебя знаю! – раздражённо цыкнула на неё Ланария, чьё оскорблённое до предела женское самолюбие, вдруг расцвело пышным цветом.

Через некоторое время после описанных нами событий, подруги уже стояли в стороне в углу огромного зала, где во всю уже кипели события государственного масштаба. И не беда, что чопорные, полные снобизма гости, не обращали на них никакого внимания, это даже давало им возможность вволю поболтать.

- Ты, прежде всего, покажи мне короля, я королей никогда не видела, - шептала Силим, вся сгорая от волнения и любопытства.

- Вообще то, мы сильно опоздали, - поясняла ей подруга с деловым видом, - пришли бы пораньше, увидели бы с самого начала весь парад. И я бы тебе показала и короля, и королеву, и собачку принцессы. А теперь смотри на тех, кто остался в самом хвосте.

- А что тут вообще происходит? Все с такими важными лицами, как Ангелы небесные на Страшном суде.

- Здесь вот в чём вся фишка: они по очереди выходят на сцену и демонстрируют наряды, брюлики и достижения за прошедший год, в общем, пыжатся, как будто что-то из себя представляют. А на том большом во всю сцену экране попутно показывают слайды, фотографии и видео, чтобы все понимали, что они не просто понтуются, а правду говорят.

- А… А Конст твой где? На него бы посмотреть тоже ну очень бы хотелось.

- А ты угадай.

- Неужели тот красавчик с видом плейбоя в тёмном блестящем европейском прикиде с бабочкой? - вытаращив глаза от изумления, спросила Силим.

- В самую точку! - с гордостью констатировала Ланария.

- А мундир на нём довольно приличный, только не пойму, почему чёрного цвета?

- Это не мундир, это смокинг! - фыркнула подруга.

- Фантастика! Ну, просто фантастика! Так даже в жизни не бывает, чтобы мужчина был таким красавчиком! Это даже просто безобразие какое-то!

- Негодяй! Изменник! Даже не смотрит в мою сторону! – бесилась Лана.

- А с кем это он так мило беседует?

- Это Класана-Амелия Нириор – дочь какой-то политической выскочки. Спикера верхней палаты пронсельванского парламента, кажется… Впрочем, я ничего не смыслю в этих депутатах и аристократах.

- Ты, часом, не ревнуешь?

- Конечно, нет, гореть мне в аду! Эта Класана перезрелая девица, к тому же – стерва.

- Смотри-ка, смотри-ка, как они друг другу улыбаются. Ого! Он целует её в губы! Нет, Ланка, я бы на твоём месте не терпела бы, я бы подошла и закатила бы такую истерику!!!

- Ты думай, что говоришь-то, это же светский парад, а не вечеринка в кафешке в Тузе. Потом, у меня тоже своя гордость имеется.

Класана Нириор в действительности слыла стервой, но не такой уж и перезрелой, как казалось Ланарии, учитывая её нежный возраст. На счёт девицы она тоже погорячилась, все знали, что дочка политика Нириора – любовница лорда Мауэра. Вешалась же она на Антоса-Эммануэля. А разговор её с Константосом Грандескки, который они вели в это самое время, состоял примерно в следующем:

- Неужели Его высочество наследный принц действительно собирается жениться? Не могу в это поверить, но слухи упорные ходят. Ирис-Неллия Сорелли ему совсем не пара. В чём причина? Пронсельванская мафия настолько прибрала к рукам королевскую семью или он польстился на её мега-состояние? – с явным сарказмом сквозь зубы фыркала она.

Константос Грандесккине не интересовался ни политикой, ни любовными похождениями своего брата и был, по сути, крайне безобидным созданием. Он страстно желал стать кинорежиссёром. А пока просто забрасывал Голливуд сценариями своих фантастических фильмов. Впрочем, его никто не воспринимал всерьёз, потому что он трудился под скромным псевдонимом Энакина Скайуокера — легендарного чувствительного к Силе человека, мужчины, который служил Галактической Республике как рыцарь-джедай в его любимом фантастической саге. Впрочем, он подумывал уже, что всё это не совсем серьёзно, и неплохо бы сменить имидж на более впечатляющий и работать под другим именем, к примеру "Берг Достоевский".

Беседа с дочкой спикера его безмерно раздражал, к тому же говорила она лишь об одном.

- В разговорах ваших со мной, леди Класана, наблюдается всё время какая-то странная тенденция, - отвечал ей Конст полусонно, - С чего бы ни началась беседа, она чудесным образом всё время сводится к личной жизни Антоса-Эммануэля. И в чём причина такой маниакальной устремлённости?

- Что в этом удивительного? – бесцеремонно заявляла Класана, - Предстоящую свадьбу обсуждают все. А если вы даже намекаете на мою личную заинтересованность, что с того? Возможно, я её и не скрываю. Скажу вам даже больше, Ваше высочество, рано или поздно Антос-Эммануэль будет моим мужем.

- Вашей самоуверенности можно позавидовать, леди. С чего бы это?

- Мой отец – крупная политическая фигура. Связи за границей имеет опять же обширные, в американском сенате, в частности, а также в администрации президента. А положение королевской семьи шаткое. Настроение в парламенте антимонархическое. Потому при выборе невесты для наследника престола вам бы руководствоваться не знатностью и не богатством, а политическим влиянием семьи, с которой хотите породниться и её возможностями на этом поприще. Вам бы объединиться с нами-Нириорами, вступить в некий политико-брачный союз, чтобы улучшить своё положение.

- Вы намекаете на то, что ваш отец, как лидер парламента имеет естественным образом влияние и на сам парламент?

- Именно, - Класана нервно скривила рот.

- И вы, видимо, чего-то хотите от меня?

- Да, поддержки в вопросе достижения моего личного интереса, о котором вы догадались.

- Простите, поддержки в каком плане?

- А вам не понятно?

- Напротив, хорошо понятно. Только в этом деле, леди, я вам не помощник. Антос-Эммануэль женится по любви, и в таких случаях мало прислушиваются к советам братьев.

- Ха-ха-ха! Хорошая шутка, но, если вы хотите выдать её за правду, вам это вряд ли удастся.

- Не хотите верить, никто не заставляет. Хотя доказательства правдивости моих слов я могу вам предоставить. Где сейчас Антос-Эммануэль? А Ирис-Неллия?  Любовно милуются где-нибудь в укромном уголке.

- И вас это радует?

- Честно сказать, вряд ли.

- И вы бы помогли мне при других обстоятельствах?

- В чём? В поисках уголка, где милуются наши голубки? Да и зачем семейству Грандескки родниться со второсортными фанфаронишками? – решил подколоть заносчивую девицу Конст.

- Поосторожней, принц, стоило бы вам напомнить о событиях, которые ещё не успели кануть в лета. Я намекаю, как вы, наверное, догадались, на политические волнения, произошедшие несколько лет назад. Тогда вы во время революционных бурь вынуждены были тикать вместе с вашей гордой матушкой, поджав хвост, вон из страны. (Класана указывала на дворцовый переворот, произошедший некогда в этом государстве, и на возможность повторения этих событий). Вероятно, в скором времени вы не будете так разборчивы, а останетесь довольны, если вас возьмут на работу дворником подметать улицы Монмартра после того, как вы снова сбежите из своей родины. На что вы надеетесь?

- На эликсир власти, милочка, на эликсир власти. А когда я буду правителем Монарко, можете позванивать мне, возможно, для вас найдётся место в моём гареме… одалиской.

Он взял её голову за подбородок, поцеловал в губы и удалился, оставив девицу ошарашенной своей наглой оскорбительной выходкой.

- Подонок! Ты ещё пожалеешь, - прошипела дочь сенатора, бледнея и выдавливая на своём лице улыбку.

«Мымра!» - с брезгливостью подумал Конст про себя.

Продолжение здесь http://proza.ru/2015/05/19/1526