В летний день

               
 Катерина Матвеевна сидела на крылечке, постукивая палочкой по огромной бутине, лежавшей у крыльца. Куры рылись около бутины, отыскивая съедобное. Катерина стукала палочкой – те пугливо отскакивали и через мгновение вновь приближались.
-Кыш, проклятые! Несколь, ну-ко не боятса. Лезут и лезут! Кыш-ш! – она махнула палочкой, наблюдая за тремя курочками и красавцем петушком.
             
 Ей вовсе не противны они, пусть роются! Но, извините, ведь совсем обнаглели: поднимаются на крыльцо, проходят в сени, а там и в дом пожалуют, дверь занавешена старым тюлем, так что запросто припожалуют!
          
-Танюшка! – крикнула негромко, - ташши-ко виник!
 В сенцах показалась девушка лет шестнадцати-восемнадцати:
             
-Ну что случилось? Что надо, бабулечка?
             
-Да вот стрехни-ко, милая, коврики да сполосни крылечко-то, а то квочки всё истоптали, а вдруг кто навернётса!
            
-Да сделаю, ба-а, чуть попозже, ладно? Я готовлю обед.
             
-Да ты уж поскорей давай, - не сдавалась Катерина Матвеевна.
             
-Да кто к нам навернётса? – в тон бабушке, улыбалась Танюшка.
             
-Да вот хресниса Ульяна сулилася.
             
-О-о-о, ба-а, да она приедет, когда мёд качать будешь!
             
-А можёт, ране приедёт.
             
-Не-е, ба-а, не приедет раньше!
             
-Ну-к подобрать-то всё одно надо!
             
-Не спорю! Салат сделаю и выполню твоё задание, - сказала и убежала в дом.

Катерина продолжала помахивать палочкой, распугивая охотниц за вкусненьким.
Брякнула щеколда, взвизгнули воротца. С такой же палочкой (один мастер делал – Катеринин зять Иван – мужик мастеровой, с деревом особенно любил возиться) вошла, нет, не вошла, а вплыла Катеринина родственница – Мария, жена сродного брата Павла.
            
-Здорова живёшь!?
            
-Живу! Куды деваться, живу! А ты тожо вот живёшь!
            
-Дак тожо живу. Не живу – маюся!
            
-А чо ты вдруг замаялася?
            
-Да нет, ничо. Можно топеря жить. Пензию дают, слава Богу, добавили, топеря овсё хорошо. Колда восемь писят полущали, мы толькё хлеб и брали.
            
-Ой-ё-ё? Толькё хлеб оне брали. И вино, и сахар брали завсегда! Ты чо, забыла? Сахар на бражку завсегда брали!
            
-Да не-е, не забыла! Толькё сахар зачели брать, колды двенадцать писят зачели давать, а ране, вот те крест, не брали окромя хлеба ничо.
            
-Тожно зато винцо ежедневно! Умориться можно! Вы чо ето с ума ли чо ли сошли? Опеть  Павел-от  хварат, наверно? Вечорося опеть с писнями шли дак!
            
-Да нет, так лежит.
            
-А чо лежать-то, шёл хоть бы по синявки в лога.
            
-Дак-ать он не можёт!
            
-А стопку держать можёт! Чо-то в толк не возьму: одно можёт, друго не можёт.
            
-Чижало ему сёдне. Сыворотки дай, Катерина, хоть!
            
-Дак не жалко бы, вот всю вылили поросятам! Потаскай простакишу, банку дле Вани оставляла, дак ташши, спасай, коголика!
            
 Мария топталась на месте.
            
-Таня-у! – сгаркала Катерина внучку, - сташши-ко им пратакиши банку, хварают опеть.
            
-Какую, ба-а? Из ямы или из сенок?
            
-Дак в яме-то нету, тварог сварён, толькё в синях.
          
 Танюшка подхватила трёхлитровую банку под мышку и бегом побежала к соседям. Мария устремилась за ней. Катерина ворчала вслед:
            
-Как здоровья-то не жалко! Портите здоровьё-то. Маитеся ополе, а нет, всё одно надо пить!
            
 Мария уже подходила к дому и, конечно, не слушала и не слышала, как  Катерина торощилась. Вернулась Танюшка.
            
-Ну давай, ба-а, переходи в другое место, я сейчас вымою крылечко.
            
-Ну давай мой! Хорошой сёдне день! Жару шибко нет, да и солнышко! Медосбор хорошой! Травы светут! Благодать! Дух такой идёт – серсо заходитса! Вот, Танюшка, ето и есь благодать! Хорошо! Редко едак быват! Шибко редко! А вот гледи ты, опеть настали таки деньки!
                ***
             
 И правда, лето было не очень жарким. Без зноя. Без надоедливых частых дождей. Настоящее лето в Зауралье, которое нравилось моей бабушке. Она ходила к пчёлам, полола грядки, окучивала картошку, поливала огурцы и помидоры, собирала смородину. В то лето её дважды брали на покос. Она была очень довольна. Ходила по всему покосу, любовалась леском, калиной у ручья, травами, в тот год они стояли в пояс.
            
 Особенно была рада своим подопечным – пчёлам. Это её детки. Любила за ними наблюдать. Она дружила с ними долгие годы. Знала о них всё. Бабушка была безграмотная, никакую литературу о пчёлах, разумеется, не могла прочитать. Но познала за долгие годы о них всё. Очень любила их.