Глава 72. Йорган

— Да, за этой дверью одна из комнат подземного замка. Здесь есть глазок, – можно посмотреть, что внутри.
— Всегда есть глазок, – усмехнулась Люсильда. – Отчего-то и мне кажется, что за нами подглядывают…

                ******



— У меня такое чувство, словно за нами следят, – прошептал Странник, оглядываясь по сторонам.
    Он только что вернулся с реки, прихватив с собой череп и наполнив фляжку новой порцией горячительного. Спирт его теперь совсем не пьянил, – скорее действовал, как некое снадобье, способствующее адаптации к необычным условиям, позволяющее чувствовать себя уверенно и комфортно в любой ситуации, будь то промокшие ноги или… кровавая баня.
— Это паранойя, – весело ответила Мокошь, присаживаясь на бревно у костра. – Наливай, – нужно расслабиться. И настойки своей не забудь туда капнуть.
— Зачем? Я вроде спокоен, триповать некогда, да и работы куча еще…
— На себя посмотри, спокоен он, – фыркнул Лисенок, разворачивая кусок старой ткани, в которую был завернут череп шамана. – Все ясно. Теперь понятно, почему твой пес так его недолюбливал.
— И от чего же? – Странник открыл фляжку, в которой только что развел спирт в пропорции примерно один к одному, (крепость обычной водки теперь уже его не устраивала), плеснул себе глоточек и удивленно нахмурился, – цвет напитка в эмалированной кружке оказался ярко-зеленым, а пах он какими-то травами и можжевельником.
— От того, что котелок этот сосет энергию из всего, к чему прикасается. Я тебе туда кое-каких ягод добавила, – хихикнула Мокошь. – Не загоняйся, – для твоей пользы.
— Когда ты могла успеть? Даже, если могла, – времени настояться у них все равно не было.
— Говорю же, – не загоняйся. Бесовщина, – она такая.
— Да уж, «не загоняйся», – проворчал Странник, с удивлением наблюдая, как его рука самопроизвольно подергивается, пока он капает лауданум.

   Волна гнусного страха и чего-то еще, – не ведомого ему раннее, болезненно-неприятного, прокатилась по всему телу, заставив его вспотеть мерзким едким холодным потом. Начался зуд, – такой, словно его одежда стала вдруг власяницей, кишащей мириадами блох.
    Парень вскочил, мгновенно сбросил одежду и начал чесаться столь яростно, будто хотел лишить себя кожи. При этом его мускулы содрогались самым пренеприятнейшим образом и тряслись мелкой дрожью. Ко всему прочему Странника пронзил такой страх, от которого он почувствовал себя самым ничтожным моллюском, оказавшимся вдруг без раковины на краю бездны и неизвестности.
— А ну, прекрати, – прикрикнул Лисенок на бедолагу. – Возьми себя в руки немедленно. Неужто тебя в первый раз так накрыло?
— Что это? – спросил Странник тяжело дыша, – от прикосновения ночной прохлады к обнаженному телу ему стало полегче.
— Ты уже сам знаешь, что это, – ухмыльнулся Лисенок. – Прими лекарство.
— Ты знала заранее, что мне будет плохо и сделала снадобье?
— Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это предугадать. Когда твой яд перестал на тебя действовать, как снотворное, ты сделался зависимым от него. Этот элементал дарит тебе свою мудрость и способность бывать за гранью, но взамен сосет из тебя жизнь, – становится паразитом. Поэтому, твое лекарство – опиум. Моя настойка лишь поможет тебе не растерять раньше времени силы.
— Дьявольщина, – пробурчал Странник, дрожащей рукой поднося кружку ко рту. – Но может быть, чтобы я так быстро подсел на эту беду.
— Может, когда одержим, – Мокошь прикусила губу, словно сболтнула лишнего. – Да ничего страшного. Все пройдет. Это сегодня для нас практически не проблема.
— А когда кончится лауданум?
— Тогда денька три-четыре придется тебе поболеть, как сейчас, – усмехнулся Лисенок. – Но что-то подсказывает мне, что мы на верном пути и скоро пополним запасы.
— Это необходимо?
— Сам-то как думаешь? Без капель опиума и без спирта болезнь шамана контролировать трудно. Сгинешь в тайге, едва забудешься. Жизнь твоя, Странник, – сон наяву. И сон этот может стать ужасным кошмаром, стоит тебе только чуть отпустить поводья и потерять контроль. Если ты перестанешь быть творцом, хозяином этой сказки, то станешь ее безвольным участником, и тогда все пойдет прахом. – Сказав это, лисичка разделась, распустила волосы и подошла ближе к костру, двигаясь замедленно-плавно, совсем не по-человечески, – слишком изящно и грациозно для обычной девушки, пусть даже и очень красивой. Странник смотрел на нее с восхищением, предполагая, что ее поведение – часть неведомого ему ритуала.
— Почему ты считаешь, что я не справлюсь? – Странник почувствовал себя немного лучше и приготовил себе еще одну порцию, скрупулезно отсчитывая капли, как настоящий врач. – Теперь я начинаю кое-что понимать из тарабарщины Папюса, – добавил он, как бы между прочим, и невесело усмехнулся, – все показалось вдруг очень серьезным.
— Я не считаю тебя слабаком. Но зачем зря рисковать? Ты не местный закаленный абориген, не оленевод. Даже из них это испытание может пройти далеко не каждый. Ты не готов к этой экспедиции, Странник. Ты не готов для меня… – с этими словами Мокошь повалила ножкой на прохладный песок голого парня и села сверху, направив в себя давно уже вздыбленный член. – Если не хочешь меня слушать, то хотя бы прислушайся. Мы с тобой одно целое, – не буду же я желать зла себе…

   Вскоре прекрасная чурота вошла в раж и застонала, увлекая и парня вслед за собой в страну эйфории ритмичного блаженного танца; но он, едва достигнув пика наивысшего наслаждения, словно скользнул в сторону, дальше, очутившись в новом видении.

     Странник оказался вновь у себя дома, в той самой чердачной комнате, с которой все началось. Старинная кровать с блестящими шарами на никелированной спинке стояла посреди ковра с затейливой вязью, выцветшей, едва различимой от старости, а потому читаемой лишь как объект, пригодный для генерации когнитивных иллюзий. И стоило ступить на этот некогда роскошный ковер, – и арабеск ожил, словно предлагая двигаться, подняв взор.
   Над кроватью нависал полог. Покрытый вековой пылью, он походил скорее на балдахин или восточный шатер. Ткань-марля истлела местами уже давно, а на ее месте возникла плотная завеса из паутины. Едва странник коснулся, балдахин начал рушиться, медленно осыпаясь вместе с тяжелой искрящейся пылью, – вовсе негрязной, состоящей скорее из миллиардов мельчайших осколков драгоценных камней. Когда стекла, подобно горной лавине, большая часть шатра вместе с этим мерцающим серым бриллиантовым инеем, то на постели стали видны два скелета. Мужчина обнимал женщину, и их кости переплелись столь сильно, словно они и после смерти продолжали заниматься любовью.

   Взяв в руки бронзовый канделябр с горящей свечой, Странник двинулся медленно вокруг жуткого ложа, как это ему предписывали  узор и фосфорицирующие письмена на ковре.
    С каждым шагом ему становилось страшнее, – похоже, некая сила препятствовала проникновению в тайну. Когда ужас стал практически непреодолим, и в глазах у него потемнело, парень увидел знакомые черты, прозрачной поволокой окружающие черепа.
   Это были они, – Странник и дьяволица Люсильда. Только выглядели влюбленные вполне материально, но и явно не по земному. Их останки не принадлежали человеческой расе, – в строении явно просматривались отличия, чужеродность, – выглядели они как-то… инопланетно.

   Вслед за страшной догадкой, исчезнувшей из памяти мгновенно, после яркой вспышки болезненного озарения, на кровати стали появляться разные черепа. Они окружали переплетенные кости скелетов так, словно некто долгое время укладывал их, один за другим на постель, будто подношения, созидая сумасшедший коллаж.
— Если ты отступишься, то все это даром, – раздался голос, похожий на треск сороки.

   За окном, в белом тумане стояла Лейла и смотрела в глаза птице, словно сошедшей с картин Мотонобу. В клюве у сороки, будто маленький фонарик, сияла бриллиантовая подвеска. Когда дочь Лилит повернула голову и посмотрела парню в глаза, того пронзил удар молнии, – взгляд дьяволицы заставил вспомнить его все то, что он ощутил, прикоснувшись к косе королевы. Вынести это без стона Странник просто не мог.
   Лейла улыбнулась и отпустила сороку, – на душе у парня отлегло, стало тепло и уютно. Белый туман за окном пришел в движение, и видение растворилось, оставив послевкусие демонической ауры, похожей на нежное эхо первой влюбленности…

   Странник очнулся и увидел на ковре выход из своего лабиринта. Оглянувшись на жуткое ложе, он поспешил прочь. Кости же образовали скульптуру, похожую на изваяния из человеческих останков, виденные им некогда в Чехии.
   Освободившись от действия на разум арабеска ковра и, увидев то, как быстро меняется перспектива, Странник наконец-то понял, что спит. Одновременно с этим он осознал, что ему следует делать.
  Отворив дверь, сновидец смело шагнул вперед и очутился в одной из заброшенных костниц.

   Йорган стоял у жуткого алтаря, зажигая тонкие свечи. Вся церковная утварь, включая иконы и даже распятие, была выполнена из костей.
— Тебе нужно идти, – сказал он очень тихо. – Уже давно я поклялся себе тысячу раз, что сотру в порошок потомка Бронислава, едва тот найдет череп. Но время заставляет пересмотреть многие вещи. Если ты отпустишь меня без хитрости и обмана, который готовит твой зверь, то я помогу тебе найти место. На этом все. Иначе я сам почувствую себя человеком, и моя обида перевесит чашу весов. Я буду рядом незримо. Читай язык леса, и все поймешь.
— Что я должен сделать?
— Дай своего яда оставшемуся в живых. Ровно одиннадцать капель. Потом помести меня в его пузо. Твой враг попадет сюда, а я освобожусь и буду пить его силу, пока он не умрет, а я не окрепну. Лиса скажет тебе убить его. Не убивай.
— У меня почти не осталось этого зелья.
— Возле линькового озера есть лиственный схрон. Там лекарство, сети и мертвые сухари. Я покажу тебе. В схрон спрячешь жертву и трупы.
— Я все сделаю. Не знаю, почему, но я верю тебе, Йорган.
— Ступай. Не убивай главаря, что бы тебе не говорила тебе огнехвостка. Ты не знаешь еще очень многого. Поспеши. 

  Странник очнулся в тот самый миг, когда Мокошь что есть силы ерзала-двигалась на его члене, рискуя оторвать его напрочь. Казалось, что она даже не заметила отсутствия своего друга.
  Понимая, что такое веселье может продолжаться еще довольно долго, парень поднялся, остановил разбушевавшуюся лису и подмял ее под себя. Мокошь хищно оскалилась, но вскоре поймала ритм, забылась и снова начала тихо постанывать. Двигаясь все быстрей и быстрей, Странник, что есть силы, принялся заколачивать в нее член, заботясь теперь только о своем удовольствии. Вскоре ему и правда удалось достигнуть желаемого, – это был, пожалуй, самый грубый секс в его жизни, но вместе с тем, грубость эта словно настроила его для дальнейших решительных действий.

  Оставив лису лежащей и уставившейся куда-то вдаль, в звезды, Странник быстро оделся, выпил еще глоток и взял в руги нож. Глаза Максима, который все это время находился рядом, прислоненный к бревну, округлились от страха.
  Выпотрошив троих бандитов, будто свиней, парень поставил тушиться с луком самое сладкое мясо, а затем капнул в кружку остатки своего зелья – ровно одиннадцать капель.
   
— Это драгоценное пойло, – сказал Странник, поднеся лезвие к лицу недобитого главаря. – Я знаю, что ты можешь глотать. Попробуешь выплюнуть, – вырежу глаз. Ты меня понял?
   Максим не ответил, но быстро заморгал, всем видом давая понять, что хочет жить и просит прощения за все совершенные и несовершенные им злодеяния.
— Хочешь, я сделаю так, чтобы он заговорил? – раздался сзади недовольный голос лисенка.
— Зачем? Услышать еще одну воровскую байку о заныканых где-то богатствах или узнать о том, что его дружки из под земли достанут меня?
— Что ты задумал?
— Сейчас увидишь.

   Странник вымыл руки на речке, подсушил их у костра и заколотил свою трубку. На часах была все еще полночь с четвертью, – золушкин час словно растянулся во времени, позволяя неспешно свершиться всему задуманному. Закипевшая кружка со свежим чифирем тоже пришлась весьма кстати.

— Ты видел Йоргана, – сказала Мокошь печально. – Он уговорил тебя отпустить его?
— Я ему верю.
— Йорган древний шаман. Ты даже не можешь представить себе, насколько древний. Он помнит мамонтов. Йорган убьет и тебя, и меня.
— Как это возможно?
— Возможно. Ведь сила одна. Это тот демон, которого передают из рода в род, от шамана к шаману. И теперь он полностью стал собой.
— Ты пудришь мне мозг.
— Я не вру. Сам подумай, – откуда у шаманов и ведьм их сила? Не может же энергия существовать сама по себе. Сила – это древний дух, животное, демон, – она привязана к материи так же, как время.
— Я сделаю, как задумал, а ты постараешься оградить нас от возможного нападения этого духа.
— Позволь, я нацарапаю на черепе кое-что. Максима нужно убить. Ты должен…
— Нет, не позволю. Я все сделаю так, как решил, – твердо ответил Странник, выбил трубку и принялся править свой нож. – А ты лучше возьми нитку с иголкой.

   Максим находился в сознании, когда Странник распарывал ему живот, – должно быть, бандит употреблял ранее маковые наркотики, – это легко объясняло то, почему он не отключился от опиума.
    Поместив в брюшную полость главаря череп, парень помог Мокоши быстро заштопать страшную рану, а затем принялся за изготовление волокуши из обильно растущих на берегу острова ив.

— Ты хочешь утащить их всех к озеру? – спросил лисенок, покусывая губу.
— А ты просто беседу решила поддержать, или действительно не знаешь о том, что я сейчас думаю?
— Я не такой дух. Мне ведомо многое, но не все.
— Вот и замечательно, – ответил Странник, озираясь по сторонам. – Видишь какой-нибудь знак?
— Вот черт…
— О чем ты?
— Смотри.

   В свете Луны под ногами стала различима живая блестящая змейка; она уходила немного дальше, – туда, где в кустах виднелся просвет. Опустившись на колено, Странник понял, что это рыжие муравьи, – что-то заставило их покинуть свои убежища и устремиться к неведомой цели. Живая лента прерывалась в одном месте – муравьи заползали в чью-то нору.
  Вооружившись саперной лопаткой, парень начал копать и вскоре наткнулся на цепь, а после, – на крышку из лиственницы, что не гниет в мокрой почве, но становится только прочней. 

— Это схрон, – пробормотала Мокошь, когда они открыли тяжелую крышку. – Йорган показал тебе схрон.
— Сам вижу, – ответил Странник, кидая Марсику вожделенный сухарь. На дне вещмешка нашелся точно такой же бутылек с лекарством, что и у него дома.
— Это ничего не значит. Он очень хитер.
— Ты уже говорила… Снасти сгнили, – сказал Странник, легко разорвав одну из сетей. – Положим на них Макса, – удобнее будет.
— Его муравьи съедят заживо, – фыркнул Лисенок. 
— Не съедят. Мы ему сейчас компанию притащим.
— А ты злой.
— Кто бы говорил.
— Почему ты не веришь мне? Почему поверил ему?
— Отстань. Сядь лучше у котелка и займись стряпней. Без тебя тошно.
— Давай выпьем.
— Давай…

   Остатки ночи Странник убирал трупы в схрон, маскировал его и, как мог, заметал следы. После этого, уже на заре, он принял еще грамм сто своего пойла, добавил дров в догоревший костер и, раздевшись, долго умывался холодной водой.
   
   Мокошь ждала парня у колдовского огнища и смотрела на него взглядом обычной влюбленной девчонки.
— Ешь, – сказала она, протягивая ему миску с ароматной шурпой. – Это твой первый завтрак настоящего воина.

                ***WD***
 

               Модель – Мира Нокс. Спасибо за фото, Мира)