Иоанн Грозный и его жёны - любимая и необходимые

                ЦАРЬ ИОАНН ГРОЗНЫЙ И ЕГО ЖЁНЫ,               
                (любимая и необходимые для укрепления Династии)

                «Не прикасайся к Помазанникам Моим!»
   
       Судьба распорядилась так, что сыну Василия Третьего и Елены Васильевны Глинской Иоанну Васильевичу, будущему Грозному Царю, довелось ещё в раннем возрасте увидеть и осознать то, что увидел и испытал Святой Благоверный князь Андрей Боголюбский в возрасте зрелом и от чего он сложил голову. Уже отроком Иоанн ощутил на себе всё коварство, всю злобу и ненависть крамольного боярства.
       Князю Андрею Юрьевичу удалось покинуть Вышгород, оторваться от старой, прогнившей системы власти, перебраться в свободный от алчного боярства Владимир и с помощью опоры на «мизинных людей» начать строительство Самодержавия. Но Андрей Боголюбский рос, окружённый заботой и вниманием, воспитывался в лучших традициях, заведённых его дедом Владимиром Мономахом. Князю Андрею было 16 лет, когда умер дед и 47 лет, когда умер отец.
       Иоанну Васильевичу деда увидеть не довелось вовсе. Ему было всего три года, когда слуги тёмных сил отравили отца, Василия Третьего, а вскоре и его мать, правительницу Елену Васильевну Глинскую. затем они перебили всех, кому завещал Василий III довести сына до совершеннолетия.
       За сухими документальными фактами историки зачастую просто забывают о том, что значит для человека в трёхлетнем возрасте потерять отца, а в восьмилетнем – мать. И поэтому особенно трогательно читаются строки из книги Валерия Ерчака «Слово и Дело Иоанна Грозного». Автор показывает великую жизнь великого Русского Царя, он показывает строгого и мудрого правителя, талантливого военачальника, но он останавливает наше внимание и на том горе, которое перенёс будущий Грозный Царь:
       «Скорбь по убиенной матери на всю жизнь отложила свой отпечаток на Иоанна. Человек с очень тонкой и ранимой душой, он плакал у её изголовья, не имея сил воскресить дорогое создание. Народ Православный на Руси поёт трогательную песню «Мама»:

Слово «мама» дорогое, им и надо дорожить.
С её лаской и советом легче нам на свете жить.
Когда был ещё младенцем, то она в тиши ночной,
Словно Ангел, у постели охраняла мой покой.
В раннем детстве беззаботном я не знал, как трудно жить.
Мать и день, и ночь трудилась, чтоб кормить меня, поить.
Помню, как в часы беседы говорила мне о том,
Чтоб был тихим и смиренным, свою жизнь связал с Христом.
Если мать ещё живая,
Счастлив ты, что на земле
Есть кому, переживая,
Помолиться о тебе…

       Наверное, эту народную песню написал сам Иоанн Васильевич Грозный».
       Здесь конец цитаты – именно такой вывод делает в своей книге Валерий Ярчак. И пусть это авторский домысел, он сердечен, он берёт за душу.
       Воспоминания о детстве у будущего Царя печальны, ибо боярам было не до него и не до его глухонемого брата Юрия. Иоанн вспоминал, что «оставалась… надежда только на Бога, и на Пречистую Богородицу, и на всех Святых молитвы, и на благословение родителей наших».
       Евангельская Истина, вынесенная в наименование главы, как увидим далее, имеет прямое отношение к судьбе Царя Иоанна Грозного, детство которого было совсем не Царским. С горечью и болью писал сам Царь Иоанн Грозный о том времени: «Нас с единородным братом моим.., Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище. Ни в чём нам воли не было, но всё делали не по своей воле, и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не взглянет – не как родитель, не как опекун и уж совсем не как раб на господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные бессчётные страдания, перенесённые мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Всё расхитили коварным образом…»
       Немногие историки «послекарамзинского периода» упоминали о том, что писал о своём детстве сам Государь Иоанн Васильевич. Они всё больше старались множить клевету изменника Курбского, который выдумывал всякие небылицы о Русском Царе, находясь в стане врага. С безбожным ожесточением сочинял он нелепицы о жестокости юного Царя, а эти отвратительные выдумки перекочёвывали затем в так называемые научные труды, так называемые художественные произведения, а недавно вся Православная Россия содрогнулась от пошлости и лжи, когда на экране телевидения появился фильм ужасов, совершенно несправедливо названный «Иван Грозный». Заменить название, изменить имена героев на западноевропейские, тогда, может, ещё он приблизится к опусу о западной инквизиции.
       Клеветы на Иоанна Грозного сочинялись в определённое время и с определённой целью, а если точнее, по конкретному заказу врагов Московского Государства. Заправилы Запада требовали, чтобы Русский Царь показан был жестоким и деспотичным. Это давало им возможность несколько затушевать свои жестокости. За выполнение заказа принялись Антонио Поссевино, Генрих Штаден и, конечно же, изменник Курбский.
Но «свет по тьме светит»… Были на Русской Земле честные летописцы, их труды сумели отыскать честные исследователи старины. Выдержки из книг одного из них мы уже цитировали. Это Александр Нечволодов, который не грешил против правды. Старался, сколь можно, не грешить против правды и знаменитый историк С.М. Соловьёв. Это выражение «сколь можно» я применил не случайно.
       Историки XIX века писали свои труды под жёстким прессом ордена русской интеллигенции, тайного идеологического заместителя запрещённого Императором Николаем Первым масонства.
       Честным исследователям старины приходилось собирать правду об Иоанне Грозном по крупицам, поскольку всё было запружено клеветой, ничем не подтверждённой, никакими документами не обеспеченной. Но таков уж нелёгкий путь у правды. К примеру, нет ни одного доказательства убийства Грозным Царём своего сына Иоанна. Но все верят картине Репина, написанной по заданию ордена русской интеллигенции на основании клеветы Поссевина, Штадена, раздутой Карамзиным. Но стоит только сказать, что Иоанн Грозный сына не убивал, как раздаётся хор голосов: докажите, что не убивал… Странно. Доказательств того, что убил, никто не требует.
       На счастье, сохранилось наследие самого Царя Иоанна Васильевича, хотя и не обширное – значительная часть пока ещё скрыта от нас. Мы можем опереться и на труды тех, кто не склонил голову перед орденом русской интеллигенции. На подлинных документах и на трудах честных исследователей и остановим мы своё внимание. И конечно, в первую очередь, на первоисточниках, коими является то, что писал сам Царь и что, как увидим далее, подвергалось шельмованию путём отрывочного, калейдоскопического цитирования с дописыванием в качестве купюр извращённых измышлений потерявших советь историков. Мы будем касаться, насколько возможно, того, что писал сам Царь, ибо брать за основу измышления врагов Русской Земли и его врагов, по меньшей мере, неразумно. Итак, ещё раз напомним, что Иоанн Васильевич, будущий Грозный Царь, родился 25 августа 1530 года. Вплоть до XVII века принято было указывать одну дату, без всяких там приставок, касающихся нового стиля. Это после «реформ» Петра I стали учитывать: в XVIII веке разницу в 11 дней, в XIX – в 12 дней, в XX (до 1917 года) – 13 дней.    
       Царь Иоанн Васильевич впоследствии вспоминал:
       «Когда по Божьей воле, сменив порфиру на монашескую рясу, наш отец, Василий Государь Великий, оставил это бренное Земное Царство и вступил на вечные времена в Царство Небесное, предстоять пред Царём Царей и Господином Государей, мы остались с покойным братом, святопочившим Георгием; мне было три года, брату же моему год, а мать наша, благочестивая Царица Елена, осталась несчастнейшей вдовой, словно среди пламени находясь. Со всех сторон на нас двинулись войной иноплеменные народы – литовцы, поляки, крымские татары, Астрахань, ногаи, казанцы, и от вас, изменников (это Царь Иоанн Васильевич предателю Курбскому – Н.Ш.), пришлось претерпеть разные невзгоды и печали – князь Семён Бельский и Иван Ляцкий, подобно тебе, бешеной собаке, сбежали в Литву, и куда только они не бегали, взбесившись, – и в Царьград, и в Крым, и к ногаям, и отовсюду шли войной на Православных. Но, Слава Богу, ничего из этого не вышло – по Божьему заступничеству, и Пречистыя Богородицы, и великих чудотворцев, и по молитвам наших родителей все эти замыслы рассыпались в прах, как заговор Ахитофела. Потом изменники подняли против нас нашего дядю, князя Андрея Ивановича, и с этими изменниками он пошёл было к Новгороду (вот кого ты хвалишь и называешь доброжелателями, готовыми положить за нас душу), а от нас в это время отложились и присоединились к князю Андрею многие бояре во главе с твоим родичем князем Иваном, сыном князя Семёна, внуком князя Петра Головы Романовича, и многие другие. Но с Божьей помощью этот заговор не осуществился. Не то ли это доброжелательство, за которое их хвалишь? Не в том ли они за нас душу кладут, что хотели погубить нас, а дядю нашего посадить на Престол? Затем же они, как подобает изменникам, стали уступать нашему врагу, государю литовскому, наши вотчины, города Радогощь, Стародуб, Гомель, – так ли доброжелательствуют? Если в своей земле некого подучить, чтобы погубили славу Родной Земли, то вступают в союз с иноплеменниками – лишь бы навсегда погубить Землю!».
       Обратите внимание на ясность и чёткость мысли Иоанна Грозного. Такую ясность и чёткость только Бог даёт и дарует её лишь тому, кто достоин этого дара. У клеветников всех мастей, именуемых историками, среди сплошного нагромождения – реже фактов, чаще выдумок – очень трудно выделить что-то главное и важное, о чём спокойно и ясно написал Благоверный Государь.
        Безбожным «ваятелям» Бог такой лёгкости и ясности мысли и точности письма не даёт. Многие, вероятно, и сами уже убедились, сколь трудно читать клеветнические опусы Карамзина. Косноязычен сей клеветник Благоверного Православного Царя, местночтимого святого Иоанна Васильевича.
       С лёгкостью и точностью оперирует Иоанн Грозный в своих посланиях к изменнику Курбскому фактами из Священного писания, многими Евангельскими цитатами. Мы не будем опускать малоизвестные широкому кругу читателей понятия, но, напротив, постараемся обращать на них внимание. Это станет наилучшим доказательством того, что не зря об Иоанне Грозном один из современников сказал: «Муж чудного рассуждения, в науке книжного почитания доволен и многоречив».
        В.О. Ключевский признал: «От природы он (Царь Иоанн Грозный – Н.Ш.) получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий Великоросский, Московский ум».
       Попробуйте проверить себя, сравнив свои познания с познаниями Грозного Царя, которого нам со школьной скамьи старались представить как малообразованного, жестокого безумца. Возьмём такой пример: Иоанн Грозный пишет, что «замыслы рассыпались, как заговор Ахитофела». Вполне понятно, что при написании письма человек не роется в справочных изданиях, чтобы выбрать то, что поможет блеснуть красноречием, ведь сравнения, уточнения, иллюстрации вплетаются в ткань повествования только тогда, когда они в достаточной степени отложились в сознании.
Ныне далеко не в каждом издании можно найти сведения о библейском персонаже Ахитофеле. В «Библейской энциклопедии», издании репринтном,  то есть скопированном с книги, выпущенной в 1881 году, говорится: «Ахитофел (II Цар. ХV, 12) – брат безумия (глупости) – уроженец Гило, близкий друг и советник Давида (II Цар. XXVII, 33). Он был, несомненно, одним из самых видных законников своего времени. Его совет считался за слово Господне (II Цар. XVI, 23). Авессалом последовал совету Ахитофела в одном деле, т.е., когда он шёл к наложникам Давида, дабы народ мог узнать, что всякая связь между отцом и сыном порвана. Авесалом убедил его присоединиться к заговору против своего отца Давида, но крутые меры, предложенные Ахитофелом для осуществления честолюбивых планов Авессалома, были все отменены советом Хусия. Ахитофел, видя, что несомненным исходом заговора будет гибель Авессалома и его дела, за чем, несомненно, последует и его собственное падение, возвратился в Гило, и там в отчаянии удавился, и был погребён в гробниц отца своего (II Цар. XVII, 20). (Библейская энциклопедия, М.: 1990, стр. 78). Как видим, и здесь заповедь: «Не прикасайся к Помазанникам моим» в действии.
       Точно также рассыпались, не достигая целей, злые замыслы внешних и внутренних врагов, направленные против Православного Государя. Безумие и глупость лежали в их основе – это и имел в виду Иоанн IV Грозный, упоминая Ахитофела в своём послании.
       Я не случайно начинаю с описания детских и юношеских лет Иоанна Грозного. Эти годы накладывают свой отпечаток на всю жизнь, в том числе и на семейное счастье или несчастье. Иоанн Грозный прямо сказал о том, когда пришло время создать семью не только ради любви и семейного счастья, но и ради Государственных интересов, ведь престол Русских царей был тем прочнее, чем крепче и надёжнее были его наследники.
       Александр Нечволодов так описал младенческие годы Иоанна Васильевича:
        «После похорон Великого Князя Василия Иоанновича, при торжественном собрании духовенства, бояр и народа, митрополит Даниил благословил в Успенском соборе четырёхлетнего (когда умер отец, Иоанну было три года и три с небольшим месяца – Н.Ш.) Великого Князя Иоанна на властвование над Русской Землёй; правительницей же за его малолетством, явилась, естественно, по древнему Русскому обычаю, его мать – Великая Княгиня Елена Васильевна. Своё вступление в управление Государством она начала с милостей: сидевший в тюрьме за самовольный отъезд к брату покойного Великого Князя – Юрию, – князь Андрей Михайлович Шуйский был выпущен на свободу; затем, богатые дары готовились для раздачи в память об усопшем Великом Князе – его братьям и близким людям.
       Но уже через неделю Великой Княгине пришлось начать беспощадную борьбу с врагами государства, которые, видя малолетство Великого Князя, не замедлили поднять свои головы».
      
       Одним из первых снова встал на путь измены облагодетельствованный Андрей Шуйский, который начал подбивать князя Горбатого «отъехать к дяде малолетнего Великого Князя – Юрию», мол, там силы больше и может перепасть немало, если добиться дележа государственного пирога – растащить Московское Государство по уделам. Только «брат безумия, глупости» мог замышлять подобное, только алчность, которую можно назвать слугою безумия и глупости, могла лишить разума князей и бояр, толкнув их на развал и уничтожение того, что было содеяно для укрепления Святой Руси и превращения её Державу дедом Иоанна Васильевича Иоанном III и его отцом Василием III в единую могучую Державу.
       Именно при деде и отце Иоанна Грозного стало входить в обиход наименование Государя «Царём и Самодержцем», что являлось отражением достижений в объединении Русских Земель и централизации государственной власти. Иоанн III Васильевич, дед Грозного Царя в переписке с ливонскими немцами называл себя: «Царь всея Руси».
Василий III Иоаннович тоже иногда употреблял в титуле слово «Царь». С огромным трудом, в кровавых битвах с бесчисленными недругами Русь достигла той незримой черты, когда она из Великокняжеской превратилась и в глазах народа, и в глазах иноземцев в Царскую.
         Идея твёрдой Самодержавной, централизованной власти уже витала в воздухе. Эта высшая Православная идея, данная в Откровении Пресвятой Богородицы Святому Благоверному Князю Андрею Боголюбскому во время его страстной ночной молитвы на развилке Владимирской и Суздальской дорог 17 июля 1155 года, уже была опробована, и теперь нуждалась в теоретическом обосновании и твёрдом практическом внедрении.
       Эта священная для Святой Руси задача Божьею волею легла на хрупкие плечи ещё даже не отрока, а младенца, которому суждено было закалиться в тяжелейших испытаниях, и стать первым Русским Царём и по имени и по существу. Таким образом, нарастающее противодействие княжеско-боярской оппозиции становилось не только изменой самому Царю, но и преступлением против Православного Праведного Государственно-Державного строительства Руси, заповеданного Всемогущим Богом и Пресвятой Богородицей, преступлением против самого существования Дома Пресвятой Богородицы, преступлением против Православного народа.
И это в то время, когда Государство Московское находилось меж множества врагов, когда слуги духа тёмного со всех сторон вели атаку на Дом Пресвятой Богородицы, когда, по меткому выражению историка «России оставалось или стереться и не быть, или замирить буйных соседей оружием».
       В период, когда Московское Государство напрягало все физические и моральные силы для борьбы с врагом, внутри этого Государства поднимала голову боярская оппозиция, говоря языком позднейших времён, пятая колонна. Как же следовало поступать с этой сворой изменников, готовых за краюху от государственного пирога, продать иноземцам весь Дом Пресвятой Богородицы без остатка? К сожалению, историки «послекарамзинского периода», описывая эпоху Иоанна Грозного, брали за основу измышления врагов, подобных папскому легату Антонио Поссевино, шпиону германского императора Генриху Штадену и предателю Курбскому. Они стремились и стремятся убедить читателей, что правду надо искать не в словах благочестивого Русского Царя, а в творениях «братьев безумия и глупости», пользовавшихся лишь сплетнями, которые были им по нраву, ибо помогали выполнить заказ тёмных сил по извращению правды о Московском Государстве и Благоверном Государе.
       Неужели же сам Государь менее достоин того, чтобы поверить ему, созидателю и строителю Дома Пресвятой Богородицы, а не лютым врагам Святой Руси – врагам наших пращуров, а, следовательно, нашим с вами врагам. Напомним, что писал о том времени сам Иоанн Грозный, причём писал с болью в сердце, ибо раны, полученные в младенчестве, остались незаживающими и кровоточащими на всю жизнь:
       «Когда же суждено было по Божьему предначертанию родительнице нашей, благочестивой Царице Елене, переселиться из Земного Царства в Небесное, остались мы с почившим в бозе братом Георгием круглыми сиротами – никто нам не помогал; оставалась нам надежда только на Бога, и на Пречистую Богородицу, и на всех Святых молитвы, и на благословение родителей наших…».
    
                «Я решил жениться в своём Государстве…»

       Православный летописец прошлого Александр Нечволодов в «Сказаниях о Русской Земле» писал:
       «13 декабря 1546 года юный Иоанн Васильевич призвал к себе митрополита Макария и долго с ним беседовал. Макарий вышел от него с весёлым лицом, отпел молебен в Успенском соборе и послал за боярами, даже и за опальными, и вместе с ними был опять у Государя… Через три дня был назначен большой съезд митрополиту и всем знатным лицам к Великокняжескому двору. Когда все собрались, то Иоанн, помолчав немного, сказал, обращаюсь к Макарию, следующее:
       «Уповая на милость Божию и Пречистую Его Матерь и Святых заступников Петра, Алексия, Ионы и прочих чудотворцев Земли Русской, имею намерение жениться; ты, отче, благословил меня. Первою моею мыслию было искать невесты в иных царствах; но, рассудив основательнее, отлагаю эту мысль. Во младенчестве лишённый родителей и воспитанный в сиротстве, могу не сойтись нравом с иноземкой, и не будет у нас счастья; и вот я решил жениться в своём Государстве, по воле Божьей и по твоему благословению».
       Затем Иоанн продолжил:
       «По твоему, отца моего митрополита, благословению и с вашего боярского совета, я хочу перед женитьбой по примеру наших родителей и сродника нашего Великого Князя Владимира Всеволодовича Мономаха, который был венчан на Царство, так же исполнить тот чин венчания на Царство и сесть на Великое Княжение. И ты, отец мой, Макарий митрополит, благослови меня совершить это».
       Венчание на Царство Иоанна Васильевича состоялось 16 января 1547 года. Выбрал же Царь Анастасию Романовну, рода, «знаменитого своею преданностью Московским Государям и непричастностью к боярским крамолам». Анастасия Романовна Захарьина-Кошкина была дочерью уже умершего к тому времени окольничего Романа Юрьевича и племянницей известного боярина Михаила Юрьевича Захарьина, «близкого и преданного человека отцу Иоанна, помогшему Василию III на смертном одре творить последнее крестное знамение».
       Обряд венчания состоялся 13 февраля 1547 года в храме Богоматери.
       При бракосочетании на Руси существовали в те времена особые обряды:      
       «Сваха приходила к родителям невесты и просила благословения – молодых везти к венцу. «Благослови Бог!» – отвечали те. Родители брали по образу, обыкновенно в окладах, с драгоценными украшениями. Подле них становился священник. Новобрачные кланялись и получали благословение. Отец и мать разменивали их кольцами и, взяв дочь за руку, отдавали её жениху, взаимно кланяясь друг другу. Наконец, отец брал плеть и ударял свою дочь, говоря:
       «По этим ударам, дочь, ты знаешь власть отца; теперь эта власть переходит в другие руки; вместо меня за ослушание тебя будет учить этой плетью муж!»
       С этими словами он передавал плеть жениху, а тот, приняв плеть, говорил:
       «Я не думаю иметь нужды, но беру её и буду беречь как подарок».
       Он закладывал её за кушак… После венчания невесту раскрывали и священник читал новобрачным поучение: ходить часто в церковь, слушаться своих духовников, хранить посты и праздники, подавать милостыню, а мужу повелевал учить жену палкою, как подобает главе семьи. Потом он брал жену за руку, вручал мужу и приказывал им поцеловаться. Жена в знак повиновения припадала к ногам супруга и касалась челом его сапога, муж же покрывал её полою платья в знак будущего покровительства и защиты…   
       Тогда в старину между женихом и невестой происходил обряд разувания, очень древний обряд, дошедший к Русским от времён язычества. Он состоял в том, что жена, в знак покорности, должна была снять с мужа сапоги. В одном из Сапогов была монета. Если ей удавалось снять прежде тот сапог, в котором была монета, это значило, что ей придётся угождать мужу и разувать. При этом муж в знак своей власти, ударял будущую спутницу своей жизни по спине плетью, полученной от тестя».
       Так рассказывал об обрядах Н. Костомаров, забывая, впрочем, прибавить, что и удары плетью были символичны, да и сама плеть оставалась лишь символом, ибо главным на Руси, по преданиям, был «крепкий, дружественный любовный союз, связывающий между собою членов семьи, супругов, родителей, детей, сестёр и братьев, – это целая школа дисциплинирующая человеческое сердце, развивающая сферу чувства и этики эти две среды бесспорно более возвышенные с точки зрения духовной, чем интеллектуальная, познавательная сила нашего ума. И в этой школе роль «профессора», руководителя, вдохновителя, роль жрицы, поддерживающей священный огонь, выпадает на долю женщины. Вот единственная кафедра, достойная женщины и служащая вместе с тем для неё пьедесталом. Вот цель её существования, её сфера, её царство в пределах которых её влияние безгранично, её права священны и гарантируемы как всею силою общественного самосознания, так и данными науки и опытом прошлого…».
       Порядок жизни при Иоанне Грозном определялся Домостроем – своеобразной энциклопедией морали того времени. Высота положения женщины в ту пору была необыкновенной, а тем более женщины достойной.
       Такой достойной женщиной оказалась невеста молодого Царя Иоанна Васильевича. В «Сказаниях о Русской Земле» Александр Нечволодов писал о ней:
       «Выбор Государя оказался чрезвычайно удачным: помимо большой красоты, юная Царица отличалась замечательной сердечной добротой, умом и большой привязанностью к своему супругу.
        После свадьбы молодая чета, прервав пиры, отправилась пешком, несмотря на суровую зиму, в Троице-Сергиеву лавру и провела там первую неделю Великого поста, усердно молясь над гробом Святого Сергия. Иоанн горячо полюбил свою молодую жену…»
       Анастасия Романовна Захарьина была родной сестрой Никиты Романовича Захарьина. Сын Никиты Романовича стал патриархом Филаретом и фактически явился основателем династии Романовых, ибо его сын Михаил Фёдорович был избран на царство Московским земско-поместным Собором в феврале 1613 года. Основателем же рода Романовых считается Андрей Кобыла, который ведёт свой род от рода древнейшего Прусского жреца и вождя Видвунга.
       В книге В. Ярчака говорится, что «по легендам священная дубовая роща Видвунга находилась где-то в центре нынешней Калининградской области.
       Евгений Поселянин (Евгений Николаевич Погожев) писал об Анастасии:   
       «В Царице Анастасии Романовне были соединены все лучшие качества древнерусской женщины – глубокая вера, чудная скромность и целомудрие, задушевная мягкость общения, глубокая привязанность, трогательная сострадательность, высокое настроение души. Анастасия Романовна принадлежала к числу тех редких женщин, в присутствии которых человек чище и лучше становится».
       Прежде чем размышлять над происхождением рода супруги Иоанна Грозного, надо взглянуть на древние карты Европы и прочитать, что писал Михаил Васильевич Ломоносов. Ведь прежде была на картах Западной Европы не Германия, а Пруссия. Назвать её Германией спешили потому, что ненавистно для слуха было в наименовании Пруссия слово «рус»! Вот что писал Ломоносов о России и Пруссии, о Русских и Пруссаках. Ломоносов полагал, что у Россов и Пруссов корни едины. Он проследил это на примере варягов, доказывая, что неправедно тот рассуждает, кто варяжское имя приписывает одному народу. Варяги были «разных племён и языков… и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоем. Ведь в давние времена не ставилось в стыд владеющим государям то, что иные обогащаются столь, как он выражался, хищным промыслом, который на Балтийском море обычным делом был. Не зря и Балтийское море в давние времена Варяжским морем звалось, да и поныне обитают в прибрежье, Прибалтикой именуемом, народы в века минувшие разбоем жившие. Памятны военные преступления Литвы, которая грабила в Русских пределах то в союзе с тевтонами, то в союзе с ливонцами, то с поляками. Особенно свежи кровавые деяния в России злобных и кровожадных латышских стрелков.
       Древние Руссы с древними Пруссами, по Ломоносову, произошли от одного поколения. Но Михайло Васильевич сразу сделал оговорку, что «не о крыжаках или нынешних бранденбургцах», как он выразился, а о старожилах прусских речь ведёт. А разбой благословил папа римский, как заметил Ломоносов, своею мнимою над всем светом властью идти к неверным народам и, силою распространяя католичество, обращать их в свои формально-христианские законы. Так и до Пруссии добрались. А она в то время была ослаблена жестокими нападениями поляков. Вот и покорили её. И некому было вступиться, как, скажем, вступилась Россия за Пруссию в девятнадцатом веке, в 1807 году, спасая её от Наполеона. Ломоносов писал:   
       «Снесение домашних наших летописцев подаёт уже повод думать о единоплеменстве сих двух народов, именем мало между собою разнящихся.
Из внешних авторов Преторий довольно знать даёт своё мнение, совокупляя россов и пруссов в одно племя. Положение места тому соответствует. То же подтверждает древнее тесное прусское соседство с Россией, в которой Подляхия (весьма точно о Польше – Н.Ш.) и великая часть Литвы заключалась, отчего им поныне Литва древние российские законы содержит. Восточное плечо реки Немени, впадающее в Курской залив, называется Русса, которое имя, конечно, носит на себе по варягам-россам. Сие всё ещё подкрепляется обычаями древних Пруссов, коими сходствуют с варягами». Кромер о древних Пруссах пишет, как они любили в банях париться и в холодной воде после того купаться, что и поныне Российский народ охотно употребляет. То ж гласят обряды, которые как у старых пруссов, так и ныне в некоторых пограничных Российских провинциях употребляются.
       Ну а потом появились немцы, то есть из-за Немени (Немана). Слово – оно ведь тоже оружие. Почему Малороссию стали Украиной звать? Никогда не было такого государственного формирования, как Украина. Были земли окраинные, которые стали звать украйными (окраинными). В Малороссии звучало «рос», вот и стали переделывать на украйну. А получается, что у края. А немцы – из-за Немени, да и говорили «инако», словно немы. А Ломоносов указал, что «больше всех утверждает единство древних Пруссов с Россами почтение одного главного идола по имени, по знаменованию и по обрядам. Перкун Прусский был то же, что у Россов Перун, которым Ольг клялся грекам при заключении мирного договора и которого почитал ещё в неверии Владимир. У обоих народов значил Перун Бога грома и молнии; у обоих жрецы приносили ему в жертву огонь неугасимый и казнены были смертью, когда угасал их небрежением».
       Великий Русский скульптор Евгений Викторович Вучетич разработал эскиз памятника в Трептов-Парке, и Сталин безоговорочно утвердил его не случайно. В нём выразилось величие Русского народа, его великодушие, его милосердие. Символ же таков – Германия на груди у России. Да, мы воевали, но нас заставили мерзкие и злые люди, нас столкнули тайные силы ради своих корыстных интересов. Но в сорок пятом именно Сталин, опираясь на могущество Русского народа, спас германскую нацию от полного истребления. По плану Маршалла Англия и Соединённые Штаты планировали проведение полной стерилизации всего мужского населения призывного возраста, то есть всех тех, кого можно было заподозрить в участии в боевых действиях. А это, с учётом гитлерюгенда и фольксштурма, все мужчины от шестнадцати до шестидесяти. Ведь среди оккупантов были алжирские французы, арабы, негры… Вот с кем пришлось бы германским женщинам заводить детей. И закончила бы своё существование нация, давшая Бетховена и Баха, Гейне и Гёте, а не одних только гитлеровских ублюдков, которые, кстати, к нации имели весьма малое отношение. Сталин предупредил Англию и штаты, что если они посмеют сделать это, он немедленно начнёт против них войну… Ну и конечно Сталин, будучи высочайше образованным человеком, прекрасно знал, какие корни у Пруссии, наименованной Германией, и у России. Ведь ещё Ломоносов писал: «Знатные некоторые берлинские учёные люди по справедливости рассуждают, когда, исследуя о происхождении имени Пруссов, пишут (в частности в Берлинской Академии календаре 1702 года), что к желаемому своему исканию те ближе всех подходят, которые имя Пруссии из славянского языка производят, то есть из имени «Русь» и предлога «по». Правда, они сие думают быть в рассуждении соседства с Россией, однако, по сему равным бы образом и прочие древние российские соседы, как ливонцы, поляки и другие, названы быть могли Порусами или Пруссами. Меня многие причины принуждают верить, что сие прозвание дано не по месту, но по времени. И, во-первых, имя россов за полтораста лет прежде известно учинилось, нежели пруссов…».
       Итак, Иоанн Васильевич женился на Анастасии, происходящей из рода знатного. Но управление страной по-прежнему оставалось в руках Глинских. По-прежнему Глинские уничтожали неугодных себе. Вину же сваливали на молодого Царя, клевеща на него. Они выдумали какие-то несуществующие припадки гнева, кровожадность – словом, методы во все века были едины. Если сравнить клевету на Павла Первого с клеветой на Иоанна Грозного, то мы увидим значительную схожесть выдумок. Интересно то, что истинная жестокость Петра I, когда он поджаривал людей на кострах и рубил лично головы стрельцам, заставляя то же самое делать и бояр, историками не осуждается. Это принимается за должное, поскольку исходило от царя-западника.
       Время шло, а Иоанн Васильевич, Божьею милостью Царь, Царём всё ещё не становился. Между тем неисполнение Царём своего долга перед Богом, грех великий. Пословица, как мы уже упоминали, гласит: «За Царские согрешения Бог всю землю казнит…».
       И вот 12 апреля в Москве вспыхнул первый из целой серии пожаров 1547 года. Сгорело много домов, сгорели лавки в Китай-городе, взорвалась башня с порохом, запрудив кирпичами реку. Следующий пожар случился 20 апреля. Оба пожара, конечно, произвели впечатление на Иоанна Васильевича и на супругу его Анастасию, милосердную и сердобольную царицу.
       Поскольку пожары уносили жизни одних людей, оставляя без крова других, Царь, по-видимому, считал их делом случая, обычным стихийным бедствием, коих немало бывало в ту пору – города-то строились сплошь деревянные. Немного можно было встретить каменных зданий.
       Глинские по-прежнему свирепствовали от имени Царя, и 3 июля 1547 года собирались казнить 70 псковичей, прибывших в село Острову, где находился Иоанн, чтобы пожаловаться ему на беззакония властей. Глинские, которые были связаны с боярами – притеснителями народа, пытались помешать Царю выслушать глас посланцев Пскова. И тогда в Москве случилось чудо – упал с колокольни большой колокол благовестник. Иоанн отменил казнь псковичей и выехал в Москву. Быть может, тогда он снова задумался о самоуправстве бояр, всеми силами не допускавших его до власти. О слухах, распускаемых о нём, он тогда, возможно, и не ведал. Но к падению колокола отнёсся как к недоброму Знамению.
       21 июля того же года вспыхнул новый пожар. Он начался на Арбате, затем перекинулся в Китай-город, на Кремль. Один из историков так описал его: «Вся Москва представляла зрелище огромного пылающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезали, каменные распадались, железо рдело, как в горниле, медь текла. Рёв бури, треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившегося в Кремле и в других частях города. Спасали единственно жизнь; богатство, праведное и неправедное, гибло. Царские палаты, сокровища, оружие, древние грамоты, книги… Митрополит молился в храме Успения, уже задыхаясь от дыма; силою вывели его туда и хотели спустить на верёвке с Тайнинской башни к Москве реке; он упал, расшибся и едва живой был отвезён в Новоспасский монастырь».
       Из собора вынесли образ Успения Божией Матери, писанный Святым митрополитом Петром. Чудом уцелела и Владимирская икона Божией Матери. Напомню, что после событий 1395 года в России было уже две Владимирских иконы Божией Матери. С тех пор одна из них находится в Москве, а вторая – во Владимире, по пророчеству Пресвятой Богородицы: «Благодать Рождшегося от Меня и Моя с этой иконой да будет!»
       На пожаре погибло более 1700 человек, Москва лежала в руинах. Царь Иоанн, пребывавший с супругой во время пожара на Воробьёвых горах, на следующий день навестил митрополита Макария в Новоспасском монастыре и имел с ним долгую беседу.

                Беспощадный Русский бунт

       А между тем по Москве поползли слухи, распускаемые одним боярским кланом и направленные против другого клана, что «Москва сгорела волшебством». Бояре, противники Глинских, собрали возле Кремля народ. Они хотели добиться очередной смены власти возле Царя, по-прежнему  рассчитывая на бездействие юного Иоанна Васильевича.
       – Кто сжёг Москву? – спросил один из бояр у толпы, и услышали бояре ими же подготовленный ответ. Из толпы кричали:
       – Глинские! Глинские! Мать их, княгиня Анна, вынимала сердца из мёртвых, клала в воду и кропила ею все улицы, ездя по Москве. Вот от чего мы сгорели.
        И хоть нелепым был ответ, но он, упав на удобренную почву, сделал своё дело. Двор Глинских, уцелевший от пожара, был разграблен, Юрий Глинский убит разъярённой толпой. И начался бунт. К тому, что происходило в дальнейшем, лучшим образом подходят слова Александра Сергеевича Пушкина из «Истории пугачёвского бунта»:
       «Не приведи Бог видеть Русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас всевозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уже люди жестокосердные, коим чужая головушка – полушка, да и своя шейка – копейка».
       Александр Нечволодов так описал бунт, организованный теми, кто, заботясь о том, чтобы попадали с плеч чужие головы, не смог уберечь своих голов:
       «Чернь начала грабить двор Глинского, причём было убито множество его слуг и других людей; бояре же, видя эти неистовства, ничего не предпринимали, как будто в Москве не было в это время никакой власти. Мало того, бунтовщики, очевидно, решили, что надо непременно освободиться и от всех остальных Глинских. …На третий день… по их  наущению огромная толпа двинулась к селу Воробьёву, остановилась перед Царским дворцом и стала требовать выдачи бабки Государевой, княгини Анны Глинской, и её сына Михаила, спрятанных будто бы в Царских покоях. Молодой Иоанн, однако, не потерялся. Он приказал схватить несколько главных крикунов и тут же казнить их, после чего мятеж сразу утих, и толпа отхлынула в Москву».
       Безусловно, молодой Царь испытал немало неприятных минут при виде разъярённой толпы. Но рядом с ним всегда была отважная сердцем любимая супруга Анастасия, поддерживавшая его, разделявшая тревоги и волнения. Смелый выход перед бунтующей толпой продемонстрировал, каков он – Царь Иоанн Васильевич.
       Сам же Государь убедился, что народ пришёл не по его душу, что Царская власть по-прежнему незыблема, уважаема и почитаема, а боярская власть ненавистна народу. Он убедился, что боярская власть держится лишь на авторитете его Царской власти, и осознал, что править Государством должен сам. Ведь бояре, по существу, без его Царского имени были перед массой народа бессильны.
       В своём бездействии он увидел великий грех и понял, что обязан взять власть твёрдою рукою, опираясь на народ, на эту силу в деле укрощения самовластного и корыстного боярства.
       И на пути к установлению жёсткой и твёрдой власти Иоанн Васильевич свершил шаг, достойный Православного Государя: он сделал попытку Соборного примирения всех сословий Русского народа, надеясь словом Божьим пробудить свет Православия в заблудших душах и повести народ к правде и согласию. Иоанн Васильевич повелел собрать Собор всей Русской Земли, представителей от всех её уголков и от всех сословий. Это был шаг к взаимному пониманию и к взаимодействию Верховной власти и народных масс.

                Судьба детей Иоанна Грозного

       В 1552 году появился сын Дмитрий, который, к сожалению, «случайно» был утоплен 4 июня 1553 года в реке Шексне. Случилось это во время поездки на богомолье. Няня, якобы, выронила его в студёную воду.
       28 марта 1554  появился на свет царевич Иван, которому тоже не суждено было дожить до вступления на престол – его отравили слуги тёмных сил, ведущих тайную войну против России.
       11 мая 1557 года родился Фёдор – будущий Царь Московский Феодор Иоаннович, который был на престоле с 1584 года, то есть после отравления сулемой Иоанна Васильевича и до 7 января 1598 года, когда мышьяком отравили его самого.
       Феодор Иоаннович был младшим сыном Иоанна Грозного от Анастасии Романовны, остальные дети от Анастасии Романовны были либо отравлены, либо умерщвлены иными способами.
       Здесь необходимо сделать небольшое отступление и пояснить, почему я столь безапелляционно пишу о том, чем и как были отравлены Государи и многие члены их семей.
       Писатель-историк Вячеслав Манягин в книге «Вождь Воинствующей Церкви» привёл подлинные документы о смерти царевича Иоанна Иоанновича, якобы, убитого отцом: «В Московском летописце под 7090 годом читаем: «представися Царевич Иоанн Иоаннович»; в Пискарёвском летописце: «В 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день…преставление Царевича Иоанна Иоанновича»; в Новгородской четвертой летописи: «Того же [7090] году представился Царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе…»; в Морозовской летописи: «не стало Царевича Иоанна Иоанновича». Во всех летописях нет и намёка на убийство». Во втором Архивном списке Псковской третьей летописи «летописец никак не связывает два факта: ссору Царя с Царевичем в 7089 году и его смерть в 7090 году». Добавим: в конце года.
      А вот о том, что Царевич был отравлен боярами из весьма близкого окружения, свидетельствуют серьёзные факты. В. Манягин указывает: «По поводу болезни (царевича Иоанна) можно сказать определённо – это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ей, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 г. В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Царя Иоанна Грозного, Царевича Иоанна, Царя Фёдора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского.
       При исследовании останков была проверена версия отравления Грозного. Учёные обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях Царя Иоанна Васильевича и Царевича Иоанна Иоанновича было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму. Некоторые историки  (клеветники) пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках Царя и Царевича не обнаружено.
       …Данные этих исследований позволили утверждать, что Царевич Иоанн Иоаннович был отравлен. Содержание яда в его останках во много раз превышает предельно допустимую норму».
       В.В. Манягин ссылается на материалы учёных, опубликованные в периодической печати после проведения исследований. После того, как в 90-е годы было проведено исследование захоронений Московских Великих Княгинь и Цариц, установлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича – Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году) и его первой жены – Анастасии Романовой (умерла в 1560 году). Это свидетельствует о том, что Царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей. (См. П. Коробов. Царская усыпальница. – «Независимая газета», 2000, 26 апреля). Данные этих исследований позволили утверждать, что Царевич Иоанн был отравлен (см. «Итоги», № 37(327), 2002, 17 сентября, с. 38–39). Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму. Таким образом, историческая наука опровергает версию об убийстве Царём Иоанном Васильевичем своего сына».   
       Но вот что удивительно. Среднестатистический обыватель-интеллект-агент, умеющий мыслить в рамках, дозволяемых средствами массовой дезинформации, искренне считает неопровержимым доказательством убийства Иоанном Грозным своего сына клеветническую картину Репина, написанную по заказу ордена русской интеллигенции. Между тем, уже проведено достаточное количество исследований, и научные данные давно обобщены, просто свобода слова у нас в стране устроена так ловко, что можно свободно клеветать на великих деятелей прошлого, но реабилитировать их нельзя. Это, де, мало интересно читателям, зрителям, слушателям. Книги же правдивые выходят слишком малыми тиражами, чтоб они могли довести истину до широких масс.
       Передо мною такая вот книга добросовестного исследователя старины В. Манягина «Апология Грозного Царя». Говоря о лицемерии историков, он приводит убийственные факты, ссылаясь на конкретные источники, в числе которых документы Археологического музея «Московский Кремль». В книге помещена таблица, в которой указано, кто из Царствующего дома и чем был отравлен.
 Жертвы отравления                содержание в мг на 100 г массы
                тела
                мышьяка             ртути
Княгиня Ефросинья Старицкая, тётка                12,9                0.10
Иоанна Грозного
Мария Старицкая (5–7) лет, троюродная              8,1                0,11
племянница Иоанна Грозного
Мария (младенец), дочь Иоанна Грозного            3,8                0,2
Царевич Иоанн, сын Иоанна Грозного                0,26                1,3
Царь Иоанн Грозный                0,15                1,3
Великая княгиня Мария Борисовна, первая           0,3                1,05
жена Ивана Третьего
Царица Анастасия, первая жена Иоанна                0,8        0,13 в костях,
Грозного                4,8 в волосах
Царь Феодор Иоаннович, сын Иоанна Грозного     0,8                0,03
Великая княгиня Елена Глинская, мать Иоанна      0,8                0,05
Грозного
Царица Мария Ногая, жена Иоанна Грозного          0,1                0,6
Великая княгиня Софья Палеолог, бабушка            0,3                0,05
Иоанна Грозного
Князь Михаил Скопин–Шуйский                0,13                0,2
МАКСИМАЛЬНО ДОПУСТИМЫЙ УРОВЕНЬ      0,08                0,04
*  Вячеслав Манягин. Апология Грозного Царя,  М., 2004,  с.115.

       Как видим, злодеи-нелюди, которых зверьём не могу назвать, не желая оскорблять животный мир, не щадили даже детей, даже младенцев.
      Так что семейные драмы Иоанна Васильевич IV Грозного были не случайны, за ними стояли конкретные люди, выполняющие заказы слуг тёмных сил всё того же поганого Запада, который и ныне готов разорвать Русскую Землю.
       Впрочем, слуги западной нечисти пользовалась не только ядами. Первенца Иоанна Васильевича и Анастасии Романовны, царевича Иоанна, «случайно» уронили в ледяную воду во время поездки на богомолье. А уже затем отравили Анастасию, поскольку роду она была крепкого, и её родные братья составляли молодому Царю надёжную опору. Только наивные могу верить в случайное утопление наследника престола. Ровно как только наивные поверили, что все четыре сына успешного, говоря языком нынешним, Новгородского князя Гостомысла, сами вот так взяли и ушли в мир иной при жизни их отца. Вот так случайность! И она, «чудодейственным» образом открывала путь к Новгородскому престолу потомкам старшей дочери Гостомысла Улиты. Тёмным силам Запада это было важно, потому что Улита была замужем не за славянином, ну и, естественно, её сын, ступи она Новгородский стол, стал бы марионеткой в руках тёмных сил.
       Устранения наследников престола преследовали цель прервать сначала правящую Княжескую династию, уничтожив сыновей Гостомысла, затем, Царскую, отравив или иными способами устранив наследников Иоанна Грозного, ну а позднее – Императорскую. Но об этом мы поговорим в повествовании об Императоре Павле Петровиче, драмах в его личной жизни и жизни его сыновей.
       Почему Запад ополчился на сыновей Новгородского князя Гостомысла?
В годы правления его отца князя Буривоя Новгород отразил не одно нападение варягов, но всё-таки потерпел неудачу, и враг воцарился в Словении, как и обычно, грабя, убивая, продавая людей в рабство.
       Буривой успел бежать из Новгорода, но вскоре к нему явились посланцы Словении с просьбой дать им в вожди сына своего Гостомысла. Гостомысл возглавил освободительную борьбу новгородцев и, изгнав варягов из Словении, сел княжить на новгородском столе. Княжение его было долгим и славным. Новгородцы любили своего вождя за личную храбрость, за государственный ум, за честность и принципиальность в решении мирских дел. Варяги при нём побаивались совершать набеги на Словению и с бешенством наблюдали за укреплением её могущества. А когда враг ненавидит, но не имеет сил реализовать свою ненависть в открытом и честном бою, он, как учат уроки прошлого, пускается на коварство и подлость. Так было и в данном случае.
       У Гостомысла, как уже упоминалось, было четыре сына и три дочери. Крепкий род, надёжные наследники престола. Сыновья все, как на подбор. Любого возьми – править не хуже отца будет. Как же тогда варягам и прочим западным бандитским шайкам реализовать свои грабительские устремления? Надежд никаких не оставалось, кроме одной. Старшая дочь Гостомысла Улита была выдана замуж не за славянина. А известно, как неславянин, так враг Русской Земли, если и не открытый, то тайный. Уж больно ненавистны были для тёмных западных людишек с чёрною душою благородные и славные сыны Божии – Славяне.
        Тёмные силы Запада сделали ставку на старшую дочь Гостомысла, а точнее на её потомство, ибо в те времена существовал уже порядок: если мужская линия прерывается, княжеский стол могут наследовать представители по женской линии, в данном случае, сыновья Улиты. Оставалось устранить сыновей Гостомысла, что и было сделано. Случай в истории России не единичный. Известно, что были уничтожены все сыновья Иоанна Васильевича Грозного, которых было тоже четыре, причём первого из них, по «случайности», утопили ещё в младенчестве, двух отравили, а с четвертым, царевичем Дмитрием, устроили трагедию в Угличе, по сей день полностью неразгаданную. Ближе всего к разгадке этой трагедии подошёл мой отец, писатель Фёдор Фёдорович Шахмагонов в исследовании «Угличский набат» и в романе «Остри свой меч», но и у него осталось много вопросов и сомнений, к размышлениям над которыми он приглашал в своих произведениях, особенно в романе «Остри свой меч». Их он разрешил, всё же правильнее сказать, для себя, лишь в заключительном томе книги.
        Когда врагам Словении удалось расправиться со всеми четырьмя  сыновьями Гостомысла, князь естественно, забил тревогу. Он обращался к волхвам, Бога молил, чтоб даровал ему наследника, но был слишком уже стар, чтобы это могло случиться. Ни он, ни народ новгородский не хотели, чтоб в Словении воцарилось потомство Улиты, и враг не учёл, что вторая дочь Гостомысла, обожаемая всеми Умила, была замужем за князем полабских славян Годлавом. Правда, она была средней дочерью. И вот однажды Гостомысл объявил новгородцам, что ему приснился сон, будто из чрева Умилы выросло огромное дерево, плодами которого питаются люди Словении. Сон, который сразу сочли вещим, пришёлся по душе новгородцам, но не понравился он варягам, и Гостомысл не успел совершить того, что задумал – передать престол детям Умилы. Едва рассказав сон, князь ушёл из жизни.
       Варяги ликовали, но, как оказалось, преждевременно. Новгородцы направили депутацию к сыновьям Умилы – Рюрику, Трувору и Синеусу. Эти внуки Гостомысла и прибыли в Словению, как его прямые наследники, чтобы занять дедовский княжеский стол. Попытка прервать династию сорвалась.
       В отношении приглашённых на княжение братьев, есть у историков некоторое разночтение. К примеру, академик Борис Александрович Рыбаков уверен, что был приглашён один Рюрик, считающийся, как известно, основателем Правящей Династии. Он указывал: Историки давно обратили внимание на анекдотичность «братьев» Рюрика, который сам, впрочем, является историческим лицом, а «братья» оказались Русским переводом шведских слов. О Рюрике сказано, что он пришёл  «с роды своими» («sine use» – «своими родичами» – Синеус) и верной дружиной («tru war» – «верной дружиной» – Трувор).
             «Синеус – sine hus» – «свой род».
             «Трувор – thru waring» – «верная дружина».
      Другими словами, в летопись попал пересказ какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика (автор летописи, новгородец, плохо знавший шведский, принял упоминание в устной саге традиционного окружения конунга за имена братьев)».
       Ещё пример. Когда волею блистательного воина и государственника, сына Юрия Долгорукова святого благоверного князя Андрея Боголюбского были прекращены безконечные братоубийства князей Киевской Руси, и центр Русских Земель перенесён во Владимир, на Западе заволновались – Русская Земля вновь расправляла крылья. И тогда были внедрены в ближайшее окружения князя посланцы тёмных сил Запада некие Мойзович и Анбал, которые инициировали боярский заговор. Князь был убит по-европейски жестоко. А потом папе римскому удалось натравить на Русь батыеву орду. Причём сопровождал её в нашествии личный представитель папы римского, ставший военным советником Батыя, рыцарь католического ордена св. Марии Альфред фон Штумпенхаузен.
       На время Запад успокоился. Но когда Русь одолела ордынское иго и начала подъём к своему величию, враг снова взялся за прежние методы. В ход пошло отравление. Историки много судачили по тому поводу, что у Василия Третьего долгое время не было детей от первой жены Соломонии, судачили, умышленно скрывая, что бездетность стала причиною постоянного подтравливания Царя сильными ядами. И всё же от молодой жены, Елены Васильевны Глинской, дети появились. Это были Иоанн, будущий Грозный Царь, и Юрий. Династия вновь набирала силы. Тогда отравили Василия Третьего, в надежде, что уж с Еленой Васильевной справятся. Опять вышла ошибка. Правительница Елена сумела удержать Русь в своих руках. Пришлось отравить и её, чтобы подмять под себя малолетних княжичей. Это удалось лишь на какое-то время. Иоанн Васильевич сумел сломить своевольство бояр.
       И тогда началась тайная война против Царствующего Дома, война, в которой зарубежные изуверы, опираясь на доморощенных предателей из крамольного боярства, подобных Адашеву, Курбскому, и прочей нечисти, не щадили ни женщин, ни малолетних детей, ни даже младенцев. Вот тогда-то и «утонул» младенец Иоанн. Его «случайно» уронили в ледяную воду во время поездки на богомолье. Затем отравили Анастасию, поскольку роду она была крепкого, и её родные братья составляли молодому Царю надёжную опору. Вслед за нею был отравлен царевич  Иоанн Иоаннович, причём папский посланец Антонио Поссевино, несомненно, знавший правду, придумал, будто бы царевича убил сам Иоанн Васильевич. Эта клевета, к счастью, уже полностью разоблачена, хотя над ней «хорошо» поработали не только историки типа масона Карамзина, но и рисовальщик Репин, прославленный врагами России за известное клеветническое полотно. Отравлены были и сам Царь, и его сын Феодор Иоаннович, не пощажён и царевич Дмитрий, которого не защитил его отроческий возраст. Россия была ввергнута в смутное время, которое унесло половину её населения. Лишь русская соборность – детище Иоанна Грозного – спасла Россию в 1613 году и дала ей новую династию, в верности которой наши предки поклялись на веки вечные за всех своих потомков, то есть и за нас с вами.
             
                «А с женою моей зачем вы меня разлучили?..»

       Семейное счастья Царя продолжалось недолго, всего 13 лет, то есть вплоть до внезапной смерти Анастасии летом 1560 года.
       Слуги тёмных сил Запада твердят, что после смерти Царь переменился и стал крайне жестоким. Ой, ли?! Ведь было раскрыто, что отравила Царицу Анастасию сожительница Адашеве, зверополячка… И что же? Иоанн Грозный ведь не посадил на кол Адашева. Он просто выслал его из Москвы, причём, не только за организацию отравления, но за измену, за приверженность интересам врагом Московского государства. Полагаю, что многие читатели, случись такое с ними, несколько по иному рассчитались бы с убийцами близкого человека, когда б имели власть, равную Русскому Царю. И были бы совершенно правы, посадив на кол убийцу или бросив его диким зверям на съедение. Но отчего же так поступил Грозный? Очень просто. И сажание на колы, и скармливание диким зверям Запад взял из своего арсенала казней и попытался приписать Русской Земле, на которой подобных изуверств никогда не было. Всё выдумано до единой строки, всё выдумано точно так же, как ныне Западные клеветники выдумывают, что «зловредная Россия» сбила несчастный Боинг над Донецкой землёй. Десятки, даже сотни примеров можно привести, когда клеветники Запада сами вершат зверства, а потому сваливают их на других и прежде всего не ненавистную им Россию.
       К примеру, не желала болотная оппозиция проводить марш по Люблино, хотела лишний раз опоганить центр столицы своими лапами, ну и убила своего собственного соратника, чтобы под впечатлением этого циничного преступления власти всё-таки допустили их до центра столицы.
       Иоанн Васильевич действительно очень любил свою первую супругу Царицу Анастасию, души в ней не чаял, действительно очень переживал её гибель. Но он не пошёл на месть, как человек, прекрасно знавший законы Православия. В конце концов, все убийцы получили своё, но получили по высшему промыслу. И это не единственный пример – мы ещё будем иметь возможность убедиться, что ничего не проходит бесследно, в повествовании, посвящённом любовным драмам Императора Павла Петровича.
       Сколько раз он восклицал в своих посланиях изменнику Курбскому во время переписки: «Зачем мою юну убили?!» Он знал, что и Курбский причастен к убийству.
       Вот строки из Второго послания…
       «А с женою моей зачем вы меня разлучили? Не отняли бы вы у меня моей юной жены, не было бы и Кроновых жертв. А если скажешь, что я после этого не стерпел и не соблюл чистоты, – так ведь все мы люди. А ты для чего взял стрелецкую жену? А если бы вы с попом не восстали на меня, ничего бы этого не случилось: всё это случилось из-за вашего самовольства. А зачем вы захотели князя Владимира посадить на престол, а меня с детьми погубить? Разве я похитил престол или захватил его через войну и кровопролитие? По Божьему изволению с рождения был я предназначен к царству, и уже не вспомню, как меня отец благословил на Государство, – на царском престоле и вырос. А князю Владимиру, с какой стати следовало быть государем? Он – сын четвёртого удельного князя. Какие у него достоинства, какие наследственные права быть государем, кроме вашей измены и его глупости? В чём моя вина перед ним? Что ваши же дяди и господины уморили отца его в тюрьме, а его с матерью также в тюрьме держали? А я и его и его мать освободил и держал их в чести и в благоденствии; а он уже от всего этого отвык. И я такие оскорбления стерпеть не смог – и стал за самого себя. И вы тогда начали против меня ещё больше выступать и изменять, и я потому ещё решительнее начал выступать против вас. Я хотел вас подчинить своей воле – и как же вы из-за этого надругались над святыней господней и осквернили её! Рассердившись на человека, восстали на Бога. Сколько церквей, монастырей и святых мест вами поругано и осквернено! Сами за это Богу ответ дадите».

                Супруги Грозного Царя

       В последние годы было немало споров по поводу канонизации Царя Иоанна Васильевича Грозного. То, что он канонизирован ещё в ХVII веке Царём Михаилом Фёдоровичем и его отцом Патриархом Филаретом Никитичем, намеренно забыто. Но сейчас не о том речь. Противники канонизации придумали, что у Царя Иоанна Васильевича было семь жён, и что он был лишён права причастия как многожёнец. Лицемерие изуверское. Потомки и духовные последователи тех, кто регулярно травил жён и детей Государя, теперь обвинят его в том, к чему принуждали преступлениями, ведь Царю приходилось жениться вовсе не прихоти ради. Прося разрешение на четвёртый свой брак (четвёртый, а не седьмой), он вопрошал: «Как же можно иметь наследника престола, если нет жены?»
       В. Манягин сообщает в книге, что Царь Иоанн писал о причинах смерти не только Царицы Анастасии, но и других своих жён в прошении на имя Освящённого Собора с просьбой разрешить ему четвёртый брак:
       «…И отравами Царицу Анастасию изведоша», о Царице же Марии Темрюковне: «…И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть», а о Марфе Васильевне: «…И тако ей отраву злую учиниша… толико быша с ним Царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».
       Чтобы разобраться в щекотливом вопросе, касающемся жён Царя, обратимся вновь к книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный», вышедшей под редакцией священника Серафима Николаева. Мы уже упоминали о том, что молодой Царь был обвенчан с Анастасией Романовой. Её отравили коварные изуверы из числа бояр, коих теперь мы бы по праву назвали агентами влияния Запада. Любимую супругу Иоанна Грозного Анастасию отравила по наущению Адашева польская… его сожительница.
       В книге говорится о последующих браках так:
       «Брак с Марией Темрюковной имел исключительно политическую цель – присоединение Кавказа и защиту южных рубежей России; и через семь лет после его заключения Царь Иоанн с любовью вспоминал Царицу Анастасию и в память её посылал богатые вклады в Афонские монастыри. Мария умерла в 1569 году… Через два года с целью продолжения рода (у сыновей Царя Иоанна Грозного наследников не было всю их недолгую жизнь; дети, если рождались, то мёртвыми или жили несколько дней, как мы сейчас знаем, из-за регулярного отравления Царевичей ядом), в 1571 году Государь выбрал себе в жёны Марфу Собакину, дочь новгородского купца, но она, будучи отравлена, скончалась, не прожив и месяца. Тогда он женился в начале 1572 года на Анне Колтовской. Для объяснения своего поступка он собрал духовенство и слёзно просил дать ему прощение. Он объяснял, что первые три жены были изведены и отравлены врагами, и что после кончины Марфы Собакиной он много скорбел и хотел постричься, но в силу государственной необходимости и для воспитания малолетних детей дерзнул вступить в четвёртый брак.
       Духовенство решило: ввиду тёплого умиления и раскаяния Царя разрешить ему этот брак, но наложить епитимию: не входить в церковь до Пасхи; на Пасху в церковь войти, но стоять с припадающими, затем стоять год с верными и только после этого, на следующую Пасху, – причаститься святых Тайн. Государь прожил с царицей Анной Колтовской три года. Детей от этого брака не было, после чего Царица ушла в монастырь... Скорее всего, жён было три или четыре, остальные же явились плодом слухов и придворных сплетен».
       Иоанн Ладожский по этому поводу писал:
       «Сомнительно выглядят сообщения о «семи жёнах» Царя и его необузданном сладострастии, обрастающие в зависимости от фантазии сочинителей самыми невероятными подробностями». Враги Царя Иоанна Грозного, в основном из современных жидовствующих, раздувают из мухи слона, приводя свои аргументы о жёнах в качестве главных доказательств его безблагодатности и порочности. На самом деле эта история не стоит выеденного яйца, если вспомнить слова Апостола Павла: «Остался ли без жены? Не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль…» (1 Кор. 7, 27 – 28)». В примечании указано: «Апостол Павел также писал, что «жена связана законом, доколе жив муж её; если же муж её умрёт, свободна выйти за кого хочет, только в Господе» (1 Кор. 7; 39), тем более муж, не связанный законом, свободен (а в некоторых случаях даже обязан) жениться на христианке».
       Далее читаем: «50-е правило Святого Василия Великого гласит: «на троебрачие (и последующие браки) нет закона; посему третий брак (и последующие) не составляется по закону… но всенародному осуждению оных не подвергаем, как лучшее нежели распутное любодеяние». Отсюда вывод: «Все браки Царя были благословлены церковью ввиду их государственного значения, включая последний брак. В противном случае Царевич Дмитрий считался бы незаконнорожденным, что было бы несомненным препятствием к его канонизации». (Царь всея Руси Иоанн Грозный. Под редакцией Священника Серафима Николаева. М., 2005, стр. 197 – 199).
       Как видим, отравители действовали нагло и бесстыдно, не щадя ни жён, ни детей Царя, в том числе и младенцев.
       Но кто же стоял за отравителями? Теперь уже ясно, что это были тёмные силы Запада, те силы, которые подослали убийц к Андрею Боголюбскому в 1174 году, те силы, которые организовали убийство Императора Павла Первого в 1801 году. Интересный факт сообщается в уже упомянутой нами книге «Царь Всея Руси Иоанн Грозный». Летом 1581 года королева Елизавета английская прислала Царю Иоанну Васильевичу своего врача Роберта Якоби, сопроводив этот «дар» письмом такого содержания: «Мужа искуснейшего в исцелении болезней уступаю тебе, моему брату кровному, не для того, чтобы он был не нужен мне, но для того, что тебе нужен. Можешь смело вверить ему своё здравие. Посылаю с ним, в угодность твою, аптекарей и цирюльников, волей и неволей, хотя мы сами имеем недостаток в таких людях». Какая трогательная забота! Подумать только. В книге далее читаем: «Через три года Царь Иоанн Васильевич Грозный умрёт от «неизвестной болезни», как впоследствии выяснится, от очень медленного, в течение нескольких лет, отравления ртутью, принимаемой в пищу и лекарствами».
       Это всё было не случайно. Когда враги России убедились, что Царь Иоанн Грозный не свернёт с Самодержавного пути, что не отступится от веры Православной, что будет продолжать походы с целью приобретения побережья Балтийского моря, они всё сделали для его устранения. В ту эпоху врачи были подлинными убийцами, а слово «врач», скорее ассоциировалось со словом «врать». Исцеляли же старцы и святые отцы по молитвам, покаянию и причастию. Ведь главная причина болезней всё-таки духовная, и недаром Церковь Православная учит, что болезни нам даются за грехи.
       Грозный Царь был отравлен, потому что созидал могучую Державу, страшную для врагов Христовых. «Обозрев историю Царя Иоанна Васильевича Грозного, – писал Иван Нехачин в книге «Новое ядро Российской истории», – можно сказать, что сим великим Государём совсем новая начинается эпоха могущества Российского Государства. Он своею храбростью и благоразумием превосходил всех своих предков… Был Государь всегда справедливый, мужественный, остроумный, храбрый, щедрый, о политическом просвещении и благополучии народа весьма старательный… Царь Иоанн Васильевич был отменно усерден в вере, ревнителен к Церкви…».
       За верность Православию он был оклеветан и отравлен. Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Имена этого сочинителя и его последователей, известны. Их вымыслы – лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом. Митрополит Иоанн Ладожский считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев».
       Увы, и после убедительных доказательств того, что Царевич Иоанн был отравлен, а не убит, продолжается клевета на Царя Иоанна Грозного. Автору книги «Иван Грозный», вышедшей в 2002 году в серии ЖЗЛ Борису Флоре уже не могли быть неведомы и исследования учёных, и опровержения клеветы, с которыми выступил Святитель Иоанн Ладожский в книге «Самодержавие Духа», очень популярной в культурных слоях общества. Но Флоря продолжает настаивать на клевете, перепевая множество версий об убийстве, со ссылкой на таких уж «русских» авторов, как Рейнгольд, Гейденштейн, Одеборн, Поссевин, Джером Горсей и прочих ублюдков.
       Ни Русские летописи, ни Православный митрополит, ни мнение учёных, обследовавших останки Царя и Царевича, для Б. Флори авторитетами не являются. Они для него пустое место, потому что не вписываются в его концепцию очернения России и Русского Православного Самодержавия. Для врагов России Царь Иоанн Грозный всегда был и остаётся врагом, причём врагом, страшным и по сей день. А вдруг, неровен час, встанет из гроба и возродит «государев свет Опричнину», которая убийственна для слуг тёмных сил. Впрочем, милосердный Православный Царь ещё может и помиловать, хотя и нарушит тем свою священную обязанность – ведь верили же злодеям и миловали их и Андрей Боголюбский, и Иоанн Грозный, и Павел Первый, а потом гибли от рук их. Но клеветник, как слуга дьявола, приравненный к человекоубийце, не может рассчитывать на милость Божью. Если мы проследим за судьбами тех, кто очернял Иоанна Грозного, кто клеветал на Игумена Всея Руси, мы увидим, что судьбы их были ужасны, а кончины сопряжены с нравственными и физическими муками. И хочется сказать нынешним хулителям: спешите покаяться в смертном грехе своём.
      
                Иоанн Грозный сына не убивал

       Увидев в 1885 году в Санкт-Петербурге на выставке новую картину Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», которая потом стала известна под упрощенным названием «Иван Грозный убивает своего сына», обер-прокурор Святейшего Синода и выдающийся русский мыслитель Константин Петрович Победоносцев был крайне возмущен её сюжетом, в котором вымысел выдавался за факт, и написал Императору Александру III:
       «Нельзя назвать картину исторической, так как этот момент... чисто фантастический».
       Действительно, факт убийства царем Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался бесспорным, ведь он нашёл отражение даже в школьных учебниках, как одно из свидетельств о якобы существовавшей жестокости Русского Православного Самодержавия. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Лишь митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн впервые опроверг эту клевету на Царя в своей книге «Самодержавие Духа», где доказал, что царевич Иоанн умер от тяжелой болезни, и что в дошедших до нас исторических документах нет и намека на сыноубийство.
       В Московском летописце за 7090 (1581 г. – Н.Ш.) год указано: «...преставися царевич Иоанн Иоаннович».
       Пискаревский летописец указывает более подробно: «... в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день... преставление царевича Иоанна Иоанновича».
       В Новгородской четвёртой летописи говорится: «Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе...»
       Морозовская летопись констатирует: «... не стало царевича Иоанна Иоанновича».
       Как видим, об убийстве ни слова. Что же касается фактов, свидетельствующих о смерти царевича Иоанна от отравления, то они вполне обоснованы.
       В.В. Манягин в книге «Вождь Воинствующей Церкви» (2003) пишет: «По поводу болезни можно сказать определенно – это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ею, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 грамма».
      «В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля, – пишет он далее, – были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского.
       При исследовании останков была проверена версия об отравлении Царя Иоанна Грозного.
       Учёные обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму.
        Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено.
       После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году), и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году).
       Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей. Данные этих исследований позволили утверждать, что царевич Иоанн был отравлен. Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму. Таким образом, советская историческая наука опровергает версию об убийстве царём Иоанном Васильевичем своего сына».
      Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Имена этого сочинителя и его последователей известны. Их вымыслы – лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом.
       Митрополит Иоанн считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев». О том же говорил и выдающийся исследователь древности Сергей Парамонов в книге «Откуда ты, Русь?», которую он издал под псевдонимом Сергей Лесной:
       «Нашу историю писали немцы, которые вообще не знали или плохо знали русский язык».
       Примером того являются лживая норманнская теория, миф о призвании варягов и прочие мифы.
      На то, что авторами трудов по русской истории являлись иноземцы, указывал и советский академик Б.А. Рыбаков. Он, в частности, писал:
       «Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чём бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашённых из немецких княжеств учёных, родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племён. Славяне IХ-Х веков были признаны «живущими звериньским образом» (выражение норманнистов), а строителями и создателями государства были объявлены северные разбойничьи отряды варягов-норманнов, нанимавшихся на службу к разным властителям и державших в страхе Северную Европу.

       Так, под пером Зигфрида Байера, Герарда Миллера и Августа Шлецера родилась идея норманнизма, которую часто называют норманнской теорией, хотя вся сумма норманнистических высказываний за два столетия не даёт права на наименование норманнизма не только теорией, но даже гипотезой, так как здесь нет ни анализа источников, ни обзора всех известных фактов».
      Казалось бы, речь идёт об эпохе, не относящейся к теме. Но если не понимать стремление Запада исказить правду о нашем великом прошлом, трудно поверить и в то, что написанное об Иоанне Грозном иноземцами – обычная ложь.
       Можно привести тысячи примеров извращения истории нашего государства западными историками. Но особенно злостным нападкам подверглась эпоха Грозного.
       «С «лёгкой руки» Карамзина стало признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху чёрной краской, – писал митрополит Иоанн. – Даже самые консервативные историки-марксисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о «дикости», «свирепости», «невежестве», «терроре» как о само собой разумеющихся чертах эпохи».
        Причём доказательствами якобы имевших место ужасов той эпохи для историков явились не свидетельства очевидцев, не архивные данные, не показания придворных, записанные и сохраненные архивами, а клеветнические измышления западных посланников.
       Миф о сыноубийстве и другие лживые мифы были необходимы не только для того, чтобы выставить Царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции, что в России порядки не лучше.
        «Начиная с Карамзина, – писал митрополит Иоанн, – русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные «гости», и творческое «наследие» таких, как Штаден и Поссевин, долгое время воспринималось в качестве свидетельства о жизни и нравах русского народа».
       То же самое говорит и А. Гулевич в книге «Царская власть и революция»:
       «Национальная история пишется обыкновенно друзьями. История России писалась ее врагами».
       Но кто же первый оклеветал одного из величайших русских самодержцев? «Сочиния» Антонио Поссевино (папский шпион), подхватил Генрих Штаден (германский шпион) и процитировал слишком доверчивый Карамзин:
        «Царевич, исполненный ревности благородной, пришёл к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал:   
        «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола», – и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать её: Царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровью!»
       Монах-иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах русского Царя с польским королем Стефаном Баторием, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские земли. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу...
      Католическая церковь, потеряв надежду сломить Русскую Державу и Православную Русскую Церковь открыто, путём крестовых походов, и тайно, с помощью ересей, стремилась теперь добиться этого обманом, обещая Иоанну Грозному, в случае, если он предаст истинную веру, приобретение территорий, принадлежавших ранее Византии.
       «Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, – писал М.В. Толстой в «Истории Русской Церкви». – Иоанн Васильевич оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».
       Флорентийская уния, иными словами, соглашение об объединении православной и католической церквей, была подписана в 1439 году во Флоренции. Эта уния явилась очередной попыткой Рима распространить католичество силой. В ответ на неё» в 1448 году собор епископов в Москве объявил Русскую Православную Церковь автокефальной, то есть независимой от константинопольского патриарха.
        Комментируя М.В. Толстого, митрополит Иоанн писал:
        «Известный историк Русской Церкви мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово «иезуит», из-за бессовестности и беспринципности членов ордена, давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких обстоятельствах не мог быть свидетелем происшедшего».
        Иоанн Васильевич ответил иезуиту твердо и грозно: «Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская – одна с греческою вера? И мы носим веру истинно христианскую, но не греческую. Греки нам не евангелие. У нас не греческая, а Русская вера».
        Миссия потерпела полный провал, и взбешённый Поссевин, по злобе своей, сочинил миф о том, что Иоанн Грозный в порыве гнева убил своего сына и наследника престола царевича Иоанна Иоанновича.
        «Поссевин говорит, – писал митрополит Иоанн, – что Царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства». Так появилась другая сказка – о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намеки во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени.
      А вот сведения о «естественной» смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу.
      Ещё в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад в тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати».
       Косвенно свидетельствует о смерти Ивана не от удара посоха и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе. Впоследствии стало ясно, почему царевич угасал четыре дня – это было вызвано отравлением сулемой.
      Подхватил и развил версию о «сыноубийстве» и ещё один проходимец – немец Генрих Штаден, прибывший в Москву с задачами разведывательного характера.
       Штаден написал клеветнические записки, которые Карамзин посчитал за правдивые и которые были разоблачены советскими историками. К примеру, И.И. Полосин назвал их «повестью душегубства, разбоя, татьбы с поличным», причем отличающейся «неподражаемым цинизмом». По словам другого советского историка, С.Б. Веселовского, «они представляли собой бессвязный рассказ едва грамотного, необразованного и некультурного авантюриста, содержащий много хвастовства и лжи».
       Вернувшись в Германию, Штаден изложил проект завоевания Московии, предлагая уничтожить все церкви и монастыри, разгромить и упразднить православную веру, а затем превратить русских людей в рабов. Вот чьими данными пользовались многие русские историки, описывая в своих сочинениях эпоху Иоанна Грозного.
      Вот этот документ, который свидетельствует о явном сумасшествии автора. Генрих Штаден в 1567 году писал: «Чтобы захватить, занять и удержать страну – достаточно иметь 200 кораблей, 200 полевых орудий и 100 000 человек… Отправляться следует 1 апреля… Ваше римское кесарское величество должны выбрать одного из братьев в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял ею… Монастыри и церкви должны быть закрыты. Города и деревни должны стать добычей воинских людей… Великого Князя (Иоанна Грозного) вместе с его сыновьями, связанных, как пленников, …надо отправить в горы, где Рейн и Эльба берут начало. Туда же тем временем надо свезти всех пленных из его страны, и там в присутствии его и обоих его сыновей убить их так, чтобы они видели всё собственными глазами. Затем у трупов надо перевязать ноги у щиколотки и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов. Одним словом, столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну. Брёвна с трупами надо бросить затем в реку и пустить вниз по течению. Пусть Великий Князь убедится, что никто не может надеяться на собственные силы и что все его просьбы и молитвы – лишь грех один! Великий Князь будет тогда взывать к Богу через посредство Николая и других усопших святых. А наши будут укрепляться этим и поучаться и скажут, что они-то и суть подлинные христиане (вот вам и искреннее признание того, в чём суть истинного католичества – Н.Ш.). В Русской земле не знают и не употребляют ни латинского, ни еврейского, ни греческого языков. Однако, и самый последний крестьянин так сведущ, что превзойдёт и наших докторов-учёных… Если кто-нибудь из наших всеучёнейших докторов попадёт в Москву – придётся ему учиться заново…».  (Цит. по: Ерчак В.М. Слово и дело Иоанна Грозного. Минск, 2005 г., стр. 336).      
       Полагаю, что и сегодня многие заокеанские политики мечтают о том же и мыслят подобным образом, если ещё не более жестоко. Ну а учёные западные находятся в таком же отношении к культурному слою народа России, как учёные римского кесаря по отношению к «последнему крестьянину» Русскому. Оттого ещё более удивительно, что иные российские историки пользовались «трудами» дегенератов, подобных Штадену. Впрочем, по словам Ивана Солоневича, такие историки – суть специалисты по извращению Русской истории.
        Русский философ Иван Александрович Ильин предупреждал, что «в мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди - враждебные России, особенно Православной России, тем более императорской и нерасчлененной России. Подобно тому, как есть «англофобы», «германофобы», «японофобы» – так мир изобилует «русофобами», врагами национальной России, обещающими себе от ее крушения, унижения и ослабления всяческий успех...
       Поэтому, с кем бы мы ни говорили, к кому бы мы ни обращались, мы должны зорко и трезво измерять его мерилом его симпатий и намерений в отношении к единой, национальной России и не ждать: от завоевателя - спасения, от расчленителя – помощи, от религиозного совратителя – сочувствия и понимания, от погубителя – благожелательства, от клеветника- правды.
      Политика есть искусство узнавать и обезвреживать врага».
       А святой Василий Великий советовал выбирать из сочинений историков «только нужное для себя и согласное с Истиной, а прочее оставлять без внимания».
      Но почему вдруг подверглись клевете именно Иоанн Васильевич Грозный и время его царствования?
       Ответ прост: сильная Россия Западу страшна, а Иоанн Грозный создавал Московское царство могучим, боролся за чистоту веры и укреплял Православное Русское Самодержавие, основы которого заложил святой благоверный князь Андрей Боголюбский.
       Время царствования Иоанна Грозного и канун его были весьма знаменательны для России.
       Вот как оценивает эту эпоху доктор исторических наук С.В. Перевезенцев в книге "Царь Иван IV Грозный":
      «В XV столетии произошли события, особо важные для России, оказавшие огромное влияние на всю её дальнейшую историю – в 1439 году во Флоренции было подписано соглашение об объединении католической и православной церквей; в 1448 году, в ответ на Флорентийскую унию, собор епископов в Москве провозгласил Русскую Церковь автокефальной, т.е. независимой от константинопольского патриарха; в 1453 году прекратила свое существование Византийская империя; в 1480 году Русское государство окончательно избавилось от татаро-монгольского ига.
      Для русского религиозно-мифологического сознания той поры столь быстрая последовательность, фактически совпадение этих событий не могло казаться случайным. И смысл виделся совершенно определенный – Сам Господь избрал Русь для осуществления на Земле неких Высших, Божественных предначертаний, ибо Россия осталась единственным в мире государством, которое несло человечеству свет правой веры. В этот период Москва начинает осознаваться как центр, ядро, средоточие не только России, но всего мира»
       И вполне естественно Запад забил тревогу.
       Не имея возможности уничтожить Русь военным путём, Запад прибег к клевете и шельмованию с целью подрыва авторитета верховной государственной власти в России.
       Наш историк Иван Егорович Забелин писал:
       «Всем известно, что древние, в особенности греки и римляне, умели воспитывать героев... Это умение заключалось лишь в том, что они умели изображать в своей истории лучших передовых своих деятелей, не только в исторической, но и в поэтической правде.
       Они умели ценить заслуги героев, умели различать золотую правду и истину этих заслуг от житейской лжи и грязи, в которой каждый человек необходимо проживает и всегда больше или меньше марается.
       Они умели отличать в этих заслугах не только реальную и, так сказать, полезную их сущность, но и сущность идеальную, то есть историческую идею исполненного дела и подвига, что необходимо и возвышало характер героя до степени идеала».
       О наших же историках Забелин с сожалением сказал:
        «Как известно, мы очень усердно только отрицаем и обличаем нашу историю и о каких-либо характерах и идеалах не смеем и помышлять. Идеального в своей истории мы не допускаем... Вся наша история есть темное царство невежества, варварства, суесвятства, рабства и так дальше. Лицемерить нечего: так думает большинство образованных русских людей...»
      Инструктируя создателей фильма "Иван Грозный" режиссера Эйзенштейна и исполнителя роли царя – Черкасова, Сталин сказал:
       «Иоанн Грозный был очень жёстким. Показывать, что он был жёстким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жёстким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять крупных семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени».
       Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем Сталин, который внимательно изучил политику царя, сделал вывод, что тот даже проявил излишнюю мягкость к враждебным боярским семействам, помиловав их, и тем самым, увы, не желая того, позволил ввергнуть Россию в Смутное время, унесшее почти половину населения Московии.
        Между тем факты опровергают жестокость царя и бесчеловечность опричного «террора».
        Н. Скуратов в статье «Иван Грозный – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет:
       «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть фильмы и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам.
       Подавляющее большинство погибших названо в них поименно... казнённые принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах... Почти все они ранее бывали прощаемы под крестные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».
        Манягин отмечает, что такой же точки зрения придерживались митрополит Иоанн и историк Р.Г. Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления Грозного царя к смертной казни были приговорены не более 4-5 тысяч человек. Но из этой цифры надо убрать казненных бояр до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на царство. Не может же он отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти.
       Манягин пишет:
       «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену.
       Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120!.
       Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично Царём».
       Власть православного царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели в Европе, о чём Манягин говорит следующее:
       «В том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония.
       В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции перебито свыше 80 тысяч протестантов.
       В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек.
       В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек.
       Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 тысяч и в Гарлеме 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах испанцы убили около 100 тысяч человек».
       Итак, в «просвещенной» и «милосердной» Европе примерно за тот же период казнили более 378 тысяч человек, большей частью безвинных, а в России при Иоанне Грозном за конкретные тяжкие преступления были казнены 4-5 тысяч. Почему же Грозный царь-тиран, а европейцы – само милосердие?
       За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил 50%, за время правления Петра I убыль населения составила 40%.
      Поэтому царь Грозный – тиран, а Петр – Великий. Теперь мы видим, сколь точно определение И.Л. Солоневича:
      «Русский историк является специалистом по извращению истории России».
       Говоря о казнях, не следует забывать, что именно «не уничтоженное» боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, что толкнули Россию к Смутному времени.
       Именно со времени правления Василия Шуйского была нарушена православная вертикаль власти.
       Начиная с правления Иоанна III было установлено, что Царь присягает Богу, а народ присягает Царю как Помазаннику Божиему. Но безбожник Шуйский дал клятву не Богу. Он дал подкрестную клятву боярской верхушке. Это было началом разрушения Самодержавия, построенного династией Рюриковичей. И разрушение это стало результатом не жестокости, а, напротив, чрезвычайного милосердия Иоанна Грозного.
       «Мягкий и незлобивый по природе, – отмечал митрополит Иоанн, – Царь страдал и мучился, вынужденный применять крутые меры».
      Часто бывало, что едва только начиналась казнь приговорённых по суду злостных преступников, как прибывал гонец с царской грамотой и те, кто еще не был казнен, отпускались под крестное целование. Но что безбожному слуге бесовскому до этого целования? В благодарность за милосердие Царя отравили сулемой...
       И Россия покатилась к Смутному времени, в период которого из 15 миллионов человек потеряла 7 миллионов, а спасена была от полной гибели и превращения в польско-литовскую колонию лишь благодаря тому гениальному изобретению Иоанна Грозного, о котором мы незаслуженно забыли.
      Именно Земский собор, созванный в 1613 году по законам и правилам, внедрённым Иоанном Грозным, смог возродить самодержавное правление.
      На этом Московском Земско-поместном соборе были окончательно отвергнуты посягательства на престол зарубежных самозванцев и избран русским царем Михаил Федорович Романов.
      Ведь подвиг князя Дмитрия Михайловича Пожарского не только в том, что он освободил Москву, но и в том, что он не польстился на царский престол и не «крикнул» себя тут же Царём, подобно Шуйскому с помощью ближайших к нему лиц, а согласился лишь на временное управление страной, немедленно начав подготовку к созыву Московского Земско-поместного собора всея Русской земли, поддержавшего введение опричнины во имя спасения Православной веры и самой Русской земли.