Распад остатков армии в начале 1918 года ч. 21

Особенности ведения боевых действий  начального этапа Гражданской войны.


Разложение и распад остатков русской армии в начале 1918 года.

В этих  главах мы попробуем проанализировать некоторые характерные особенности  организации воинских частей противоборствующих сторон, их организационную структуру, руководство, тактику ведения боевых действий и морально-психологические характеристики боевых отрядов Красной и Белой армий.
Рассматриваемый этап охватывает время с зимы  1917 года (наступление немцев на Восточном фронте их оккупация Украины и начало боевые действий там) и до лета 1918 года (захват «белыми» Екатеринбурга и Симбирска).

Сначала несколько слов о структуре и боевом составе  войск противоборствующих сторон.
На протяжении всей Гражданской войны и Белая и Красная армии чрезвычайно любили именовать свои отряды «дивизиями», «корпусами», «армиями» и даже «фронтами», что никак не соответствовало ни их численности, ни боевым возможностям этих частей.
Все познается в сравнении, поэтому вспомним примерный численный состав русских пехотных подразделений и частей по штатам начала Первой мировой войны:
Пехотная рота – 242 человека, в т. ч. 5 офицеров. Пехотный батальон имел уже около 1000 бойцов, пехотный полк мог быть 3-х или 4-х батальонного состава, он имел в своем составе штатную пулеметную команду (8 «Максимов») и общий численный состав полка (с различными нестроевыми подразделениями и обозами) достигал  3,5 - 4,5 тысяч человек.
В пехотной бригаде было 2 полка, в пехотной дивизии – 2 бригады (4 полка).
В дивизии уже имелась штатная артиллерийская бригада – 48 легких 3-х дюймовых пушек.
Русский армейский корпус времен ПМВ был огромной боевой силой.
В него, даже на начальном этапе войны,  входили 2-3 пехотные дивизии, а также тяжелый арт. Дивизион и мортирный артдивизион (а каждом было по 12 гаубиц). Кроме этого, каждый армейский корпус имел свой штатный авиаотряд (6 аэропланов) и кавалерийский полк (4-6 эскадронов).
В состав русской армии входило от 4 до 6 армейских корпусов. Это уже было несколько сот тысяч человек, сотни орудий и пулеметов.
В боевой состав фронтов, в разные периоды ПМВ, входило от 3 до 5 армий, это уже десятки армейских корпусов и дивизий, и миллионы бойцов.

И вот, в годы Гражданской войны, привычные «громкие» названия: «полки, дивизии, армии, фронты» по обе стороны фронта сохранялись, а  количество бойцов в них, нередко, было до смешного малым и никак не соответствовало их звучным и пафосным наименованиям.
(Мы с этим много раз столкнемся, читая о боях Гражданской войны. 
«Полки» в 40 человек и «армии» в 300-400 бойцов было в те годы обычным и привычным явлением). 

Тяжелые потери времен ПМВ, различные оргштатные мероприятия и, особенно, разложение и распад русской армии, произошедшие после Февраля и Октября 1917 года внесли в  штатное расписание войск  серьезные изменения.
К концу 1917 года на германском фронте войск, по существу уже не было. Оставались управления фронтов и армий, штабы корпусов и дивизий, мизерные остатки отдельных пехотных, кавалерийских и артиллерийских частей.

Солдат, в основном, удерживало тогда на фронте то, что активных боевых действий на германском Восточном фронте не было с лета 1917 года, а кормили в армии вплоть до начала зимы 1917 года сравнительно неплохо.
Многие солдаты при будущем «замирении» и расформировании своих воинских частей,  по-хозяйски  рассчитывали принять участие в дележе денег полковых касс, надеялись «разжиться» казенными лошадьми, амуницией и т.д.
Сбежали из Действующей армии, под различными «благовидными» (и не очень) предлогами  и многие офицеры.
По большому счету, от некогда грозных боевых частей и соединений в русской армии на фронтах остались одни воспоминания…

Когда германские войска в феврале 1918 года, после отказа советской делегации подписать мирный договор предприняли даже не наступление, а просто, после короткой артподготовки,  двинулись вперед по нашим  железным и автомобильным дорогам, случилась полная катастрофа: ВЕСЬ русский фронт попросту «рассыпался». Началась массовая сдача в плен и паническое бегство остатков наших войск.

Вот что писал об этом, в сводке Оперативного Управления, генерал-квартирмейстер генерального штаба Верцинский:
«СВОДКА ОПЕРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ШТАБА ГЛАВКОВЕРХА О ПОЛОЖЕНИИ НА СЕВЕРНОМ И ЗАПАДНОМ ФРОНТАХ
№ 2, г. Петроград 20-21 февраля 1918 г.
 
Сведения от 12 армии…
От начальника штаба 109 дивизии получено донесение, что к 13 часам от всей дивизии, сосредоточенной на ст. Лигат, остались командиры 433 и 434 полков, их адъютанты, по два телеграфиста и шесть разведчиков.
В 13 часов 30 минут после короткого обстрела германской артиллерией ст. Лигат (на железной дороге Рига-Валк) в нее заехал германский разъезд человек в 12. Оставшимся чинам штабов полков, о которых упоминалось выше, удалось отступить к пос. Лигат, где они присоединились к штабу дивизии…
Паровоз и два вагона со взрывчатыми веществами, прибывшие для взрывов и порчи станционных сооружений на ст. Лигат, по имеющимся сведениям, остались у немцев, и путь взорвать не удалось…
Части 43 корпуса, стоявшие на фронте (два полка 109 дивизии и два полка 3 особой дивизии), совершенно растаяли и к утру остались одни лишь штабы, о судьбе которых в настоящее время сведений не имеется; также не имеется сведений о красных ротах и двух других полках 3 особой дивизии.
110 дивизия утром 20 февраля должна была выступить в район Гоппенгофа, но где она находится, сведений не имеется…
10 Туркестанская стрелковая дивизия из района Гайнаша не выступила. Дивизия совершенно разложилась. В 37 и 38 полках постановлением комитета и командиров полков отпущены домой все солдаты сроков службы до 16-го года включительно. Все имущество дивизии оставлено, вывезти его средств нет. 10 корпус подчинен командиру 49 корпуса. 2 Сибирский корпус переходит [на] изборские позиции.
Точных сведений о противнике нет. Все сведения о передвижении противника поступают совершенно случайно от железнодорожных служащих, телефонных барышень и местных жителей…
Создается общее впечатление, что остатки 12 армии отступают перед немецкими разъездами даже без всякой перестрелки. Что происходит на Псковском шоссе, неизвестно…

Сведения от 1 армии
Наштарм 1-й Пневский11 доносит к 24 часам 20 февраля: 21 армейский корпус. Штакор 21-го армейского перешел в церковь Лезер. Части корпуса начали отход, не установив соприкосновения с противником…
Вчера под вечер германцы захватили врасплох нашу конную заставу 22 дивизии у Бальбери, взяв в плен часть заставы с начальником во главе…
24 дивизия-96 Омский полк самовольно проследовал через Модон, следуя походным порядком на Псков.
Солдаты 60 дивизии самовольно разошлись, остались штаб дивизии, штабы полков и часть комитетов. По сведениям, штадив 60-й - в районе Марцена, и б[лиже] к противнику царит паника.
Штаб Выборгской бригады перешел в Борх. Полки этой бригады рассеялись…
На ст. Борх брошено 6 полевых орудий с передками, зарядными ящиками и патронами, там же оставлены 15-20 походных кухонь и около 100 повозок с лошадьми.

Армиском 5-й около полудня 20 февраля сообщил, что 12 немецких броневиков проследовали через Рушоны на Режицу…
Офицер для связи 28 корпуса сообщил, что в 7 верстах к западу от Режицы показался окруженный мотоциклистами германский грузовой автомобиль с посаженными на нем пехотинцами, у которых имелись пулеметы. Очевидно, это была разведка. Приближение автомобиля вызвало среди солдат необычайную панику. Солдаты, находившиеся на дороге к Режице и в самом городе, с криком "спасайся" бросились бежать, бросая на пути ружья и пулеметы.
Германский автомобиль был встречен нашим автомобилем, в котором ехали наши делегаты из Петрограда. Члены делегации, пересев в германский автомобиль, уехали по направлению к Двинску.
Для противодействий наступлению германцев со стороны Двинска в Режицу брошена вся пехота 2 корпуса (81 дивизия). Некоторые данные позволяют полагать, что 322 полк с четырьмя орудиями двинулся на защиту Режицы. Точных сведений о судьбе Режицы нет, по слухам, там царит страшная паника.

Сведения об армиях Западного фронта
От генерального штаба Соллогуба  получены донесения от 11 часов 30 минут 21 февраля из Минска о положении на Западном фронте к вечеру 20 февраля.
3 армия. В районе армии германские разъезды вызвали панику, которая постепенно улеглась. Наступления крупных сил противника не обнаружено…
10 армия. Ст. Радошковичи занята крупными силами германцев, которые продолжают наступление на Минск.
Штарм 10 выехал из Молодечно, где он сейчас находится-неизвестно.
2 армия. Днем 20 февраля  г. Несвиж занят германской пехотой, которая следует далее на Слуцк и Бобруйск…
Германцы заявили, что если мир не будет подписан, они займут Смоленск. Получены непроверенные слухи, что немцы, узнав о согласии [Совета] Народных Комиссаров подписать мир, очистили ст. Синявку, оставив там лишь караулы.

Через Слуцк дезорганизованно отступают в страшном беспорядке солдаты 9 корпуса. Часть членов армейского комитета исчезла из Слуцка, Командарм и штарм 2, не имея перевозочных средств для переезда, остаются в Слуцке. Отряд Красной гвардии, бывший на ст. Старые Дороги, ушел на юг. Дорога полякам на юг открыта.
 
19 февраля, получив известие о приближении германцев, Мясников и советские власти решили разными путями покинуть Минск. Благодаря хаосу, страшной панике и недоразумениям с железнодорожниками никто организованно не выехал. Эшелон Мясникова отошел с большим трудом.
В таких условиях я  и штаб Западного фронта были вынуждены оставаться в Минске. Власть в городе перешла в руки польских и белорусских организаций, последние действуют в контакте с генералом Довбор-Мусницким.
Прибытие германских частей в Минск ожидается к вечеру 21 февраля. К этому времени возможен и приход в Минск частей корпуса генерала Довбор-Мусницкого. Вследствие создавшегося положения начальник штаба Западного фронта генерального штаба Соллогуб нашел бесцельным существование штаба Западного фронта и утром 21 февраля отдал приказ о его расформировании.
В 11 часов 30 минут в Минск одновременно вступили  передовые части германцев и корпус поляков генерала Довбор-Мусницкого.

Генерал-квартирмейстер генерального штаба Верцинский
ЦГАСА, ф. 1, оп. 1, д. 55, лл. 12-14. Подлинник.»

Особо комментировать этот ПОЗОР, думаю, и  не требуется. Совершенно очевидно, что морально разложившиеся и крайне недисциплинированные остатки русской армии не могли оказать регулярным германским войскам НИКАКОГО сопротивления. Тогда это понимали все военные специалисты.

В мемуарах генерала Э.А. Верцинского  «Год революции. Воспоминания офицера генерального штаба за 1917-1918 года», приводится протокол совещания высших военных чинов Советской республики. Приведем выдержки из этого интересного документа:
«7/20 февраля 1918 года в здании Военного министерства, Мойка, 67, в 14 часов дня состоялось совещание, на котором присутствовали:
Комиссар по военным делам - Подвойский, главковерх - Крыленко, военный комиссар - Склянский.
От Генерального штаба: От Главнаго Управления Генерального Штаба: Потапов, Каменский, Гиссер, Верцинский;
от Военной академии: Андогский и Новицкий (Василий);
отдельно приглашенные: Черемисов и Борисов;
на половину собрания явился Пехлеванов.
От Морского Ведомства: Комиссары Дыбенко, Раскольников, начальник Морского Штаба Альтфатер и другие…»

На этом совещании зашла речь о том, что можно противопоставить новому германскому наступлению, в условиях полного развала старой русской армии:
 
«Подвойский. Будет ли у нас партизанская война или позиционная? Как наступают немцы?

Крыленко. По имеющимся сведениям наступает немецкая кавалерия, подпираемая сзади мелкими отрядами пехоты.

Борисов. Партизанская война не разовьется и ею ничего нельзя сделать против германцев.

Подвойский. Желательно проанализировать движение германцев.
 
Борисов. Точных сведений о наступлении немцев нет. В 1915 году были сделаны попытки организовать партизанскую войну в Польше. Она ничего не дала, несмотря на царившую тогда дисциплину и отбор партизанов из желающих и особо смелых людей.

Партизанская война 1812 года во время наступления Наполеона, имевшего всего две коммуникацюнные линии (одна - на Ковно, другая - на Варшаву-Минск), и то не имела большого реального значения; надо признать, что эта партизанская война была значительно восхвалена из патриотических соображений.
 
У немцев все важные пункты и сооружения будут надежно охраняться; разрушение же путей в тылу никакого действия не окажет, так как они легко возстановляются. Необходимо в тылу наметить линию, на ней избрать узлы обороны и на них отходить. Мы сейчас не в состоянии остановить наступление австрийцев, а тем паче наступление немцев. Это единственное решение, при котором можно несколько прикрыть Петроград…

Дыбенко. Если мы сконцентрируем свои силы к определенной линии, то должны к ней подтянуть все свои силы, и вновь перейдем к позиционной войне. За недостатком артиллерии и сил мы не можем все прикрыть. Придется на избранной линии дать последний бой и уложить остатки сил.
Исходя из этого, выгоднее вести партизанскую войну. Революционные части еще болee самоотверженны и могут еще энергичнее действовать. Если германские войска продвинутся до Петрограда и Киева, то возможна только партизанская война. Резервов и артиллерии у нас нет, а потому нельзя давать регулярного позиционного боя. Только напрасные потери. Занимать где-либо позицию - абсурд. Если немцы, скажем, сегодня займут Петроград, то завтра половину из них перережем.
Немцы при наступлении, не видя сопротивления и встречая только мирное население, должны разстроить свои войска, революционно разложиться.
Если будут наступать вглубь половины России, то развалятся в 1918 году. Наступление немцев происходит на юге. На ceвере они не будут наступать, так как край голодный и нечем накормить. Пример Риги, где происходили большие демонстрации населения из-за невозможности накормить его.

Борисов. При настоящем бедствии единственный план отвести войска в тыл, наметить известные узлы, где собрать группы и устроить войска. При нынешних громадных армиях и многочисленных путях сообщения партизанская война наступления не остановит. Что такое революционная армия? Если она составлена из населения, то жаль людей; если из состава армии, то протестую еще больше, так как ослабляются остатки армии.

Новицкий. Вполне присоединяюсь к мнению Борисова. Партизанская война повлечет за собой только грабеж и мародерство.

Борисов. Линия обороны, примерно, по соглашению с Бонч-Бруевичем, впереди линии железных дорог На этой линии центры обороны подготовлялись еще в 1915 и 1916 г.г. Партизанская война легко подавляется системой возмездия и это приводит к одному кровопролитию. Все линии железных дорог распределяются в смысле охраны и ответственности между соседними деревнями. В 1870 году французы сформировали для этого особые отряды франктиреров, которые ничего не сделали.

Новицкий. Надо решить - оказывать сопротивление или нет. Если сопротивляться, то где-нибудь придется драться и без крови не обойтись. Если лишь желать сохранить людей, тогда нельзя оказывать сопротивления. Или война, или мир. Приемы войны известны и одинаковы во всем мире.

Дыбенко. Нельзя применять методы войны, выработанные для регулярных войск. Революционное настроение проникает в германские войска и германские офицеры не могут быть уверены в своих войсках.
Варварский метод сжигания деревень в возмездие не имеет устрашающего значения для убежденных революционных войск. В Петрограде 1000 убежденных революционных лиц могут терроризировать германский гарнизон, который будет не более 10-15 тысяч человек. На русского солдата разсчитывать нельзя, даже на таких отличных солдат, как казаки (пример - наступление Краснова на Петроград). В гражданской войне совсем другой метод ведения.

7/20 февраля, 1918 г.
Э. Верцинский".

На подлинном имеется заключение помощника начальника Генерального Штаба: "Прекрасно. Вполне и всецело подписываюсь". М. Каменский…»

Как видим, все участники совещания, кроме дубоватого Дыбенки, который на этом заседании собирался  «дать последний бой и уложить остатки сил» или «перерезать» половину германских войск, если те займут Питер, а на деле же, после короткой стычки с немцами под Нарвой, бросил свой отряд моряков, и в своем вагоне драпанул от немцев чуть ли не до Иваново (где его потом, с большим трудом, и обнаружили),  понимали, что  имея вместо дисциплинированной армии ТАКОЙ разложившийся сброд,  с регулярными войсками  всерьез воевать нельзя.

Перефразируя название известного фильма, можно сказать, что девизом того времени, для остатков русской армии был вывод: «Никто не хотел воевать».
Абсолютное большинство солдат  (да и немалая доля офицеров) мечтала только о мире («замиряться надо!») и скорейшем возвращении домой.

Для этих настроений имелись и объективные, и субъективные причины.
Во-первых, всякая большая война (а ПМВ была поистине Великой войной), связана с огромными жертвами среди ее участников, что само по себе имеет деморализующее воздействие  на тех, кто остается в живых.
«Сдерживающими факторами» для ее распространения являются: дисциплина, авторитет комсостава (особенно младшего и среднего уровня), чувство долга, патриотизм, чувство мести.
Когда эти факторы ослаблены или отсутствуют (как случилось в русской армии после Февраля 1917 г.) то «шкурнические»  настроения и деморализация  в войсках начинают доминировать и определять поведение основной массы людей; 

Во-вторых, давно замечено, что война производит «отрицательную селекцию» среди участников боев. Как правило, в первую очередь гибнут самые лучшие, самые смелые и сознательные бойцы. Это только в песне: «Смелого пуля боится», а в бою  нередко погибают те, кто идет впереди и показывает остальным пример.
Конечно же, бывают счастливчики и среди отъявленных храбрецов, но, думаю, что не слишком ошибусь, если предположу, что на одного оставшегося в живых героя (типа В.И. Чапаева, к примеру) в годы ПМВ приходилось несколько десятков не менее геройских бойцов, которые погибли в штыковых атаках, «под пулеметной пургой», под артобстрелами и от газовых атак неприятеля…
(Разумеется, в первую очередь, этот «отрицательный отбор»  затрагивал солдат и младших офицеров пехоты. В кавалерии и артиллерии потери были сравнительно небольшими).

Те, кто похитрее, или поизворотливее,  как правило, умеют везде «устраиваться». Они и в армии проникают в различные обслуживающие подразделения, становятся парикмахерами, писарями, поварами и т.д., в общем, держатся подальше от передовой.
Разумеется, их шансы выжить намного предпочтительнее, чем у  тех, кто годами гнил в окопах, или бегал в атаки на германские пулеметы.

Интересно, что после Февраля 1917 года абсолютное большинство в руководстве всяких полковых, дивизионных, корпусных и армейских «комитетов» и получили разные нестроевые деятели: писаря, ветеринары,  каптенармусы и т.п.
Они и определяли, во многом, политику этих комитетов и поведение  подчиненных им воинских частей и соединений. Роль офицеров при этом сводилась к минимуму. Ничего принципиально важного без одобрения своих комитетов, они приказать не могли.

Яркий пример полного разложения остатков русской армии приводит немецкий генерал Макс фон Гофман, командовавший тогда Восточным фронтом.
20 февраля 1918 года он записывает в своем дневнике:
« Русская   армия  разложилась еще больше, чем я себе представлял.
В них уже нет боевого духа. Вчера один лейтенант с шестью солдатами захватил шесть сотен Козаков». 
22 февраля 1918 года Гофман делает новую запись в дневнике: «Самая комичная война из всех, которые я видел: малая группа пехотинцев с пулеметом и пушкой на переднем вагоне следует от станции к станции, берет в плен очередную группу большевиков и следует далее. По крайней мере, в этом есть очарование новизны».

НИКАКИЕ грозные приказы и громкие воззвания в то время на людей не действовали. Их попросту игнорировали.

На первом заседании Комитета революционной обороны Петрограда (15 членов Петроградского Совета плюс 5 членов Чрезвычайного штаба и 5 членов ЦИК) было принято много решений:
«1) организовать два отряда по 1000 человек в Псков и Ревель; 2) продовольствие для них; 3) санитарно-медицинскую помощь для них; 4) организовать вербовку в ротах; 5) направить на пункты: а) в Московские казармы, б) Новочеркасские казармы, в) Преображенские казармы на Миллионной улице; 6) подготовить в районах материалы для мобилизации, списки через домовые комитеты.
Послано предписание всем Советам и штабам Красной гвардии, что с 9 часов утра 23 февраля для защиты революции и социалистического Отечества немедленно направлять отряды записавшихся в Красную Армию; вооруженных-в Преображенские казармы, а невооруженных-в Московские и Новочеркасские казармы.
Послано сношение комиссару Балтийского вокзала немедленно сделать распоряжение, чтобы к 8 часам вечера 24 февраля сего года были поданы соответствующие составы поездов для революционных полков гвардии
Павловского, Преображенского, Семеновского, Петроградского, отправляемых на Северный фронт для защиты революции и свободы,
Послано сношение комиссару Варшавского вокзала немедленно сделать распоряжение, чтобы к 8 часам вечера сего 24 февраля были поданы соответствующие составы поездов для революционных полков: 6 Тукумского латышского стрелкового полка, гвардии Измайловского и Семеновского полков, отправляемых на Северный фронт для защиты революции и свободы».

Как видим, красивых «революционных» слов и призывов было предостаточно, а вот что  получилось  в результате:
Из некогда славных гвардейских полков, никто так и не пожелал поменять уют теплых петроградских казарм на  морозные окопы германского фронта.
Например, 27 февраля  была получена телеграмма от гвардии 3 стрелкового резервного полка, что ввиду ничтожного числа людей, выступить на Северный фронт в составе полка не может. Оставшиеся люди в числе 15-20 человек (!!!), пожелавшие войти в отряд обороны, войдут в сводный отряд 4 гвардейской стрелковой резервной бригады или в местный отряд Красной Армии».

Были и просто анекдотические просьбы:
«Получено сношение от штаба 1 Северного летучего отряда с просьбой 2 пулеметного полка о трехмесячном отпуске пулеметной команды, как самоотверженно в течение трех месяцев принимавшей участие в боях с контрреволюционерами Могилева, а равно в славных боях на Оренбургском фронте против изменника Дутова».

Иначе говоря, 2-й пулеметный полк, в разгар германского наступления, запросил трехмесячный (!!!) отпуск, за якобы трехмесячные бои с  «контрреволюционерами Могилева» и «против изменника Дутова».  На деле в этих  случаях имели место лишь незначительные стычки с минимальным числом потерь с обеих сторон.

Другие донесения также были неутешительны:
«Было получено донесение командира 6 Тукумского латышского полка, что отряд в количестве 200 человек при 4 пулеметах, двух траншейных орудиях, одном миномете, достаточном количестве боевых и съестных припасов, фураже, лошадях и повозках отправился на Варшавский вокзал для дальнейшего следования на позицию.
Остальные люди полка обязуются нести революционную службу в Петрограде и по первому зову выйти на улицу для борьбы.
Получена телеграмма от комиссара ст. Царское Село Гессе, что на мой запрос 3 стрелковый полк заявил мне, что полк не выйдет на фронт.
Получено сношение командира 3 запасного пехотного полка, что 26 февраля отправляется на революционный  фронт эшелон в составе боевой роты».
(ЦГАСА, ф. 25888, оп. 3. д. 30, лл. 26-29. Подлинник).
По сути дела, оба эти полка выразили готовность отправить на «революционный фронт» с немцами по одной неполной роте из своего состава…
 

Для сохранения страны, выход был только один: мир любой ценой. Этот «позорный и похабный» Брестский мир большевики подписали не «от хорошей жизни» и не для того, чтобы продать Россию Вильгельму», как их упрекали белогвардейцы.
Другого выхода просто не было.
Немцы, при минимальном желании, тогда могли бы легко оккупировать и Москву и Питер.
 
Вот что писал об этом генерал Макс фон Гофман в своих воспоминаниях:
«…с весны 1918 года я стал на ту точку зрения, что правильнее было бы выяснить положение дел на востоке, т.е. отказаться от мира, пойти походом на Москву, создать какое-нибудь новое правительство, предложить ему лучшие условия мира, нежели в Брест-Литовске, - например, вернуть ему в первую голову Польшу, - и заключить с этим новым русским правительством союз.
Подкреплений для этого похода восточному фронту не понадобилось бы.

Майор Шуберт, наш новый военный атташе в Москве, первым высказавшийся за решительное выступление против большевиков, полагал, что двух батальонов было бы вполне достаточно для водворения порядка в Москве и установления нового правительства. (!!!)
Хотя я и считал его точку зрения слишком оптимистической, но все-таки я думал, что нам вполне бы хватило для проведения этого начинания тех немногих дивизий, которыми мы еще располагали. В то время у Ленина и Троцкого еще не было Красной армии. Они были заняты разоружением остатков старой армии и отправкой ее по домам…
Таким образом, по-моему, было бы легко смести большевистское правительство, если бы мы, например, продвинулись на. линию Смоленск - Петербург и, заняв ее, образовали бы новое русское правительство.
Последнее пустило бы, просто-на-просто, ложный слух, что цесаревич жив, назначило бы регента, - при этом я имел в виду великого князя Павла, с которым командующий восточным фронтом завязал сношения через его зятя, полковника Дурново, - и мы перевезли бы это временное правительство в Москву».

Вот такой была  РЕАЛЬНАЯ альтернатива Брестскому миру…
Подчеркнем и то, что, большевики, даже в то время, когда их обвиняли в «сотрудничестве с немцами», пытались с ними воевать (на Украине), и уж во всяком случае,  не создавали свои армии на немецкие деньги, под немецким контролем и с немецкими унтер-офицерами в штате.
А вот «белые» прибегали к прямой немецкой помощи и на Украине в 1918 году, и в войсках атамана Краснова (проводившего тогда откровенно холуйскую, прогерманскую политику), и в армиях, формировавшихся на  Северо-Западе   России.
Впрочем, об этом мы еще подробно поговорим.
 
Теперь посмотрим,  к каким результатам для остатков русской армии привело кратковременное наступление германских войск в феврале-марте 1918 года.
Из ОТЧЕТА  ШТАБА ЗАПАДНОГО ФРОНТА О СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ С НОЯБРЯ 1917 г. ДО РАСФОРМИРОВАНИЯ

«К 18 февраля 1918 г., т. е. ко дню общего на всем фронте наступления неприятеля, положение Западного фронта было следующее: в состав его входили три армии, кои занимали фронты: на правом фланге 3 армия, в центре 10 армия и на левом фланге 2 армия (от р. Березины до р. Припяти).
В этих армиях числилось всех обслуживающих армии солдат около 250 тысяч, а строевых солдат в них было лишь около 70 тысяч. В состав же этих трех армий входили нижеследующие корпуса, а именно: 1) 3 армии-15, 20 и 35 армейские корпуса; 2) 10 армии - 1 Сибирский, 2 Кавказский, 3-й и 38 армейские корпуса; 3) 2 армии-3 Сибирский армейский, Гренадерский и 9- й и 50 армейские корпуса».
Казалось бы, на Западном фронте все еще числились немалые силы, способные дать отпор врагу.
Но вот что произошло при начале немецкого «наступления»:

«Наступление немцев 18 февраля 1918 г. началось открытием ими с раннего утра артиллерийского огня по всему фронту, а затем высылкой конных и пеших разведывательных партий, причем орудийная стрельба была кратковременной и имела характер не подготовки к бою, а лишь демонстрации или как бы обозначения, что противник намерен приступить к военным действиям.
Из донесений штабов армий, а впоследствии и из докладов и сведений, полученных от входящих в состав этих армий частей и отдельных лиц, выяснилось следующее:
 
3 армия.
На фронте 3 армии, как и вообще на всем Западном фронте, неприятель перешел в наступление 18 февраля 1918 г., начав таковое открытием артиллерийского огня и высылкой конных и пеших разведывательных партий…
Открытый неприятелем артиллерийский огонь, появление немецких разъездов, а затем преувеличенные рассказы местных жителей в связи со слухами, доходящими до войск с разных сторон, а равно отсутствие войсковой и армейской разведки создали на фронте армии благоприятные условия для возникновения паники, каковая и началась как среди войск, так и местного населения.
Следствием этих условий было то, что связь с 15 корпусом была сразу порвана и получить какие-либо сведения об этом корпусе и его частях не представлялось возможным; с 35 корпусом связь поддерживалась лишь периодически, и только с 20 корпусом связь все время не прерывалась. При такой обстановке корпуса начали свой отход самостоятельно…
Штаб 35 корпуса донес, что он захвачен немецким разъездом, после чего связь с этим корпусом не налаживалась…
По выяснении местонахождения штабов [частей] корпуса, штабом армии было дано им распоряжение о полном расформировании их на местах. Вся тяжелая и мортирная артиллерия, как равно воздухоплавательные отряды и авиационные части армии и корпусов, были отправлены до наступления неприятеля в глубь страны. Также были раньше отправлены в тыл казачьи и конные части, а равно и броневые дивизионы. Полевой артиллерии, как строевых частей, в 3 армии ко времени наступления  противника не существовало. Она была почти без лошадей и людей, а добрая половина материальной ее части была отправлена в тыл…

До наступления противника все ценное имущество войсковых частей и учреждений было вывезено и сложено во временные склады, образованные при железнодорожных станциях с тем, чтобы с течением времени его, по мере подачи подвижных составов, отправлять в глубь страны, но внезапное наступление немцев и полное отсутствие перевозочных средств лишили возможности эвакуировать эти склады, благодаря чему свезенное в них имущество было оставлено на месте и досталось противнику».
В целом можно сказать, что 3 армия не оказала немцам никакого сопротивления и ее части панически разбегались при появлении слабых немецких разъездов, или просто от панических слухов.
Все ценное имущество армии при отступлении было брошено и досталось неприятелю.
Примерно то же самое произошло и в 10-й армии:

«10 армия. Выяснить подробную обстановку наступления неприятеля на фронте 10 армии не представилось возможным, так как штаб ее по прибытии в г. Смоленск расформировался, личный состав его был распущен, а дела и отчетность сданы в архив.
Из входящих в состав армии корпусов вышли 1 Сибирский и 2 Кавказский армейские корпуса, причем к началу наступления противника из частей 1 Сибирского армейского корпуса находились в угрожаемой захватом полосе лишь штаб корпуса, инженерный полк, мортирный дивизион и некоторые части и отряды дивизионных обозов, которые также вышли и лишь 2 Сибирский стрелковый полк, стоящий в г. Минске, потерял свое имущество и то потому, что таковое было разграблено своими же,
впоследствии разбежавшимися солдатами.
38 армейский корпус вместе со штабом остался в районе, занятом неприятелем, и о судьбе его никаких сведений нет.
Что же касается 3 армейского корпуса, то таковой, за исключением штаба 27 пехотной дивизии и штаба и частей 73 пехотной дивизии, остался в районе, занятом неприятелем. Все ценное имущество армии, свезенное в корпусные и армейские склады, осталось не вывезенным».
Хуже всего ситуация сложилась во 2-й армии, все управление которой попало в лен:

«2 армия.
Выяснить подробную обстановку наступления на всем фронте 2 армии также не представилось возможным, так как штаб ее со всеми подведомственными ему учреждениями и заведениями остался в местности, занятой неприятелем.
Из входящих в состав этой армии корпусов-Гренадерский и 9 армейский корпуса со всеми их частями и управлениями остались в плену, штабы же 3 Сибирского и 50 армейских корпусов с некоторыми частями последнего успели отойти и эвакуироваться, причем штаб 3 Сибирского армейского корпуса по прибытии в г. Смоленск расформировался, распустив личный состав и получить от него или собрать какие-либо сведения как о наступлении неприятеля, так и о судьбе оставшихся в плену частей, а равно и об имуществе корпуса не представилось возможным».
 
(Кстати именно этой, 2-й армией (весь штаб которой остался на занятой территории и сдался в плен) и командовал тогда будущий Главком Западного фронта Р.И. Берзин. Видимо он  бросил  штаб своей армии и уехал в тыл).

"Штаб фронта.
Когда неприятель захватил центральный участок Западного фронта (Молодечно-Замирье), то штабу армий Западного фронта со всеми подведомственными и приданными ему управлениями и заведениями приказано было в ночь с 19-го на 20 февраля 1918 г. эвакуироваться в г. Смоленск, что и было исполнено всеми, кроме дежурства и генерал-квартирмейстерской части, которые не успели этого распоряжения выполнить, а потому с личным составом и всеми делами остались в занятом неприятелем г. Минске. Все суммы штаба, а равно полевого казначейства Западного фронта были вывезены полностью.
24 марта 1918 г. штаб Западного фронта был эвакуирован из г. Смоленска в г. Тамбов, где 12 апреля 1918 г. и расформирован…
Начальник штаба Западного фронта К. Валобуев.
№ 531, г. Тамбов Позднее 13 апреля 1918 г."
(ЦГАСА, ф. 1, оп. 1, д. 185, лл. 1-6. Подлинник).

Как видим, единственное «светлое пятно» в этом докладе (и всего Западного фронта) – то, что удалось вывезти все денежные средства его казначейства.
Судя по тому, что в плен немцам угодили не только многие корпусные штабы и управления, но даже армейские и даже часть фронтового управления (которые находились за многие десятки километров от линии фронта и спокойно могли уехать в тыл от медленно двигавшихся вперед германских разъездов),
стремление сдаться немцам в плен там превалировало над чувством долга у очень многих военнослужащих…
 
Проанализируем  также некоторые положения  «ДОКЛАДА КОМАНДОВАНИЯ ЗАПАДНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ФРОНТА ПО БОРЬБЕ С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ В ВЫСШИЙ ВОЕННЫЙ СОВЕТ О СОСТОЯНИИ ВОЙСК И ПОЛОЖЕНИИ НА ФРОНТЕ». 
Этот   Доклад был подписан Главнокомандующим  Западным ревфронтом по борьбе с контрреволюцией Берзиным   и Пом. главнокомандующего Белицким, в  Брянске 27 марта 1918 года, ( уже после окончания немецкого наступления и подписания Брестского мира).
«Военное положение фронта в настоящее время рисуется таким образом: центр нашего фронта – Новгород - Северск, где расположены 600 стрелков при 6 пулеметах и одном орудии и бронированный поезд с пулеметами и орудиями при 133 [человеках] прислуги.
Правее Новгород-Северска, в Семеновке, находится 300 стрелков при трех пулеметах и двух орудиях и отряд 5 броневиков. Эта группа, имея справа армию, а слева р. Десну, все время висит над расположением
противника и готова в данную минуту ринуться на дорогу Гомель-Бахмач».
Стало быть, в центре Западного фронта его Главнокомандующий (!) имел целых две «группы войск (общим числом менее батальона) с тремя орудиями, 9 пулеметами  и пятью броневиками (!!!)

(Коротко о самом Главкоме Берзине, о котором мы еще будем вспоминать неоднократно: 
Рейнгольд Иосифович Берзин родился в  1888 году,  в Лифляндской губернии, в семье батрака. Работал пастухом, рабочим на фабрике, учителем. В годы ПМВ, в 1916 году, закончил школу прапорщиков. В 1917 году был выбран на должность председателя исполкома 40-го армейского корпуса. С конца 1917 по начало 1918 годов Берзин командовал латышскими частями, во главе которых проводил аресты в Ставке Верховного главнокомандующего в Могилёве.
В январе 1918 года Берзин командовал 2-й революционной армией, а с февраля по март того же года стал главнокомандующим Западного фронта.
Карьера головокружительная, даже по тем временам…)

По мнению этого Главнокомандующего Берзина, его могучая группировка (численностью  менее пехотного батальона)   « висит над расположением
противника (!) и готова в данную минуту ринуться» в бой на неприятеля…
Жалко, что этого мощного вывода нашего Главкома  не мог видеть Макс фон Гофман, он бы изрядно его повеселил.

«Правее этой группы расположены главные силы 1 армии. До Закопытья в целом ряде деревень расположено до 1000 стрелков при 8 пулеметах. В самом Закопытье на линии железной дороги стоят 400 стрелков при 7
пулеметах и трех орудиях трехдюймовых. Правее Закопытья в деревне стоят до 900 стрелков при 8 пулеметах и двух орудиях. Ближайший резерв в Злынке (225 стрелков и два пулемета) и в Ново-зыбкове (900 стрелков при 24
пулеметах). Дальний резерв 1 армии в Клинцах, Унече и Почепе (до 1500 стрелков при пулеметах и орудиях)».
Несложно заметить, что «главные силы» нашего Западного фронта тогда не дотягивали даже до штата обычного пехотного полка.

Но это еще не все:
«Левее Новгород-Северска расположена Особая армия Ремнева, правый фланг которой упирается в р. Десну-и опорными пунктами здесь [являются] Шостка - Короп. В Шостке стоят 300 стрелков при четырех пулеметах, в
Коропе 200 стрелков при пяти пулеметах и двух орудиях. В этом месте создана сильная угроза Соснице, которая, по слухам, уже очищается немцами. Охват Бахмача с северо-запада налицо. Центр 2 армии-по линии на Конотоп, на ст. Алтыновке-500 стрелков при 15 пулеметах и трех орудиях и сабель. Левый фланг стоит в Глухове (50 стрелков при двух пулеметах).
Резерв в Терещенской (100 стрелков при 3 пулеметах) и в Хуторе Михайловском (350 стрелков при трех пулеметах и два броневика)».

Не правда ли, могучие силы имела «Особая армия Ремнева»?!
Особенно впечатляет то, что Главком Берзин использует в Докладе Высшему Военному Совету республики выражение «по слухам».

О степени боеспособности этого воинства свидетельствует другой документ той поры:
«ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ВОЕННОГО СОВЕТА ПЕТРОГРАДСКОГО РАЙОНА В ВЫСШИЙ ВОЕННЫЙ СОВЕТ О ПЛАНАХ И СОСТОЯНИЙ ОБОРОНЫ ПЕТРОГРАДА , № 129, г. Петроград 22 марта 1918 г.»
Вот что в ней говорилось:
«В период подписания мира в рядах рабочих, красноармейских и красногвардейских отрядов началось стремление уйти в Петроград, которое разрослось в самовольный уход, и к 19 марта на всем фронте района число штыков едва ли достигало 15000.  Ясно, что с такими силами без средств связи при условии самостоятельности некоторых отрядов и полной неразберихи в управлении и подчинении думать не только об удержании Петрограда за собой, но даже и об оказании серьезного сопротивления организованным силам немцев не представляется возможным.
 
При малейшем шевелении немцев (!!!)  на фронте отряды разбегаются, как это было с 85 московским отрядом (телеграмма № 154 комиссара Чрезвычайного штаба Литвина), а уходя на новую стоянку, расхищают частное имущество, как это имело место близ дер. Черняковицы с отрядом Гаврилова под названием "Волчья стая"…

Поэтому с переходом на мирное положение Советом, по инициативе Военно-революционного комиссариата, разрешено…возвратить часть красноармейских и красногвардейских отрядов в распоряжение штаба Красной Армии и оставить у себя в виде учебных частей, кадров и пограничной завесы Тукумский латышский полк, часть 9 кавполка, батарею Михайловского артучилища и красногвардейский батальон, сформированный в Луге.
Подобную меру придется принять и по отношению отрядов Парского и Подгурского с тем, однако, чтобы возможно быстро создать здоровый организм будущей народной армии в виде крепких кадров из добровольцев.
Непринятие этой меры поведет к самовольному уходу всех частей отрядов, к чему уже есть тяготение в отряде Парского (требование 1 Социалистического пулеметного полка) и других».

Вот с такими войсками и заканчивала Россия свое участие в сражениях Первой мировой войны…

На фото: "братания" 1917 года.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/06/06/655