Моя Мамочка мечтала быть птичкой

- А я всегда мечтала быть птичкой. Летаешь себе, где хочешь, и поёшь… - говорила Мамочка своей внучке, моей дочери Даше, делясь при этом чем-то особенно сокровенным, о чем не смела продолжить. Полёт её вольнолюбивой натуры не состоялся в полной мере. И мечты детства во многом остались мечтами, а во многом физически не могли осуществиться (например, она очень любила танцевать, а из-за больной ноги не могла…). Оттого и грусть в каждом сказанном слове, в каждой спетой ею песне, в каждом взгляде и, конечно, в мыслях. Жаль, что при жизни самого родного Человека – Мамы - не получилось быть к ней в должной мере внимательной, хотя и препятствий этому как будто не было… А я всё бегала мимо, всё заботилась о чистоте постели, о сытности и вкусноте подаваемых обедов, о своевременности всего… поднесенного и вынесенного… А вот об общении с Мамой, порой, не вспоминала… Разве что спрошу: «Кушать хочешь?» или «Ничего не болит?», ну и прочее, в этом же духе… Остались у меня три записи: одна звуковая, где Мама рассказывает Дашуле о войне, и две видеозаписи: с телефона и с фотоаппарата. Сразу после Маминой смерти я пересматривала их по нескольку раз в день. Потом, взяв себя в руки, разредила частоту просмотров… Все записи - в форме «вопрос-ответ». Всякий раз, слушая голос Мамы, её рассуждения, я так сожалею, что не говорила с ней чаще! С ней больше общался мой муж.

Столько осталось вопросов, ответы на которые я не узнаю уже никогда. Но даже не в этом дело. Это всё моя печаль (и Бог с ней). А вот то, что я не додала своей Маме просто внимания дочернего в общении – это непростительно! И от этого так больно. И слова Мамочки: «Сядь поговори со мной, что ты всё бегаешь…» - буквально застряли в моих ушах укором. И мне с этим жить.

Всегда буду сожалеть о так и не спетой песне. "Как там слова в той песенке, что вы с Наташей пели. Так хорошо вы её пели..." - А я на Мамин вопрос только буркну: "Я иду тебе навстречу по росистым тропам..." "А дальше как?" "Зажигает листья свечи золотистый тополь..." - а сама всё бегаю, деловая. А Мама не решалась затруднить меня прямой просьбой спеть, чтобы не отвлечь от "главных" дел. Наташин брат, Вова, когда приезжал, всегда для Мамы пел эту песню под гитару. И сейчас, в любой свой приезд, он поёт её, когда поминаем Мамочку... А я её пою, приходя на кладбище: "...Он так ярко зеленеет и звенит листвою, чтобы встретиться скорее нам пришлось с тобою..." Верю, что Мама меня слышит. И что - простила.

В суете мы, как правило, не замечаем главного… И поэтому, в редкие дни, когда я остаюсь дома одна, листаю Мамин альбом, разговариваю с ней, мне кажется, я до сих пор ощущаю её тепло. Всё это дает мне надежду считать, что Мама мною все-таки довольна. Но, к сожалению, это только надежда…

Ещё я верю, что мечта моей Мамы, которая никак не могла бы сбыться при жизни – сбылась сейчас. И всякий раз, когда пролетающая мимо птичка приближается ко мне на менее чем привычное расстояние – я вижу в ней посыл моей Мамочки -
Ольги Ивановны Нимитрюк.
3 июня исполнился год, как её нет.
Но мысли об этом всё ещё кажутся неубедительными.