Ом

Оранжевые машины плывут по улицам города. Ветер разметает пыль на дорогах. В парках в поисках пищи бродят птицы. Я чувствую себя никчемным. Вы когда-нибудь чувствовали себя никчемным?

Уверен, что многие время от времени так себя чувствуют.  Эти оранжевые машины мозолят глаза, но ведь они – органичная часть окружающей действительности. Когда это не было таковым? Когда то, что привычно сейчас, было чуждым и как будто бы лишним, неуместным? Не мне отвечать на такие вопросы. Даже и пытаться наверное не стоит. Да и зачем?

Старая разваливающаяся обувь на истертых  ногах, покрытая вековой пылью куртка и протертые в нескольких местах джинсы составляют мой гардероб, пока я шаркаю по асфальту, более не в силах поднимать ноги. Я иду уже вторые сутки, не останавливаясь. В голове вертится лишь одно слово: «ом». Слово, вновь и вновь повторяемое, но так и не принесшее покоя или очищения. Шагая по улице, я даже иногда произношу его вслух, но в основном держу рот закрытым, и самый известный клич для медитации исторгается из меня лишь легкой вибрацией, производимой работой голосовых связок.

Прошлой ночью я встретил наркомана, который кричал «Я дитя постмодерна!» Прошлой ночью я прошел мимо дюжины проституток, предлагавших мне свое тело, разумеется, за достойную плату. Сегодня утром я прошел мимо ларька, где мальчишка клянчил у своей мамы игрушечный пистолет, который он забросит через пару дней игры.

Сегодня днем я прошел мимо пекарни, возле витрины которой стоял, пуская слюни, бомж. В кармане у меня нет денег, только ключи от квартиры, в которую я пока не планирую возвращаться. А что же я планирую делать? Как же я сам достал себя бесконечной потерянностью в окружающей сумятице, называемой реальностью.

Дело идет к вечеру, и я смотрю на людей, идущих по улицам, я смотрю на птиц, не желающих пользоваться крыльями, пока не настанет такая необходимость, я смотрю на рекламные стенды и проезжающие мимо машины, я смотрю на мир вокруг. Я вижу совсем юных матерей, везущих новоявленных младенцев в колясках, и думаю: «Они заметят это? Заметят? Или должно будет пройти время? Мир всегда становится таким, ты всегда становишься таким по прошествии лет, или он новый каждую секунду? И каждую секунду, когда где-то на Земле рождается новый человек, он уже дитя нового времени? Или все-таки новым время быть не может?»

-Ом, - протяжно произношу я, чувствуя приятную вибрацию в гортани и грудной клетке, производимую моим баритоном.

Ноги шаркают. Чувства путаются.  Я потерян, как же потерян.

-Скажите, вы тоже это испытываете? – Кричу я в лицо прохожего, - вы понимаете, да? Вы понимаете?

Недоумевающий взгляд незнакомца наводит меня на мысль о кричащем прошлой ночью наркомане. «Я дитя постмодерна! Я дитя постмодерна!» - кричал он. «Хочу есть», - думал бомж. «Мне нужны деньги», - думала шлюха. «Купи игрушку», - плакал мальчик. «Ом», - говорил я.

Так много информации, мыслей, чувств. Так много пустоты. Каждый день я вставал с картиной мира, в которую верил, которая меня поддерживала и задавала темпоритм в вечно бурлящей рутине бренности. А теперь вся картина рухнула, от нее осталось лишь одно слово. Сколько из нас говорят себе: «Я – кто-то, делаю что-то, хочу того-то». А что если все желания просто куда-то уйдут? А что если их просто никогда не было? Не мне отвечать на эти вопросы, и я просто говорю «Ом», шаркая по улице уставшими ногами. Ловушка. Свобода. Обязательства. Безделье. Боль. Радость. Просто ом, только ом. Пожалуйста, хватит, просто уйдите, нет останьтесь, дайте мне уйти, нет, не давайте. Мне не нужна помощь. Утопленник не просит других утопленников помочь. Утопленник ни о чем не просит, и все же ему что-то нужно. Ему нужен покой, не тьма, не молчание, не смирение, но покой, созидающий и разрушающий. О, зачем, зачем частичка звездной пыли захотела себя осознать? Зачем, не будучи ничем, кроме как частью бесконечности, она решила сделаться обособленной единицей? Так и появилась бренность по-моему, так и появилось все то, что беспокоит и мучает. История всех историй. Вопрос всех вопросов. И какой же ответ?

-Ом, - говорю я, пока на город опускается ночь. Ничего не знающий, обреченный затеряться в сгущающихся сумерках. О таких не пишут историй, такие не становятся кумирами поколений, такие просто исчезают во тьме, из которой когда-то явились. Сила? Пожалуй, да. Пожалуй, ее я и расходую. Зачем? Не знаю, но может, когда ничего не будет, станет яснее? Ведь смерти нет, есть лишь истощение. 

Игра становится работой, и смех становится заботой, и вскоре ты уже не жив лишь с тем, чтобы опять родиться, а ноги все ведут куда-то, быть может, впереди отрада. Отдушина для всех, кто просит и головы своей не сносит. Придумать смысл, сделать жизнь, создать иллюзию движения, творить – единый смысл быть, а результат – успокоение. Покой - твой враг, но он же – радость. Покоя нет, и все же там он. Мы создаем себе покой и, ничего не делая порой, мы протестуем против вечного движения. Процесс, бессмысленный, бурлящий, динамика Вселенной, вечно мчащей, нашли ответ в покое – камне преткновения – за тем, чтобы познать забвение. Оно есть очищение, перезапуск, ведь всё, что я – воспоминания, об окружающем познания. Но ничего они не стоят, ведь в бесконечности секунда и есть все время, что отведено.

Я иду, считая проносящиеся мимо оранжевые машины городских служб. Я иду и говорю себе: «Ом».