Как относиться к революции

  Как относиться к тому, что в 1917 г. 12-миллионная русская армия оказалась глубоко расколотой в вопросе о войне? Как относиться к тому, что революция в России повела миллионы солдат к отказу не только продолжать участие в войне, но и требовать немедленного мира? Как относиться к тысячам дезертиров и проклятию в их адрес со стороны другой части солдат и офицеров, готовых умирать за Россию?
  Эти вопросы, казалось бы, останутся вечно без ответа. Да и какой ответ можно дать, когда вся Россия бурлила как общий котёл со словами: революция, демократия, социализм. А с другой стороны: мир, хлеб, свободная Россия. Можно ли понять революцию?
  Для историка такие вопросы не станут риторическими. Для читающего, возможно, останутся всего лишь риторическими.
  Нас учили (в далёкие 1985 - 1990 гг.) одному важному стремлению: чтобы понять время, надо принять его обстоятельства, надо быть внимательным не только к своему мнению, но не менее его, дорожить такими размышлениями:
  каковы были возможности этого времени;
  каковы были люди этого времени;
  какие задачи перед ними стояли и какие альтернативы имелись у них тогда, в то время.
  Именно в то время, а не сегодня, когда мы смотрим на прошлое, как на ушедшее, как на законченный итог и результат.
  Если действительно назрела необходимость пересмотреть и переоценить события и суть происходящего с Россией в 1917 году, то, на мой взгляд, нужно начать с выяснения двух ключевых вопросов:
1) какой была война, известная нам как Первая мировая война, была ли это война «империалистической» как её именовали все социалистические партии России.
2) была ли социальная и политическая борьба в России классовой (сословной) или партийной.
  Ответы на эти два вопроса дают нам очень многое и, по крайней мере, самое важное для понимания всего характера борьбы в России после падения Романовых.
То, что мы называем гражданской войной в России 1918 — 1922 гг. имело место уже и в 1917 году, причём совершенно открыто и откровенно. Общество в России глубоко разошлось даже не в вопросах собственности и социализма, а в первую очередь в отношении к идущей войне.
  Мы знаем о бедности и трудностях в России накануне 1917 года. Но придаём этому часто больше дежурное значение или «значение фразы», как сказал бы, может быть Ленин. Мы не понимаем, что большевизм это далёко не одно только идейное явление. Именно идейность, идеология большевизма мешают нам понять многое кроме этого, помимо этого — в большевизме. Народ живёт не столько идеями, сколько стремлением к справедливости. И это стремление понятно в любом выражении, какими бы идеями оно не было облачено.
  Связь первой мировой войны с революцией 1917 г. в России очевидна, эту связь никто не оспаривает. Неизбежность мировой войны трудно опровергнуть, говоря обо всех её участниках как минимум в Европе. Но была ли в таком случае столь неизбежна революция в России на третьем году неизбежной мировой войны? Изучая состояние Российской империи накануне февраля 1917 года, окунаясь именно в источники, а не в одни суждения историков об этом событии, приходишь к выводу о несомненной неизбежности происходящего в России социального взрыва. Доказательств в документах, свидетельствах, аналитике столько, что вовсе не обязательно их всего лишь повторять. Предчувствие катастрофы для одних и часа решающей схватки для других можно сказать вынашивалось всеми сторонами этой драмы.
  Мне придётся не раз повторять тот тезис, что революцию в России неверно и даже бесполезно судить мерками нереволюции, мерками нашего обычного и совершенно чуждого революции времени. Это не значит, что «революции позволено всё», но это означает, что сама революция позволяет себе гораздо больше, чем другое время.
  Возникают в связи со сказанным и новые вопросы.
1) Что такое русский народ в 1917 году, поскольку о нём в первую очередь и приходиться говорить.
2) Большевики стремились к диктатуре партийной власти, власти ли народа (народовластию) или какой-то части народа.
  Подобные вопросы объясняются тем, что большевиков часто их противники обвиняли в демагогии в отношении народа, в обмане народа неосуществимыми лозунгами и призывами. Кроме того, большевиков обвиняли как современники, так и самые позднейшие представители поколений нынешних в том, что они, большевики узурпировали власть самым бесцеремонным, жестоким, антидемократичным образом, сделав насилие и запугивание нормой, а уничтожение несогласных с ними повседневной политической практикой и даже необходимостью в укреплении собственного безраздельного единовластия.