Лопата

               
ЛОПАТА

     В полном разгаре была полевая страда, было всем до земли, а не до неба. А оно, на грех и на счастье, было ярко-синим, чистым и пустым, так что при появлении в нем значительного предмета все подняли головы кверху.
     Предмет имел форму плоского диска, а посредине казался прозрачным, чем-то он напоминал медузу, если кто смотрел когда-нибудь на медузу из-под воды, если же нет, то его лучше сравнить с одуванчиком, правда приплюснутым, и, скажем, сорвешь его и дуешь, чтобы он облетел, а он не облетит, а полетит весь в высоту, станет в той высоте огромным, а потом снова будет снижаться, – так вот, это то самое зрелище.
     Предмет все увеличивался в размерах и увеличивал таким образом тревогу глядящих на него снизу: а не покроет ли он собою всё поле, а то и всю округу, а то и целое полушарие? Тревога была столь неопределенной, что бежать спасаться не решали
     Бригадир Филипп Семенович, подбоченясь, глядел ввысь вместе со всеми, потом, не опуская головы, подозвал хозяйственным жестом помощника и  распорядился с лаконичностью хирурга:
      – Володя, живо в деревню: хлебец, соль, полотенчишко… Мигом!
     И Володя исчез, появившись снова через такой промежуток времени, когда предмет известил о себе уже не только видом, но и звуком высокой тональности, – местный гармонист утверждал позже, что это была мелодия популярной песни «Валенки…»
     Предмет между тем снизился настолько, что стал заметен орнамент на его днище. Потом стало ясно, что это не украшение, а сеть трубопроводов. Но вот музыка стихла, и аппарат, оказавшийся величиной с племенного быка, присел на пахоту.
      – За мной! Только по порядку, без толчеи! – и двинулся к необлетевшему одуванчику, к медузе, величиной с племенного быка.
     Между тем из чрева медузы вышли двое. Как положено, в скафандрах. Они были среднего роста, но пропорции смахивали на младенческие: громадная головища под стеклянным куполом, туловище, зашнурованное в сплетенный как бы из удавов корсет, и короткие, но, видимо, сочлененные ножки, – они позволяли существам быстро семенить по рыхлой пахоте поля. Существа размахивали верхними конечностями, пальцы которых отрастали как бы от локтя и достигали длины до полуметра каждый. Вот этими-то конечностями и размахивали внезапные гости.
      – Эки руки-то загребущие, – проворчал про себя Филипп Семенович, в то время как в его руках хлебец потихоньку трясся и соль из солонки чуть просыпалась, но Филипп Семенович не заметил этого.
     Существа между тем развернули какую-то карту и жестикулировали с явной досадой, если их эмоции хоть в чем-то подобны нашим.
     Наконец они угомонились и уставились на приближающуюся толпу с бригадиром во главе. В их разочарованных позах появилось что-то вроде надежды. И когда Филипп Семенович, бледный, но исполненный достоинства, разинул рот, чтобы срывающимся голосом прогаркать: – Добро пожаловать, гости дорогие! – его остановили понятным жестом, помахав перед его носом растопыренной космической ладонью.
     Помахивавший нажал затем кнопку на своем обмундировании, включил портативный микрофончик, из которого на чистом местном диалекте послышалось:
      – Лопату здесь, часом, не находили?
     И репортерский микрофон сунули под нос Филиппу Семеновичу.
      – Какую лопату? – озадаченно промямлил бригадир.
      – Понимаете, 700 миллионов лет, 11 месяцев, 4 дня, 5 часов и 48 минут тому назад наши люди посетили эту планету для пополнения нашего Андромедийского зверинца диплодоками. После выполнения задания перед взлетом – именно из этой точки – было замечено, что одно из колес аппарата завязло. Колесо расчистили лопатой, и, когда вернулись домой, ревизия установила, что эту лопату какой-то ротозей оставил на вашей планете. Кто был преступник, выяснить не удалось, так как за перелет сменилось около восьмидесяти поколений. Так или иначе, пришлось срочно возвращаться сюда за казенной вещью.
     Эта честь и выпала нам, благодаря нашим предкам в восьмидесятом  колене. Так вы не находили лопату?
      – Лопату? – с ужасом в голосе переспросил сызнова Филипп Семенович. – Так у нас сколько хочешь лопат… Володя, – обратился он к помощнику, – мигом на склад, захвати парочку поновее…       
     – О, нет, так не годится, – грустно ответил прибор. – Либо та самая лопата, либо никакой. Программа у нас однозначная. Ладно уж, придется порожняком назад лететь.  Да… Разве найдешь?
     – А что теперь будет-то за это? – с сочувствием спросил Филипп Семенович.
     – Под суд, – ответил прибор. – Нам-то что, мы свой долг выполнили. Это наше восьмидесятое поколение отдуваться будет.
     Существо отключило все свои кнопки и со своим спутником (спутницей?) полезло обратно в чрево медузы.
     Оба они еще помахали руками на прощанье и плавно оторвались от земли.
     Вновь послышалась музыка, не столь мажорная, как при снижении. Местный гармонист утверждал потом, что это была известная мелодия «Средь высоких хлебов затерялося…»


Вячеслав Куприянов дебютировал с прозой в журнале «ПРОСТОР» в 1970 году ( № 10) рассказом «ЛОПАТА» (переведен на английский, венгерский, немецкий, словацкий и др. языки). Отдельными книгами его проза выходила на русском, немецком, хорватском, македонском языках – романы «Сырая рукопись», «Ваше Звероподобие» (2006, Зебра-Е),  «Башмак Эмпедокла» (2012, БСГ-Пресс). Его новеллы опубликованы в 19-20  томе библиотеки русской фантастики (Москва, Русская книга, 2001)