Наган на старость

  Дядя Яша был самым популярным человеком в нашем заводском посёлке, да, пожалуй, что и во всём городе. Говорили, будто бы он такой старый, что воевал ещё в гражданскую, работал рядом с  Дзержинским, затем воевал в финскую и в Отечественную. После войны был кем–то в райкоме, обкоме, прокурором, судьёй, директором школы, учителем истории... А уж как на пенсию вышел, так занялся охотой, рыбалкой, а больше - добычей древесного топляка со дна реки, который он складывал  в поленницы и затем отдавал кому нужнее - старикам, больным да и просто ленивым. У самого-то котёл углём топился.
  Честно говоря, я тогда дядю Яшу и не знал вовсе, только слыхал о нём да по пути на рыбалку любовался  великолепным пятистенным домом «судьи», который  хоть и был чуть  утоплен в глубь квартала, но стоял гордо, выделяясь красной крышей, резным фасадом и чуть большими окнами чем у всех. В ту пору я уже перешёл в седьмой класс. Хаты усвоей у нас не было, жили мы у родни.  Уж не помню, где и как, но именно я нашёл объявление о продаже дома и принёс маме. Мама  вздохнула,да и говорит:
  - Так это же на "Шанхае", а ты видал какие там дома? А у нас хотя бы на землянку хватило.   
  Я - к дяде Климу. Дядя любил выпить и сразу предложил жене и нам всё же пойти, прицениться, надеясь, похоже, в тайне на то, что чёрт может и налить, когда бог спит.
  Собрались, пошли. И тут случилось сразу две невероятности - продаваемый дом оказался почти на усадьбе «судьи», а дядька с тем судьёй лежал в одной палате ещё в войну, после какого–то наступления. Разумеется, встретились как родные. Выпили, прослезились, ещё выпили, завели разговор, и дядя Яша сразу предложил свою помощь в покупке дома. Хозяин просил шесть тысяч.
  Дядя Яша,  простучав с лестницы все до единого брёвнышка, сбил цену на половину, а узнав, что соседями его будем только мы мамой, тут же предложил маме взаймы три тысячи и не медля ехать к его приятелю нотариусу.
  К вечеру мама оказалась собственником нормального пятистенного дома, получше даже некоторых в квартале.
  Вернулись к дяде Яше, обмыли покупку. Когда же бывший хозяин дома ушёл,  благодетель наш сказал следующее:
  - Дом, конечно, труха и жить в нём нельзя. Однако у него мощный фундамент, прекрасный каменный погреб, вечная черепица. И у меня зачесались руки поставить для вас на эти камни такой же точно дом. 
  Мы рты-то и открыли. Где, что, как, когда, на какие шиши?.. Но промолчали.
  - Вот те раз!- удивился новый сосед,- Что это с вами, чего испугались–то? Все проблемы беру на себя и денег нам никаких не надо. Ты вот, Клим, как свой дом строил? Небось по брёвнышку да по камешку собирал. Вот и я так же. А теперь есть решение властей, чтоб лес на строительство домов фронтовикам выдавать бесплатно и
 даже с доставкой. А коль мы с тобой ещё не получали, я выбиваю лес на твой дом и на мой, одну долю продаём, если вы не против, на выручку нанимаем людей, покупаем котёл, батареи, трубы, всякую мелочь... И я вас уверяю, к началу учебного года здесь будет стоять красавец–дом, чуть поменьше моего, зато совершенно бесплатно. Кто за?
  Разумеется, все были за, и моя рука так же была учтена, как равная средь равных.   
  Ночевали мы с мамой теперь уже в своём доме. Бывшие хозяева, выехав, ничего не взяли кроме дамской сумочки и кожаного саквояжа,но очень лёгкого.  Им - то что, а нам вот заваруха, с их старьём. Ни мама, ни я, разумеется, не поверили в чудную сказку от дяди Яши. Да и что это: стариковские причуды, водочные пары, дальний расчёт?
  - Да какие там расчёты под девяносто-то лет? - крикнула мама аж с хрипом в голосе,- надо вон брата вызывать да и самим как-то карабкаться.
  Ко всему, всю ночь в доме сновали, шуршали и пищали то ли мыши, то ли крысы, что маму в конец расстроило.
  Утром - стук в дверь. Бригадир плотников с порога:
  - Хозяйка, что  делать с мебелью?
  А Спалить слабо? крикнула мама уже с хрипом досады в голосе.
  - О, это дело, - охотно согласился бригадир и послал двоих  копать яму для костра
 в их же огороде. Явился дядя Яша, спросил про ночлег, подарил мне бинокль, и велел тут же на его лодке вместе с мамой возвращаться на прежнее место жительства и обитать там до тех пор, пока не будем приглашены на презентацию его чудо-подарка. Я - за вёслами во двор, а там она, умильная девочка моих лет из другой школы, должно быть внучка дяди Яши. Представилась Викой, а я даже слова молвить не посмел, позорно бежав, роняя вёсла и спотыкаясь. Хорошо, никто из старших не видел.
  Маму, я, конечно, перевёз, сам же с подачи семьи устроился  рыбачить на той стороне реки, как раз напротив нашей несусветной стройки. Вот и бинокль пригодился. Как, оказалось, бригада плотников из шести человек в конце рабочего дня по домам вовсе не расходилась, а спала во флигеле дяди Яши, где сноха их и кормила три раза в сутки. Лес привезли через два дня, и уже к концу недели я обрадовал маму первым венцом брёвен, уложенным на старый фундамент, накрытый просмоленным рубероидом.
  И пошёл дом в рост. С каждым венцом радость, а то и по сто грамм,  по настоянию дяди. А уж как мебель завезли, так дядя Клим целый банкет с пляской устроил. Ну это бог с ним. Мы трепетно ждали так называемую презентацию. Но не случилось. Вот не случилось и всё тут. Видно чёрт пошутил, когда бог вздремнул. Я как бы тоже вздремнул при паршивом клёве, а очнувшись - глядь, а у дома дяди Яши неотложка, люди с носилками... Я - туда.
  - Хозяина увезли с подозрением на инсульт,- мрачно объяснил бригадир,- а вам он велел вселяться. Можем помочь, если чё. Хозяин за всё рассчитался.
  Мы и вселились. Молча и со слезами, чувствуя себя как бы виноватыми во  всём и вся.
  Дядю Яшу привезли через месяц, по его настоянию. Он мог говорить, самостоятельно есть, сидеть, но только там, где его посадят. Вот его и посадили в окне с видом на гору, поросшую лесом, на речку с зорями, с катерами и рыбаками, да ещё меж двумя черёмухами, на которых вечерами пели соловьи. Съехались его многочисленные родственники. Всё суетились, спорили, огород копали. А как уехали, остались только три дамы, не считая снохи - две родные сестры и одна двоюродная, врач по профессии, как доложила мне мама после беседы с их снохой, с которой они и раньше общались. Вот такая оказалась у дяди Яши обслуга, умирать не надо. И всё же дяде Яше, судя по всему, становилось всё хуже. Из всех прохожих он реагировал только на меня, и то вялым движением лица, похожим скорее на некую боль, а не на приветливую улыбку.
  Однажды, когда,похоже, рядом с ним в доме никого не было, дядя Яша как-то вдруг весь приободрился - руки, глаза и рот нараспашку, но - тут же палец к губам. И замахал, замахал, явно призывая меня к себе через ограду да ещё как бы как бы умоляя сделать скорее, скорее, и чтоб никто не узрел, упаси Господь. Я в зелень к стене, перелез кое как, а под его окном меня уже ждала ученическая тетрадь, на шнурке, с каким- то посланием, разумеется. Я - тетрадку в карман и - домой.
  Дома мама ещё не ушла, и ей в таком виде показаться никак нельзя, сразу заподозрит неладное. Я - в туалет, оттуда - домой. В клетчатой школьной тетрадке химическим карандашом был исписан только первый лист, а дальше - план какой-то территории, сделанный весьма даже толково. До сих пор храню эту запись: "Вовчик, милый, вся моя надежда - на тебя. Плохо мне, ох как плохо: каждую ночь умираю. Днём – я на уколах, а ночью - ужас ада. Все меня обманывают, вместо того, что бы как–то помочь. Тебе это не понять, а я много смертей видал и сам на краю бывал. Но такого не ожидал, ни как не ожидал Врач прямо сказал: Помочь не могу, закон  запрещает. Так что ты уж сам   как-нибудь, ты мужик  мужественный. А как  это сделать, если они с меня глаз не сводят, вилки попрятали? Да, есть. Есть у меня наган. Именно на смерть и припрятал, ещё до войны, но далеко, на другом конце города. Всё собирался прибрать, да вот не успел, не успел. Может поможешь? У тебя как со здоровьем?
  - Да, сделаю, сделаю!- сказал я твёрдо и громко, будто дядя Яша лежал передо мной на столе в страшных, бездонных муках.
  Поскольку чертёж был понятен, тетрадь я с собой не взял. Проходя мимо окна дяди Яши, подал ему знак согласия. И рванул прямиком, вдоль заводского забора, через мост, через лес, мимо рынка, водонапорной башни и выскочил прямо на ту самую улицу частных домов, где в указанном на схеме огороде должен был быть старый кедровый пень, под которым и таилось средство избавления от адских мук несчастного дяди Яши. Пень узнал сразу, он не только сохранился за много лет, но каким-то умельцем был преобразован в собачью конуру, с шатровой крышей, с трубой и тремя ступеньками ведущими прямо в собачью опочивальню, из которой торчала огромна, лохматая голова сибирской овчарки. Оно и понятно, как такой кедр под корень–то взять? А так - прям тебе дворец, вечный восторг для людей и таких простаков, как я. Ой да ладно. только
  Как  теперь с наганом - то? Псину надо как–то прикормить или... отравить. Опять же, народ кругом, ограда, окна со всех сторон.  Чтобы взглянуть на пень поближе,  я обошёл  квартал и по узкому переулку подступился к конуре с другой стороны, за кустом, почти вплотную. Присел, присмотрелся, да так и застыл  от изумления. Под этот гигантский пень с моей стороны шёл явный подкоп,  при том собачий, глубиной с пару ладоней. А поскольку грунт во дворе был твёрд, как камень, а в раскопе - пыль , то я и решил, что собака копала здесь многократно всякий раз после того, как кто-то всё снова закапывал. Отсюда вопрос - зачем они это делали? Ответ: собака унюхала солидол, а хозяин, раскопав, нашёл свёрток с наганом. А так как запах солидола остался, собака продолжала копать, а хозяин продолжал закапывать и притаптывать, проклиная собачий нюх.
  Ай да псина, подумал я. С другой стороны, что если  хозяин не нашёл наган? Тем более, что это могла быть хозяйка или даже ребёнок - упёрся совком в камень да и закопал всё обратно. Стоп, а ведь не мог же дядя Яша не накрыть свой наган подходящим камнем, на всякий случай. А вот Эта догадка, хоть и казалась соломинкой, так взорвала меня  что я бросился искать хоть какой ни - будь магазин, что бы купить кусок колбасы на имевшийся у меня рубль. Нашёл. Купил. Пол-кило получилось.На обратном пути нашёл железку. В переулке всё ещё - ни души, даже собаки не слышно. Натёр колбасой ближайший ко мне отрезок ограды. А как только сам с другого конца колбасы откусил, псина- тут как тут:  стоит, глядит, и слюни глотает.А Прежде чем нырнуть под ограду, я кинул псу весь кусок и пошёл ва-банк. Да и копать-  было нечего. Едва разгрёб пыль, как уткнулся в камень, попробовал сдвинуть, не получалось, не за что ухватиться. Сунул железку, вывернул, вытащил, отодвинул. Глубже нащупал нечто гладкое, не природное. Решив, что это финал, сунул снова железку, расчистил попросторней и вытащил... металлическую, наверное серебряную шкатулку на ножках, со встроенным замком, искусного литья вещь, от которой так и пахнуло солидолом.
  Замок заело, руки дрожали, пот заливал глаза, по весу было похоже, что наган там. Тут ещё пёс зарычал. Я эту штуку - в сумку, под собачий лай выполз из-под ограды и - ходу домой. Не прямиком, конечно - сначала в сторону парка, затем, скинув рубаху, по балке к дачам, потом - мимо свалки, не торопясь, вразвалочку, вроде как местный, типа по своим делам. На свалке, завидев громадную кучу отходов со швейной фабрики, не выдержал, решил любой ценой вскрыть эту штуку.
  Найдя старый  напильник, с трудом раскурочил замок и наконец-то выдохнул- вся внутренняя ёмкость шкатулки была сплошь залита солидолом, в котором, как распорка, из угла в угол, лежал новенький воронёный револьвер. Под  Когда мы жили под Воронежем, у меня такой же был, такой но старый. Так я на него буханку хлеба выменял. А этот вытащил, вытер на черновую, повернув  барабан, посчитал патроны, и только затем приступил к идеальной чистке для предстоящего применения.   
  Закончил, прибрался, наган - за пояс и - к реке, к реке что бы смыть с себя всё несовместимое с нашим домом и подозрительное для мамы. И снова повезло,Закапал дождь, что сулило безлюдье на улице и возможность передать соседу наган тем же манером прямо сейчас. Так и случилось  - всем видом показав дяде Яше успех, нырнул за зелень и, выждав поворот рамы и руку несчастного, подал на палке наган.  выдохнул и заплакал. Да - да, заплакал, От страха,должно быть, и ещё потому  что ждал я тот выстрел сразу. А это убийство! Убийство!
  Ждал я этот выстрел во дворе, в сенях. Мамы в доме не оказалось, но ключ на месте. Вошел, оставив дверь открытой, опять же что бы выстрел услышать. Жуть как хотелось к маме, к маме, рассказать о том, что я только что натворил, убил  человека. Убил! Убил! А вот мамы - то как раз и не было! Не было!  Где она! Дома должна быть.    Стук в дверь. Я туда. Там Баба Тоня.
  - Ой, что с тобой,крикнула баба. прикрыв рот рукой 
  - Где мама? - рявкнул я, ещё больше пугнув  старушку.
  - А, так ты из-за мамы? Так Генка ж прибегал. Там к Климу гости приехали, пол-деревни. И вас тоже пригласили. Мать так и передала, что если Вовчик ко мне не захочет, пускай огородом займётся. Ну а раз дождь, то какой огород, валяй уж, я тут  присмотрю.
  Разумеется, ни в какие ни в какие гости я не пошёл, рухнул на диван, в надежде уснуть, отключиться, не ждать, не слышать этот ужасный выстрел.
 Как ни странно,разбудила меня мама, она слышала выстрел, проводила дядю Яшу в морг , пообщалась с его снохой. А, обнаружив меня в таком разбитом виде, вдруг тихо спросила: 
  - Это ты... пистолет–то?
  Я ткнулся в колени мамы и зарыдал глухо и горько, даже испугал её. 
  - Ну, что ты, что ты...- запричитала она,- Зачем же так-то? Сделано – так сделано.  Господь милостив, авось не покарает неразумного ...
  Едва  мы с мамой успокоились, как дядя Клим половину пьяных родичей привёл к нам ночевать. Им там , видите ли места не хватило.
  И пошла наша жизнь своим чередом. Мы с Викой закончили педагогический институт, женились. Дети наши живут во флигеле и в «новом» доме. И теперь уж не дядя Яша, а я, вполне ещё здоровый мужик, торчу вечерами в том самом окне, наслаждаясь зорями, соловьиными трелями да и вообще жизнью. И мечтаю поймать - таки того матёрого сома, который так мне и не дался в прошлом году.