Прощеный понедельник. Часть 4

ГЛАВА 4.
ДОРОГА К ХРАМУ 

Юрий открыл глаза в ярко освещённой комнате, напичканной различной аппаратурой. Он равнодушно глядел на флаконы с растворами, висящими над ним как гроздья бананов, и снующих туда-сюда людей в лёгких голубых костюмах. Иногда кто-то из них подходил к нему, светил маленьким фонариком в глаза, поочерёдно колол иголкой и постукивал молоточком по рукам, периодически поднимая их и опуская… Другие люди запомнились тем, что ежедневно «тормошили» его как куклу: переворачивали с одного бока на другой, растирали и массировали спину и другие… более мягкие места, непременно сопровождая свои процедуры резким запахом камфорного спирта. Несмотря на весь «броуновский» характер процессов в этой комнате, медицинский персонал, работающий в ней, хорошо знал своё дело, действовал чётко и слаженно: обходы, назначения, внутренние перемещения производились с поразительной точностью и математической закономерностью… 
Юрий лежал на своей кровати, ощущая полное умиротворение от того, что никуда не надо спешить, что он никому ничего не должен, и вся его ответственность сошла на нет. Он ощущал странную отстранённость от окружающего мира, и ему было безразлично, что в нём происходит. Юрия ничто и никто не интересовал. Он, наконец-то, обрел право на отдых. И это было приятно... Он оставался наедине с собой, со своей душой, со своей жизнью. Из неё исчезли все проблемы, ушла суета и волнения. Прежняя погоня за сиюминутным казалась теперь ужасно мелкой по сравнению с Вечностью, с Жизнью и Смертью. С тем неизведанным, что ждёт нас там, по ту сторону… Периодически он «отключался» или «забывался», но запомнилось ему только одно «сновидение».
…Над ним склонилась Она. Мать прикоснулась тонкими пальцами к его щеке, провела ими по волосам. И Юрий понял, что в руках мамы заключена особая целебная сила: если его будет что-то тревожить или мучить, ей стоит лишь приложить свою ладонь к больному месту, и боль сразу отступит. На смену ей придет удивительный покой и безмятежность...
– Всё будет хорошо, сынок, ты непременно поправишься. Я точно это знаю… – произнесла она нараспев. – Ведь мы, как грибница, у которой самое важное начало спрятано от посторонних глаз где-то глубоко под землей. Оно незримо, а те плоды, что прорастают над поверхностью, ничтожно малы и недолговечны. Это они старятся, вянут и отмирают, но сама грибница – бессмертна! Теперь тебе предстоит понять самого себя. Впредь не вспоминай о потерях, а думай лишь о том, что приобрел… Ты хотел начать новую жизнь? Вот тебе и предоставили такую возможность…
– Кто? – непроизвольно вырвалось у Юрия.
– Не спрашивай… Ты пустил Его в своё сердце и скоро сам все поймешь.
– А ты станешь ко мне приходить?
– Нет, я уже исполнила то, что мне велено. Прощай…
– Мама, не оставляй меня, пожалуйста!
– Это зависит не от меня… А ты учись жить не оглядываясь назад. Прошлое нужно лишь для того, чтобы извлекать из него уроки, но застревать в нём опасно…
 
Наконец, во время очередного пробуждения он увидел рядом с собой дочку Анечку и Игоря в наброшенных поверх одежды белых халатах. Дочь первой заметила, что Юрий открыл глаза.
– Смотрите – он очнулся! Позовите скорее доктора!
И обращаясь к отцу:
– Папочка, ты меня слышишь? Я очень тебя люблю! Выздоравливай скорей…
– Аня, что со мной? – прошептал Юрий.
– Ты сутки находился под завалом... Доктор сказал: «синдром длительного сдавления», но операция прошла хорошо…
– Мне что, ампутировали ноги? – с трудом произнёс отец.
– Нет… только одну, – всхлипнула дочка. – Вторая у тебя в гипсе…
– Не плачь, могло быть и хуже… Сколько времени я был без сознания?
– Почти неделю.
– А что произошло той ночью?
– Это был взрыв бытового газа! – наклонился к его лицу Игорь. – Вашего дома, к сожалению, больше нет…
– И что, все погибли?
– Почему же, твой сосед остался жив и невредим. Его накрыло плитой, когда он принимал ванну, – ответил Игорь. – А вот Вера, увы… Три дня назад мы её похоронили. А твоя Аня и кот Васька, сейчас живут у меня.
– Спасибо, друг. С Верой я успел попрощаться в завале… – горько вздохнул Юрий, вспомнив те ужасные минуты. - Когда поправлюсь, то поставлю ей самый лучший памятник и сочиню эпитафию… в стихах. А с жильем мы что-нибудь придумаем… вот только приду в себя…
Появился улыбающийся врач.
– Здравствуйте, Юрий Иванович. Вижу: дела идут на поправку. Очень хорошо! Знаете, у вас замечательные друзья: один разыскал вас под обломками дома, а другой буквально вернул с того света и доставил к нам. К тому же все они сдали для вас свою кровь… Мы сделали все возможное и нам удалось спасти вам одну ногу, но вторую, к сожалению… Ну, ничего, через пару-тройку месяцев швы окрепнут, переломы срастутся, и мы сделаем вам замечательный протез – с ним даже танцевать сможете! А сейчас посетителей попрошу удалиться: больному нужен покой, приходите завтра…
– Только два слова, доктор… – взмолился Юрий и перевел взгляд на Аню. – Доченька, ты не переживай за меня. Я всё выдержу. Хочу, чтобы ты знала: теперь у нас есть бабушка… Она должна была поступить сюда после той роковой аварии. Ты сходи к ней и передай, что мы её в беде не оставим…
– Извини, папа, ведь ты ещё не знаешь… – замялась дочка. – Та старушка умерла в первую же ночь после дорожного происшествия. Оторвался какой-то тромб… Мы похоронили её в один день с нашей мамой на том же самом кладбище… их могилки теперь рядом…
Наступила продолжительная гнетущая пауза.
– Ах да, – хлопнул себя по лбу врач, – вчера нам звонили из нотариальной палаты и сообщили, что эта женщина оставила вам в наследство свою квартиру и какие-то старинные вещи – семейные реликвии.
– Не понимаю: почему именно мне? – удивился Юрий.
– Как выяснилось, она была вашей родной матерью! И радужные оболочки у неё тоже оказались разноцветными, как у вас… Правда, она так и не узнала, что попала под колеса автомобиля собственного сына, которого разыскивала столько лет…
У Юрия защипало глаза… 
 
Вскоре Юрия перевели в небольшую четырехместную палату… Наконец, наступил день, когда его впервые попытались посадить на кровати, и тогда он попросил:
– Дайте мне, пожалуйста, зеркало…
– Зачем оно вам?
– Очень надо, дайте… 
Юрий заглянул в поданное сестричкой карманное зеркальце, и увидел там... то самое худое и бледное лицо в обрамлении совершенно седых волос, которого он, помнится, так испугался накануне взрыва.
…Уже поздним вечером пошёл довольно сильный дождь. Он стал так бесцеремонно и громко стучать по мутным стеклам и жестяному подоконнику, что с Юрия вскоре слетел весь сон. Он лежал на своей койке, вслушиваясь в эту звонкую барабанную дробь, завывания ветра, стоны и всхлипы старых лип, со всех сторон окружающих их корпус. Как-то пусто и зябко сделалось внутри… В какое-то мгновение даже посетила невеселая мысль о том, что это лично его оплакивает мать-природа…
Странно, но только в ходе исполнения дождем печального «реквиема», на душе у Юрия становилось всё спокойнее. Ему было с чем сравнивать: оказалось, что это – лучше, чем «гробовая» тишина под обломками разрушенного дома. Тусклый уличный фонарь демонстрировал на стене свой «театр теней» и сумрак уже не казался таким вязким и удушливым… Вскоре чудесным образом его мысли пришли в порядок, изнуряющая боль отступила, и даже появилось желание помечтать о чем-то приятном, добром и светлом. Время словно замерло, а реальность преломилась и заколыхалась от нахлынувших слёз…
 
Я смотрел в потолок, пытаясь выстроить свои событийные графики и вспоминать, когда и о чём просил прежде Бога. И получалось, что на мои просьбы не было ни единого отказа. Но когда «желания» превращались для меня в проблемы, то я сам оказывался в этом виноват, поскольку не правильно их формулировал. Большинство случаев были поистине курьезными. И вот пример. В некий период безденежья я возроптал… Даже не понятно на кого (ведь церковь тогда не посещал). В общем, брел я по вечерней улице и думал только об одном: «вот бы найти пачку денег…» И даже живо её представил – такую то-о-олстую пачку зелёных баксов. И так мечтал несколько раз при очередных прогулках. Прошёл, наверное, месяц и мне позвонил старый знакомый. «Слушай, – говорит, – срочно уезжаю в командировку на год, а больше доверить некому… Сохрани до моего возвращения деньги». Я ответил: «Пожалуйста, не проблема». Но когда тот принёс толстую пачку зелёных банкнот – пять тысяч долларов, перевязанных так же, как мне воображалось, я даже дар речи потерял от неожиданности. Приятель попытался выяснить, отчего я так безудержно хохочу! Да разве ему объяснишь? Действительно, «что просил, то и получил!» В тот раз я сразу же сообразил, из-за чего произошла «ошибочка». А вот, когда начал рассматривать свои недавние проблемы, то вновь улыбнулся. Мне-то изначально казалось, что все события сложились таким причудливым образом совершенно случайно, ан – нет: «что просил, то и получил», только не сразу это понял...
А вот у моего компаньона Серёги похожее желание сбылось в точности… Только это весьма плохо для него закончилось… Сидели мы с ним как-то на берегу речки и выпивали: то ли встречали, то ли провожали очередной «трудный» период в нашей жизни. Спешить было некуда, в карманах ни копейки… Вдруг ни с того ни с сего приятель спрашивает: «Вот если бы ты заработал миллион, то что бы с ним сделал?» А миллион рублей по тем временам был очень большими деньгами при средней-то зарплате полторы-две тысячи в месяц. Так что сильно он меня этим вопросом озадачил, поэтому я честно ему ответил, что не знаю… Он же, устремив взгляд куда-то ввысь, сказал, что все деньги потратил бы следующим образом: купил бы огромный телевизор, а у дивана разместил большущий ящик с водкой. Чтобы просто руку протянул и достал себе бутылочку, или, на крайний случай, кто-нибудь за ней бы сбегал…
Знать, не случайно Газпром в своей рекламе утверждает, что «мечты сбываются»…Через некоторое время я узнал, что мой товарищ неожиданно получил какое-то наследство и разбогател. Мне действительно пару раз пришлось бегать ему за водкой, пока он возлежал перед огромным домашним кинотеатром. А на кухне у него висел график потребления спиртного, составленный на несколько лет вперед, в котором был «расписан» ровно миллион рублей. И вот, понуро бредя в магазин с чужими деньгами, я нещадно корил себя за то, что не озвучил в тот памятный день собственное желание. Ведь упущенный момент был особенным, когда нас «кто-то» слушал и, судя по всему, услышал... Вот только кто? Кто сумел так точно исполнить прихоть моего компаньона? «Я ведь тоже мог стать сказочно богатым», – думалось мне тогда. Но зависти, как таковой, не было, просто стало до жути интересно…
Надо отдать должное здоровью и упорству моего товарища, которому лет на пять хватило тех шальных денег. Затем – рак, страдания и смерть... Ушёл он из жизни не ропща и никого не виня, ведь его мечта сбылась… Но я с тех пор стал с большой осторожностью относиться к праздным вопросам: «о чем мечтаешь?» и «чего бы ты сейчас хотел?», опасаясь, как бы моё желание не стало убийственным и последним…
Но был случай намного интереснее… и страшнее. Он окончательно убедил меня в том, что всякая мысль материальна, и относиться к ней надлежит с подобающим уважением... Итак, когда я жил ещё в родительской квартире, то вышел как-то покурить на свой балкон, и в очередной раз нашёл на полу чужой окурок в обрамлении пригоревшего и оплавленного линолеума. «Эдак и до пожара недалеко!» – разозлился я. Такие «хабарики» стали прилетать ко мне с завидным постоянством после того, как на съемной квартире двумя этажами выше появились новые жильцы, тоже заядлые курильщики. Только у меня имелась специальная баночка под окурки, а у них, похоже, для этих целей предназначалось всё окружающее пространство дальше вытянутой руки. «Что б вы сдохли!..» – в гневе пожелал я своим соседям сверху, не подумав, что существуют и другие пути, чтобы урегулировать ситуацию и призвать людей к порядку... Прошло меньше часа. Выхожу я вновь подымить на свой балкон. И буквально в тот же момент мимо меня сверху вниз пролетает что-то очень большое, и слышится глухой звук падения. Гляжу на землю, а там… распростертое женское тело. Это – соседка, любительница покурить, «вышла» через свой балкон с седьмого этажа. Как потом сказали – суицид! Вмиг густое облако чужой боли окутало меня, остановилось в области сердца и сдавило его словно тисками. С большим трудом мне удалось дистанцироваться от этого кошмара, мысленно пообещав всему миру впредь очень осторожно относится к своим пожеланиям и заявлениям, тем более сказанным в сердцах…
 
Этим вечером Юрий отказался от снотворного. Теперь он лежал, накрывшись с головой одеялом, и полушёпотом декламировал стихи Эдуарда Асадова. И тут его осенило! Он вдруг понял, что когда человек уходит навсегда, то не может забрать с собой ничего: ни денег, ни машину, ни друзей. Он предстает перед Создателем, как говорится, в чём мать родила, со всеми своими грехами и ошибками. Да только с ним, с Юрием навсегда останется вот этот томик стихов, который принадлежит ему по праву. И никто у него этого не сможет отнять... Засыпал он с едва уловимой улыбкой на губах, по-детски обнимая поэтический сборник. Впервые, за много лет, он был по-настоящему счастлив… К тому же смысл жизни оказался ужасно прост: надо просто научиться любить – и тогда возможности человека становятся безграничными, и все сокровенные желания сбываются, если, конечно, формулировать их никого не обманывая, никому не завидуя и не желая зла. Так всё просто, и так всё сложно!..
Через неделю Юрию наскучило лежать, и он начал всех упрашивать, пересадить его в инвалидную коляску, чтобы на ней перемещаться по отделению. За этим занятием его застал доктор, и отчитал за то, что, оказывается, Юрию нельзя было так скоро подниматься, поскольку его анализы ещё не пришли в норму. Врача стало жалко. А Любовь требовала поделиться ею с окружающими. Тогда Юрий попытался шутить…
– Доктор, а какими вы хотели бы видеть мои анализы?
– Ну, хотя бы вот такими…
Вздохнув, тот вывел на листочке какие-то буквы и цифры – то, что желал увидеть. Юрий ничего не понял, но внимательно прочитал. Врач посмотрел на него сочувственно, что-то пробормотал и ушёл. А следующим утром он ворвался в палату с криком:
– Как вы это сделали? Анализы… Они в точности такие, как я вам написал.
– Откуда же я знаю? – улыбнулся Юрий. – Простое очень захотел... А что, действительно хорошие?..
И вот тогда вокруг забурлила настоящая Жизнь! Юрий читал книжки, смотрел в окно, общался с соседями, катался по коридору и так любил всё, что видит: и книги, и компот, и своих соседей, и машину во дворе за окном, и старый клён… Вспомнив свой актерский опыт, он принялся рассказывать соседям анекдоты и истории из жизни. В два часа ночи в палату заглянула медсестра и возмутилась:
– Вы когда прекратите своё веселье? Всему этажу спать мешаете!
А через три дня пришёл лечащий врач и «медовым» голосом попросил:
– Уважаемый Юрий Иванович, вы не могли бы перейти в другую палату?
– Зачем? – удивился Юрий.
– Понимаете… В данной палате у всех больных значительно улучшилось состояние здоровья, а вот в пятой много тяжёлых пациентов.
– Нет! – закричали мои товарищи по несчастью. – Не отпустим!
И не отпустили. Однако в палату потянулись соседи: посидеть, поболтать, посмеяться. И Юрий понимал, почему… Просто в палате жила Любовь! Она окутывала каждого своей теплой волной, и от этого всем становилось уютно и спокойно.
 
             Ещё довольно тепло: деньки стоят тихие и солнечные, но уже немного грустно от пряного запаха ушедшего лета. А небо – пронзительно голубое и высокое! Эта сентябрьская акварель продержится недолго, вскоре краски осени сменятся на более холодные тона, набухнут, смажутся, станут угрюмыми. Серое небо всё чаще будут затягивать грязные тучи, начнет надоедать мелкий нудный дождь. Но сейчас так приятно гулять по парку, в котором деревья словно приготовились к какому-то потрясающему дефиле. В детстве мне представлялось, что это королева-осень облачила их в такие дорогие наряды. Она, как рачитая хозяйка, разукрасила кроны берез и клёнов и повсеместно расстелила разноцветные ковры… Ну вот, кажется, всё уже готово к прощальному балу и камердинер-ветер объявляет весёлый праздник, который начинается с вальса листвы: ветер срывает золотые монетки с деревьев и кружит их над землей. Шурша этим богатством, он дарит нам печальную музыку... И вот, пытаясь описать своё восхищение, я вдруг подумал, что настоящая Красота все равно останется реальностью, даже если вокруг не найдется ни одного толкового художника, способного уловить, прочувствовать и выразить её в какой-либо доступной форме… Ведь мир буквально звенит и переливается золотым светом Божественной Любви…
Таким же ярким солнечным утром я пошёл в первый класс… И сразу же полюбил школу, потому что полюбил свою учительницу Елену Петровну. У неё не было своих детей, и всю свою заботу и нерастраченное женское тепло она отдавала ученикам. Я заслушивался её спокойным и бархатным, голосом, мне нравилось, как красиво она рисовала цветными мелками на доске – ящики и бидоны на контрольных по арифметике… Жила Елена Петровна в соседней деревушке. По праздникам мы неоднократно отправлялись в сельский клуб с концертами и всегда были там желанными гостями. Когда разливалась наша речка-переплюйка, то убогий деревянный мостик частенько сносило, и несколько раз нам приходилось переправляться на другой берег на лодке. Это были самые яркие и незабываемые впечатления моего детства!.. В сентябре у нас наступала грибная пора. Мне нравилось встать пораньше и отправиться с ведерком в лесопосадку за аэродромом. Обычно я приходил туда в одиночку, не спеша, бродил между деревьями, шурша листвой, мурлыкал себе под нос любимые мелодии, радовался всякому грибочку и встреченной зверушке…
А вот моей Ане больше по душе составлять букеты из опавших листьев, которые волнуют её сильнее, чем композиции из ярких весенних цветов. Ведь нет необходимости что-то срывать, ломать или губить, а можно просто нагнуться и поднять с земли… Эх, милая доченька… На днях Игорь принёс мне десяток фотографий тех вещей, что были найдены под развалинами нашего дома. Среди прочего я опознал на них мобильный телефон своей Веры. Через пару дней он уже был в моих руках… После зарядки батареи я обнаружил в его памяти много новых сообщений. И все они – от дочери… Как оказалось, Аня регулярно шлёт их погибшей матери, чтобы рассказать о том, как идут у неё дела в школе, поделиться семейными новостями, спросить совета... Мне предстоит немало потрудиться и очень постараться, чтобы заменить ей мать...

Сегодня я впервые вышел из дома без костылей, на новом лёгоньком протезе. Осторожно прогулялся по ближайшему скверику и пару часов просидел на скамеечке во дворе. Слабость в конечностях постепенно отступала, да только земля и небо порой всё ещё пытались поменяться местами. Погода на улице была чудесная: тёплая и солнечная. Я смотрел на великолепие природы и сочинял стихи:         

Ветерок щекочет кроны
До мурашек на коре.
Луч, пронзив берез короны,
Чертит вензель на траве.
Над цветочною поляной
Мотыльков влюблённых вальс.
Но твердит закат багряный:
«Этот праздник не для вас!»
Не для нас… В окно палаты 
Пятерней мне машет клен:
«Встань!» – но ноги, как из ваты…
«Пой!» – но в горле – хрип и стон…

По иному думает и чувствует человек, заглянувший в глаза смерти и ставший инвалидом в расцвете лет... Все его мысли, словно просеяны, а на поверхности остаются лишь самые важные, как перламутровые пуговки из заветной маминой шкатулки… Зачем мы болеем, страдаем и умираем? Какой важный урок из этого следует извлечь?..
Порой так непросто найти себя в жизни, выстроить гармоничные отношения с окружающими, обрести дело, дарящее душе радость и удовлетворение. Однако наполнить жизнь смыслом может только сам человек, и никто другой за него этого не сделает. Для каждого из нас важны разные вещи: кто-то ищет любовь, кто-то – достаток, один жаждет славы, а другой мечтает о тишине и покое… Пути и средства для достижения заветной цели тоже бывают различными. Нередко после их анализа ржавый гвоздь оказывается полезней картины, которая на нём висит…
Многие из моих знакомых давно похоронили сами себя… Они настолько погрязли в своих проблемах, что жизнь им уже не в радость: она для них давно обесценилась или вовсе закончилась. Кое-кто начинает её ненавидеть, а некоторые даже спешат свести с ней счёты… Хорошо бы понять, что несчастным или счастливым человека делают его мысли, а не внешние обстоятельства. А «чёрные полосы»… они, как непогода, которую следует просто-напросто переждать…
Сейчас для меня вспоминать о прошедшей юности почти также неинтересно, как если бы, сидя на морском берегу, перебирать высохшие камушки, которые давно потускнели и уже не несут никакой эмоциональной окраски. Как выяснилось, они были всего-навсего – дорожными указателями в моей судьбе… Их без сожаления можно было бы бросить обратно в воду, если бы они не выстроились каким-то чудесным образом по направлению к Богу… И хорошо, что я успел с их помощью сориентироваться на местности, а не прыгал по ним словно по шатким льдинам, перебираясь через бурную реку жизни на свой бережок…
 
Когда я впервые собрался в церковь на воскресную службу, то машина моя сразу же сломалась, и я решил добираться туда на электричке. И вот подхожу я к остановке и чувствую «расслабление» живота... Станция довольно убогая – одна платформа, туалета нет. Надо в кустики бежать… А приходил  я, обычно, минут за пять. В общем, некогда, да и страх какой-то пробирает – вот до этих самых спазмов в животе. Несколько раз я разворачивался и уходил, электричка – тоже. Живот тут же странным образом «отпускало». И смех, и грех, как говорится. Внутренне я понимал, что эти явления у меня на нервной почве, но ничего не мог с ними поделать. Потом набрался мужества и решил идти до конца. «Вот, – думаю, – подойдет электричка – зайду в тамбур, там и останусь. Если обделаюсь, ничего страшного – в Храме есть место, где можно привести себя в порядок (для чего я даже салфетки захватил)». С этим чувством и еле сдерживаясь, шагнул в электричку. И только двери закрылись – всё сразу прошло и больше никогда после этого не беспокоило. Рассказал потом об этом батюшке, он потеребил бороду и промолвил: «Да... искушение... Но вот, что я тебе скажу: подобные испытания лишь для новообращенных, которые только задумываются о Церкви и Боге. Настоящие искушения поджидают тебя, сын мой, если ты изъявишь желание серьезно потрудиться во славу Божию: будь то на Приходе, в Монастыре или богадельне какой. Тут тебя только за одни такие мысли будет в бараний рог скручивать. И от окружающих людей натерпишься, и от бесов всевозможных…» И точно, когда на Северной горе я принялся возводить свой Храм, то однажды проснулся с настоящими синяками по всему телу, словно меня кто-то всю ночь лупил…
Действительно, мне пришлось очень трудно: противились власть имущие, обманывали подрядчики, знакомые крутили пальцем у виска, возмущались и писали жалобы жители соседних домов… Все мои доходы уходили теперь на закупку стройматериалов, а с любимыми лошадками и белоснежной яхтой вскоре пришлось распрощаться.  Только я не отступил и довел дело до конца…
 
Один верно сформулированный вопрос нередко говорит о человеке больше, чем многочасовая беседа. И этот главный вопрос обычно обращен к самому себе… Ещё до возведения Храма, на первой в жизни исповеди, встав перед лежащими на аналое Евангелием и Распятием, я очень разволновался и не знал, с чего мне следует начать… Тогда священник ласково попросил: «Поведайте мне о том, что тяготит вашу совесть и о чем скорбит ваше сердце?» И я рассказал ему о всех недостойных выходках и ошибках молодости, о войне, о своём бизнесе и трагедии, в результате которой потерял жену… – в конце этого повествования слезы ручьем полились у меня из глаз. 
– Без покаяния нет прощения… – перекрестившись, изрек батюшка, – и не нужно стыдиться своих слез: они не признак слабости, а признак того, что у человека есть душа.
Он перевел свой умный и спокойный взгляд на меня и вновь спросил:
– Так кто же вы на самом деле, Юрий Иванович?..
Я совершенно растерялся и ответил:
– Не знаю… Пожалуй,  грешник и пропащий человек…
Наверное, ему понравился мой ответ, потому что он чуть заметно улыбнулся…
– Как собираетесь жить дальше и чем планируете заниматься?
 – Я намерен изменить и исправить свою жизнь: хочу построить православный храм и служить в нём помощником настоятеля…
Священник покрыл мне голову епитрахилью и прочитал разрешительную молитву, а потом добавил:
 – Благословляю вас на духовный подвиг… Во имя Отца, Сына и Святого Духа! Аминь!
«Ах, какая долгожданная радость! Вот почему так тянуло меня сюда, словно сам Он к себе поманил, чтобы подарить эту радость… Радость! Радость! Настоящая радость!» – вертелось в моей голове по дороге домой.  Весь наш разговор занял от силы десять минут, но внутри создалось ощущение, что батюшка меня каким-то особым образом просканировал и по-своему испытал, потому что когда я вышел из церкви, было чувство, что я сдал ужасно трудный экзамен. Лишь по пути домой до меня стал доходить смысл вопроса: «кто же ты на самом деле?» Я вдруг увидел, что все наши звания и должности: предприниматель, менеджер, генеральный директор и даже президент фирмы – пустой звук, сезонная одежда. И что бы я на себя не примерял, снимая, остаюсь абсолютно голым, а это – страшно… Это… как умереть. Потому-то и сам всегда «застегнут на все пуговицы» и других голыми видеть не желаю… Хотел того священник или нет, но с тех пор я постоянно ищу ответ на вопрос: кто я такой и зачем пришёл в этот мир?
И вновь стихи с неудержимой силой стали рваться наружу из моей больной души:

Давно мне хочется понять:
Всегда ли дважды два – четыре,
Рождён я брать или давать,
Живу иль сплю я в этом мире?
Кто зажигает звёзд огни,
Чтоб ночью путникам светить?
Куда уходят наши дни?
Кто обрывает жизни нить?..

Пока я трудился в Храме, то иногда попросту не ночевал дома, а спал в вагончике на стройке. Когда же дочка пыталась тихонько жаловаться, мол, мне без тебя тяжело и скучно, я говорил ей: «Ты что, не понимаешь: я занят Божьим делом – строительством церкви и спасением своей души!» Но однажды дочь мне сказала: «Какой же ты верующий и христианин? Я лично этого не вижу и совершенно не чувствую. Ты занят такой же коммерческой работой, как и прежде: что-то достаешь, что-то привозишь, договариваешься со строителями… То есть, каким был – таким и остался, лишь прикрываешься золотым куполом, как ширмой». Вот тогда впервые и защемило у меня сердце, потому что я вновь ощутил некую «кривизну» в своей жизни. Может быть, рассказать дочери, что я теперь могу спокойно выстаивать длительные службы по шесть-восемь часов?.. Ну и что? Глаза-то у меня как были пустыми, так и остались… Но на счастье попался мне на глаза отрывок из Послания Апостола Павла к Тимофею, в котором было сказано, что если у кандидата на избрание Епископом в семье непорядок – не ставить того Епископом, ибо когда он не может навести порядок в собственном дому, то как он сможет содержать Храм Божий. Смысл понятен: наведи сначала порядок в собственном доме, посели туда любовь и благополучие, а затем уже иди управлять Храмом Божиим. Словно глаза у меня открылись, как пелена с них упала. На коленях у дочери просил прощения за свою поросячью тупость. Под самым носом не разглядел счастье своё и Божий подарок. Как же она меня весь этот год ждала! Было ощущение, что я опять с войны вернулся… И так после этого озарения всё гладко пошло, так всё наладилось!.. Как-то раз украдкой взглянул на себя в зеркало: меняются глаза! Теперь, когда дочь переживает за какое-либо своё дело, я ей говорю:
– Не волнуйся, дочка, я буду за тебя молиться.
И она благодарит:
– Спасибо, папа!
И я понял, что теперь я для неё – верующий! Спасибо, Господи, за уроки твои, за милость к нам неразумным и терпение…
 
Настоятелем нового прихода был назначен отец Роман – безбородый, худощавый батюшка, на вид лет пятидесяти. Вскоре после знакомства у них с Юрием состоялась такая беседа.
– Отец Роман, в храме мне показалось, что на иконе у святого великомученика Георгия Победоносца глаза разного цвета? Это действительно так или я ошибся? – поинтересовался Юрий.
– Никто не знает, какого цвета были его глаза. Так почему же вы не можете чем-то походить на него? – улыбнулся отец Роман. – Это – ваш святой – Георгий, по-славянски – Егорий или Юрий, сильный, мудрый и мужественный воин, который был обезглавлен по приказу императора Диоклетиана. Стойкости и мудрости учитесь у него…
– А у меня получится? – робко спросил Юрий.
– А вы этого действительно хотите? – испытующе глянул на него священник.
– Да, очень хочу… – прошептал Юрий.
– Тогда обязательно получится, сын мой. Вера начинается в человеческом уме, а заканчивается в его сердце. Молитесь и не пытайтесь разрубить себя пополам, на «хорошего» и «плохого»... Поднимите глаза к небу и туда же устремите сердце своё! Высшая мудрость – это терпение и смирение... Какой бы суровой не казалась вам сейчас жизнь, но все равно – это дорога к Богу. Господь видит и начало, и конец жизни каждого из нас. Все испытания были даны вам намеренно. Если Бог их послал, значит, знал, что вы выдержите. Не спрашивайте: «За что мне это?», а спрашивайте: «Для чего?» – Пастырь на минуту задумался. – Я, например, тоже был на войне… – вздохнул он. – Новообращенные верующие часто всё идеализируют и думают, что у батюшки под рясой спрятаны крылья... Они видят всех святыми, а себя грешными. А мы – такие же люди… Далекие от совершенства. Только это не беда, плохо то, что у многих людей на шее крестик, а в душе – «нолик»! Вы станете совершенно другим, настоящим, если научитесь любить своего ближнего, слышать чужую боль и радоваться чужому счастью, а когда это произойдет, то будете просить Господа уже не за себя, а за всех людей…
 
Постылая зима, видимо, осознав свою обреченность, в порыве бессильной злобы исхлестала грустный город своими колючими ветрами. Потом как-то враз обессилела, сдалась и… закончилась. Вот тогда издалека, быть может, от самого синего моря, прилетел тёплый ветер, и зима, ещё недавно таившаяся по оврагам и лощинам, поплыла над землей легким белым туманом. Юная, красивая и желанная весна, ликуя, праздновала свою полную победу. Она умылась студёной водой, расчесала на ветру густые косы, оправила свой неброский наряд, и принялась наводить порядок в природе. Посинел дочиста вымытый небосвод, засияло солнышко, зазеленел под ногами мягкий ковер из душистых трав. И повсюду под её нежным фиалковым взглядом расцвели первые цветы: нежные, скромные, неяркие, но такие изумительно настоящие, вобравшие краски самой весны: голубую от неба, жёлтую от солнца, алую от зори, сиреневую от ласковых вечеров… Каждый год мы наблюдаем чудо превращения неприметной золушки в великолепную принцессу. И так много хочется сказать об этом удивительном празднике, о весне в природе и наших сердцах…
Будильник то ли пискнул, то ли коротко хрюкнул, но после меткого тычка моего пальца тотчас смолк, так и не успев начать свою заунывную трель. Пора вставать… На моем окне золотистые жалюзи, сквозь которые пробивается свет уличного фонаря. Я упёрся руками в подоконник и приблизил лицо к горизонтальным пластинам: «Что новенького?» – Тот же заспанный чёрно-белый мир в тонкую полосочку… Кот Васька поднялся со своей лежанки, поприветствовал меня на своём гортанном языке и принялся тереться о ногу. Стараясь не шуметь, я оделся и аккуратно (чтобы не разбудить дочь), прикрыв входную дверь, вышел на улицу. Светало. Нельзя сказать, что погода была весенней. Хмурое, сырое утро. Прохожих на улице мало, автомобилей тоже. Холодный порывистый ветер так и норовил забраться под куртку. «Хороший хозяин в такую погоду собаку из дома не выгонит…» – крутилось в моей голове… Подняв воротник и втянув шею в плечи, я направился к своему мини-рынку, грея в карманах озябшие руки.
«Что-то давненько у меня не было выходных…» – думалось мне по дороге, и вспоминались рождественские каникулы… Просыпаешься утром. В комнате прохладно. Светать только начинает. Делаешь первый глубокий вдох после тёплого сна и понимаешь, что новый день – начался… Спешить никуда не надо, и день этот весь перед тобою: большой, пустой, прозрачный, мерцающий серебристым морозным светом. А завтра будет новый день. Такой же. Можно поваляться в постели, не открывая глаз послушать, как маятник старых часов деловито размешивает осколки снов в тусклых сумерках, словно кусочки рафинада в стакане утреннего чая. Потом, наконец, решаешь подняться, послоняться по комнатам, выглянуть в замёрзшие окна: «как на улице – снег идёт?» Нагрянуть с неожиданной инспекцией в холодильник: «ну вот, так и знал: опять ничего нет!» Вновь придется на завтрак жарить яичницу. А потом – чай! Заварить его на кухне, в огромной чашке отнести – «чур, не плескаться!» – в комнату, «утонуть» в уютном кресле и минут двадцать греть пальцы на горячем фарфоре, делая малюсенькие терпкие глоточки. И чтоб Матье пела «Paris en colere» или что-нибудь ещё. Париж – он и в Африке… Париж. А весь чудесный день ещё впереди, и мы вдвоём: только я и этот праздник... Вот таких выходных хочется. Не потому что зима, а потому что спокойно, тихо, хорошо…
Сегодня же в одном из торговых павильонов я обратил внимание на бабульку лет восьмидесяти, которая долго стояла у витрины с дешёвыми консервами. Ничего не выбрав, старушка попросила продавщицу взвесить ей три картофелины, на что та ответила какой-то грубостью... Задрожали руки с синими прожилками, ещё больше сгорбилась спина пожилой женщины… Да и вся она как-то сжалась, уменьшилась… И в этот момент я, наконец, разглядел, что при температуре плюс пять градусов она была в резиновых шлепанцах на босу ногу... Не выдержал – подошёл, поздоровался, помог прочитать пару ценников и повел её вдоль прилавков… Попутно спросил, в чем она нуждается… К моему ужасу, выяснилось, что дома у неё вообще ничего нет… Не задумываясь, я набрал для неё полную корзинку продуктов, а она семенила за мной и причитала: "Ой, пожалуйста, не надо! Нас же на кассу не пустят: ведь они знают, что у меня нет денег..." Но услышав, что я готов оплатить любые её покупки, попросила для себя лишь пачку сливочного масла и килограмм риса… А когда я опустил в корзину две плитки шоколада, в её глазах появился какой-то детский восторг... У моей дочки в три годика были такие же глазки, когда её угощали сладким... Оказалось, что бабушка очень любит шоколад, только вот «покупать накладно», и поэтому она его «лет пять не пробовала». Пока стояли в очереди к кассе, старушка очень волновалась: сначала отказывалась брать продукты, потом говорила: "Обязательно скажите, что Вы мой племянник, иначе нас прогонят", то благодарила и крестилась. Поскольку она так боялась кассира, мне очень захотелось взглянуть в глаза тому человеку, который, когда-то не пропустил её со смешными покупками: двумя банками килек в томате и половинкой уцененного хлеба. Бабушка призналась, что после такого позора не выходила из дома почти месяц. Ела какие-то залежавшиеся макароны, которые закончились пару дней назад.  Она со слезами говорила: "Вы знаете, когда сегодня я собиралась на улицу, то попросила Отца Небесного послать мне сто рублей на еду... Я ведь однажды уже находила денежку на дороге… Вот и нынче меня Господь услышал: вы мне вон, сколько всего купили…"
И после этих откровений я вдруг увидел, как рождаются улыбки на лицах людей… Потому что вслед за испугом, недоверием и неловкостью, чередой отразившимися на морщинистом лице, глаза бабульки наконец-то засветились искренней радостью и вновь заблестели, но уже не от слёз, а от счастья. Она стояла посреди торгового зала… такая неловкая, растерянная и… улыбалась. Потом прищурившись, внимательно посмотрела мне в лицо и сказала: «Глазки у тебя, сынок, разные – счастливым будешь!..»
А я молчал, потому что мне было очень стыдно. Стыдно за всех нас… Ведь во всей округе не нашлось ни одного человека, который бы накормил бедную старушку обычным супчиком… А корзинка продуктов, которой ей должно было теперь хватить на целый месяц, стоила чуть больше тысячи рублей... Задумайтесь: всего лишь тысяча несчастных рублей! Возможно, это оттого, что люди не знают, какая старость ожидает их самих?
Погода на улице стала улучшаться: того и гляди солнышко выглянет… Женщину звали Елена Петровна, всю жизнь она проработала учительницей начальных классов, и жила, как оказалось, совсем рядом. Я донёс пакет с едой сначала до её двери, но затем зашёл в квартиру… И вот, что я там увидел: лампочка в коридоре перегорела, пол застелен картоном, на кухне «с корнем» вырвана вся встроенная бытовая техника. Старушка объяснила, что это невестка после смерти сына вынесла всю её мебель, а сама больше не появляется – ждет, когда бабушки не станет, чтобы продать её жилплощадь…
И тогда я принял для себя важное решение: обязательно позаботиться о бедной женщине. Теперь у неё все будет хорошо: с питанием, одеждой и ремонтом квартиры, даже в санаторий вскоре поедет, и всех своих горе-родственников, надеюсь, переживет! Уж я об этом позабочусь!..


ЭПИЛОГ
И вновь в Православной жизни наступил важный период – это время поста, молитвы и размышлений о своей душе... Вчера в нашем Приходе тоже была служба с чином прощения. Теперь я эту службу очень жду, она помогает войти в предстоящие сложные духовные испытания перед Светлым Воскресением. Чин Прощения трудно понять в большом соборе, который посещает много народа раз от разу. В огромной толпе, не знающих друг друга людей, нередко все превращается в формальность. Только в маленьком Храме, где постоянная община и люди многие годы знают друг друга – это возможно.
…Самые удивительные чувства испытываешь, когда с ослепительно-яркого солнечного двора входишь в пустой прохладный храм, в котором абсолютная темнота, даже лампады ещё не зажжены, а старинные иконы на стенах только угадываются, как тёмные пятна, и… ощущаешь непередаваемый запах воска! Я прихожу в Храм первым, читаю перед кануном Акафист за упокой родителей и покойной супруги, прикладываюсь к Казанской иконе Пресвятой Богородицы и ставлю первые свечи… Потом появляются другие прихожане и, наконец, отец Роман. Он у нас всегда служит «правильно», по полному чину, и его служба продолжается не час, как в некоторых церквях, а более трех часов!
 …И вот все выстраиваются, начиная с Батюшки, в круг и каждый с земным поклоном двигается вдоль него, прося прощение. Слез женских льется – река…
На этот раз по моим молитвам Господь оказал мне очередную милость… Год назад за нерадивость и леность в трудах я изгнал из Прихода молодого паренька – Валерия. Зря тогда погорячился… Наверное, для него это было чрезмерно суровым наказанием. И вот, по прошествии времени, я стал сильно скорбеть о своём поступке. Передавал через третьих лиц, что Валерий может приехать, но он, видимо, встал в «обиженную позу» и не захотел более общаться. На протяжении всего года я себя утешал, что как начальник был прав. В трудах и заботах порой забывал об этом инциденте, но невзначай вспомнив, ощущал… точно занозу какую или рану на сердце. Я молил Господа об исправлении ситуации. И вот в этом году Валерий сподобился приехать именно на Прощёное воскресенье. Душа моя встрепенулась, но вместе с тихой радостью пришла и подлая мысль: «как же я смогу его обнять и три раза по-христиански поцеловать?» Но и на этот раз Господь, видя, как я ещё слаб, смилостивился! Мне получилось стоять, а ему подходить. И вот выходит он ко мне и с поясным поклоном произносит: «Простите меня Юрий Иванович…» А я с неописуемой радостью отвечаю: «Господь простит, и я прощаю!», и тоже кланяюсь ему в пояс, и говорю: «и ты Валерий прости меня». И он в свою очередь прощает… И такой булыжник сваливается с моей души и, наверно, с его тоже… Слава тебе, Господи, за всё! За то, что меня грешного иногда слышишь и учишь! Целый год я «зрел», прежде чем Ты снял с меня эту маету…
 
Домой Юрий возвращался в прекрасном настроении. Рядом с ним шла дочь Аня, которая уже была студенткой второго курса университета имени Канта. Вряд ли её можно было назвать «первой красавицей», но вот «воспитанной и удивительно милой девушкой» – несомненно…
– Знаешь, дочка, когда мне было столько же лет, как сейчас тебе, то меня также мучили вопросы: как жить и каким быть?– вслух размышлял по дороге Юрий. – Но ответить на них я смог только теперь… А стать нужно непременно хорошим и порядочным человеком, спокойно относящимся как к победам, так и к поражениям, поскольку всё постоянно меняется местами… Я пришёл к Вере оттолкнувшись от самого "дна", когда огонь внутри жёг уже так сильно, что в груди попросту не хватало воздуха! Я часто ошибался… грешил, терял время впустую, копил обиды и деньги… В моем доме было три телевизора, и ни одной иконы… Но даже Апостол Павел говорил: «хочу делать добро, а получается зло, и не могу с собой совладать»… Все люди несовершенны… Большинство из нас целую жизнь ищет самих себя и свой путь… А когда находит – приходит счастье!
Я тоже не сразу понял, что безбожие развращает. Неверие – это эгоизм, слепота и глухота. А Вера творит великие дела: помогает жить и любить, творить и прощать, быть милосердным, преданным и щедрым… И пусть моя жизнь не была повязана бантиком, но все равно она – подарок… Щедрый дар Бога!
Сегодня тоже произошло много важных и приятных событий, в том числе случилось так, что впервые за столько лет у меня родились стоящие стихи. Хочешь, я их тебе озвучу?
– Конечно, папа.
И Юрий стал читать:

Мне – пятьдесят, а что я видел?
Жизнь, как спектакль, почти прошла…
Так часто лгал и ненавидел,
Что ржавой сделалась душа…
Вслед радости пришли печали,
Уж ночь спешит на смену дня,
Но за унынье и отчаянье
Ты, Господи, прости меня!
Прости мне слабость и сомненья,
Неверья глупость, гнев и страх.
Дай мудрости и вдохновенья,
Надеждой поддержи очаг…
Дай кротости сносить напасти,
Делить с врагом свой каравай.
Дай по заслугам бед и счастья…
Лишь власть и деньги – не давай!

Отец с дочерью прошли в раздумьях пару десятков шагов, после чего Юрий продолжил:
– Окружающие нас люди обычно лучше, чем кажутся на первый взгляд, просто они сами не всегда знают, на что способны… Вот, например, на днях произошёл забавный случай. Началась сильная гроза, и тут кто-то из прихожан мне сообщил, что подозрительный человек крутится возле моей машины. Я под проливным дождем бросился на парковку, но там всё было спокойно. Правда, люк в крыше моего автомобиля кто-то задвинул поплотнее, чтобы машина не пострадала от сильного ливня… Подобный случай далеко не единственный. Я вспоминаю попутчицу, которая в поезде всю ночь терпела детские крики, когда тебе совсем маленькой нездоровилось, и продавщицу, которая подарила тебе обыкновенный банан, когда наш рейс задержали на двенадцать часов, и ты измученная слонялась ночью по аэровокзалу. Помню с благодарностью всех тех, кто помогал поднять перевернувшуюся коляску, пропускал без очереди в общественный туалет, протягивал платочки, когда у тебя на улице внезапно пошла из носа кровь, смешил, если ты плакала, и дарил просто так воздушные шарики... И мне теперь кажется, что я обязан вернуть это добро другим людям… Завидую ли я кому? Пожалуй, нет. Разве что самому себе двадцатилетнему. Тогда вся моя жизнь ещё была впереди, как сейчас у тебя…
Юрий вздохнул и внимательно посмотрел на дочь: не воспринимает ли она его речь, как занудное старческое брюзжание? Но Аня слушала со вниманием.
– Ты совсем уже взрослая, дочка… – продолжил он, немного смущаясь. – Мы не так уж часто разговариваем с тобой по душам… Не знаю почему, но я всегда стеснялся говорить близким людям ласковые слова. Но отец может сказать: «я тебя люблю», разными способами, например, «надень шапку», «я сам помою посуду», «доедешь – позвони» и даже «где тебя носит в час ночи?»… Научись это слышать. И запомни, моя родная: ни один мужчина не будет любить тебя так же бескорыстно и сильно, как я! Рано или поздно ты обязательно встретишь своего принца, но тогда, пожалуйста, не забывай, что где-то грустит твой старый король…
– А я его уже встретила, папа… – вспыхнув, промолвила Аня.
– Вот как… – растерянно пробормотал Юрий. А потом воскликнул: – Так это же здорово! Расскажи мне о нём.
– Его зовут Павлом, он – мой однокурсник и замечательный парень. Знаешь, у него глаза в точности, как у тебя: один – голубой, а другой – карий. Мы любим друг друга…
– Интересный поворот… И давно вы знакомы?
– Второй год. Сегодня я пригласила его к нам в гости… Ты не будешь против?
– Конечно, пусть приходит. А кто его родители?
– Папа, у него нет родителей, он вырос в детском доме…
– Ничего, коль стоящий парень, то – усыновим… Только прежде, чем бежать в ЗАГС, хоть раз поклейте вместе обои…
 
Я не отслеживал дальнейшую судьбу Юрия, но надеюсь, что в жизни героя началась «светлая» полоса. И пусть она длится, как можно дольше.
Всем вам этого также искренне желаю.

КОНЕЦ

Калининград, 2015 год.



 


Рецензии
Серьезное, глубокое произведение, написанное богатым языком, заставляющим вспомнить русских классиков. Очень порадовали живые и яркие описания природы, которые всегда к месту и умело подчеркивают создаваемое в этой части настроение. Этюд об осени, так просто, покорил!
Идея о том, что любой человек способен к духовному возрождению, весьма позитивна и достойна столь удачного воплощения. И абсолютно согласна с автором, что к перерождению человека, увы,обычно, толкают именно сильнейшие жизненные потрясения.
Не хочу оскорбить ничьих чувств, но обязана подчеркнуть, что существует огромная пропасть между Верой и религиозными догмами, какими их проповедуют во всех храмах великих религий. ( к сектантам разного рода я, вообще, отношусь крайне отрицательно)
Человеку необходима вера в то, что истинные доброта и справедливость существуют. В душе каждого человека, их просто необходимо разбудить. И человек тогда способен сам активно творить добро, без чьих-либо подсказок. Автор приводит прекрасный пример со старушкой в супермаркете, у меня тоже случался подобный.А что касается религии, то в ответ на Вашу фразу, сказанную устами священника: "Все испытания ...были даны Вам намеренно". Хочу ответить Вам словами моей прабабушки Агнии:"Если Создатель посылает такие жестокие испытания чадам своим, то не стоит надеяться на его милосердие ни при жизни, ни после нее." И у нее были для таких выводов все основания, из 17 рожденных детей до зрелого возраста дожили пятеро и еще двое приемышей-племянников. А история ее жизни была такой, что никакому врагу не пожелаю, и религия и ее служители сыграли в ней весьма значительную и мерзкую роль. Если описывать подробно, то получится повесть не короче Вашей, и самое печальное, вряд ли, в нее поверит большинство читателей, хотя, я , когда подросла, то выспрашивала подробности у ее детей и получила подтверждение самым жутким вещам. Но видимо, надо взять себя в руки и написать, бабушка Агния этого достойна.
Отдельной нитью в Вашей повести протянута история брошенного ребенка и его матери, которая описана с большим чувством и мастерством. Но опять же, из личного опыта хочу сказать, что гуманнее отдать нежеланного ребенка в хорошие руки, нежели сделать его сосредоточением своей ненависти ко всему окружающему миру. Я оказалась именно таким ребенком, и никому не пожелаю очутиться на моем месте. По счастью, рядом со мной были дедушка с бабушкой, которые пытались оградить и компенсировать самые жестокие проявления этой ненависти, но им не все удалось. А попытки, понять и простить, возвращались к нам непостижимо жестоким бумерангом. Так что, людям лучше честно оценивать свои возможности, а обществу - надежнее подставлять плечо и протягивать руку помощи.
В целом же произведение очень понравилось, считаю его достойным самой широкой аудитории. С уважением к автору и его мировоззрению, Инга.
P.S. Если рецензия чем-то обидела, то ее можно и удалить, я не в претензии.

Инга Риис   31.01.2017 20:42     Заявить о нарушении
Спасибо за доброжелательную и принципиальную оценку работы,
которую я "выстраивал" несколько лет.
Спасибо за то, что приоткрыли для меня свою душу и чувства.
Вы написали очень важные для меня рецензии...
Я, возможно, и сам бы переосмыслил некоторые детали финала повести,
но мой дружок пришел именно к такому -
стал старостой Православного прихода.
С большим уважением, Валерий.

Валерий Сергеев Орловский   01.02.2017 10:46   Заявить о нарушении
Тогда понятно! Если пишешь о конкретных людях, то как говорится "из песни слова не выкинешь". Среди моих знакомых тоже есть один человек, кандидат технических наук, который еще в самом начале девяностых оставил работу в исследовательском институте и теперь служит дьяконом в церковном приходе. Он всегда был добрейшим и справедливейшим человеком, но потеряв за год свою семью и обоих родителей в результате кошмарного стечения обстоятельств явившихся следствием человеческой безалаберности и наплевательского отношения к жизням других людей ( оборвавшийся свежеотремонтированный лифт и отсутствие исправного запасного электрогенератора в больнице , что обнаружилось только при обширном отключении электроэнергии) попытался, на мой взгляд, найти утешение в общепринятой теории достойного воздаяния за добро и зло, хотя бы, за гранью нынешнего существования. И он изо всех сил помогал обездоленным пережить самые тяжелые времена , случившиеся в нашей стране. А недавно я узнала, что он просит перевести его из благополучного городского прихода куда-нибудь подальше в деревню. И я его понимаю, потому как смотреть в лицо "служителя милосердного господа" который зовет охрану, чтобы выгнать из храма матерей, пришедших просить вернуть им детскую площадку, которую этот тип занял для стоянки своего "Лексуса" возле свежевыстроенного на государственные деньги храма в районе, где нет ни одного детского садика, мерзко донельзя. И это скорее правило, а не исключение.

Инга Риис   01.02.2017 12:53   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.