Лишь руку протянуть. 12. Прощай, мгновенье...

                ГЛАВА 12.
                ПРОЩАЙ, МГНОВЕНЬЕ…

      Тишина поразила, удивила, насторожила и, как ни странно, порадовала. То ли тихий гул ветра за окном так настроил душу, то ли эта неяркая полоска света, пробивающаяся под приспущенные плотные жалюзи, грела взор и кусочек добротного паркета, и он стал неуловимо пахнуть смолой и ещё чем-то по-домашнему тёплым, родным, таким знакомым!

      Ника привстала, потянула запах носиком, затрепетав крыльями, заволновавшись.

      «Где и когда ощущала этот неповторимый и специфический “букет”? Никак не могу вспомнить… – вдыхала густой запах, хмуря в недоумении густые тёмные брови. – В моей квартире? Когда впервые переступила порог? Нет, не он. О, чёрт!»

      Откинулась бессильно на подушку, раздражённо выпуталась из пелен одеяла и покрывала, сопя и негодуя на всё и ни на что. Замерла, тщательно перерывая в памяти сценки, связанные с деревом, мастикой, паркетом. Тщетно. Зарычав, стукнула кулачком по кровати и оставила непосильную загадку, не желающую раскрываться, чего раньше не бывало: этим и гордилась – мощной памятью и способностью извлекать из неё мельчайшие детали.

      Весёлые приглушённые голоса за стенами люкса отвлекли, заставив встать с постели, поднять пультом жалюзи, присмотреться к сценкам за окном.

      «Новенькие. Понятно: ошалели от восторга, вот и вопят, захлёбываясь от новых впечатлений. Большинство семейных групп, – рассмотрев, рассмеялась. – Вот уж детишкам рай и раздолье! Держитесь, родители – с огнём будете выискивать чад на катках и в бассейнах!»

      Насмотревшись, пошла под душ, потом оделась в тёплые вещи и решила прогуляться, пока не настало время обеда. Задержалась на минуту возле холодильника, выпила клубничный коктейль, заметила, что полка заметно опустела, фыркнула: «Сластёна ты, Даня» и покинула номер, кивнув горничной, что он свободен для уборки.

      Спустившись вниз, терпеливо выслушала кинувшегося к ней дежурного менеджера, деликатно напомнившего об обязательном сопровождении во время прогулок.

      – Хорошо. Сару пришлите, пожалуйста. Я постою на веранде.

      Медсестра появилась через четыре минуты, взмыленная и встревоженная.

      Не обращая внимания, Вероника пошла во двор кондоминиума, обходя группы отдыхающих, пряча глаза за большими чёрными очками, в коих здесь были многие – снег изрядно слепил чувствительных. Медленно прогуливаясь по эспланаде, любовалась заснеженными пиками Гранд-Титон, вдыхала хрустальный девственный воздух курортного местечка, говоря безмолвное «спасибо» всем, кто настоял на лечении здесь.

      Выходя с территории большого престижного отеля, остановилась на краю тротуара, пропуская небольшую группу отдыхающих с детьми, только что вернувшимися с высотного маршрута: все были в горнолыжной экипировке, даже самые маленькие. Последними в группе шла семья из трёх человек: отец, мать и девочка лет десяти. Семья, как семья, но, посмотрев на них, Ника вдруг побледнела и оперлась бедром на ограждение.

      – Вам нехорошо, госпожа? – Сара суетливо стала вытаскивать из сумочки препарат.

      – Я в порядке. Подышу, – просипела, не в силах отвести взгляд от семейства.

      Там как раз произошло маленькое происшествие: девочка с грохотом выронила лыжи и теперь забавно ахала и ворчала, явно надеясь на помощь родных.

      – Нет-нет, Мэгги, и не надейся, – мягко рассмеялся отец, высокий и поджарый мужчина лет сорока, с выправкой то ли военного, то ли спортсмена. – Это мы уже обсуждали: ни звука просьб о помощи. Условия не изменились, дорогая.

      – Я пытаюсь! Они выше меня вдвое – не справляюсь!

      – Николя, я бы пошла навстречу такой отчаянной просьбе, – едва скрывая улыбку, вмешалась мать: красивая, статная и интеллигентная.

      – Нет, Валери, мы должны быть последовательны. Ведь её взяли в поездку с таким условием: справляется сама с любыми трудностями…

      Негромкая дружеская перепалка всё продолжалась, но Вероника уже не слышала, задрожав и застонав, стиснув изо всех сил зубы, чтобы не закричать в голос от сердечной боли.

      «Имена! Их имена, боже… Это больше, чем совпадении! Имена…» – мотала головой в каком-то полубезумном исступлении.

      Вцепившись немощными пальчиками в мраморную поверхность перил, молилась лишь об одном: не рухнуть на землю на глазах у всех…


      Очнулась лишь в номере, с трудом открыла заплаканные глаза и увидела над собой Дэна.

      – Ни шагу без меня, прошу, Ника, – встал на колени, обтёр посиневшее личико прохладной салфеткой, взял безвольные дрожащие ручки в тёплые ладони. – Что так взволновало? Сара слышала лишь твои слова: «Имена… Их имена…» Не объяснишь?

      Покачала головой, не справляясь со слезами.

      Беззвучно в номер вошла врач, быстро сделал инъекцию, посчитала пульс больной, измерила температуру, давление, и так же молча покинула люкс, оставив медсестру, метнув строгим взглядом: «Следи!»

      Она через десять минут измерила гостье давление, удовлетворённо выдохнула и кивнула согласно на вопрос Дэна об обеде.

       – Отлично. Мы голодны! – поднял Нику с кресла и отнёс в спальню переодеться. – Отодвинь происшествие на задний план и просто пообедай, договорились? Без пищи тебе не справиться с нездоровьем, а оно может подтолкнуть опекунов к решительным действиям. Давай, бери себя в руки, милая. Подари мне этот вечер, раздели трапезу и радость – завтра мой день рождения!

      Целуя женские руки, побуждал очнуться от наваждения, догадавшись обо всём. Ему нужен был этот вечер! Завтра могло всё закончиться.

      – Сама оденешься, или мне это предоставишь? – задорно рассмеялся, резво соскочил с кровати, когда, вспыхнув смущённым румянцем, замахнулась маленьким кулачком. – Понял, не дерись! Я иду в свой номер и надену лучший смокинг! Идём в самый помпезный ресторан! – на пороге оглянулся, с любовью посмотрел на возмущённую девочку, «поцеловал» взглядом. – Не опозорьте меня, госпожа Жена Серьёзного Адвоката!

      Расхохотался, когда запустила в него мохнатый тапок.

      – Прибуду в простыне и стрингах, господин Сутяга! – пригрозила, смеясь юно и откровенно. – Шокирую Ваших клиентов, сорву переговоры, пущу по миру!

      – Тогда, следующий отпуск мы проведём в палатке, на Солёном озере, в пустыне Техаса. На большее средств не найдётся…

      Смеясь и перебраниваясь, расстались, отпустив медсестру восвояси. Нездоровье отступило – может быть свободной и спокойной.

      Как только служащая вышла, Вероника встала, подошла к шкафу, задумалась, вздохнула: «Помпезный, говоришь?», поняла, что нужного наряда для такого места в гардеробе нет. Рыкнув недовольно, вызвала по телефону женщину-администратора и изложила просьбу.

      – Не переживайте, госпожа Цейс. Для таких непредвиденных случаев у нас есть свои запасы. Вы в чудесной физической форме – проблем не возникнет. Через четверть часа буду доставлены лучшие модели.

      Через десять минут в номер вкатили вещевую стойку, тщательно задрапированную в непрозрачную ткань.

      Молодой дизайнер-итальянец уважительно поклонился, молча снял покров и изысканным жестом пригласил именитую гостью к кронштейнам.

      Не копалась. Посмотрев размер, сняла первое же вечернее платье в пол цвета ранней ночи с глубоким декольте, тонкими бретельками, изящно драпированной зоной груди. Оно было стилизованно под эпоху сороковых-пятидесятых годов, и неуловимый флёр Голливуда в лучших его проявлениях не покидал Нику: когда рассматривала вещь, надевала с помощью парня, когда подошла к огромному зеркалу до пола в гардеробной комнате.

      – Что предпочитаете в качестве пелерины, госпожа: боа из перьев, объёмные меха, соболиную горжетку, кружева?..

      – Отрез такой же ткани.

      – Прошу, – неуловимым движением извлёк длинный шарф-кашне из того же материала, похожего на тафту. – Прекрасный выбор: достойный и мастерски завершающий ансамбль, – учтиво искренне поклонившись, деликатно окинул голову девушки опытными глазами. – Вам помочь с укладкой шиньона и макияжем?

      Увидев кивок, проводил к столику, достал фен и быстро превратил отросшее «каре» в изящную причёску. Ещё десять минут потратил на великолепный мейк-ап, удовлетворённо вздохнул, когда увидел результат работы.

      – Что в Вашем арсенале из украшений имеется, госпожа?

      Дождавшись, когда вытащит коробочку из прикроватной тумбы, склонился над драгоценностями, выбрал бриллиантовые капельки с цепочкой, осторожно вдел в ушки. Замер, склонился вновь над сияющей кучкой, трепетной рукой извлёк брошь с вишнями, глубоко заглянул в дрогнувшие глаза чаровницы и… закрепил несколькими шпильками в волосах сбоку, выдохнув с благоговейным восторгом.

      – Восхитительная работа! Просто сама сюда попросилась, клянусь Мадонной! – осмотрел со всех сторон шедевр, замялся. – Сюда не хватает лодочек, синьора.

      – Серебряные босоножки сойдут? – спросила без особой надежды.

      – Да. Как ничто другое. Это будет даже лучше того, что я придумал! У Вас, госпожа Цейс, вкус тоньше моего, клянусь честью.

      Отступил, поклонился и в три минуты испарился из люкса вместе с вещевой стойкой, выдохнув напоследок на итальянском: «Чудо! Редкая красавица!»

      – Ну, подхожу ли я по стилю и цветовой гамме своей спутнице?

      Дэн неслышно вошёл в номер, поражённо замер, смотря во все глаза на преобразившуюся до неузнаваемости Веронику, ошалело помолчал, повёл из стороны в сторону головой, ослабляя узел бабочки на шее.

      – Пожалуй, на мне не совсем то, что нужно…

      – Останься. Мы не на Каннском кинофестивале собираемся пройтись под светом софитов по красной дорожке. Вполне приемлемо и богато, как и положено… в этом дорогущем стойле, – проговорила последние слова обессиленным шёпотом.

      Вскрикнула про себя отчаянное и горькое: «Ник!» Закрыв на миг глаза, вспомнила о макияже, затолкала отчаяние подальше, осмотрела парня.

      – Чуть глубже платок опусти в карман, и всё в порядке. Большие свисающие цветы-платки присущи женихам, – криво улыбнулась, забавляясь смущением, – а мы уже женаты. Не забывай.

      Отвернулась от зеркала, подошла вплотную, потянула носиком, удивлённо вскинула бровки.

      – Спасибо, что не умылся лосьоном или одеколоном. Что-то запахи стали сильно раздражать последнее время…

      – Я старался выбрать нейтральные ароматы. Природа и место обязывает. Прости, не сказал тебе сразу: ты такая…

      – Сказал. Глазами. Спасибо. Пошли, нас ждёт столик.

      Чтобы сократить путь, вышли на обзорный балкон и попали в зону бассейнов, которые в сгущающихся ранних сумерках светились неоном, прикрытые тонкой матовой плёнкой пара. Он окутывал и сами бассейны, и фонари, их освещающие, и перила, растворённые в туманном мареве. Поверх искусственного сырого облака вдали виднелись сиренево-фиолетовые громады пиков и склонов, быстро темнеющих на фоне чернеющего неба.

      Полюбовавшись природой, отправились в ресторанчик на несколько столиков – VIP-зона обслуживания власть предержащих, толстосумов и нуворишей всех мастей и народностей.

      Им повезло, в зале было несколько явно семейных пар, решивших устроить сегодня романтический вечер.

      – Господа Цейс, добро пожаловать в наш ресторан!

      Владелец лично встречал особых гостей, уважительно и искренне улыбаясь, гордясь и прекрасным богатым интерьером, и небольшим количеством гостей, и приятным знакомством с парой из семьи знаменитых Цейсов.

      – Ваш столик находится рядом с камином. Нынче сыро и зябко, аромат вишнёвых поленьев, как нельзя кстати, порадует Вас и согреет, весёлая игра пламени на поленьях отвлечёт от забот, вино, согретое до нужной температуры, раскроет весь букет, приласкает Ваши души, – деликатно помогал гостям пройти к месту и сесть в кресла, подозвал официанта и сомелье. – На все вопросы и запросы мы готовы достойно ответить и безупречно исполнить. Приятного вечера, уважаемые друзья.

      Уступив место сотрудникам, хозяин удалился, больше не мешая ни клиентам, ни обслуге, лишь издалека наблюдая и за теми, и за другими.

      Зал постепенно заполнялся, но пара столиков возле именитых молодых так и осталась свободной, образовав буферную зону покоя и избранности.

      Вечер получился на редкость удачным и ровным.


      Едва заметив признаки усталости, Дэн мгновенно прервал трапезу и вывел Нику на воздух, протащив бульдозером по переходам.

      Успокоился только в её номере, когда оказалась в кресле возле камина.

      – Что на тебя нашло? Я в порядке, – беззлобно выдохнула.

      Откинулась на кресло головой, закрыла глаза, только бы не видеть его встревоженного взгляда, кричащего от страха и любви.

      – Не дал доесть…

      – Всё доставят в номер. Даже твоё барбекю, – мягко усмехнулся, покачав головой. – Пытались тебя удивить экзотикой, а ты попросила мяса на решётке! – расхохотался открыто и громко. – Как на ранчо!

      – Заметь, шеф-повар даже подпрыгнул от радости, – приоткрыла один глаз и прищурила. – Бедолаге надоели французские изыски, наверняка! Как он жарил мясо… Песня! Руки у несчастного тряслись, когда сбрызгивал кисточкой…

      Откровенно хохотали вдвоём, утирая слёзы.

      – Даже шёпотом о початках кукурузы спросил… А как волшебно запёк овощи! Гости побросали своих улиток да мидий и завистливо смотрели на наш стол! Знай наших! Ещё посидели б, черничный пирог бы попросила!

      Смеясь, похлопала ладошкой по широкому креслу, приглашая Даню.

      Сел, посмеиваясь, касался головой её волос и носика, ласкал пальцами руки и плечи, старался не смотреть в бесподобный сапфир.

      Понимала мучения страдальца, жалела до слёз, старалась смягчить остроту переживаний, но помочь была не в силах.

      «Что бы ни сделала – погублю, понимаю. Даже простой поцелуй разорвёт его измученную душу в клочья! Как мне удаётся всегда затягивать узел безвыходности на мужских шеях? Почему сразу безропотно отдают конец верёвки в мои руки? Мазохисты, честное слово, – мягко гладила пальчиками его лицо, что-то говорила, продолжая рассуждать про себя: – Как не позволить Дане натворить бед, когда расстанемся? Почему вижу на его шее вместо галстука… петлю удавленника?»

      Захлебнулась от обжёгшей голову и горло мысли, сильно зажмурилась, замолчав, но, сколько ни раскрывала глаз, страшное видение не уходило: на горле Даниила чётко виднелась грубая, толстая, волокнистая верёвка-удавка.

      – Не смей и думать!

      Вскинувшись, схватила ручками отвороты пиджака-смокинга, впилась в замершие затаившиеся серо-зелёные глаза.

      – Даже не допускай мысли об этом, слышишь?! Посмотри в глаза! Смотри прямо! – от дикого волнения перешла на русский, яростно зашептала: – Поклянись всеми святыми, что никогда этого не сделаешь! Не отводи взгляд! Я предвижу твою судьбу, знай. Не укроешь мысли. Ты не погубишь душу, – говоря всё тише, яростнее впивалась взором, вбивая слова калёными гвоздями в сознание, программируя парня на другую жизнь, на иной исход. – Ответь честно, смотря в глаза: ты меня любишь?

      Его безмолвный вскрик был так ощутим, что и ответа не потребовалось.

      – Поклянись ею! Любовью! Ну? Чётко и громко: «Я этого не сделаю. Не убью себя». Клянись, Даня, милый, – шёпот стал невесомым, как раскалённый воздух пустыни, взмывающий куда-то в поднебесье, прочь от горящей мертвой земли. – Докажи… Молю…

      – Не могу.

      Не находя больше слов, начала раздевать, смотря неотрывно в ошарашенную глубину, не сводя взора, не давая ни секунды на собственные мысли и действия.

      Лишь когда стала целовать его обнажённую грудь, ласкаться крупными сосками грудей, сбросив верхнюю часть платья, он очнулся, схватил её за плечи, отодвинул на длину рук, с болью оторвал взгляд от сини, что так околдовала. Спазм парализовал горло, но не волю: держал в руках сильно, не позволяя больше бесчинствовать с телом, поняв, наконец, что не награждает, а казнит заживо. Как понял? Сапфир был просто ледяным, словно смотрела не живая страстная юная девушка, а бездушная бессмертная Снежная Королева.

      Молчали долго, борясь взглядами, силой воли и характера.

      Уступил, когда заметил, как сильно напряжена и побледнела кроха.

      «Умрёт, не отступится! Настоящий солдат в юбке! Потому не устоял старик. Никто б не устоял».

      Тяжело выдохнул и покорно опустил русоволосую голову.

      – Клянусь, милая.

      Услышав обречённые и безжизненные нотки в его словах, потеплела взглядом, омыла душу синей лаской и признательностью, протянула руки и принялась медленно одевать.

      Передёрнулся от касаний, но отбросить руки был не в силах. Пытаясь отвлечься, вздохнул и сделал то же самое с женской одеждой: поднял платье, лежащее на талии, любовно вдел девичьи руки в бретельки, поправил, с безмолвным стоном накрыл спину и плечи тканевым кашне, укутал, словно дитя, притянул, обняв сильно, отчаянно, не желая разжимать объятий никогда.

      Вероника смотрела в упор, никак не подталкивая или противясь действиям, просто давая возможность быть рядом.

      Не выдержав душевной боли, закрыл глаза, упёрся лбом в её лоб и застонал, скрипя зубами, но ни словом, ни мыслью не посмел потревожить и без того взвинченную любимую.

      Понимая, поласкалась носиком, прижалась щекой к щеке, обхватила тонкой дрожащей ручкой его голову, вторую оставила между ними, как гарант трезвомыслия.

      Надёжный гарант, как оказалось.

      Спустя несколько минут, Дэн сумел взять вырвавшиеся эмоции под контроль, перестал стонать и содрогаться телом, ослабил руки, обнял спокойно, любовно и как-то пронзительно.

      Медленно опустила руку-контролёр, приникла к мужской груди, сознавая, что не только усмирила, но и победила. По всем статьям.

      Что и подтвердил, прошептав: «Спасибо за всё».


      Через четверть часа в номер привезли заказ из ресторана, подарив в качестве благодарности… черничный пирог со сливками!

      Хохоча, ели его руками, перемазавшись в ягодах и нежной пене сливок, как дети.

      Долго потом вытирались влажными салфетками, бросались ими, дразнили друг друга фруктами и ягодами, оказавшимися под серебряными крышками на тележке.

      – Хулиган, – ворчала, выуживая из рассыпавшейся причёски зёрна граната. – Застряли теперь…

      Встала с кресла, пошла в ванную, у зеркала стала воевать с дарами Мексики.

      Даня остался в гостиной и, посмеиваясь, расстегнул рубашку, вытряхивая из-за пазухи ягодную мелочь.

      – Не получается! Дэн!

      Пошёл на крик, не подумав застегнуться и завязать галстук-бабочку, мгновенно забыв об этом. Замер на пороге, восхищённо смотря на пунцовую и возмущённую девочку полутора метров роста – стояла возле зеркала и пыталась достать зёрна откуда-то сбоку головы.

      – Позволь мне.

      Вдохнув глубоко, шагнул за её спину, повернул лампу на гибкой ножке, рассмотрел проблему.

      – А… в брошь набились… Погоди-ка, её прежде надо расстегнуть…

      – Там всё скреплено ещё и шпильками.

      – Ага. Вижу. Потерпи…

      Шпилька за шпилькой, зерно за зерном, локон за локоном – освободил сверкающую бриллиантовой россыпью золотую красавицу из неволи, расстегнул крепление, осторожно извлёк из спутавшихся волос.

      – Держи пленницу.

      Положил брошь на ладонь девушке, мягко стал расправлять волосы, полностью разрушая укладку.

      – Как ты была сегодня красива, Ника, – голос дрогнул, завибрировал, стал ниже тоном. – Волшебница…

      – Ещё серьги… Постой… «Гвоздики»…

      Склонила головку к левому плечу и завозилась с застёжкой, но эта уловка не остановила парня: с низким глухим стоном прижался к полуобнажённой девичьей спинке голой грудью и стал целовать голову, волосы, затылок, шею. Поняв, что Дэн сорвался, постаралась не обращать на это внимание, дальше снимая упрямые серьги.

      – Нет… никак. Помоги, Даня. Там винтовое крепление. Похоже, я кручу в другую сторону, – боднула головой, дёрнула плечиком.

      Подействовало: прикусив шелковую кожу на плече нежно и любовно, с сожалением оторвался горящим торсом от спинки и постарался справиться с мелочью в ушках.

      – Слава богу… Подарок родителей на окончание школы.

      Приняла бриллиантовые капельки с золотой цепочкой на детскую ладонь, подержала, с лёгким вздохом положила на стеклянную полку под зеркалом.

      – Устала… Объелась… Пить хочу!

      Посмеиваясь, вошли в гостиную.

      Застали там миловидную официантку из ресторанчика, которая выставляла с подноса целую батарею коктейлей, соков и особое мороженное, состоящее из ягод и льда.

      Поставив заказ, она низко поклонилась и испарилась, не приняв чаевых, шепнув: «От шефа».

      – Теперь упьёшься! – Дэн издевался над Никой, не забыв, однако, прихватить на ходу пару коктейлей в больших высоких стаканах. – Оставляю тебя наедине с совестью и… туалетом! – хохоча, пошёл в свой номер, забрав пиджак смокинга. – Не закрывайся, напьюсь – приду к тебе!

      – Воришка! Сластёна! Скатертью дорога!

      Долго хохотали, слыша друг друга через стену, провозглашая тост или пожелание. Еле успокоились к полуночи.

      От усталости Ника не смогла принять душ, но честно убрала еду и напитки в холодильник, зная, что Даня утром просыпается голодным. «Прибежит, бродяга. Обжора», – хихикая, стёрла макияж влажными салфетками и повалилась спать без задних ног.

      Сон накинулся, как голодный зверь, затянув сразу в кошмар, в те дни, когда они с Ником предчувствовали близкую развязку, в тот ужас и чёрную безысходность…


      Очнулась от видения лишь под утро, бьясь в истерическом крике, не соображая, что дерётся не с врагами из сна, а с Дэном, крепко сжимающим её тельце в онемевших руках.

      Никак не мог вырвать девочку из омута наваждения, ничто не помогало: ни слова на ушко, ни поцелуи, ни окрик, ни сила рук. В этот раз всё было мощно и бесконечно.

      «Нет, довольно мучить малышку. Отпусти её, Даня. Отпусти. Позвони сам и… отдай. Ей нужно в клинику к отцу. Пора спасать не только её жизнь, но и того, кто в ней живёт. Ещё пара-тройка таких ночей, и она его потеряет. Всё. Предел. Требуется немедленная эвакуация. Сегодня же! – зарычав, прикусив губу до крови, замотал головой, закрыл глаза, отгоняя видение самолёта, уносящего её вдаль. – Перестань думать о себе! Эгоист! Спаси их…»

      Вздохнув несколько раз, опомнился, завернул Нику в одеяло и… вышел на балкон, надеясь, что холодный воздух приведёт её в чувство. Получилось.

      Затихнув, перестала бессмысленно вращать открытыми пустыми, слепыми глазами, остановила взгляд на горящей от первых лучей солнца вершине Титона, огненным зубом торчащей над хребтом. Опомнилась, удивилась, где находится, и стала молча наблюдать за восходом.

      День обещал стать солнечным и слегка морозным. Ветерок был лёгким, чисто утренним, пар над бассейнами не клубился, а стелился, что говорило об улучшении погоды на ближайшие дни.

      «Всё к лучшему: погода лётная. Так и быть», – грустно вздохнул.

      Удобнее сел в плетёном кресле, устроил девочку на коленях, поправил одеяло, накрыв плотнее её голову, уткнулся в него носом и загрустил до слёз, радуясь, что Ника их не видит.

      «Несколько часов. Десять тысяч секунд. Столько чудесных минут ты мне подарила, любимая! Спасибо за моменты истинной счастливой жизни. Прощай, мгновение! Как ты было прекрасно… Больше не буду просить остановиться. Лети, ты свободно. Отпускаю. Сам».


      Погодя два часа, она потеряла парня. Только что был в её номере и испарился без объяснений. Удивившись, пошла искать.

      Толкнувшись в его номер, неслышно прошлёпала в мягких пушистых тапочках по гостиной и почему-то шагнула в кабинет. Застыла на пороге, увидев странную картину: Даня сидел у компьютера, молча смотрел на экран, наушники покоились на шее, губы были стиснуты до предела, лицо красное и настолько напряжённое, что жилы вздулись на лбу! То, что смотрел, похоже, сильно расстроило, не потому ли снял наушники, что был уже не в состоянии слушать? Борясь с любопытством, всё же шагнула за спину парня и только тут поняла, что идёт сеанс связи по скайпу, и она вступила в зону обзора его собеседника! Хотела уйти, но Даниил вдруг выбросил руку, схватил за рукав, и удержал её порыв.

      – Вот она, сэр.

      Ошалев, Вероника посмотрела на монитор и увидела приятного, пожилого, худого мужчину вполне канадской внешности.

      Он внимательно посмотрел на девушку и тепло улыбнулся, кивнув седеющей головой.

      – Добрый день, госпожа Вайт. Время пришло. Встретимся внизу через час. До встречи.

      Дав дослушать, Дэн отпустил руку и легко оттолкнул, давая понять, что больше в её присутствии не нуждается.

      Не обиделась, а автоматически поплелась в свой номер, ничего не соображая. И думать не стала – придёт и объяснит.

      Зайдя в номер, вызвала горничную и медсестру и потратила этот час с пользой: собрала вещи, проверила самочувствие, выслушала рекомендации и напутствия, взяла назначенные препараты, уложила их в косметичку, проверила сумки и чемоданы, обошла номер до последней кладовки, прося следовать за собой служащую.

      – Всё в порядке, госпожа.

      Отпустив девушку, постояла посреди люкса, подумала, а не нырнуть ли напоследок в бассейн, тут же отмела мысль, пошла одеваться. Натянула тёплый свитер, новый комбинезон, потому что старый стал вдруг мал.

      «Наела пару килограмм, не иначе», – хмыкнула, справляясь с жёсткими ещё петлями одёжки.

      Покрутилась возле зеркала, решила мягкую курточку надеть: тепло и уютно. Сапожки довершили наряд, как и вязаная финская шапочка с завязками.

      В ту же минуту вошли служащие, погрузили багаж, предложили проводить вниз, где её ожидал транспорт. Удивившись, что Дэн сам не пришёл, пошла за людьми, благодаря каждого за службу и внимание.


      Увидела его лишь на улице, на углу веранды, а вовсе не возле машины! Сердце дёрнулось в тяжёлом предчувствии, но не успела ничего сделать и сказать, как к ней подошёл тот самый пожилой мужчина, которого увидела на экране компьютера.

      – Алекс Сноу, мисс. Ваш опекун и проводник отныне. Нам пора, самолёт не будет ждать. Погода благоприятная…

      Не слушая, остановилась, повернулась к Дэну, поражаясь его отстраненности и холодности.

      – Могу я попрощаться с гидом?

      – Ника… – мужчина шагнул вплотную, понизил голос, – не нужно. Он не хочет. На грани.

      Вскинула возмущённое побледневшее личико, ошпарила вспыхнувшим сапфиром: «Даже так?» и сердито направилась к машине, больше не оборачиваясь. Как ни злилась, но смогла уловить душой и сердцем безмолвный, горестный, страстный вскрик несчастного: «Любимая!..» Резко повернулась и решительно пошла к нему, игнорируя тихие предостережения Алекса.

      Заметив её, Дэн ринулся за угол веранды, уходя от нескромных взглядов случайных свидетелей.

      Не сдалась, догнала, схватила за куртку, рванула к себе, заставляя обернуться, впечаталась в грудь, заколотив кулачками и тихо заплакав.

      Вцепился, дико вжал в себя, не говоря ни слова, лишь глухо стеная в голос. Позволил расслабиться только на минутку. Не больше. Поцеловав голову несколько раз, оторвал девочку по живому и… скрылся в здании.

      Зарыдав навзрыд, бессильно оперлась о деревянную колонну веранды, шепча на русском: «Трус… Ты жалкий трус, Данька…»

      Алекс подошёл, отлепил её от опоры, встряхнул немилосердно, как куклу, строго рыкнул: «Держать себя в руках!», потащил к джипу чёрного цвета.

      Засунул в салон быстро и аккуратно, пристегнул, сел на место водителя и резко сорвал мощную машину с места, нетерпеливо нажав несколько раз на клаксон, разгоняя зазевавшихся постояльцев с дороги прочь.

      Отель через минуту растаял за поворотом дороги, закрыв и эту страницу жизни Вероники.

                Июль 2015 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2015/07/03/186