Моя борьба с вредными привычками-3. 1955-56 г. г

Продолжение -1955- 1956 г.г.
На снимке: Я-рядовой в/ч 62546, г.Спасск Дальний.
,
А вот с  момента призыва в  армию мое стремление  воздержаться от выпивки    стало терпеть  фиаско. Началось с  проводов  - весь цех, сбросившись деньгами, устроил мои прроводы в ресторане, а потом, в меру выпившим, посадили меня  в вагон и отправили на станцию Зуевка, к  месту сбора призывников.

Мама тоже присутствовала на проводах и ей очень было приятно, что взрослые  дяди,  с которыми я  работал, хорошо обо мне  отзываются, а я держался вполне достойно.

На станции  Зуевка рядом  с  вокзалом был сборный  пункт: – большой   без окон барак, туда  обычно на  дву-ярусные нары размещали  этапы заключенных.
А во время призыва, на эти, кишащие клопами и воняющие  карболкой  нары,  набросав свежей соломы, на  две долгие  недели свозили не большими   партиями  призывников  со всей   Кировской области.

Кормили нас  два раза  - утром и днем, а вечером мы были предоставлены  сами себе, – наши старшие  команд, а это были  младшие офицеры,   сопровождающие новобранцев,     прятались в  отдельной  комнатке  играли в карты  и пили водку. 
А мы, от безделья,  шатались  по вокзальной  площади, а перед сном тоже пили водку  иначе, из-за  полчищ клопов, кишащих в  соломе, заснуть невозможно.

Потом  нашу разношерстную команду  призывников  в строгой  секретности  отправили в  город  Пермь, где  формировался состав  из 20  теплушек для отправки   в  сторону  Дальнего  Востока.

Меня, как  пермяка,утром отпустили до 20-00 попрощаться  с  родственниками и друзьями. Моя  мама  жила   в  Краснокамске,   в соседнем  городке,   вызывать  ее  телеграммой я  не стал,- приехать она могла бы лишь к  вечеру, тем более, что мы  с  ней  попрощались  пару недель еще в  Кирове.

И к  родственникам  не поехал – «долгие  проводы – лишние слезы»,   а поехал я в Мотовилиху  в свой техникум, где нашел своих друзей  - братьев  Барановых, а  вместе с ними заехал  в  педучилище, где училась моя  школьная  подруга  из нашей деревни Черная -  Эмилия  Старцева.

В этой  компании я прощался  с  родным  городом, его памятными местами, заходя  в разные питейные  заведения, где   я угощал  друзей, (у  меня еще оставались деньги,  выданные  на  заводе), но мои друзья и подруга пили очень мало и мы  были  лишь чуть  в приподнятом  настроении,  соответствующем предстоящему  расставанию.

Нагулявшись вдоволь по  памятным  местам Перми, мы  к вечеру приехали на  вокзал Пермь-2 и ребята    поездом  уехали в  Краснокамск.


А мы с  Милей,  еще пару часов гуляли в привокзальном   сквере,    целовались на  укромной скамейке и давали обещания  снова  быть вместе  через 3 солдатских года.

А на путях  станции Пермь-2, в  сторону Дальнего Востока  был уже под парами   мой состав  -   из 20  телячьих  вагонов  с дву-ярусными  нарами и печкой -буржуйкой  посреди вагона.

В таких условиях нам  предстояло неизвестное  количество дней  следовать  к неизвестному пункту назначения  и  все это держалось в  строжайшей «военной»  тайне.

Учитывая, что  наш  воинский  эшелон  шел не по расписанию, предугадать его остановки было невозможно.  Остановки  могли быть глубокой  ночью, а  потом  лишь  под вечер следующего дня и, как правило,  на дальних путях неизвестных нам  полустанков.

Все это было чревато большими неудобствами: только на таких  остановках в  теплушку   приносили термос   с  питанием и  заменяли   питьевую воду в  бачке,  с прикованной к  нему цепочкой, кружкой.
На такой остановке, (причем, еще  неизвестно, сколько будет стоять эшелон),   приходилось успевать  приводить себя в порядок, попытаться найти   станционный буфет и подзаправиться   там хлебом, колбасой и водкой.

При очень больших перегонах проблемой было оправиться. Конечно, была  в  теплушке «параша», но все предпочитали  терпеть до остановки. А если уж   кому – то становилось  невмоготу  то,  рискуя выпасть,они   выставляли свой  голый  зад в отодвинутую  дверь теплушки,   и  смущали своим  видом  путевых обходчиков  и других случайных свидетелей.

22 дня, (я потом  подсчитал), -  видишь  перед собой   одни и те же   небритые  рожи  и  обгрызенные  стены  вагона,  со следами  подков и копыт на полу и нюхаеш оставшийся  запах   от  прежних его «пассажиров».

При этом, из  многочисленных  щелей  в стенах  и крыши,  на  наши  соломенные  матрацы    залетает  то   снежная  крупа, то   холодные  капли дождя.

«Телятник»  гремит, его мотает из стороны  в  сторону, освещения нет, читать невозможно, - все  валяются  на нарах  нераздеваясь!

Поверьте  мне,   чтоб не  свихнуться и   не заболеть, –  мысль одна, срочно    выпить, заснуть и   ничего этого не  видеть!

Правда, ко всем  этим мелочам мы относись  довольно  спокойно,  уже знали, что   сказано в  воинском  уставе: - надо  «Стойко переносить тяготы и лишения воинской  службы»!

Мы ехали служить в армию! Хотели быть защитниками Родины и в мыслях ни у кого не было    уклониться от этого почетного права.

Наше поколение  не было «маменькиными сынками»,   нас   всех  застало  лихо    войны,  кто-то  под немцами побывал,  кто-то  мыкался по чужим  углам  в  эвакуации,  а кто-то даже имея карточки,   голодал в тылу.

Ох уж эти продуктовые карточки!   Их берегли  пуще  кошелька:   деньги своруют, - деньги  занять можно,  а  карточки своруют, – вся семья  к концу  месяца доходягами  станет!

Отвлекся  я… .  Эта дорога  на  Дальний  Восток   мне запомнилась  несколькими эпизодами:

Например,  я  чуть не  стал дезертиром!
Состав  остановился  после  какого-то мостика. Слева и справа дремучая тайга, а под насыпью,  совсем рядом, слегка  тронутая  кружевом  утреннего ледка,   журчит речка. 

Соблазн  был  велик – сбрасываю все до майки, хватаю бритву,  полотенце, зубную щетку, остатки порошка  и бегом  под насыпь к воде, - я первый!  Хотя  слышу, сзади   топают, - тоже последовали  моему примеру.

Но тут слышу  лязгнули буфера и состав неожиданно тронулся! Пока я  карабкался  по крутой насыпи, все уже успели вернуться в  свои вагоны,  я   же смог зацепиться  лишь  за тормозную площадку  последней  теплушки.

И если-бы не овчинный тулуп   железнодорожника, более  пяти часов укрывавшего меня от завихрений  морозного ветра,  -  получил бы  я, как  минимум, воспаление  легких.

Конечно,  на  следующей  остановке  я принес  моему  спасителю бутылку и сам с ним выпил.

Запомнилась мне станция «Байкал».
Правда, самих станционных построек  и вокзала я не увидел, нас загнали в  какой-то  тупик.

Так  вот, разминая  ноги  между бесконечными  товарными составами,  я наткнулся на девочку-подростка с рогожной сумкой заполненной копчеными омулями.
 
Девочка, очень  дешево -   (всего за три рубля),   продала  мне  не торгуясь  вместе  с  сумкой десяток  крупных  омулей.
 
Уже придя в  вагон, выпивая с соседями по нарам,   и  лакомясь этим байкальским деликатесом, я понял, – девочка,  просто  меня испугалась.  Я давно не видел  себя в  зеркале, не  стригся  и не брился,  (бритва   и зеркальце осталась на  берегу безымянной  сибирской  речушки)  и, хотя я  был в  почти новом приличном  лыжном   костюме,  мой  бомжатский облик запросто мог вызвать у  этой  девочки,  черт знает, какие страшные  мысли.

Запомнился  мне и сам Байкал: – ранним утром  перед каким-то  тоннелем наш состав остановился. Справа  высились горы, а  слева  в  пятидесяти метрах  плескались прозрачные воды Байкала.

Конечно,  мы все  высыпали из теплушек и побежали к  воде.

Прозрачная,  как  слеза, вода, набегающая   и сверкающая легкой  волной   на  восходящем  солнце,  так  и манила нас в  свои объятия.
 
Многие пытались искупаться, но,  окунувшись,  быстро   и шумно  выскакивали на берег - вода была очень холодна.

Я же решился зайти в воду лишь по колено, попробовал воду  на  вкус  и умылся. 

До сих пор стоит  перед глазами  далекий горизонт, где гладь воды  великого русского озера – моря сливались с небом  и  были  далеко видны камушки   дна, плавно уходящего в прозрачную глубину.

Паровозный  гудок загнал нас  в теплушки и минут десять мы сидели в  темноте, – состав шел по очередному  туннелю.

Станция «Зима» запомнилась мне тем,  что мне  уже не было денег купить водку! Вот тут-то и пригодился  мой, почти новый, спортивный  лыжный  костюм.

Уезжая  в армию, свой обычный «прикид» инженерно-технического  работника  завода п/я 608, – костюм с  галстуком,  я  еще в Кирове отдал, провожавшей   меня,  маме.  А взамен купил  теплый  байковый лыжный  костюм -  серые  широкие   штаны и  свободную куртку, правда,  все на  пуговицах – в те годы,  замки-молнии еще  не  вошли в  моду.

И в этот раз, разминая  ноги между составами, я  увидел женщину  с  крючком  и масленкой,  проверяющую  буксы наших теплушек.
«Масленщица»  - как «масленщица»,  обычное  дело,  но на  ней  такой же   костюм, только  черный  от мазута!
А у  меня деньги закончились! - Предложил поменяться.

Залезли мы  с  ней  в тамбур, отвернувшись и   поменялись   своими  костюмами, я получил  вдобавок  50 рублей  и оба  мы, довольные сделкой, пошли своей  дорогой. Лично я - искать водку.

Все когда-либо заканчивается, закончилась и наша  дорога.  Я проснулся от того что  заскрипели тормоза и  состав, пару раз дернувшись,  встал.
Я отодвинул  дверь и  спрыгнул на  перрон. Было ясное,  прохладное  утро.  Было около 5 часов утра, солнце только что  встало и весело освещало, стоящие на  путях товарники.

Из нашего состава почему-то никто не  выходил и я, набросив на  плечи пальто (последняя приличная вещь гардероба),  в одиночестве стал прогуливаться  вдоль вагонов.

Неожиданно из-под вагона появился человек  и я узнал  от него , что мы в   городе Ворошилове - Уссурийском и дальше нас  повезут машинами в поселок  Липовцы.  И тут же  получил  от него предложение продать  пальто: – через несколько часов  его все равно отберут.

Сделка  состоялась, -  за отличное осеннее пальто из драпа - бобрик было получено две  бутылки водки.  Кстати, очень пригодившейся, так как  везли нас  в   Липовцы    в кузове открытой машин  более 4-х часов,   при сильном   ветре и  снежной  крупе.

Вот  - с  момента прибытия в  воинскую часть, мое общение с "зеленым змеем" сошло на нет. Пройдя курс "Молодого бойца" я стал    весьма дисциплинированным  солдатом.   А далее   в школе механиков  города Спасск -Дальний,   где я готовился стать авиационным  специалистом по обслуживанию истребителей МИГ-15,  желания выпить  у меня  просто не было.

Да и учиться было интересно - мы учились обслуживать  первые (посе поршневых) рективные итребители МИГ-15: размонтировать крылья,  рули высоты, заменять двигатели, клепать  пробоины,  заплетать тросики управления. Да мнго чего было интереного!

Служить было не трудно,конечно были  тревоги, ночные марш-броски, наряды на кухню, разгружать уголь, наказания старшины (мыть пол) за  плохо почищенные сапоги, но все  справедливо, всем одинаквово, ни какой "дедовщины" и впомине не было.
Так прошла  зима, оставалось  сдать экзамены и получить напавлени  в действующие части,  и еще 2 года отдать службе в авиации, а потом опять на свой завод.

Но тут произошел случай  изменивший  мои планы. В нашу часть прибыла команда  курсанов  (ВМАТУ) Пермского Военноморского Авиацонно-технического училища с целью очередного набора курсатов. Сразу  возникла мысль - а не записаться ли мне
 в их команду? Учиться  несколько лет на офицера  морской авиации   в Перми, и жить рядом с мамой!  Пошел писать рапорт кмандиу роты. Но  оказалось, что команда ВМАТУ-шников  ошиблась номерм части и уже  уехела.

А через неделю  командиру роты пришла разнорядка напавить желающих в несколько авиационных училищь:   летных,  штурманских, и технических.
Вызвал меня команир роты  и припер к стенке: - "Ты  стучал себя  в грудь, что мечтаешь стать офицером! Вот выбирай!" Я выбрал Иркутское Авиационное Техническое училище  -  ИВАТУ.

Продолжение будет.