Я хочу опять стать человеком

    
               
    
    

    
     У господина Вернера Вейнтрауба, известного не только в Австрии, но и в Германии винодела, было трое детей: Вольф, Вальтер и Аннелизе. С Вальтером и Аннелизой, никогда не было никаких проблем. Оба были спокойными и послушными детьми. Учились хорошо. Вальтер мечтал стать авиаконструктором, а Аннелизе собиралась вырастить экзотический цветок. А, пока что, в свободное от школы время, они предавались своим увлечениям. Мальчик, мастерил модели планеров, а девочка возилась в оранжерее со своими любимыми цветами.
    
       Что же касается Вольфа, то он был самым способным и даже талантливым. Но, из – за своего неуравновешенного и непостоянного характера,  всегда  оставался головной болью родителей. Ученье ему давалось легко. Он схватывал всё, буквально на лету. Что, бы он не начал делать, всё  у него получалось. Но, к сожалению,  его пристрастия постоянно менялись   и он, не закончив одного дела, брался за другое.

       Единственно чему он никогда не изменял, была любовь к технике, и в частности к мотоциклам. Именно это и держало родителей в вечном страхе за его жизнь. Господин Вейнтрауб считал что, согласно их месту в обществе, было бы гораздо престижнее ездить на автомобиле, но у сына было иное мнение. Вольфа совершенно не волновало то, что о нём думают окружающие люди.

        За свои восемнадцать лет, он успел  уже разбить три мотоцикла. Просто удивительно, что он сам, до сих пор, оставался жив. Простая езда его не устраивала. Ему  была нужна скорость на грани невозможного.  Кроме гонок, в которых он участвовал со своими ребята, Вольф принимал участие в трюках вместе с взрослыми мужчинами.
   
      Сперва его не хотели допускать к подобным соревнованиям, но, после того как он проехал на мотоцикле по перилам моста руководитель секции сдался. Ах, если бы он, хоть этим удовлетворился! Единственным успокоением было то, что в секции за ними присматривали старшие. Но для Вольфа, это было лишь прикрытием. Главные действия происходили в поздние вечера, а то и ночью, в группе таких же сорванцов как он сам. Отец даже не подозревал, что он был лидером.
               
   У всех его ребят были клички. И, только его самого называли по имени. Да и что могло звучать  более убедительно и даже пугающе чем Вольф?! Подтверждало это и изображение на его мотоцикле оскаленной волчьей морды.
   
   Городок, в котором они жили, был немноголюдным и тихим. И только поздними вечерами его улочки оглашались рёвом мотоциклов, проносившихся как ураган. Набожные и законопослушные жители были возмущены до глубины души тем, что нарушается их покой. Пробовали жаловаться бургомистру, но он не решался сориться из – за этого с влиятельными родителями. Дело в том, что все члены мотто группы были детьми представителей элиты.
   
   У Вольфа была девушка, которую звали  Ингеборг. Она была дочерью городского судьи, а потому неприкосновенна.  Ей было всего шестнадцать. Она была влюблена в Вольфа как кошка. Мечтала стать киноактрисой, а пока что, носилась с ним по ночному городу и орала песни. Господин судья, знал, что она дружит с Вольфом и был этим страшно недоволен. Он считал, что этот парень, одержимый скоростью портит его дочь, которая совсем отбилась от рук. И то, что она, по ночам где – то с ним встречается,  ему тоже не нравилось. Судья  давно собирался поговорить с Вейнтрабом о  своих и его детях, но все никак не мог на это решиться. Ему очень не хотелось портить отношений с таким влиятельным, и уважаемым человеком.
   
   Но однажды вечером, придя в мужской клуб Эдельвейс, господин судья увидев господина Вейнтрауба с пивной кружкой, подошёл к нему.
   -Вы не возражаете, если я сяду за ваш столик?
   -Нет, нет. Ради бога! – ответил Вейнтрауб.
   
   Поговорив, из вежливости, об урожае винограда  и о ценах на вино, судья перешел к курсу немецкой марки. И потом с легкостью переключившись на международное положение. И только потом коснулся темы детей. По началу, он говорил о детях вообще и о том, что взамен почившим  гитлерюгенд и деучемедель необходимо создать, какую то новую организацию, которая могла бы увлечь подрастающее поколение. Даже почти с таким же названием, но с другим направлением.
   -Но, такие  организации у нас существуют. От Вольфа я знаю о спортивных секциях. В том числе, мотоциклетных. Кстати, он является её членом! А насчёт других, скажу, что они просто мало эффективны. И потом, как мне кажется, мы стали слишком мало говорить о любви к отечеству. О долге и обязанностях перед ней.  Я думаю, что для вас не секрет, что в Германии, наши немецкие мальчики, принимают ислам.
   -Ну, о секции мотоциклистов,  я знаю не по наслышке! Ведь моя Ингеборг, носится на мотоцикле с вашим Вольфом! – проговорил взволновано господин судья.
   -Да, в самом деле? – удивился Вайнтрауб.
   -Да, да, вот именно! – воскликнул судья, с нарастающим волнением. – Когда я слышу вечером рокот мотоциклов, у меня замирает сердце. Никакие уговоры, бросить эти развлечения, ни к чему не привели. Мы даже запирали её, но она вылезала в окно! – продолжал волноваться господин судья. – Собственно говоря, я давно собирался поговорить с вами по этому поводу. Мне кажется надо ввести запрет на такие гонки.
   -Такой запрет давно существует. Не вы ли, господин судья, вместе со мной, подписывали решение об ограничении  скорости  выше шестидесяти километров?
   -Да, да, конечно. И что же?
   -А то, что за ними невозможно угнаться! Скажу вам по секрету, я пускал за ними профессионалов, так сказать, ассов.
   -И в результате?
   -Ничего. Они  не смогли за ними угнаться! – ответил Вайнтрауб, тоже начиная волноваться.   
   -И все же, их надо остановить! – воскликнул  судья.
   -И как вы себе это представляете? – задал вопрос Вайнтрауб.
   -Объявим неделю ловли нарушителей. Вечером выставим на всех углах ваших ассов и всех желающих.
   -В конце – концов, мы кого – ни будь, поймаем и отправим в полицию. Потом будет суд и нам с вами, присудят штраф за наших детей – нарушителей! – проговорил Вайнтрауб и рассмеялся.
   -И вы ещё смеётесь?! – с возмущением воскликнул судья.
   -А что мне ещё остается?  Поплакать я ещё успею!- ответил Вайнтрауб.
   -Предлагаю срочно собрать заседание Ратуши, что бы решить, как можно утихомирить наших любимых деток! – в сердцах заявил господин судья.
   -Я с вами согласен! – кивнул Вайнтрауб. На этом они и расстались
   
     Говоря, что он ещё успеет поплакать, Вайнтрауб не думал, что такая возможность представится ему так скоро. В субботу, когда он собирался ехать на свой виноградник, раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Вайнтрауб услышал знакомый голос:
     -Добрый день, господин Вайнтрауб. С вами говорит оберполицейский Юхансон. Скажите  где в настоящее время, находится ваш старший сын Вольф, он дома?
     -Сегодня я его ещё не видел, но думаю, что он еще спит. А в чём, собственно говоря, дело? – спросил он с беспокойством. Когда имя Вольфа упоминает полицмейстер, жди беды!
     -Дело в том, что сегодня утром, на въезде в город, полицией был обнаружен мотоцикл вашего сына. Машина сильно помята, если не сказать больше. Рядом с ней лужа крови. Но Вольфа там не было, и я подумал, что он, по всей вероятности уже дома.
     -Но, может быть,  это не его мотоцикл? – с надеждой спросил винодел.
     -Мотоцикл вашего сына невозможно перепутать, с каким либо другим. Он, у всех у нас, уже в печёнках сидит! О, простите меня господин Вайнтрауб! – спохватился полицейский.
     -Ничего, ничего, он у всех в печёнках сидит! Сейчас мы это выясним, ответил Вайнтрауб и крикнул зычным голосом:
     -Хелена! Пойди, выясни дома ли Вольф!
    
     В ожидании ответа в трубке наступила тишина.  Очень скоро в дверях показалось круглое личико Хелены. Видимо догадавшись, что с Вольфом опять что – то произошло, девушка сказала виноватым тоном:
     -Господин Вернер, в комнате Вольфа нет…
    
     Всё ещё не желая сдаваться, Вайнтрауб сказал:
     -Но, может быть он в столовой или в душе?
     -Нет. Там его тоже нет, я смотрела…
     -Черт возьми, что с этим мальчишкой опять случилось? – Воскликнул в сердцах господин Вернер, ни к кому не обращаясь. И лишь потом сказал в трубку:
     -Я сейчас приеду!
     -Да, да, мы вас ждём, господин Вайнтрауб!
     Конца его фразы, винодел уже не слышал.
    
     Когда Вайнтрауб осмотрел мотоцикл, сердце его болезненно сжалось. Поверить, что человек управлявший этой машиной,  остался жив, было трудно. Ещё раз оглянувшись, на оскаленную, словно в усмешке волчью морду, винодел вернулся в кабинет оберполицмейстера.
     -А в больницу вы звонили? – спросил он.
     -Да, да как же, но там его тоже нет – с сожаленьем ответил тот.
     -А свидетелей вы  нашли? Он ведь, наверняка был со своей бандой!
     -Нашли, только толку никакого. Все  упорно твердят, что они ехали впереди него. И пока не приехали на условленное место  не заметили, что его нет среди них.
     -Ну а дальше? Неужели они не вернулись, чтобы посмотреть, что случилось с их товарищем?!
     -Ребята говорят, что Вольф всегда любил играть в догонялки.  Едет со всеми, а потом незаметно исчезает. И они, возвращаясь, гоняются по улицам в его поисках. Тому, кто его догонит, он давал какую – ни будь премию. А вот, на этот раз, они почему – то не стали его искать…Да вот, чуть не забыл. На месте аварии глубокие следы дальбойщика. Будем выяснять, кто водитель. Возможно, что авария произошла по его вине. И тогда ему светит не один год отдыха! Кстати, а вы знаете, что он был среди своих ребят, лидером?
     -Да вот, только недавно узнал об этом от господина судьи… Но, почему же вы говорите в прошедшем времени? Ведь ещё ничего неизвестно. Ведь его могли украсть, чтобы получить за него выкуп? А, откуда у вас, господин полицмейстер такие сведения насчёт того, что Вольф является лидером?
     -Ну, на то мы и полиция! – ответил полицмейстер с довольной улыбкой. – Если мы что – то узнаем о судьбе вашего сына, мы сразу сообщим вам! – добавил он.
     -Поеду - ка я на место аварии и посмотрю, что там случилось, - проговорил господин Вайнтрауб, поднимаясь со стула.
     Вообще – то, раз уж там побывала полиция и инспектор, смешно было думать, что господину Вайнтраубу удастся разузнать что – то новое. Но он просто не мог сидеть на месте. Ему нужно было хоть что – то делать. На месте происшествия он увидел глубокие борозды, по всей вероятности, оставленные  проехавшего юзом мотоцикла. А ещё были темные пятна крови на грунтовой дороге. И поблескивающие в пыли металлические обломки. А чуть в стороне валялась красная бейсболка Вольфа… -А что я скажу своей жене  Марте? Чем утешу её?
    
     Наверное, надо сказать, что их сына украли ради выкупа. Если он и жив, то несомненно, тяжело ранен и лежит в каком – ни будь сарае или подвале. Но, вероятнее всего, что его вообще нет в живых. Но господина Вайнтрауба опере- дила СМИ.
     В тот же день по радио в вечерних новостях сообщали об аварии и о пропаже Вольфа. И самым мерзким было то, что ушлые журналисты высказывали свои предположения. И о том, что его могли украсть ради выкупа, тоже фигурировало не раз. Были и другие догадки. Теперь ему оставалось только утешать жену. Говорить, что ещё не всё потеряно, что, может быть… и так далее.
    
     Проходили дни, но поиски не давали никаких результатов. Вновь и вновь допрашивали товарищей Вольфа, но так  никуда и не продвинулись. Было похоже, что они, на самом деле ничего о нём не знали. Уже на другой день после аварии появилась заметка в местной газете «Тагеблят». А за ней, эту тему подхватила и центральная пресса, в том числе  «Фёлькише нахрихтен» и «Деуче рундшау» И каждая из этих газет на свой лад судачила о случившимся.
    
      Так как не было никаких новых сведений о Вольфе, журналисты переключились на всю семью Вайнтрауба. Рассказывали во всех подробностях и об остальных детях, и о жене. При всём своём желании оградить жену от этих пересудов Вайнтрауб  ничего не мог сделать. Ведь о их семье теперь говорили все вокруг. Как знакомые, так и незнакомые. И его и жену останавливали на улице, чтобы спросить, как идут дела по расследованию. В связи с этим, госпожа Вайнтрауб перестала выходить на улицу. Детям тоже здорово досаждали.
                ---о0о---               
    
     Проснувшись, Вольф, ещё какое- то время не открывал глаз. У него страшно болела голова и шея. А, кроме того, где- то внутри,  толи горло толи ещё что – то. Возможно мышцы.
     -А что было вчера? Чем я занимался?  Может быть я где – то грохнулся? – подумал он. – Ну, как всегда, вечерние или вернее ночные гонки. Только, почему – то он ехал не первым, а последним? Он хорошо помнил, по каким он мчался улицам. Помнил как пересёк Марктпляц. Как выехал на окраину. А потом… потом была яркая, вспышка света, ударившая в глаза и сильный удар, который его выключил. Больше он ничего не помнил.
    
     Когда Вольф открыл глаза, он увидел высокий потолок с рядами люминесцентных ламп.
     -Что за чёрт?! – подумал он. Откуда взялись эти лампы? - В его комнате висел красивый светильник! - Значит я не дома? А где?
     Вольф попытался рывком, как он это всегда делал, - сесть, но почувствовал, что  привязан к кровати.
     -Вот чёрт! – выругался он уже вслух, удивляясь тому,  что плохо выговаривает буквы.
    
     В этот момент к нему подошла молодая сестричка. Увидев, что он пришёл в себя, она поспешила к двери и, где –то, уже в коридоре, крикнула:
     -Господин профессор, он пришёл в себя!
     -Я сейчас подойду! – раздалось из - за двери.
    
     Через минуту в дверях появился мужчина высокого роста, с длинными седыми волосами и бородой.
     -Ну что, молодой человек, вы уже пришли в себя? Как вы себя чувствуете?
    
     Вольф хотел было спросить, почему он тут, и зачем его привязали, но выдавил из себя что – то косноязычное, от чего пришёл в волнение.
     -Нечленораздельная речь? - словно в задумчивости, проговорил профессор. – Непредвиденное, но вполне возможное отклонение. – сказав какую – то фразу на латыни,  и вновь перейдя на немецкий, проговорил - Скажем так – память тела преобладает над памятью мозга. Вы меня поняли, молодой человек?  - наконец обратился он к Вольфу.
     -Яй нечевой не пойняйл! – Сердито выкрикнул Вольф.
     -Дело в том, что вы разбились при аварии, и у вас осталась, практически, одна голова. Но вы были так молоды, и вам рано было ещё, умирать! А у нас, по случайности, оказалось тело без головы…Правда, оно не совсем соответствует вашему, но я посчитал, что лучше  такое, чем вообще никакого. Те есть – смерть!
    
     По мере того, как профессор говорил, Вольф  постигал истину. И чем дольше он слушал, тем страшнее ему становилось. Он ясно представил себе  безголовое тело, которое молча ждало, когда ему пришьют чью – то голову. И вот, теперь это тело принадлежало ему! Но, несмотря, ни на что, оно ожило, ведь он чувствует его! Чувствует каждую жилочку, каждый нерв. – И Вольф, вдруг подумал, что ему крупно повезло. Он мог уже быть похоронен, а он живёт, и будет жить! Вот, только бы увидеть это тело.
    
     Собрав все силы, Вольф дернулся, но ремни крепко держали. И он, словно зверь зарычал.
     -Тихо,  тихо молодой человек, успокойтесь. Всему своё время. Я понимаю, что связанным лежать тяжело. Но это для вашего же, блага. Вы можете во сне сорвать бинт и повредить раны. Начнётся кровотечение…Потерпите! Кстати, вы наверное проголодались? Сейчас я распоряжусь, чтобы вас накормили, - проговорил профессор и, быстро повернувшись, вышел. За ним вышла и сестричка. А Вольф, дрожа от волнения, посылал вдогонку профессору, нечленораздельную ругань, что его самого ужасно раздражало.
    
     Через некоторое время вернулась сестричка с подносом.
     -А сейчас мы будем есть! – сказала она, присаживаясь возле его кровати.
     -Что это? – спросил он с недоверием.
     -Это суп,  - ответила она, поднося к его рту поильник. Взглянув в лицо медсестре, Вольф был удивлён выражением страха.  - Почему она меня боится? Неужели я стал таким страшным? Хотя на лице у меня нет бинтов… -размышлял он.
     -Чче – го  тты боисс- ся? – с трудом проговорил он с хрипом.
     - Да нет, что вы, я ничего не боюсь! – ответила она дрожащим голосом.
     -Хх – лее – ба! – потребовал он.
     -Хлеба вам ещё нельзя, только жидкую пищу!
     -Всё, - скорее прошептал, чем сказал он, пытаясь отвернуться от еды. Но из этого ничего не вышло. Мешала тугая повязка.
     -А теперь второе, - проговорила сестричка, пытаясь улыбнуться.
     -Ччч – то? – спросил он.
     -Это котлетки и пюре,  - ответила она, поднося к его рту поильник с толстым горлышком.
    
     Вольфу очень хотелось выругаться по поводу жидкой пищи, но он слишком хотел есть. Кто его знает, откажешься,  и вовсе ничего не дадут!
    
     Забрав поднос, сестричка удалилась. Отсутствовала она совсем недолго. Когда она вернулась, в её руках была толстая книжка.
     -Хотите, я вам почитаю? – спросила она, усаживаясь рядом с ним.
     Говорить ему было трудно и он, прибегнув к мимике, вопрошающе кивнул на книгу. Поняв, что его интересует, девушка сказала:
     -Немецкие народные сказки.
     -Ее – ерун - да! – воскликнул он почти сердито. Вообще то, Вольф не был грубияном, просто с тех пор как он пришел в себя он испытывал одни отрицательные эмоции. Всё было не то и не так. С самого рождения он был здоровым, и ему никогда не приходилось по - долго валяться в кровати. Да ещё и связанным! И вообще ему было как – то неловко от того, что за ним ухаживает такая молоденькая и красивая девушка.
     -Вы не любите сказок?! – удивилась она. – А что бы вы хотели почитать, или вернее послушать?
     -Фенззи, - произнес он с трудом.
     -Фензи? А что это такое? – не поняла она.
     -Фан – тас – ти- ка! – проговорил он, радуясь, что наконец смог что – то выговорить.
     -Поняла! – обрадовалась сестричка. – Так вы, наверное, имели в виду фэнтези?
     Вольф кивнул.
     -Хорошо. Я пойду, поищу! – пообещала она. И помахав на прощанье рукой, скрылась за дверьми.
    
     И опять в палате наступила полная тишина. По коридору никто не ходил, не разговаривал. Но, когда Вольф прислушался, ему показалось, что он слышит какие – то приглушенные звуки похожие на голоса животных. Громче других слышались крики обезьян. – Если это больница, то никаких животных здесь не должно быть, - подумал он. А вот, если исследовательский институт  или какая – то частная клиника…
    
     Додумать он не успел, так как опять появилась медсестра с книгами.
     -Фэнтези я не нашла. Вот, взяла Уэльса и Бредбери.
     -Да – вай Бред – бери! – согласился он. Немного помолчав,  добавил – Почему ты на ме – ня так смотришь?
     -Скажи, ты ведь тот самый Вольф, который, как сумасшедший гоняет на мотоцикле?
     -Тот самый! А ты что, узнала меня?
     -Узнала! – ответила она взволнованно. Ты такой классный!
     Глаза девушки горели от восхищения.
    
     Вольф был лидером, рисковым парнем, не признававшим никаких авторитетов. И, тем не менее, человеком с нежным сердцем. Уже несколько лет, они встречались с Иннгеборг. Но она была для него только  своим парнем. И он даже не сознавая этого, постоянно искал нежную девушку, которая нуждалась бы в его в его защите. А эта сестричка, была так похожа на его мечту!
     -Как тебя зовут? – спросил он.
     -Рут, ответила она с лёгким волнением.
    
      Её присутствие, нежный голосок и взгляд больших серых глаз обрамленных длинными ресницами отодвинули все его проблемы. Всё куда – то ушло. Остались только он и она. И ему хотелось повторять – продлись, продлись очарованье! И вдруг, в этот прекрасный момент о себе напомнила грубая действительность. Он почувствовал, что ему нужно в туалет!
     -Мне надо… надо… - начал он, но никак не мог договорить. Он представил себе, что она поведет его в нужное место и ему, заранее стало стыдно. Но то, что произошло, оказалось куда страшнее. Магда наклонилась и взяла из тумбочки утку. Подойдя к нему, она остановилась в смущении и нерешительности. А ему даже в голову ударило, и он подумал – лучше уж в кровать напрудить, чем разрешить ей…
     -Я сам, только освободи мне руки!
     -Если я это сделаю, профессор выгонит меня! – ответила она дрожащим голосом.
     -Только не ты, только не ты! – прокричал он.
     -Хорошо, я позову, кого – ни будь другого! – ответила Рут и ушла.
    
     Вольфа трясло, словно в лихорадке. Он никогда не лежал в больнице и вообще был здоровым, крепким парнем. И если вдруг заболевал, никто кроме матери за ним не ухаживал.
    
     Через несколько минут, Рут вернулась с медсестрой, как показалось Вольфу, преклонного возраста. На самом деле Тее было ещё далеко до тридцати.  На ней было такое же форменное, в мелкую полоску платье и белая накрахмаленная шапочка. Но всё это выглядело как – то особенно строго. И сама она была  очень собранной вежливой, но холодной.
    
     Откинув в его ногах одеяло, она быстро и умело выполнив свою обязанность, сказала:
     -Ремни слишком туго  затянуты, я вас немного освобожу.
    
     Чтобы посмотреть, как растягиваются ремни, Рут приблизилась и заглянула под одеяло. То, что она там увидела,  вызвало у неё испуг. А её лицо исказила  гримаса то ли жалости, то ли отвращения.
     -Что? Что ты там увидела? – вскричал Вольф. – Забыв о ремнях, он снова дернулся, но лишь причинил  боль самому себе.
     -Да нет, что ты, ничего такого я не видела, просто я не знала, не думала… - сбивчиво забормотала она, закрывая  руками дрожащие губы.
     -Сестра скажите хоть вы, что у меня с ногами? – обратился он к другой девушке.
     -С ногами у вас всё в порядке. Просто Рут напугало то, что вы весь в бинтах, - объяснила она.
     -Развяжите мне, хоть на день, руки! – вновь попросил он.
     -Только с разрешения профессора! – ответила медсестра, помахав руками, словно отталкивая его от себя.
    
     Вечером вновь пришёл профессор. На этот раз, он был не один, а в сопровождении молодого мужчины в спортивном костюме. Поздоровавшись с Вольфом, он спросил:
     -Что – ни - будь болит или беспокоит?
     -Болят верхние позвонки, шея, - ответил Вольф.
     -Ну, это как говорится, нормально. Вы ведь перенесли такую тяжёлую операцию. И прошла она отлично. Осталось только соблюдать режим и поправляться.
     -Развяжите меня. У меня затекают руки и ноги, пожаловался Вольф.
     -Ну, ноги мы вам развяжем, а с руками придётся подождать… - проговорил профессор, отбрасывая одеяло.
    
     Вольфу очень хотелось взглянуть на своё новое тело, но корсет, или как он там назывался, не давал, ни наклонить ни повернуть голову.
     -Что у меня там? – поинтересовался он.
     -Там у вас всё в порядке! – сказал молодой мужчина, по всей вероятности тоже врач.  Расстёгнув ремни он спросил:
     -А как у вас с памятью, не отшибло?
     -Отто, Отто! – с назиданием проворчал профессор.
     -Ах да. Прощу прощения,  - проговорил Отто, ни к кому не обращаясь. Так как с памятью? – ещё раз спросил он.
     -Нормально! – буркнул Вольф.
     -Имя своё помните?
     -Вольф.
     -А фамилию?
     -Вейнтрауб.
     -Виноградарь и винодел ваш отец?! – с удивлением воскликнул доктор Отто.
    
     Вольф заметил, что врачи с беспокойством переглянулись.
     -Да, это мой отец! У меня к вам просьба, сообщите моим родителям, что я нахожусь в больнице.
     -С этим пока что,надо повременить… - проговорил доктор Отто.
     -Повременить? Но почему? Они же беспокоятся!
     -Видите ли, тут ещё есть кое – какие неясности… - проговорил  профессор с некоторой нерешительностью.
     -А в чем, собственно говоря, дело? Я это я. А что касается моего нового тела, то  моих родителей это не должно сильно расстроить. Главное, что я жив! – начал горячиться Вольф.
     -Не беспокойтесь, мы позвоним! – проговорил поспешно профессор, после чего они покинули палату. За ними ушла и Рут с подносом в руках.
    
     Вольфу показалось, что она отсутствовала слишком долго. Когда она вошла, он сразу заметил, что она чем – то взволнована.
     -Послушай Вольф… - зашептала она заговорчески. – я, совсем случайно услышала, о чём они говорят. Их очень обеспокоило, то что ты сын такого известного человека. И они говорили о том, что если бы, вместо тебя был какой – ни будь другой парень, можно было бы найти выход. Они бояться, что всё это станет известно  СМИ, и общественности. И суда им не избежать. И если их и  не расстреляют, то уж точно упекут на большой срок!
     -Не пойму, где тут собака зарыта, - в раздумье  проговорил Вольф. –  То, что  они сделали мне операцию без разрешения моих родителей, это не криминал.  Ведь они спасли меня от неминуемой смерти! И потом, откуда им было знать кто я и кто мои родители?!  - Говоря это, Вольф заметил, что он почти не запинается. Говорить стало гораздо легче. Это его порадовало.
    
     Профессор и доктор Отто заходили в палату по два раза на день. От Рут он узнал, что зовут доктора Отто Вайс. Он, ежедневно проверял двигательную систему рук и ног. Колол иголкой подошвы  и ладони. Что же касается профессора, то он вел, какие – то душеспасительные беседы. Он говорил:
    
    -Вы, молодой человек не нервничайте, всё идёт как надо. Ну а что касается вашего нового тела, то, возможно, вы будете и не совсем довольны. Но, что поделаешь, как говорится, что было, то и пришили! Выбирать -  то было не из чего… Главное, чтобы организм не отторг имплантат!
     -А, когда вы наконец  развяжите мне руки? А то лежу как мумия, сам себя не могу обслужить!
     -Развяжем, но ещё не сейчас.
     -А в чём, собственно дело? Я ведь не в бреду и в своем уме. Да и как я могу себе навредить, если у меня хомут на шее! – проговорил возбужденно Вольф.
    
     Врачи переглянулись. И выглядело это так, будто они сказали, – что мол тут поделаешь?..
     -Ну вот, скажем в понедельник и развяжем! – проговорил профессор. Что касается доктора Вайса, то он был явно недоволен, но промолчал.
    
     Когда они вышли, Вольф обратился к Рут:
     -Ты знаешь,  когда я смотрю  на профессора, у меня  появляется какое-то двойственное чувство. Говорит тихим ласковым голосом, а глаза как у инквизитора!
     -Ты тоже это заметил? –  с удивлением спросила Рут.
     -Да разве этого не заметишь?! Мне кажется, что он очень недобрый человек! Хотя, быть может, и хороший хирург.
    
     До желанного понедельника оставалось ещё целых четыре дня, которые растянулись для Вольфа на целую вечность. Ему так не терпелось вновь оказаться свободным, что он пересчитывал дни по несколько раз на день. Хотелось, чтобы страхи оказались напрасными. Но он волей – неволей, вспоминал слова профессора, предупреждавшего  что его новое тело, может ему не понравиться. Что уж это за такое тело, которое не совсем ему подходит? Что он имел в виду. Не по размеру, что – ли?
    
     В ночь с воскресенья на понедельник, Вольф почти не спал. А если на какое – то время забывался, то снилось что – то непонятно пугающее. Завтрак тоже не лез в горло. А время тянулось до бесконечности. Но вот скрипнула дверь и в неё вошли трое – профессор, доктор Вайс и ещё какой – то мужчина. По всей вероятности тоже врач.
     -Ну вот, мой юный друг мы пришли вас освободить от пут! – торжественно проговорил профессор. На его лице сияла улыбка, а глаза по прежнему были колючими.
    
     Все  трое подошли к кровати Вольфа. Один с одной стороны и двое с другой. Рут стояла немного в стороне, со страхом ожидая чего – то страшного. Доктор Вайс откинул одеяло и принялся расстёгивать ремни связывавшие руки Вольфа. Как только они были освобождены, Вольф поднял их и остолбенел. Вместо человеческих рук он увидел волосатые руки обезьяны! Это было так невероятно, что первой его мыслью, было то, что под его одеялом скрывается обезьяна. Попробовал пошевелить пальцами. Они шевелились… Значит это его рука?!  Рывком сев на кровати и размахивая руками он закричал:
     -Что это такое? Где мои руки? – посмотрев вниз он увидел такое же волосатое тело и волосатые ноги.
     -Ааааа! – заревел он не человеческим голосом, вскакивая с кровати. Его прыжок был таким стремительным, что никому из них не удалось его  схватить.
    
      Вольф был тренированным спортивным парнем. Но это обезьянье тело оказалось ещё проворнее. Крича и визжа как обезьяна, он скакал и прыгал, не отдавая себе отчёта в том, что он делает. Ему ничего не стоило запрыгнуть на стул, на кровать, или  на шкаф. Пока мужчины ловили его, бедная Рут, стояла в стороне, дрожа от волнения и страха. По всей вероятности врачи предвидели такую бурную реакцию и, как только они его поймали, сделали успокаивающий укол. Не прошло и минуты, как Вольф буквально свалился на пол и, тут же уснул.
    
     На следующее утро вместо Рут пришла сестра Хильда, которая сделала ему укол. И он, не успев до конца придти в себя, погрузился в какое – то странное состояние. Ему казалось, что он спит и видит сон. Во сне моется, ест, ходит по комнате, смотрит в окно. Мысли текут медленно, ни на чем не задерживая  внимания. Порой он поднимает руки и разглядывает их с безразличием и, в то же время с недоумением.  Но ему уже не страшно и не больно. От лекарства тянет в сон, и он, не сопротивляясь, забирается на кровать и тут же, засыпает.
    
      Единственно о чём он успевает спросить это об отсутствии Рут. Хильда отвечает, что Рут немного приболела и её не будет несколько дней. В эту болезнь он не поверил. Ему кажется, что девушка просто напугана его превращением в обезьяну. Как ни странно, он успел заметить её испуг. Рут ему понравилась с первого взгляда, но сейчас ему было как – то безразлично кто с ним рядом. Да и вообще он словно отключился от общей жизни. Не волновали его даже мысли о родителях. В настоящую минуту у него не было никого кроме самого себя и безобразного обезьяньего тела.
    
     Шли дни. Вольфу разрешили гулять в небольшом садике с красивыми цветами и пышными кустами сирень. Ему, видимо, заменили лекарства. Теперь его уже не тянуло спать, но было какое – то странное безразличие. Ему было совершенно безразлично, где он и что с ним происходит. Ничего не интересовало и ничего не хотелось.
    
      Как – то бесцельно бродя по дорожкам сада, он услышал какие – то непонятные звуки, раздававшиеся из – за забора. Подойдя к нему ближе он, вдруг, увидел калитку. Из любопытства взялся за ручку, и калитка легко открылась  Осторожно, словно ему что – то грозило, вышел во двор. Никаких клумб здесь не было, только деревья и кусты.  Площадка, как футбольное поле, была истоптана множеством ног.
    
     Из дверей, небольшого домика бежали в его сторону, хрюкая, мяукая и лая, странные звери. Это были собаки с кошачьими головами, кошки с головой собаки, и поросята с лохматыми головами. При виде их у Вольфа перехватило дыхание. Уж не сон ли это? – подумал он. И вдруг услышал:
     -А тебе, я смотрю, повезло больше чем мне!
   
      Так как людей вокруг не было, Вольф никак не мог понять, откуда раздается человеческий голос. И вдруг увидел упитанного поросёнка с человеческой головой. Ему захотелось закричать от ужаса и бежать прочь от этой чертовщины. Но он остался на своём месте.
     -А я тебя знаю! – проговорил поросёнок, задирая голову. – Ты отчаянный Вольф!
     -Да, это я, - подтвердил Вольф.
     -А как ты сюда угодил?
     -Я разбился при дорожной аварии. И меня, по всей вероятности, подобрали люди профессора.
     -Бежать пробовал?
     -Да нет, - с безразличием ответил Вольф.
     -Ты что же собираешься здесь провести всю жизнь?
     -Я об этом не думал… - А ты кто? – обратился он к свинье – человеку. – Мне кажется, я тебя тоже где – то видел.
     -Я журналист криминальной хроники и, так же, как и ты,  жертва ДТП и профессора Тода. Но я, в противопо- ложенность тебе, хочу вырваться отсюда, хотя бы для того, чтобы посадить профессора в тюрьму. Хотя он, по видимому, считает, что подарил нам вторую жизнь.
    
     Боковым зрением Вольф увидел, что кто – то  двигается возле дверей. Повернув голову, он увидел Рут. У неё был испуганный вид, и она закрывала рукой рот, словно боясь, что у неё вырвется крик. Вольф был рад вновь видеть её, но она заметив что он увидел её, поспешила скрыться за дверьми.
     -Ты её знаешь? – спросил журналист.
     -Она несколько дней дежурила возле меня.
     -Постарайся привлечь её. Я думаю, что она могла бы помочь нам выбраться отсюда. Я  пытался заставить поросят прорыть ход под стеной, но они не горят желанием убежать. Скотина есть скотина! А я, сам видишь, не способен на это. У меня нет главного – пяточка. Взглянув на Вольфа, журналист – свинья сказал с некоторой завистью:
     -Тебя хоть одели! А у меня всё напоказ! Представляешь, никак не могу привыкнуть…
     -Ты хочешь убежать, а ты представляешь, что будет с тобой, если ты окажешься на улице в таком виде?! –спросил Вольф.  - Люди разные. Кто-то, быть может, пожалеет тебя, а кто –то просто пристрелит.
     -Да, ты прав, - согласился журналист. Но я надеюсь, если мы вместе с тобой убежим, ты мне поможешь. Мне бы только до наших репортёров добраться!
     -Я думаю, что Рут сочувствует мне, но решится ли она выпустить нас, вот вопрос. Пойду, попробую поговорить  - сказал Вольф, направляясь к домику.
     Заглянув в двери, Вольф позвал, но Рут не отозвалась. А идти внутрь он не рискнул.
     -Ладно, попробую в следующий раз! – сказал он.
     -С эти нельзя тянуть. Кто знает, что на уме у профессора. Возможно, он, убедившись в том, что операция себя оправдала и такие пересадки возможны, в дальнейшем просто ликвидирует нас. Котособак и собакокотов он может предъявить как доказательство возможных операций, а вот нас с тобой он не рискнёт показать. За это ему грозит длительный срок.
     -Я уже об этом думал, - проговорил Вольф.
    
     На следующий день, сразу после завтрака, Вольв снова отправился в зверинец. Спрятавшись за деревом, он стал наблюдать за дверью. Во двор ещё никого не выпускали, и она была заперта. Через какое – то время дверь открылась, и из неё повалил народец. Хрюкая, лая и мяукая, они разбрелись по двору. А в дверях появилась Рут. Не дав ей опомнится, Вольф сделав несколько прыжков, оказался рядом с нею. Взяв её за руку, он сказал:
     -Что ты боишься, я ничего тебе не сделаю. Или я такой страшный?
     -Да нет, что ты! – сказала она спокойно. Однако он заметил, что её бьёт дрожь. А её лицо было таким напряженным, если не сказать испуганным.
     -Скажи Рут, в доме есть охрана?
     -Да конечно.
     -Есть кто – то на выходе из дома?
     -Есть, - кивнула она. И, кроме того видио наблюдение.
     -Понятно, - сказал он с разочарованием и отошёл от неё. И, тут же, к нему подбежал журналист.
     -О чём ты с ней говорил?
     -Спросил, есть ли в доме охрана. Дежурит ли кто – ни будь у выходных дверей. Ответила, что есть. Думаю она, навряд ли сможет нам помочь. Я не могу её просить, чтобы она застрелила или, хотя бы усыпила охранника. Это не в её силах.
     -А знаешь, - воскликнул журналист, - это даже лучше, если нас застанут здесь. Тут уж ему, не отвертеться! А если нас здесь не застанут, нельзя будет его обвинить, что он исказил образ, созданный богом. Но дать о себе знать на волю, мы должны. Я думаю, надо сделать так – я пишу письмо в свою газету и сообщаю, что профессор Тод занимается  запрещенными законом, подобными операциями на людях. Журналисты, без огласки, сообщают об этом полиции, которая, если поверит журналистам, устраивает облаву у профессора. Его арестовывают, а нас выпускают.
     -Ну и куда мы потом с тобой, в таком виде  отправимся? – с грустью спросил Вольф.
     -По домам! Ты к своим родителям, я к своим.
     -И ты думаешь, мы их обрадуем своим видом? – спросил Вольф.
     -Ну, обрадовать может быть, и не обрадуем, но, навсегда останемся их любимыми детьми! – уверенно проговорил журналист.
     -Боюсь, что такая новость убьёт мою маму. Я предпочитаю к ним не возвращаться!
     -А где ты думаешь поселиться?
     -Ну, где – ни будь в глуши на хуторе. Подальше от людей. Меня не устраивает, что в меня, всю жизнь,  тыкали бы пальцем, - ответил Вольф.
    
     Хотя журналист ничего толком не рассказал, его собратья оживились. Отсутствие чётких сведений их не смутило. К их услугам, как всегда был вымысел. В прессе появились подобные заметки: «Как нам стало известно из достоверных источников, сын господина Вайнтрауба и наш собственный корреспондент попали в руки злоумышленников – изуверов. Мы точно не знаем, что с ними произошло, но надеемся на положительный исход.» И ещё: «Появились упорные слухи о том, что Вольф, сын господина винодела похищен злоумышленниками. Возможно, что в ближайшее время они потребуют за него выкуп». И – «Вольфу Вайнтраубу угрожает смерть!» «Журналист криминальных новостей Карл Мёглих – жертва маньяка!» «Несмотря на упорные слухи о похищении Вольфа и Карла полиция бездействует!»
    
     Вайнтрауб,был обеспокоен туманными намёками журналистов. Он отправился в полицейский участок к главному  полицмейстеру. И просил его расширить поиски сына. А если надо, подключить  областных полисменов.
     -Прошёл уже целый месяц, как мой сын пропал, но, вы, до сих пор  не нашли даже ниточки,  которая могла бы привести к злоумышленникам. Я уже начинаю думать, что Вольф погиб. Если бы дело касалось выкупа, злодеи давно  позвонили бы  или написали. Но, как видно, деньги их не интересуют. Но тогда что, убийство ради убийства? Он мог погибнуть при ДТП. Но, в таком случае, кому мог быть нужен его труп?
     -Да, да, да, - подтвердил полицмейстер. – Я тоже об этом думал, но злоумышленники зачастую бывают хитрее нас!
    
     В этот момент зазвонил телефон. Полицмейстер поднял трубку.
     -Да, я слушаю. Что, что? – переспросил он с удивлением. – Вот как? А где? У нас? Такого криминала, в нашем городе, не может быть! Да, конечно примем меры! – проговорил он и положил трубку.
    
     Почувствовав, что дело касается сына, Вайнтрауб спросил:
     - Есть какие – то новости?
     - Есть предположения, что ваш сын и журналист  газеты  «Морген Нахрихтен» попали в руки к профессору Зигеру.
     -В частную клинику? Но почему не в больницу?
    
     Сказать сейчас правду, он не мог, а потому только пожал плечами.
     -Будем делать обыск!
     -Обыск, но зачем. Если  из клиники Зигера кто - то подобрал его раненым, то ведь это не криминал?!
     -Подобрал, но для чего, вот вопрос? – проговорил оберполицмейстер.
     -А для чего, кроме лечения, можно подобрать раненого? – недоумевал Вайнтрауб.
     Не желая вдаваться в подробности оберполицмейстер Встал.
     -Вы меня извините, но я должен отдать распоряжения, - проговорил он, застёгивая пуговицы на мундире.- Как только появятся какие – то новости, я вам сообщу!.
    
     Как предполагал журналист, обыск прошёл успешно. Профессора, застали дома. Жертвы его операций тоже остались на своих местах. Увидев Вольфа, один из полицейских буквально раскрыл рот от удивления. Все уже ушли, а он всё стоял и глазел на профессорское чудо. А когда увидел журналиста – свинью, вообще потерял дар речи.
     -Разрешите вас подвезти до дома, - предложил оберполицмейстер журналисту и Вольфу.
     -Подвезите, но только не домой, - ответил Вольф.
     -Не домой? – удивился полицейский. – Вас там ждут не дождутся!
     -Ждут но ни такого! – ответил Вольф и обратившись к Карлу спросил - может поедешь со мной?
     -Пожалуй, поеду! – ответил тот. – А куда?
     -Да есть у меня один домик. Думаю, что туда не доберется ни один любопытный. Разве что твои собратья.
    
     Город гудел, как пчелиный улий.  Профессор Зигер был известным и уважаемым человеком. Весь город знал, что он занимается важными проблемами. Делает сложные операции. Несколько раз он спасал людей, которых не могли спасти в городской больнице. А вот, какими опытами он занимался, не знал никто. И то, что его должны были судить, казалось невероятным и даже абсурдным.
    
     Оказавшись в сторожке, где они встречались с друзьями и с Ингеборг Вольф неожиданно для себя, нашёл забытый им мобильник. Это было очень кстати, так как ему нужно было позвонить Ингеборг или кому то  из друзей, чтобы ему привезли еду. По совести говоря, ему очень не хотелось, чтобы друзья видели его в новом обличии. Да и Ингеборг тоже. И вообще он боялся ей показаться, ведь она любила его. И он мог представить себе, какой шок она испытает, увидев его. И, тем не менее, он решил позвонить именно ей. Ведь рано или поздно ему придётся предстать перед людьми. Не будет же он всю жизнь жить в этой сторожке!
    
     -Ингеборг, это я, - сказал он слегка дрогнувшим голосом.
     -Вольф, это, в самом деле, ты? Любимый мой, ты жив?! Но где ты? – почти выкрикнула она с радостью.
     -Я в нашей сторожке.
     -Я сейчас приеду к тебе! Тебе нужно что – ни будь привезти?
     -Нужно, но не торопись, а сначала выслушай меня.
     -Разве может существовать какая – то причина, из - за которой я не могу видеть тебя? Раз ты жив, значит всё в порядке!
     -Да нет Воробушек, не всё.
     -Господи боже мой, да что с тобой случилось? – воскликнула она.
     -Я даже боюсь тебе говорить…
     -Ты был ранен, и тебе ампутировали руку или ногу? Так ты знай, каким бы искалеченным ты не оказался, я никогда не откажусь от тебя!
     -Я знаю, мой Воробушек, что ты меня любишь, но  то, что произошло слишком ужасно.
     -Ну, говори, наконец, в чём дело или у меня разорвётся сердце!
     -При аварии моё тело было настолько изуродовано, что я не смог бы поправиться. Целой осталась только моя голова. И профессор Зигер пришил мне тело… - Вольф запнулся. Потом договорил - тело обезьяны…
     -О-безь-я-ныы?! – В ужасе повторила Ингеборг.
     -Вот видишь, ты напугана. И даже если ты отвернешься от меня, я не буду тебя осуждать. Я и сам начинаю себя ненавидеть.
     -И всё же ты, как разумный человек, существуешь! Ведь твоя сущность, в твоей голове и в твоей душе, а она не умерла! Я сейчас приеду. И так, чего тебе привезти?
     -Мяса, жареной рыбы, салата и пирожков. Всё это ты сможешь купить в домашней кухни.
     -Да, я знаю! Жди!
     -Между прочим, нас двоё.
     -И второй такой же, как ты?
     -Нет, ему повезло ещё меньше!
     -Разве может быть  что – то  ещё хуже?
     -Может!
     -В этой жизни, всё возможно, не зря же у меня такая фамилия - Мёглих! – воскликнул Карл, слышавший их разговор.
     -Матери будешь звонить? – спросил Вольф, обращаясь к Карлу.
     -Буду. Но я был, пожалуй не прав, говоря, что я нужен ей в любом виде. Видеть меня ей не стоит! Живёт она в посёлке и слухи об этом деле, до неё, пожалуй, не дойдут. Я думаю, что, может быть стоит послать ей просто уведомление, что я погиб в аварии или катастрофе. А как ты думаешь?
     -В этом я тебе не советчик, думай сам! – ответил Вольф. Я и свою - то проблему не могу решить.
    
     -Мама, это я, Карл. Прости, что так долго не звонил, был в длительной командировке. Совсем замотался. Через пару дней опять уезжаю и надолго. А, как ты, не болеешь? Чем занимаешься, всё своей клубникой? Уже отошла? Овощи? Ты только не переусердствуй, возраст – то не молодой. Передавай от меня привет Хайнцу! Ну,всё. Больше говорить не могу, сейчас разъединят. Целую!
    
     Вольф был невольным свидетелем этого разговора, так как держал мобильный телефон перед ухом Карла. Ведь тому даже такое действие было не по силам.
    
     Пользуясь тем, что Ингеборг ещё не приехала, Вольф решил переодеться в привычную одежду, которой тут было навалом. Нашёл он, и свои красовки. Они подошли, даже его обезьяним ногам. Натянул свитер с длинными рукавами. И теперь только  кисти рук говорили о том, что он не человек, а обезьяна. Часа через полтора они услышали звук мотора, это Ингеборг подъехала на своём мотороллере. С пристрастием посмотрев на себя в небольшое зеркало и одобрив то, что он увидел, Вольф вышел из дома.
    
      Хотя Ингеборг и пыталась казаться спокойной, её лицо было напряжено, а глаза смотрели с ожиданием. Но увидев Вольфа в знакомой одежде, приободрилась. И немного постояв в нерешительности, бросилась в его объятья. Перед тем, как войти в дом, Вольф сказал:
     -Мой собрат по несчастью… - Вольф никак не мог произнести заклятое слово, но наконец, выдавил из себя:
     -У него тело поросёнка.
     Ингеборг охнула, закрыв рукой рот. Потом повторила:
     -Поросёнок?
    
     Вольф кивнул. Взяв рюкзак с продуктами, он открыл дверь, пропуская Ингеборг. Ожидая увидеть что – то ужасное, девушка сжалась в комок. В дом она вошла на цыпочках, словно боясь кого – то разбудить.
     -Здравствуйте! – произнесла она, ещё никого не видя.
     -Сервус! – ответил кто-то невидимый из угла.
    
     Повернув голову на звук голоса, Ингеборг  в ужасе застыла. На табуретке вытянув по собачьему  задние ноги, сидел поросёнок с головой молодого человека, и живыми карими глазами. А ещё она заметила, что на нём большие синие трусы. Она даже подумала с недоумением – а зачем поросёнку трусы? – Но, взглянув в глаза человеку, поняла необходимость этого. И, тут же, пришла другая мысль – интересно, а как он ест с тарелки? Как пьёт воду?
_   -Да вы не смущайтесь и садитесь, - проговорил человек – поросёнок.
    -Я сейчас, только помогу Вольфу, - ответила она.
   
     Помогая Вольфу, она непроизвольно поворачивала голову в сторону человека – поросёнка, хотя и понимала, что это неприлично.
    -Ты сейчас будешь есть? – спросил Вольф, обращаясь к Карлу.
    -Да нет, попозже.
    -Ну а я проголодался! – заявил Вольф, присаживаясь к столу.
    -Неужели он не понимает, что Карл стесняется? – подумала девушка.
    -А что, профессора будут судить? – спросила Вольфа Ингеборг.
    -Конечно!
    -Ты будешь выступать в суде как потерпевший?
    -Да.
   
   Когда она ушла, Карл сказал:
   -Прошу прощения, но тебе придётся меня кормить.
   -Никаких вопросов!  Сейчас я пододвину тебя к столу, - ответил Вольф.
   
   Как только профессор был арестован и Вольф вышел на свободу, Оберполицмейстер явился с визитом к господину Вайнтраубу. Разговор был трудным. Вайнтрауб так расстроился и разнервничался, что полицейский испугался. Ему  даже показалось, что господин Вайнтрауб сошёл с ума. Он, то и дело повторял – как я скажу об этом моей бедной жене?! Немного придя в себя после шока. Вайнтрауб спросил:
   -А где он сейчас? Почему вы его не привезли домой?
   -Он отказался. Мы отвезли его загород, а куда он направился дальше, я не знаю.
   -Отказался, но почему?
   -Потому что боялся расстроить вас.
   -Так он что, вообще не хочет возвращаться домой? – спросил. нервничая Вайнтрауб.
   -Этого я не знаю, - с сожаленьем проговорил полицейский.
    
    По причине того, что суд над профессором Зигером будет открытым, а людей желающих присутствовать невидимо - невидимо вести его решили ни в здании суда, а в музыкальном салоне. На сцене поставили мебель из суда – стол. кресло для судьи, трибуна для свидетелей. Были привезены клетки с перенесшими операцию, животными. Суд был назначен в субботу на двенадцать часов, но, уже с восьми утра возле музыкального салона стала собраться толпа. Можно было ожидать, что на суд явятся жители всего города.
   
   Между собравшимися горожанами шныряли вездесущие журналисты и репортёры. Некоторые из горожан успели прочесть утренний выпуск новостей местной газеты и теперь горячо обсуждали эти новости. Какое именно преступление совершил профессор, так и не сообщалось, но, то тут, то там звучало, что он превращал людей в монстров. Без пятнадцати двенадцать открылись двери в зал и толпы людей с таким натиском ринулись в зал, словно спасались от смерти. Раздались стоны и крики о помощи. Заплакал кем – то прижатый ребёнок. Призывы полицейских к соблюдению спокойствия, не были услышаны.
   
   И вдруг с балкона раздался, словно глас божий голос пастора. По началу, он тонул в гуле сотен голосов, но постепенно шум затихал и наконец, наступила тишина. Только с улицы доносились возмущённые крики людей не попавших в зал. А, кое – кто умудрился забраться на наружные подоконники и не смотря на окрики полицейских,крепко держались за решётки не желая отдавать своих позиций.
   
   Ровно в двенадцать часов открылись двери и зал вошли присяжные и народные заседатели. Заняли свои места и свидетели. Это был обслуживающий персонал профессора. Две медсестры, служанки, повариха и рабочие, ухаживавшие за подопытными животными. В наступившей тишине стали слышны голоса животных, но их самих видно не было.
 
    Через какое – то время в зал вошёл Вольф. Он был одет в спортивный костюм. Перчатки скрывали его обезьяньи руки, так что выглядел он  вполне человеком. Вот, только когда он повернулся, стала заметна его сутулость или небольшой горб. В его руках была большая увесистая сумка. Сразу возник вопрос – что там? Присутствующие, разглядывая его, с напряжением вытянули шеи, боясь что – ни будь пропустить. Кто – то спросил полушёпотом:
  – А он что тут делает?
   -Наверное, тоже свидетель, – проговорил второй
   -Он же пострадавший, ведь его украли! - уточнил ещё кто - то
   
   Время шло, но ничего не происходило. Взволнованные слушатели стали переговариваться. Наконец, снова открылась дверь и в неё вошли народные и судейские заседатели, а так же свидетели. За ними, в сопровождении полицейских профессор Зигфрид Зигер и врач Вайс.

   Увидев на руках уважаемого профессора наручники, зал ахнул. Доктора Вайса никто не знал и по этому, на него никто не обратил внимания. Что касается профессора, то он шёл с гордо поднятой головой. На его губах играла усмешка. Это говорило о том, что виновным он себя не считает. Вайс был явно удручён. Он сидел с поникшей головой и ни на кого не смотрел.
   
   -Слушается дело профессора Зигфрида Зигера а так же доктора Хейнца Вайса обвиняемых в противоправных действиях в отношении людей и животных, – объявил председательствующий. – Слово представляется обвинителю Юргену Штольцу.
   
   Юрген Штольц был когда – то  криминальным репортёром, но после какой – то темной истории из прессы ушёл. Закончив юридический факультет, переквалифицировался в присяжного.Язык у него был хорошо подвешен и тот, кто попадал под обстрел его обвинений, не имел ни малейшей надежды уйти от наказания. Слушая его обвинительную речь, как заседатели, так и слушатели сразу поняли, что профессору тоже не избежать наказания. Он говорил о том, что деяния подсудимого можно квалифицировать как противоправные, так и аморальные. В том числе и антирелигиозные.
   
   -Работая в клинике и спасая безнадежных больных, профессор Зигер заслужил всеобщее уважение. Но то, что он стал делать в последствии, невозможно ни чем оправдать. По всей вероятности он был уверен, что его имя и фамилия Зигфрид Зигер  \ в переводе на русский, победитель,\ дает ему право на нечто большее, чем обыкновенным смертным людям.
 
    Юрген Штольц всё говорил и говорил, и речь его текла словно быстрая река. Он бросал веские обвинения не ожидая ответов от профессора. Чтобы доказать слова Юргена, к рампе подтащили клетку с домашними зверями, которых изувечил профессор. Вытаскивая одного за другим, их демонстрировали слушателям. При виде котособак, собакокотов и поросят с кошачьими мордами  слушатели охали, ахали  громко возмущаясь. Профессор сидел неподвижно, словно каменное изваяние, ни на что не реагируя.
   -И это ещё не всё! – воскликнул Штольц.  Подойдя к Вольфу, он взял из его рук сумку и открыл её. Это был бедный Карл!
   
    Увидев его, какая – то женщина громко завизжав, бросилась вон из зала. Остальные зашумели, закричали. Штольц всё ещё держал Карла на руках. Призывая к тишине Штольц поднял указательный палец. Гул стих. И тут послышался странный голос. Угадать, кому он принадлежал, было трудно. Что – то среднее, между человеческим и свиным.
   
   -Я Карл Мёглих. Ещё совсем недавно я был журналистом центральной газеты, - провизжал он. - После ДТП попал к профессору Зигеру, который превратил меня в свинью. Но оживил он меня совсем не из человеколюбия. Не потому, что пожалеем мою молодую жизнь, а потому что я мог стать для него подопытным. – Карл хотел ещё что –то сказать, но неожиданно залился таким кашлем, что не смог больше произнести ни одного слова.  Посадив его на стул, Штольц сказал:
   -А теперь взгляните ещё на одну жертву, - после чего поманил Вольфа.
   
   Перед тем, как показаться публике, Вольф стал раздеваться. Снял свитер, тренировочные брюки, красовки. Оставшись в одних трусах, подошёл к рампе.
   -У меня такая же история, как и у Карла. Как вы думаете, этот человек, -Вольф обернулся и показал на профессора, - он благодетель, или изверг, заслуживающий наказания?
   -Заслуживает наказания!
   -Осудить его!
   -Расстрелять!
   -Повесить! – раздавалось со всех сторон.
   -А я хочу только одного, чтобы он имплантировал мне человеческое тело. Я хочу опять быть человеком!
   
   Мельком пробежав взглядом по лицам, Вольф увидел  Ингеборг. Она плакала. Тут же была и вся его мотоциклетная команда. Пытаясь его поддержать, они кричали:
   -Держись!
   -Не дрейфь!
   -Мы с тобой!
   
   Но, странное дело, ему казалось, что всё это только снится и он, вот – вот проснётся. Но сон продолжался. И тогда он подошёл к профессору и спросил:
   -Вы можете пришить мне другое, человеческое тело?
   -Думаю, что это невозможно, - спокойно ответил профессор.
   -Так вы сделаете это или нет?! – закричал Вольф вцепившись в плечи профессора. И тот, невольно встал. Так они и стояли глаза в глаза. И вдруг из зала кто – то выстрелил. Пуля была разрывная. Она попала Вольфу в то место, где, ещё совсем недавно была рана. Голова Вольфа как – то странно закачалась и, вдруг, сорвавшись с места, упав покатилась к рампе. Обезглавленное тело Вольфа, ещё несколько секунд стояло, но потом рухнуло.
 
    В это время, посреди зала стоял парень. В его волосатой обезьяньей руке, дымился пистолет. По всей вероятности, это была ещё одна жертва профессора Зигера. Парень плакал.
   -Я не его хотел убить, а профессора!- закричал он в отчаянии.

   До конца суда, было ещё далеко, но перепуганных слушателей, больше не интересовала судьба профессора.  У всех у них было только одно желание, как можно скорее покинуть это страшное место и забыть этот ужас. Давя и калеча друг - друга они ринулись в широко распахнутые двери.   
                -                --оХ0Хо---