Нелегалка 2015. Глава 19. Несвободный художник

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2015/12/09/797

Несвободный художник

          В начале июня хозяева вдруг вспомнили, что я – каким-то боком художник. Не интересуясь моими желаниями, принесли стояк для раковины, унитаз, бачок, краски, кисти, лак и сказали, что хотят, чтобы я изобразила на белых боках сантехники натюрморты с лимонами, апельсинами и виноградом.
          С одной стороны – мне хоть какое-то развлечение. А то погрязла в чтении всего подряд, а потом и вовсе перешла на аудиокниги, под которые часами раскладывала пасьянсы, да так и засыпала. С другой – хозяева наивно объяснили, что нарисовать надо за несколько часов, и покрыть лаком (это был вечер четверга), а в пятницу они всё заберут и будут устанавливать.
          Синьоры справедливо полагали, что баданта должна не только отдыхать. Я полагала не менее справедливо, что художником не нанималась. Однако, зная, как вкалывают другие девочки, понимала, что лучше заниматься украшательством унитаза, чем возиться с дерьмом. Так что, кивнула, но предупредила, что за день это сделать невозможно.
          Для начала сказала, что нужен образец рисунка. Франческо порылся в интернете, но ничего не нашёл и принёс распечатку лимонов и винограда.
          В пятницу нарисовала на бумаге образцы натюрмортов, которые были одобрены.
          В субботу у меня был выходной.
          В воскресенье творческий процесс сдвинулся с мёртвой точки.
          К следующему выходному работа была готова. Её можно было бы сделать за пару дней, но зачем? Удивлённым длительностью, казалось бы, лёгкого труда, синьорам, объяснила, что эта работа – не тяжёлая, но сложная, спешить нельзя. Тем не менее, они остались довольны. И сразу же притащили два плафона для лапм.
          На плафонах им хотелось видеть лимоны, апельсины, виноград и подсолнухи. Образца рисунка снова не было. Я сделала набросок, раскрасила поярче и получила добро.
          Эта работа была более сложной. Круглые конусообразные прозрачные розовые плафоны сначала следовало выкрасить в белый цвет. Рисовать на загрунтованной неровной поверхности не так удобно, как на гладком фаянсе. Волына растянулась на почти три недели. Мне даже самой стало немного стыдно, но ненадолго. Можно было уложиться за те же пару дней. Но – зачем? Я в художники не нанималась.
          На рисование выделяла в день по часу. Полчаса в обед и полчаса вечером – когда приходили господа заказчики. Я демонстративно старательно разводила краски, смешивала цвета, сдвинув брови от усердия, выводила фрукты-ягоды по белому полю. На второй неделе Франческо не выдержал и сказал: «Хватит уже! Всё и так красиво!» Я оторвалась от работы и строго ответила: «Нет!» Франческо кашлянул и сообщил то ли мне, то ли себе: «Наташа, ты – перфекционистка!» Я согласилась: «Да! Я – перфекционистка. Мне нравится, когда всё сделано идеально!»

          В знаменательный день, когда плафоны просыхали на балконе, покрытые лаком, хозяева принесли тринадцать кафельных плиток – на бордюр душевой. На плитках они пожелали видеть всё тот же виноград, лимоны и апельсины, и спросили, когда я это сделаю. Я почесала левую бровь, устало вздохнула и ответила, что двух недель на выполнение заказа должно хватить.
          Чем мне ещё не нравится работа по украшательству хозяйского быта – мне не говорят «спасибо». Восхищаются, радуются, жестикулируют восторженно, смотрят на меня довольно – мол, как им повезло со служанкой, но спасиба от них не жди. Надя объяснила, что это – в порядке вещей. Когда она была замужем, муж удивлялся, что она, вставая из-за стола, дома ли, в ресторане ли, говорила «спасибо». Он спрашивал: «За что? Мы просто поели». Эта история объяснила мне кое-что.
          По воскресеньям в нашем доме все едят вместе. Нино уходит первым, поэтому, выйдя из-за стола, говорит всем «чао». Я удаляюсь второй. Но долго говорила не «чао», а «грацие» - во-первых, потому что у нас, русских, принято, поев, благодарить; во-вторых, я же не куда-то удаляюсь, а в соседнюю комнату, так что при чём здесь «чао»? Синьоры терпели-терпели и не вытерпели. Однажды, когда я, убрав свою тарелку и задвинув стул, раскрыла рот для привычного «грацие», семья работодателей, опередив меня, хором сказала: «Чао, Наташа!»
          В другие дни, когда обед раздроблен по времени и посещаемости, Нино, уходя, говорит мне и Пине «чао», а я – воспитанная не в здешних краях: «Чао, Нино, грацие!» На непонимающие взоры мамы и сына я ответила: «На русском языке «спасибо» означает «спаси Бог». В данной ситуации – спаси, Бог, тех, кто заботится обо мне. За что спасибо Нино? Он ходил в магазин, готовил пасту, мясо, накрывал на стол». Нино с Пиной выслушали, покивали, и перестали удивляться моему ежедневному послеобеденному «Грацие».
          Мои блины и варенья поедаются домочадцами с одним-единственным комментарием: «Вкусно!».         
          Кстати, никто не молится перед обедом, как часто показывают в итальянских фильмах. Иногда Пина, словно что-то вспомнив, торопливо произносит несколько слов благодарности за хлеб насущный, и только.

          На пляже мы с девчонками обсуждали мои художества. Подруги посмеивались: «За такую работу тебе должны приплачивать!» Я усмехалась: «Это вряд ли. Но меня всё устраивает» и лезла в море, натянув на лицо маску.
         Море было каждый день разное. Один раз – кипело внутри, пузырилось, как джакузи. Под водой качались мириады воздушных пузырьков, солнечные блики искрились и слепили даже на глубине. В другой раз по поверхности шли широкие волны. Мы все отплыли от берега, легли на спину и качались, как лодочки, скатываясь вниз, как на горке, а потом, визжа от переизбытка чувств, взлетая ногами кверху.
          Вчера море было ленивее, чем я. В маске и с трубкой, я, не думая об акулах, уплывала далеко за буйки и поражалась доселе невиданным зрелищем: вода, насколько хватало взгляда, кишела рыбами. Как только я замирала, не шевеля ногами и руками, рыбы окружали меня и любопытно тыкались носами в моё тело, скользя под животом, щекоча плечи, обследуя пальцы. Малейшее движение – и рыбы кидались врассыпную. А через секунду возвращались.
          Сегодня море волновалось, несильно и приятно. Но в нём мелькали медузы. Поэтому купающихся было мало. Народ загорал. Сейчас пляжи разительно переменилась, по сравнению с зимними и весенними. Под Лунгамаре выросли кафешки, рестораны, детские уголки с надувными домами и мини-аттракционами. Бульдозерами выровняли площадки для пляжного волейбола и футбола. На берегу зонты, лежаки, кабинки для переодевания, души чередуются с катамаранами, лодками и катерами.  Бродячие торговцы-негры, увешанные украшениями, сумками, тапками, купальниками, парео, надувными плавсредствами надоедливо предлагают купить хоть что-нибудь.
          Я копошилась на мелководье, как всегда, в маске, посвятив купание любованию разноцветных камешков, которые подводным течением перекатывало и швыряло во всех направлениях. Камни сталкивались, стучали, шелестели, я балдела, скрытая с головой в прохладной воде. На воздухе – плюс тридцать два.

          Пока есть возможность, наслаждаюсь каждым часом на Сицилии. Среди знакомых сиделок происходят какие-то ротации. Люда уехала в отпуск. Вместо неё работает Света. Выходных у неё нет, как не было у Люды, но хоть на медзаджороно выпускают. А Таня сейчас в Маскали, тоже без выходных, и к морю не сходить. Днём хозяйка находит ей дела каждую минуту, ночью выспаться невозможно, потому что старуха практически не спит. Люба из Таормины сидит в Каалатабьяно и ждёт места. Её подопечная в Таормине упала и сломала руку и ногу. Старую синьору положили в больницу на два месяца, и Любу уволили. Ольга уже предлагала ей две работы, но поднабравшаяся опыта нелегалка больше не хватается за всё, что подвернулось. Эля, весной уехавшая из наших краёв, сменила уже три работы, и сейчас осела в Санта Терезе. Какие-то предложения периодически всплывают, но с тяжёлыми стариками и суровыми условиями.

          Во вторник, как обычно, заглянула в гости Марта. Она спросила, сколько синьоры заплатили мне за работу, и на мой ответ «Нисколько», возмущённо воскликнула: «Не верю я тебе! Они – хорошие люди!» Я удивилась: «Марта, я хоть раз сказала, что они – плохие? Это место – одно из лучших. И, когда я болела, меня лечили. Два раза, делали уколы, приносили антибиотики. Даже если я жалуюсь всего лишь на головную боль, меня сразу отправляют в комнату, и освобождают от всех обязанностей, хоть этих обязанностей и так практически нет. Многие наши мечтать могут о такой работе!» Марта успокоилась и притащила мне упаковку мороженого и шоколад.

          В получку Тереза протянула мне 10 евро сверх зарплаты: «Наташа, это тебе за дизайн!» Я взяла, посмеиваясь про себя. 10 евро за такую работу – издевательство. Но – я покупала на свои сольди кисточки, потому что мне выдали одну огромную кисть, совершенно не подходящую для росписи, а потом принесли несколько тонюсеньких, тоже ни на что не годных. Чем объяснять Франческо, какие именно кисточки нужны, я пошла и купила сама. Ещё использовала свой скотч, когда покрывала лаком картины, свою бумагу, фломастеры и карандаши. Так что, хоть канцелярские расходы покрыла, и на том спасибо, заказчики дорогие.
          Позже, когда сантехника была установлена, меня торжественно отвезли в загородный дом и показали, что получилось. Домик оказался одноэтажным, небольшим, на две комнаты, санузел, столовую, кухню, и кладовку. Но – уютным. Под бар приспособлена огромная винная бочка, с дверцей на боку. На окнах – ставни (надо бы и нам на даче сделать). В общем, уютный стиль кантри. Здание располагалось на склоне горы, с видом на море. Сверху и внизу, террасами – плодовые деревья и грядки с баклажанами, помидорами и зеленью.
          Как вписались мои художества в помещение баньи, мне не глянулось. Керамическая раковина для мытья рук была из Кальтаджироне. Совсем другой стиль. Лёгкий, светлый, профессионально-небрежный. Мои творения отдавали старательной дилетантщиной. Но, я же не знала, что они будут соседствовать с кальтаджиронскими. Если бы мне показали заранее, я расписала бы унитаз и прочее под стиль сичилианских мастеров. Да, академиев художеств мы не кончали, но творческая гордость у нас имеется. Хозяевам я ничего не стала говорить, потому что они были довольны. Похвалила собственными руками расписанные плафоны. Вот, плафоны вписались в кухню замечательнейшим образом!


Продолжение: http://www.proza.ru/2015/07/17/1709