Станичный менталитет. Кардинальные перемены

    Таинственна и поэтична кубанская ночь... Где-то на окраине станицы забрешут собаки да изредка шумно и эмоционально задерутся коты. В уютном кутухе сытно похрюкивают упитанные свиньи, беззаботно отдавшись в объятия Морфея. Морфей же со всей своей божественной заботой и отеческой ответственностью баюкал и качал – кохал! – станичных хрюшек, каждая из которых «тянет» под полтора центнера, на своих могучих руках, умильно любовался их розовыми пятаками и нежно почёсывал их за, подобным лопухам, ушами. Хрюшки были очень довольны тем, что имеют постоянную «квартиру» с полным «пансионом» и от всей Души сочувствовали своим постоянно голодным «невезучим» диким сородичам, «неприкаянно» шастающим по речным камышам в поисках съедобных, но малокалорийных корешков.
    Спит станица... Но один кочет уже начал посреди ночи тихонько и нетерпеливо перебирать лапками на своём «главном месте» на насесте в курятнике. Он хотел не опоздать за другими кочетами и ухитриться прокукарекать первым Утренний Гимн восходящему Светилу в ознаменовании наступающего Нового Дня. Ведь у станичных кочетов никогда не затихает «вечное» соревнование кто первым подаст Утренний Голос. Ведь кто первый «проголосует», тот в течение наступившего дня – Куриный Царь и Станичный Птичий Атаман!

*   *   *
    Уютно тикают ходики на беленой стене светёлки. В Красном Углу «притаились» Иконы, заботливо убранные женской рукой белыми с вышивкой полотенцами. На столе у окошка «мирно спит» и «остывает» после горячих полемических споров с мировыми политическими оппонентами журнал «Партийная жизнь» с результатами прошедшего очередного судьбоносного пленума ЦК КПСС. А под столом в плетёной корзине на мягкой подстилке сладко и беззаботно посапывают котята, прижавшиеся к тёплому родному пушистому животу своей мамки.
    Святые Лики с Икон с прискорбием глядели на сбившийся с Пути Истинного и оттого неприкаянно блукающий в политической Тьме Времён партийный журнал. И журнал виновато краснел своей обложкой под их скорбными судными взглядами.
    Приглушённо осторожно скрипнули пружины панцирной сетки широкой железной кровати.
 - Гриш! – шёпотом позвал женский голос. – Подвинься. Развалился як боров. Туточки тоби не кутух.
 - Ммм! – во сне промямлил тот. – Ты шо шумишь, Тай?
 - Слухай, Гриш! – повернулась всем корпусом к мужу Таисия и её большие выразительные глаза блеснули каким-то таинственным завораживающим лунным светом. – Нам трэба поменять…
 - Давай поменяем! – прервав жену, зевнул Григорий и потянулся к ней.
    Кровать «предательски» скрипнула. Над корзиной тут же обозначились ушки мамки-кошки и чутко повели в сторону источника шума.
 - Та тихо ты, Гриш! – прошептала Таисия. – Детей разбудишь. Я ж не досказала. А ты мэнэ уже перебил. Нам трэба поменяты…
 - Та давай поменяем, - опять зевнул Григорий и привлёк жену к себе.
 - Гриш! Ты ж мэнэ не дослухал! – стала слабо «защищаться» Таисия.
 - Та усё я дослухал! – наконец-то «продрал» сонные глаза Григорий. – Тоби захотелось поменяты… позу? То исть… разнообразить наши физические отношения?
 - Тю! Дурак! – прыснула от смеха она. – Бестыдник! О чём думаешь? А ще партейный! Строитель коммунизма! Доклады дояркам та комбайнёрам читаешь як правильно жить!
 - Ну и шо?! Партейные тоже люди! И ничого человеческое им не чуждо! – оправдался и заодно заступился за однопартийцев Григорий, продолжая привлекать жену к себе. – Тай, ну иди ко мне.
 - Гриш, погодь! Дай, я хоть Иконы прикрою от греха! Мэнэ стыдно перед ими! Та и корзину с кошаками тоже. А то Муська за нами наблюдаить. Вытаращила глазищи! – поцеловав мужа, Таисия тихо, с кошачьей же грацией, встала с кровати и накинула на Иконы и на корзину платки. – Муська вылупила зенки як та любопытная Варвара. И даже не моргаить! Аж Луна в глазищах отражается.
    Во дворе тонким переливчатым тенором забрехал хозяйский пёс. Его тут же глухо и басовито поддержал соседский барбос. С дальнего конца улицы на их «клич» отозвались другие собаки.
- Чтой-то наш Рябчик разбрехался! – потянулся до хруста в суставах Григорий.
 - Та вин же ж завсегда на Луну брешет! «Неравнодушный» к ней! И соседский Трезор такый же! Два сапога – пара!
 - А шо ты Святые Лики закрыла? Воны ж «говорять» шоб мы плодились и размножались! – «напомнил» ей Григорий.
 - Ой! Та хто бы гутарил, а?! Ты ж партейный! Тоби ж Иконы «слухать» партейный устав не велит! – покачав головой, упрекнула его Таисия.
 - Иногда можно… слухать! – быстро «подкорректировал в нужную сторону» партийный устав Григорий и прижал к себе ненаглядную супругу.
    Тиха и прекрасна кубанская ночь…
 - А ты шо подразумевала под понятием «нам трэба поменяты»? – довольно потянулся Григорий и «по-хозяйски» посмотрел на жену.
 - Та я уж и не помню, – прильнув к нему, жмурилась как кошка она.
 - А я уж было подумал, шо ты деду Щукарю хотела поменять старые чувяки на нови! – высказал предположение Григорий.
 - Та ну на тэбэ! Балагур! – мелко затряслась от смеха Таисия.
 - Цэй вопрос совсим не смешной! Цэй вопрос сурьёзный! – «сурьёзно» выставил вверх указательный палец Григорий. – Станичники могут указать и поставить на вид, шо мы Щукаря, твово отца родного, содержим не надлежащим образом. Трэба кардинально переменить стари дедови чувяки на нови! А ишо дочка называется! Стыдно, Тайка!
 - Та ну на тэбэ! Уймись! – поцеловала «балагура» в колючую щёку она.
 - Ежели серьёзно, то я, было, подумал, шо ты захотела поменять нашу жисть на индийский манер, - таинственно изрёк он.
 - Це якый такый манер? – внимательно посмотрела на него Таисия.
 - Як в Камасутре показано! – ещё более таинственно произнёс Григорий.
 - Шо цэ така ще за Камасутра? – удивлённо и непонимающе захлопала большими длинными ресницами Таисия.
 - Ладно! Слухай сюды! – шумно и деловито, словно делает большое одолжение, вздохнул Григорий. – Ця наука не для слуха вашей бригады доярок. Тильки тоби расскажу. Так, вот. Мой товарищ Васька из районного идеологического отдела партии був за кордоном по обмену опытом с тамошними социалистами. И много чего там «подчерпнул»! Кока-колу даже пил. Не понравилась вона ему. Гутарит, шо вона яким-тось подозрительным медикаментозным вкусом отдаёть. Непонятная сладенькая микстура. Наш квас лучше. И… понятнее! Ядрёный! Забористый! Бодрящий! Вин мне и про индийскую Камасутру поведал. Занятное Учение, кажу я тоби! Увлекательное! На районном партийном совещании мы с ним на заднем ряду сидели. Так вин мне на листе конспекта по научному коммунизму схематично и доходчиво несколько поз нарисовал, як боги с богинями любовью занимаются. Интересни таки, кажу я тоби, «схемы»! Тантрическая любовь! Божественная гармония! Ось! Побачь! – и «схематично на пальцах» показал несколько «гармоничных поз».
 - Тю! Срамота! Так ось ты чем «увлекался» на выездной сессии партактива?! – попыталась сделать грозными свои смеющиеся глаза Таисия. – Бесстыжий ты партиец!
 - Давай одну «схему» вместе «проверим» на предмет гармоничности? – предложил Григорий и с «серьёзной» миной на лице добавил. – Нам с тобою трэба… кардинальные перемены!
 - Тю! Перестань! – легонько ударила ладонью его в плечо она. – Я ни то шо бачить, я и слухать о «гармоничних схемах» не желаю! Срамотища яка-то чертячья!
 - Так боги ж настоятельно велять нам усим так «действовать»! – сделал наивные и «преданные богам» глазки Григорий. – А ты и есть богиня!
 - Яка я ще така богиня?! – заглянула Таисия ему в глаза.
 - Яка?! Та самая настоящая! Моя богиня! – с восхищением повторил Григорий.
 - Ладно! Я согласная быть богиней! – нежно обняла его за шею она. – Божественный ты мий! Аполлон Кубанский!..

*   *   *
    Мерно тикают ходики на стене. Кошка потянулась, замурчала и принялась облизывать котят. Котята, сладенько зевая, подставляли под заботливый шершавый мамкин язык свои надутые её молоком упругие животики.
    Из-за шторы в светёлку заглянула любопытная Луна и, удовлетворённая размеренным «ходом событий», скрылась за густой раскидистой кроной старой груши.
    Утром ночная Луна встретится со своей дневной подружкой Солнцем. И они посудачат о житие-бытие общем Космическом и частном Земном у плетня в Звёздной Станице, что притулилась к широкому Млечному Шляху.
    А сейчас, в ночной час, на дальнем краю Звёздной Станицы молодые Звёздочки дружной девичьей стайкой сидели на скамейке у хаты одной из Звёздочек, лузгали семечки и задушевно мелодично пели:

Ой, цветёт калина в поле у ручья.
Парня молодого полюбила я.
Парня полюбила на свою беду:
Не могу открыться – слова не найду!
…..
    Кошка, закрыв глаза и тихонько мурча, рассказывала котятам интересную ночную сказку. И только её чуткие ушки из врождённого кошачьего любопытства всё пытались вычислить точку и поймать источник, откуда над широкими кубанскими просторами, над казачьими хатами льётся эта еле уловимая прекрасная и завораживающая Волшебная Мелодия Вселенной:
…..
Он живёт, не зная ничего о том,
Что одна дивчина думает о нём.
У ручья с калины облетает цвет,
А любовь девичья не проходит, нет!

А любовь девичья с каждым днём сильней,
Как же мне решиться рассказать о ней?
Я хожу, не смея волю дать словам;
Милый мой, хороший, догадайся сам!
…..

Мелета Андрей