Гоблин и смерть

Поэма написана по сюжету Михельмана


Случилось это так давно,
Когда же точно, знать нам не дано.
Известно только, что в тот год
Пришёл конец войне,
Что полыхала десять лет в огне
И победил Дофиччи Эклов род.

В далёкие те времена
Покрыты славой вечной имена,
Дошедшие сквозь время и пространство
К нам из далёких тех миров,
И таинства на них лежит покров,
Легенд и мифов постоянство.

В те времена и в мире том далёком
Жил Орк в страданье одиноком –
Потомок гоблинских племён.
От нежностей – дитя жестокости далёк,
Силён и мускулист, но невысок,
И был на редкость он умён.

На голове его лишь клок волос.
А из-за грязи и пыли полос
Цвет тела был неразличим на глаз.
На пальцах когти, узкий лоб
Зубищи острые, вводящие в озноб,
Зрачки, светящие в полночный час.

Ещё приметой обладал он скверной -
Свой глаз он потерял в походе первом.
Но был вознаграждён могучим колдуном.
Он подарил ему магическое око.
И не раскаялся он в том жестоко,
И новый мир увидел гоблин в нём.

Таким был облик нашего героя,
По миру странствующего, не найдя покоя.
Воителя, рождённого в пещерах,
Чьи предки – воины жестокие,
Пока мужья воюют одинокие,
Их матери оружие куют, служа примером.

Наёмником он воевал шесть долгих лет,
И знал он много поклонений и побед.
И щедро награждён за службу.
Деньжат он много получил.
Но более всего ценил
Он всё же преданную дружбу.

Среди же тех его друзей огромных
Был Толд - гигант неугомонный,
Герой в кольчуге и с пудовым кулаком,
Ещё был Ромми – коротышка,
Боец отменный, как из книжки,
Костюм стрелка, прикрывший щегольским плащом.

И эти двое из людей
Которым света белого опасности милей,
Наёмниками были в той войне,
Где гоблин отличился.
И многому от них он научился,
И был союзом тем доволен он вполне.

В тот день собрались все они,
Чтоб вспомнить доблестные дни
В таверне, где клиентов рой,
Удобно там расположившись,
К еде, питью изрядно приложившись,
Шутя, беседуя и хохоча порой.

И повод был ещё в тот день отменный,
Ведь на хозяйке той таверны,
Друг Толд жениться вознамерился всерьез.
Наёмника он жизнь хотел оставить,
Оружие в углу поставить,
Очнуться от войны кровавых грёз.

И атмосфера дня того была прекрасна.
Из тех мгновений, что так ясно
Пред нами предстают на склоне лет.
И запахи один вкусней другого,
И чистота похвального достойна слова,
И стол ломился там, и вкусен был обед.

Печалило лишь Орка – преданного друга:
Не мог веселья разделить с подругой.
Хотя была она совсем недалеко.
В подполье спрятана совсем одна,
Не в том тут дело, что была страшна,
Но лицезреть её не каждому легко.

Подруга гоблина была тигрица.
И как так можно ухитриться?
Причиной же являлось колдовство.
Укушенная оборотнем когда-то,
Сама теперь была немного жутковата.
Зато в бою была неуязвима, словно божество.

Подруга по рожденью – альвов дочь,
Но не похожею на них была точь-в-точь.
Они не монстры, просто леса дети.
И хоть носили лук они с собой всегда,
И даже спали с ним, бывало иногда.
Но воины встречались лучшие на свете.

В глуши лесов они бродили в тишине,
А ночью танцевали при луне,
И песни пели, развлеченья жаждя.
Их магия была сильна,
Врагов лесных карала лишь она,
Но скучной показалась эта жизнь однажды.

Тикан, так звали гоблина подругу.
Врагов завидя, не бежала с перепугу.
Она дралася из последних сил.
И если б с нею не стряслась беда,
То хищницей не стала б никогда.
Но рок жестокий сущность изменил.

Вернёмся к нашему повествованью.
Товарищей, не обманув здесь ожиданья,
Наш коротышка Ромми возгласил.
- Друзья мои! – сказал он важно, -
Наш бедолага Толд отважный
Жениться должен, коль он так решил.

Могли ли мы представить даже
И в страшных снах вообразить однажды,
Что может вдруг такое с другом быть?
Когда вот променяет Толд походы, битвы,
На жизнь прескучную, по выходным молитвы
И право быть любимым и любить.

Толстеть он будет увальнем сварливым,
И утирать носы детей сопливых,
Готовить суп, трактирные дела верша.
Подсчитывать доход и делать дребедень,
И будет скушен его день,
В делах обыденный прошедший не спеша.

Не знал бедняга Ромми лишь одно,
Что будущему свершиться не дано.
Судьба друзей, как и его ужасна.
Трагический конец грядёт,
И не пройдёт за годом год.
А рок всем вынес приговор безгласно.

Но продолжали петь и веселиться,
Не зная, что беда в окно стучится.
И Орк ответное здесь слово взял.
Друзьям поведал о своих же планах,
О том, что собирается с Тикан он
На звёзды любоваться по ночам.

Мечтал он о покое и еде,
Спокойной жизни далеко не в суете,
Посиживая на крылечке вечерами,
Не думать больше о войне.
И вознамерился пожить спокойно в тишине.
Но был конец мечтам не за горами.

- Что с вами делать? – Ромми тут сказал,
Поняв, сколь много потерял.
Придётся за компанию сложить оружье.
И обнялись друзья, и в этот миг
Ужасная судьба и рок их так застиг.
Неся удар их славной дружбе.

В отличье от беспечных иногда,
Наш Орк на стороже уж был всегда.
Жестокий мир – звериные законы.
И был с рождения он воспитан так,
Что каждый миг подкрасться может враг.
И не помогут здесь молитвы и иконы.

И племя то, где вырос он,
Свирепое сообщество где был рождён.
Науку эту не в беседах нежных объясняло.
Коль зазеваешься – едою стал,
Хоть даже болен ты или устал.
Примеров видел он таких немало.

Любой из альвов, монстров иль людей,
Считал, что гоблин - обязательно злодей.
Их потому в живых не оставляли.
Не повернуться к гоблину спиной
Задачей было лишь одной.
Но и они глаза в глаза врага встречали.

Четыре фигуры в чёрных плащах,
И капюшоны на их головах,
Что наводило на подозрения верные.
Наш Орк повернулся к проходу лицом,
И тут заприметил лихих молодцов,
В дверь проскользнувших той таверны.

То величайшие из всех бойцов,
Непобедимых удальцов.
И предком был их прародитель Первый.
В Лекосе выиграл военный турнир,
И многим из былых задир
Пощекотал изрядно нервы.

Поэзия и танец битвы
И песнь клинка острее бритвы –
Религией была его храбрейших дел.
В искусстве воина познал он совершенство,
А в поединке – райское блаженство.
И благородство был его удел.

Его потомки, как бывает часто,
С пути свернули, согреша ужасно.
И подлости свершали, денежки любя.
Канари звалися они,
В убийстве проводили свои дни,
Утехи и наживы ради, кровь рекою лья.

И в этот час пришли сюда без дела,
Сразиться с гоблином, в боях умелым.
А может денег заработать грязных.
И предводитель был у них один,
Он звался Младший господин,
И был подлец и лжец ужасный.

Движение его руки, оружие из стали -
И Толд и Ромми замертво упали.
Не помогли им ни секира, ни кинжал.
В бою убиты, защищая друга.
А посетители безумны от испуга,
Кто выпрыгнул в окно, кто убежал.

И только гоблин принял вызов,
Готовый к всяческим сюрпризам,
А на войне, как на войне.
Поганец Роцахат – злодей кровавый
Не понял бы здесь уговоров здравых,
Глазами сверкая в огне.

Наш Орк без доспехов садился за стол –
Не драться сюда он пришёл,
Но кольца имел под рукой ненароком.
Оружие это носил он с собой,
Ведь мать его знала, что это герой.
Предчувствие ей в том было уроком.

Боевые кольца гоблина те -
На цепочке при стальном шесте
Мать даровала, в набег отправляя Орка,
Ему одному из всех сыновей,
Выковав это рукою своей,
Веря в его исключительность только.

Мерзавец Роцахат хитёр был и быстр,
А в воздухе слышен катаны свист,
Той самой, с которой минуту назад
Стряхнул он, не глядя, бездушно,
Кровавые капли, убитых чудесным оружием,
Цинично смеясь, смерти рад.

И Орк наш, с силой восьмерых,
Сражался против четверых,
Кольцом смертоносным срезая,
Проклятые головы стаи врагов,
Был ранен в живот, но поднялся без слов,
Пытаясь собраться, почти умирая.

И правую руку того главаря,
Он срезал, ему же всерьёз говоря:
- Не знаю уж как на счёт поединка,
Но сталью по горло тебя накормлю,
Поскольку совсем не люблю,
Чтоб в мщенье врагу выходила заминка.

Очнулся Орк в комнате на чердаке,
Пытался подняться, враг был вдалеке.
Оплакивала жениха Элтик безмерно.
Не выйти ей замуж, невестой не стать,
Детей распрекрасных уже не рожать.
Мужчины бесценны, но смертны.

Но руку поганца, держащую меч,
Что посчастливилось Орку отсечь,
Ту, поразившую лучшего друга,
Убийцу ругая, в огне сожгла,
Пепел развеян, в канаве зола,
Так отомстила за жениха подруга.

Орк же три дня без сознанья лежал,
Казалось даже умирал,
Труп совершенный – любой убеждён.
Теперь же каждое движенье – боль,
Боеспособности полный ноль.
Повержен, но не побеждён.

Но раны гоблина – царапины почти,
Нытьё и жалобы у Орков не в чести.
Они идут сражаться, не зовя в подмогу.
И далеко уйти врагу не суждено,
Возмездие настигнет всё равно.
Тикан с ним собралась в дорогу.

Поганый меч же из врага руки,
Вонзившийся в его кишки,
Тётушка Элтик ему вручила,
Чтобы владельцу его вернуть –
Убить негодяя, клинком пырнуть.
Так она мстителя научила.

- Верну, - он холодно скал.
И тётушка, видя его оскал,
В воздухе охранный знак начертила.
Тикан тигрицу белую
И Орка доблестного смелого
В дорогу она так проводила.

Вскочив на спину белую Тикан,
Наш Орк умчался, словно ураган,
За шею обнявши тигрицу.
И был такой святой союз
Прочнее всяких брачных уз,
Любому можно поучиться.

Как оборотень Тикан была неуязвима,
Бессмертна и непобедима
И в гневе любому канари страшна.
Могучие лапы, звериный нюх,
Собачья преданность, тонкий слух,
К тому же любила Орка она.

Гоблин в ярости сжимал кулаки,
А паруса корабля исчезали вдали.
Канари спешили на острове скрыться успеть.
Их предводитель жестоко ранен,
А разум страхом одурманен,
Как будто гналась за ними сама смерть.

Злобный враг держись!
Трясись за свою жалкую жизнь!
Возмездие скоро настигнет неотвратимо.
Куда бы не скрыться тебе опять,
От расплаты не убежать.
Хоть жизнь убитых и невозвратима.

В безумной гонке две недели
Полные боли и ярости дни летели
В полубессознательном бреду.
Брошенный лагерь, костра пепелище.
А враг по свету снова рыщет.
Мстители, жертва – жизнь, как в аду.

Стоя на берегу крутом,
Наш гоблин рассуждал о том,
Что удалось врагам сбежать.
Здесь вдруг раздался странный звук.
И перед Оркм появился вдруг,
Кого нельзя было и ждать.

На стороже быть нужно -
Наш Орк схватился за оружье.
И новый монстр пред ним предстал.
То Колбр был самый настоящий,
В живую перед ним стоящий.
Рука же Орка сжала кольц металл.

Такое существо возможно описать,
И человеку он практически под стать.
С виду такой же, зелёная лишь кожа.
На шее жабры, перепонки на руках,
Глаза, как телескопы, плёнки на ногах,
И жабия, конечно, рожа.

Два рта имелися, не скроем –
Предмет для зависти героя.
Ведь был не идеален он.
И обитал он в хищников среде,
Частенько там думали все о еде.
К тому же гоблином он был рождён.

- Сможешь ли ты тритонов догнать? -
Не в силах биение сердца унять,
Орк вдруг решил поинтересоваться, -
Мне нужно срочно за их кораблём,
И пассажирский состав мне знаком,
Хотелось бы с ними посчитаться.

- Ещё не родился тот тритон,
Ни раньше, сейчас или даже потом,
Чтоб «Телти» сравнять с их кораблём.
Посудинам их с моей не соревноваться.
Легко мы сможем за ними угнаться,
С тигрицей твоей возьму вас вдвоём.

Наш гоблин щедро расплатился,
Ввиду того, что убедился,
Что способ нашёл посчитаться с врагом.
Догонит их и будет драка,
Хозяин тритонов не любит, однако,
Союзник прекрасный нашёлся в нём.

Команда удачная, можно считать,
С десяток колбов, если посчитать.
Глазастый чепп – вперёдсмотрящий.
Имеет крылья вместо пальцев,
Сопровождает он скитальцев,
К тому же – сторож подходящий.

- Не будем времени терять, -
Решительно промолвил Орк опять.
Корабль поплыл с настроеньем походным.
На выдр похожие скуббы – тварюшки,
Такие имелись на свете зверюшки,
Крутили колесо машины быстроходной.

Враг уж настигнут, слышны его рёвы.
Хотя тритоны ко встрече готовы.
Но колбры не меньше ждут схватки.
Над кораблём своим не просто так
Уже противник поднял флаг –
Видны боевые повадки!

И грады стрел в них полетели.
И камнемёты загудели.
Орк и друзья пошли на абордаж.
Как влюбленные в брачную ночь,
Крюками вцепились в-точь,
Входя в безумный раж.

Для Орка слаще смерть в бою,
Чем немощи у жизни на краю,
Когда обуза ты для рода своего.
В глаза, смотря костлявой с клюкой,
Забудет он про сытый покой
И прелести все его.

И ринулась Тикан-тигрица,
И страх в глазах врагов искрится.
У киски с тритонами старые счёты.
Пиратам подумать бы о себе,
Коль бы знали о страшной судьбе,
Рыб накормивших, после её работы.

Гоблин сражал из последней силы,
Хоть раны боль огонь его гасила,
Пытаясь подняться, он снова упал.
Дикая боль нервы глушила,
А кровь глаза запорошила -
Сознание внезапно потерял.

Очнувшись увидел над собой,
Небо, сияющее голубизной.
Только врагов и след простыл.
Вокруг же не было ни души,
Лишь Тикан сидела в тиши,
Корабль тритонов мирно плыл.

Тигрица в кошачьих повадках,
Облизывала губы сладко,
Как будто сливок наелась она.
Причина – хищная натура,
Врагов поесть – губа не дура,
Особенно, когда была голодна.

Враги их смылись с перепугу
Друзья сбежали от испуга.
Но самое главное оружие есть.
Важно на пол пути не остановиться,
Но с Орком не может такого случиться.
Он довершит свою месть.

Матросов нет, так вплавь поплывёт,
Впрочем, и лодка подойдёт.
Тикан впереди, не нужно ждать ответа.
Живыми главное достигнуть земли,
И острова канари в дальней дали.
В неведомой им стороне света.

Вот остров первый – аборигены,
Второй – скалы сплошные стены,
На третьем - удача, чудесный сюрприз.
На берегу разбитая лодка тритонов,
Значит по логике законов,
Скоро получат в гонке приз.

Роцахат ловок, как обезьяна,
И защищён он силой клана,
Найти его шансов практически нет.
Победить его будет сложно,
Но для орков нет понятия невозможно,
Или смерть, или слава побед.

Преследуй врага, пока в силах,
Рви, пока смерть не скосила -
Вот для гоблина главный закон.
И даже если умрёт в бою,
Стоя у жизни на краю,
Счастье битвы острее почувствует он.

И в этот драки священный миг,
Ещё прекрасней жизни лик.
А ненависть почти сродни любви.
И душу страсть здесь рвёт на части,
И справиться с ней не в гоблина власти,
Словно за Орком черти пришли.

И вот однажды ночь была темна,
Чернее демона зияла она.
А звёзды и луна покрыты облаками.
Сон Орка прервал стали стук,
То был битвы знакомый звук.
А значит цель была не за горами.

Тикан заметно встрепенулась,
И в сторону битвы повернулась
Раз драка – не нужно дважды звать.
И понеслась тут белая тигрица,
Крови врагов своих напиться,
И плоти их отведать опять.

И мрака непроглядно дно,
А в нём лишь белое пятно -
Тикан ступает по тропе войны.
В тот миг, как звёзды гаснут в небе.
И птиц замолк знакомый щебет,
Нюхом достигнет нужной стороны.

Вот звон оружья громче стал,
И Орк в руках сжал кольц метал.
А темень такая, что выколи глаз.
Но тучи на небе исчезли на миг,
Луны проглянул светлый лик -
Милостива судьба была сейчас.

Вот они – те, кого искали,
Которые ненависть снискали.
Злорадством наполнилось сердце Орка.
Большей радости он не видал,
Даже когда на пиру едал,
Хоть в желудке лишь чёрствая корка.

Молнией было их нападенье,
И двое врагов получили забвенье,
Сражённые Орка рукой.
Он был ещё слаб после раны,
Но ехал верхом на Тикан он,
И адские кольца врагу даровали покой.

И рыкнула тигрица так,
Что уши прикрывал их враг.
А гоблин ей вторил грозным кличем.
Пусть знают, как невинных убивать.
А Орк атаковал опять,
Как будто в демона явился обличье.

Пока Тикан врагов валила ниц,
Очередная жертва тех убийц,
С которой у канари бой и был затеян.
Почуяв, что уже близко спасенье,
Врагов дубасил с наслажденьем,
И был он в ярости безмерен.

Когда же поединок был закончен,
Поднял на победителей он очи,
И пламенно их возблагодарил.
Язык его был мало понятен,
И был чужеземец немного занятен.
Но благородством сердца покорил.

Звали иностранца Миалмото,
А с канари у него были счёты.
Он свои услуги предложил.
- С нами найдёшь ты верную смерть.
Не для того тебя спасли, поверь, -
Так ему гоблин сообщил, -

Мы и не думаем победить,
Но лишь, погибнув, отомстить.
Решай же - это тебе надо?
С собою только прихватить
Врагов, сколько успею убить –
Вот моя истинная отрада.

Но незнакомец держал ответ,
И рассказал, что много лет,
С канари у его народа счёты.
Знаком ему и негодяй один,
Который зовётся Младший господин.
Прикончить его – нет слаще работы.

Этот подлец из клана Чёрных,
И не щадит он непокорных,
Других канари в ужас приводит он.
И если кто-то его победит,
То этим с лихвой вознаградит,
Любого, кто в страхе пред ним рождён.

- Пора поставить на место молодца,
И я пойду с тобой до конца.
И храбрости любого поучу.
Ты лишь возьми меня с собой,
И вместе примем этот бой,
Награды не надо, даже заплачу.

- Платить, наверно, не придётся,
А бой наш смертью обернётся, -
С недоброй улыбкой гоблин сказал, -
Пошли гонца к врагу, а я без счёта,
Закончу начатую работу.
Рука его опять нащупала колец металл.

Народ Миалмото был интересен,
А описанье достойно песен.
Глаза, усы кошачьи, длинный хвост.
Но честь для Киалов была важнее,
Чем жизнь, и золота ценнее,
Хоть шерсть длина и низок рост.

В объятья сразу заключили,
И раны Орка исцелили.
И воинов собрали им с Тикан в подмогу.
Когда вернулся их посланец,
Как выслушал его Роцахат-поганец,
С решимостью отправились в дорогу.

И близок день последней схватки,
А Роцахат уж показал свои повадки,
Собрав свои свирепые войска.
Той местности, где состоялась битва,
Названье неизвестно, что обидно,
Легенда об этом дошла издалека.

Известно только, что в поляне той,
Сакуры высился росток сухой.
В преданиях об этом говорится.
Кошмарный гоблин смелый,
Скачущий на демоне белом,
Так представлялись там Орк и тигрица.

В легенде упомянута также одинокая,
Могила однорукого у сакуры высокой.
Впрочем, обо всём по порядку.
Роцахат стоял в войск первом ряду,
Глаза его сверкали, как в аду.
За ним убийц жестокие отряды.

Рука негодяя ласкала рукоять катаны,
Вполне оправился он от раны,
Которую гоблин нанёс ему в таверне.
Хоть был теперь он однорук,
Кому угодно внушал испуг.
По-прежнему не шалили его нервы.

- Какая встреча! – гоблин сказал, -
Уверен: узреть меня не ожидал.
Пришёл я справиться о твоём здоровье.
Рука случайно не болит?
Держись, несчастный инвалид.
За смерть друзей заплатишь кровью.

И вызвал Орк его на честный поединок.
Подлец, без всяческих заминок,
Снова показал свои повадки.
И слуги-убийцы ринулись в бой,
Когда махнув единственной рукой,
Со стороны он наблюдал с улыбкой гадкой.

Киалы не воины против канари,
Поэтому мёртвыми сразу упали.
Зато Тикан была непобедима, как добро.
Оборотни – они не милые киски.
Мясо сырое едят – не сосиски.
Убить их может только серебро.

К тому же доспехи из гоблинской стали,
Защитой прекрасной для Орка стали.
А кольца резали металл, как масло.
Как сорняки рубил он врагов,
Не жалея их голов,
Побоище то было ужасно.

Целого войска стоил один,
И видел то Молодой господин,
Как прорубил проход Орк к его персоне.
И встал с Роцахатом лицом к лицу,
И тут пришлося удальцу,
Честно сразить на боя поле.

- Вот, негодяй, тот самый меч,
Которым рубил ты головы с плеч,
И им  пролил реки крови невинной.
Теперь же он в моей руке,
И смерть твоя не вдалеке, -
Орк возгласил, без церемонии длинной.

Телохранители бросились к господину,
Но были сражены ударом единым,
Как молнией мечом поражены,
Узревшего кровного врага,
Почуявшего смерть наверняка.
К запаху крови слова не нужны.

И встретились они глаза в глаза.
И ненависть чистая, как слеза,
Сердце Орка прожгла в новой силой.
Их поединок длился вечность,
И был похож на бесконечность,
В противостоянии, как сущности единой.

Но Роцахат ошибку допустил однажды,
А гоблину не нужно это делать дважды.
На лезвие меча врага накинул он кольцо.
Блокировав оружие движеньем резким,
Меч подлеца сломал, как яйцерезку.
И руку срезал, как яйцо.

Глазами жуткими с испугу,
Смотрел Роцахат на обрубок.
А кровь хлестала из неё потоком.
Вдруг неожиданно кинулся прочь,
Подобно курице точь-в-точь,
Которую ударило током.

Но как снарядом в поганую спину,
В след Молодому господину,
Его же меч метнул наш Орк - герой.
Тот замер, на колени пал.
Дух испустил и ниц упал.
Не поворачивайся к гоблину спиной!

И тут наш гоблин песнь запел,
Что в детстве, зная свой удел,
В родных местах ему уж доводилось петь.
Напев тот слыша храбрецы,
Из недругов отчаянные молодцы,
От ужаса немели, начинав седеть.

А в поле боя, кроме мёртвых тел,
Уж никого, кто б воевать хотел.
Хотя война ещё не завершена.
Среди же трупов Миалмото
Лежал, где не было убитым счёта.
Убийца скрылся – жертва не отомщена.

Враг не пытался запутать следы,
Как заяц, убегая от беды.
Три дня и три ночи длились гонки.
Скакал Орк с азартом, ярче огня,
Тикан используя, как коня,
Лишь свист лопал барабанные перепонки

И только солнца луч успел блеснуть,
Они закончили свой путь.
И это было в четвёртый день.
Как звёзд на небе в ясную ночь,
Как листьев в лесу точь-в-точь.
Столько канари предстало, как тень.

Бежать было слишком поздно,
Обнаружить Орка с тигрицей несложно,
Они были окружены.
Гоблин был голоден и зол,
Как загнанный зверь действовал он,
И раздумья были не нужны.

Добраться до глотки своего врага,
Чтоб помнили его потомки века,
В плоть тёплую зубами впиться.
Но вот приблизился их господин,
Украшен нефритом его паланкин.
Что может из этого получить?

Из паланкина вышел старичок,
Низкорослый такой сморчок,
В чёрных простых одеждах.
Бородка редкая по грудь,
Глаза злые искры готовы метнуть.
Канари же смотрели на него с надеждой.

Вся армия дружно рухнула ниц.
- Ты – гоблин Орк? – вопросил главарь убийц.
- Так меня кличут друзья, - тот поклонился, -
Я полагаю, что не ошибся,
Думая, что ты – большая шишка.
По крайней мере, я б не удивился.

- Я – глава клана Канари сан, -
И старичок, надулся, как фазан,-
Коих кличут ещё по-другому – Чёрные.
Ты, я гляжу, смелый парень,
Меня же зовут Коварный старец, -
Вот дословно слова им изречённые, -

Роцахат, чью пролил ты священную кровь, -
Молвил он дальше, подняв кверху бровь, -
Был моим сыном любимым, поверьте.
И ты – ничтожный червячок,
Безумный, словно дурачок,
Посмел явиться сюда за смертью?

- Сынок твой убил друзей моих,
А я прикончил врагов своих.
Ты вздумал смертью гоблина пугать?
Она мне - практически сестра,
Я с ней знакомлюсь, вставая с утра,
А ночью ложусь, чтоб с рассветом обнять.

И явился я сюда не ради, -
Продолжал Орк в страшной досаде, -
Удовольствия лицезреть твою бородёнку.
Мне нужен приятель сына твоего,
И как увижу, убью я его,
Чтоб завершить свою работёнку.

Тут старец страшно развеселился,
И щёлкнув пальцами распорядился,
Чтобы мешок принесли холщовый.
В нём была мёртвая голова,
И излишни были слова.
Орка враг был казнён по господина слову.

- Ничтожный наследника не уберёг,
Прийти на помощь к нему не смог.
И мясо и кровь его кормят червей.
Мы слугам никчёмным
Сами головы рубим с желаньем огромным, -
Так пояснил коварный злодей.

- Признаюсь, радости меня лишил,
Ведь отомстить я сам решил.
Но кончим, пожалуй, наш торг.
И раз уж ты заплатил по счёту,
И сделал за меня работу,
Претензий нет, - заметил Орк.

- Ты иль с безумья очумел,
Или отчаянно ты смел, -
Молвил задумчиво Коварный старец, -
Не вижу я страха смерти в тебе,
Войны мои не так покорны судьбе,
В ситуациях подобных достоинство теряют.

- Просто они гоблинами не рождены,
Оркам рассужденья не нужны.
Они приходят в мир, чтоб умереть.
Родиться дважды никому не дано,
А жизнь она кончится всё равно.
Потому мы и любим смерть.

- Страх - канари главное оружье,
Любой ведь жизнь считает нужной.
Поэтому нас и невозможно одолеть.
Каждый боится боли и пыток,
На моем веку не было попыток,
Убить того, кого любит смерть.

- Ты на поединок мне намекаешь?
И если так, то как знаешь.
Хоть старость я уважаю, поверьте.
И жизнью пожилых вполне дорожу,
Но тебе любезность окажу.
- Тогда, - главарь крикнул, - готовься к смерти!

О, это был чудесный бой,
Когда увлекая Орка за собой,
Убийца жестокий ринулся в схватку.
Гоблин отважный в экстазе рычал,
Такого удовольствия давно не получал,
А слабонервные бежали без оглядки.

Возможно слухи пустой молвы,
Но четырёх дочерей тьмы,
Как говорят, Орк однажды сожрал.
Коварный старец был мастером боя,
С повадками истинного героя.
И в своё время много побеждал.

Он выиграл бы на этот раз,
Обычаю не изменив и в этот час.
Но слишком привык побеждать.
Лишь слыша имя грозное его,
Противники все до одного,
Надежду теряя, бросались бежать.

Но тот, кто был перед ним теперь,
Ярился, словно дикий зверь,
И слава былых побед его не манила.
Он был рождён убить или умереть,
И казалось, что даже смерть,
Голову перед ним склонила.

Канари же верил в победу без слов,
К смерти же не был готов.
Дрался, как мастер, словно играл.
И хоть был искусен порой,
И вел себя, как истинный герой,
Слишком верил в себя, но проиграл.

Глаза заливала Орку кровь,
А руки и ноги изранены вновь.
И от усталости готов был сникнуть.
Телом немощный, на шест опираясь,
Последнее, что сделал поднимаясь,
Нашёл в себе силы крикнуть:

- Я ради мести сюда явился,
И с врагами сполна расплатился, -
Так сказал кошмарный гоблин Орк,
И далее задал вопрос канари,
Которые с детства убийцами стали,
- Готовы ли вы исполнить свой долг?

Слова его те подхватил ветер,
А после мифы, рождённые в свете.
Свидетели в ужасе шептали его имя.
Коварный старец был непобедим,
С ним в схватку вступил только один,
Тот, который стоял перед ними.

И бежали в ужасе канари прочь,
Моля в слезах богов своих помочь.
От того, кто еле на ногах держался.
Гоблин же был чуть живой,
Готов был упасть, но качал головой,
Как будто мертвец над ними посмеялся.

В легендах поведан этот рассказ,
Старинные мифы вещали подчас,
Что гоблин был с гору величиной.
Словно скала был его меч,
Сто голов одним махом, рубя с плеч.
Но правда была немного иной.

Хоть гоблин был и маленького роста,
К тому же обжора несносный,
И далеко не идеален порой.
Деньги любил, объявим срочно.
Но можно сказать абсолютно точно,
Что был он - настоящий герой.