Лукоморье. Наброски. Глава 9

Со стороны двери что - то несколько раз упало, кто - то один раз матюгнулся, приняв, как минимум, один раз это самое упавшее на себя. Азартно строчащая гусиным пером по листу бумаги, временами перечёркивающая всё написанное, тёмная фигура, не обращала внимания на происходящее. Хотя в каменном подвале, где каждый шорох отдавался эхом в любом самом дальнем уголке, слышимость была прекрасной, это не мешало продолжать заниматься своим делом.
   - Как Вы умудряетесь тут ещё и писать, хозяин? - обратился высокий тощий мужчина с некогда красивым лицом, несколько лет назад изъеденным оспой, что впрочем не мешало лицезреть следы некогда привлекательных черт.
   - Дело привычки, всего лишь, - человек в балахоне повернулся к вошедшему. Тот почувствовал на себе пристальный взгляд и чуть заметно поёжился. Капюшон, как всегда, скрывал лицо, но этот взгляд, способный, казалось, проникнуть в саму душу, он чувствовал каждым нервом. - Надеюсь всё прошло успешно? - Гость вновь почувствовал, что лицо у него горит. Наверняка, в этот момент глаза странной фигуры смотрели ему в лицо. От этого он почувствовал себя ещё неуютней, но показать этого нельзя. Ни в коем случае.
   - Всё как Вы велели, хозяин.
   - Никто не пытался помешать?
   - Нет, всё прошло спокойно, даже лучше, чем ожидалось.
   Тёмная фигура почему-то нахмурилась:
   - Всегда ожидаю неприятностей, когда всё проходит слишком хорошо -- жди беды. Но, надеюсь, что не в этот раз.
   "А уж я - то как надеюсь на это!", - вытирая вдруг мигом вспотевший лоб, хотя в подземелье было нежарко, а скорее - наоборот, подумал вновь пришедший.
   - Где она? - откладывая в сторону перо, спросил хозяин дома чуть дрогнувшим голосом. Подобное было впервые на памяти гостя. Это он всегда заставлял трепетать окружающих. Хотя от добычи у гостя и самого перехватывало дыхание.
   - Наверху, в обеденном зале. Подумали, что сюда нет необходимости тащить.
   - Правильное решение, - кивнул чёрный капюшон. - Я сейчас поднимусь.
   Стараясь не показать возникшего волнения, хозяин завинтил крыжку на баночку с чернилами, отряхнул в затянутые чёрные перчатка руки, и направился к выходу из подземелья. Он отлично ориентировался впотьмах в отличии от идущего за ним слуги, который успел несколько раз споткнуться, налететь в темноте пару раз на мебель и ящики, наваленные у выхода и ушибиться один раз о них, прошипев себе по нос нечто нелицеприятное о тех, кто их там оставил.
   У выхода фигура в таинственном балахоне остановилась и тот, чьё лицо скрывал капюшон, как делал это каждый раз, остановился, крепко зажмурил глаза и только после этого дверь была открыта. Постояв несколько мгновений с закрытыми глазами, он их аккуратно приоткрыл. Но никто со стороны этого увидеть не мог. Яркий свет, льющийся из окон так и резал глаза, но переход зрения от почти полной темени до яркого солнечного дня переходил теперь быстро. Не то, что раньше. Но об этом вспоминать не хотелось, когда впереди, всего в несельких десятках шагов лежало то, к чему хозяин дома стремился много лет и что будоражило его воображение намного сильнее, чем прелисти самой восхительной женщины на свете. Деньги и власть. Всё это приблизилось и стало почти осязаемым. До них уже можно было дотянуться, практически, потрогать руками.
   Плюнув на условности и на то как это будет смотреться со стороны, тёмная фигура поспешила, так, что слуга с трудом поспевал за своим господином, чьё необычное одеяние развивалось, словно на ветру, хотя в замке не было ни дуновения. Хозяин не мог больше сдерживать себя. Его шаги становились всё шире и шире. Он уже почти бежал. То, чем он мечтал обладать, находилось в нескольких метрах от него.
   Вбежав в зал, он увидел толстую длинную цепь, кучей сваленную в углу. От увиденного у него защемило сердце.
   - Варвары! Кто же так обращается с таким достоянием?! Теперь моим достоянием!
   Кучка людей самого разбойного вида поёжилась. Кто знает хозяина?! С него станется ещё и наказать за хорошо проделанную работу.
   Выдохнув, фигура в тёмном, уже неторопясь, как и приличествовало настоящему хозяину положения подошла к добыче. Не глядя, хозяин начал опускать свою пятую точку и уселся на мягкий стул. Кто-то из присутствующих подсуетился и вовремя подсунул под садящийся зад мягкую мебель. Кто это сделал хозяина мало интересовало, да даже не интересовало вовсе, если уж говорить на чистоту, просто иначе и быть не могло.
   Чуть подавшись вперёд, чтобы мог достать, он с некоторым трепетом дотронулся до цепи, погладил её, и стал прикидывать сколько же золота можно получить, если переплавить её.
   Рядом с собой он заметил лёгкое дрожание воздуха и усмехнулся. Мифодию Никаноровичу тоже хотелось поглядеть на то, что за дрянь притащили в его владения. Он стоял рядом с хозяином, но оставался невидимым. Очень уж много чужаков стояло вокруг, да и не привык домовой открываться перед чужаками. Он стоял и тоже рассматривал ту пакость, что приволокли в его дом. Мало того, что они захламили этой цепью одно из важнейших помещений дома - обеденный зал, так даже и не удосужились, хотя бы мало-мальски привести эту железку в хоть какой - то порядок: отряхнуть от налипшей травы, хвойных иголок, убрать мох, вольготно наросший на цепи, являющейся невесть сколько времени единым целым с тем дубом, на котором она висела. А уж про остатки коры, которой были щедро сдобрены звенья цепи и говорить не приходилось. В обшем, по мнению, домового новая вещь, если можно так её назвать, являла собой вид мало призентабельный и не достойный того, чтобы находиться в этом зале, а то и вдоме. Увидев то, что ещё предстояло увидеть хозяину, оставаясь невидимым, он широко улыбнулся, показав тёмной фигуре язык и изобразив пальцами нос, исчез. Видимое только хозяину дома мерцание пропало, но он не обратил на это нималейшего внимания. Всё его внимание было приковано к цепи. Затаив дыхание, он вновь погладил цепь. Сколько же лет он этого ждал! И сколько сил было потрачено на то, чтобы сейчас просто глядеть на неё и осозновать, что он единственный её владелец.
   Сегодня один из самых знаменательных дней в его жизни! А таких дней за долгие годы было немного. Подумав об этом, фигура в чёрном балахоне подошла к столу и взяв графин, в котором находилась рубиновая жидкость, налила полный кубок, украшенный драгоценными каменьями и рисунками из золотой краски. Разбойники, взирая за этим действием чуть не облизывались и старались не смотреть даже в ту сторону.
   Хозяин же, поднял кубок, полюбовался на игру вина в посудинке, но пить не спешил. Он растягивал удовольствие. А куда спешить? Первый и самый главный пункт его плана выполнен. Дальше будет ещё сложнее, но начало положено. Поэтому он мог устроить себе небольшой праздник.
   Усевшись, обратно в кресло и любуясь на доставленное добро, он поволил - таки себе небольшой глоток. Волшебный вкусовой букет сперва прокатился по нёбу, оставляя одновременно горьковато - сладкое послевкусие, а затем чуть покатав вино во рту, хозяин проглотил чудесный напиток. Уже малоскрываемые завистливые взгляды было направлены на него, но он делал вид, что не замечал их. Всё его внимание было приковано к цепи. Больше его в настоящее время ничего не занимало. Не в силах оторваться от созерцания такого дивного зрелища, он, не глядя, опустил едва пригубленный кубок мимо широко подлокотника кресла, но тот, призрев все законы природы, так и остался висеть в воздухе. Чёрная фигура наклонилась к цепи, и взяв в руки последнее её звено, поднеся ближе к глазам, принялась рассматривать.
   Неожиданно дёрнувшись так, что драгоценный кубок, продолжая висеть в воздухе опрокинулся и не менее драгоценное вино полилось на пол, точнее - на пушистый восточный ковёр, хозяин выудил из кармана балахона лупу, какой вот уже много лет пользовались ювелиры, и отправив её в недра капюшона, умудрившись при этом не показать лица, нервным движением поднял несколько крайних звеньев цепи к самым глазам.
   Потерев последнее звено, он застонал, словно тяжелобольной. Вскочив, не обращая внимания на недоумённо смотревших на него людей, он стал перебирать каждое звено.
   - Мать вашу! - раненным медведем взревел хозяин. - Соловей! Вы что мне притащили? Обмануть меня удумали, сукины дети?!
   - В чём дело, хозяин? - втянув голову в плечи вопросил предводитель разбойников. Не нужно было обладать шестым чувством, чтобы понять чем всё сейчас для них обернётся и для него, в частности.
   - В чём дело? - ещё громче, уже подраненным слоном взревела фигура в чёрном балахоне. - Я тебе скажу в чём дело, - зашипело из-под капюшона. - Можешь утопить в болоте эту цепь драгоценную!
   - Я не понимаю..., - начал Соловей, но осёкся, - почувствовав всем своим нутром, что лучше ему сейчас лишний раз не вякать.
   - А тебе ничего и не нужно понимать! Главное, что я понял!
   Чуть успокоившись, фигура уселась на кресло и забарабанила пальцами по подлокотнику. Никто из присутствующих не рискнул прервать эту тишину и обратить весь возможный гнев хозяина на себя.
   - Хорошо, что я не замкнулся только на этой цепи, - послышалось наконец из-под капюшона. Голос говорил тихо, но все слышали каждое слово. - Всегда приходится исходить из худшего. Не зря пришлось покорпеть над другими планами. Я хотел по - хорошему, но теперь мне не оставили иного выхода. Вот и верь после этого людям! А это убрать! - сделал он движение пальцем руки и разбойники, крякнув подхватили тяжеленную цепь и потащили её вон из зала.