Хвостов и Давыдов в Америке

Портрет Г.И.Давыдова.    
               
                Хвостов и Давыдов.



   Хвостов Николай Александрович (1776-1809), лейтенант,исследователь Русской Америки и Алеутских островов. На морской службе с 1790 года, на службе у Российско-Американской Компании с 1802. Командовал компанейскими кораблями "Св. Елизавета" Совершил в 1806 году путешествие в Калифорнию, а в 1806-07 годах секрктную экспедицию на Сахалин и к Курильским островам. 
По возвращении в Россию арестован,бежал,участвовал в войне со Швецией,был представлен к наградам,но,в качестве наказания, был наград лишен.
Утонул 14 октября 1809 года при разводе мостов на реке Нева.
Именем Николая Хвостова назван остров в архипелаге Крысьих Алеутских островов и пролив между этим островом и островом Чукул.

   Давыдов Гавриил Иванович (1784-1809), мичман,с 1807 года лейтенант,исследователь Русской Америки и Алеутских островов. На морской службе с 1794 года, на службе у РАК с 1802.
До 1807 года ходил на кораблях под командованием Н.А.Хвостова.В 1807 году получил под командование тендер "Авось",на котором в 1807 году присоединился к Хвостову,совершавшему экспедицию к Курильским островам.
Именем Гавриила Давыдова назван остров в архипелаге Крысьих Алеутских островов и мыс на восточном побережье Сахалина.
Дальнейшая судьба Давыдова полностью совпадает с судьбой Н.А.Хвостова,вплоть до трагической гибели в 1809 году.

   Имя лейтенанта Гаврилы Ивановича Давыдова (1784–1809) известно в связи с двумя важными обстоятельствами, одно из них касается военно-политической сферы, а другое – сферы научной. В первом случае речь идёт о его (вместе с лейтенантом Н. А. Хвостовым) участии в организованных камергером и послом в Японию Н. П. Резановым двух рейдах против японских факторий на Сахалине и Курильских островах, а во втором – о двухтомном сочинении «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, описанное сим последним». И в том, и в другом случае имя Давыдова неразрывно связано с именем его верного друга Николая Александровича Хвостова (1776–1809). Хвостов был старше Давыдова на восемь лет. Оба были выпускниками Морского кадетского корпуса, но сильно различались по своему характеру. Николай отличался взрывным, холерическим темпераментом, был быстрым, решительным, фантастически смелым человеком, не лишённым, впрочем, известной сентиментальности. Он был очень привязан к своей большой родительской семье и буквально боготворил свою мать Елизавету Алексеевну Хвостову, в девичестве Шелтинг. Хвостов приходился племянником по свойству писателю, мыслителю-архаисту, государственному деятелю, адмиралу, президенту Российской академии с 1813 г. и министру народного просвещения в 1824–1828 гг. А. С. Шишкову (1751–1841). Отец лейтенанта статский советник Александр Иванович Хвостов и Шишков были женаты на сёстрах Шелтинг. Давыдов был сангвиником, внимательным, наблюдательным, раздумчивым, склонным к продолжительной письменной работе, но тоже, безусловно, смелым и отважным, иначе его крепкая дружеская привязанность к Хвостову и их безотлучное партнёрство просто не могли бы состояться. Ведущим в этом тандеме, безусловно, являлся Хвостов: восьмилетнее старшинство в ту пору значило на флоте многое.
Гаврила был произведён в мичманы в 1798 г., в четырнадцать лет, а в 1802 г., когда ему ещё не исполнилось и восемнадцати, был принят на службу в Российско-Американскую компанию (РАК) (с оставлением в составе военного флота) и готовился отправиться в Америку. Виновником этого скоропалительного решения являлся, конечно, его старший друг. Отец Хвостова проиграл длительную судебную тяжбу, и его семья оказалась в крайне сложных финансовых обстоятельствах. Николай за 2 тыс. руб. жалования годовых принял предложение РАК отправиться в её американские колонии, и Гаврила не преминул составить ему компанию. Н. А. Хвостов рассчитывал накопить за время путешествия некоторую сумму и оказать помощь семье.
Первое путешествие в Америку Хвостова и Давыдова пришлось на 1802 – начало 1804 г. Между тем, по возвращении друзей-офицеров в Петербург РАК снова предложила им отправиться в Америку, но теперь уже с двойным жалованием: по 4 тыс. руб. в год. Повторять гигантский путь через весь Евразийский материк Николаю не хотелось, и родители, заметив это, стремились его отговорить. Между тем, финансовое положение семьи оставалось тяжёлым, и Хвостов решил ехать. Перед отъездом Хвостова и Давыдова, состоявшимся 14 мая 1804 г., первый навестил свою мать и сообщил ей, что по его просьбе РАК будет выплачивать семье половину причитавшегося ему годового жалования. После смерти Г. И. Шелихова в 1795 г. главой РАК фактически стал его зять Н. П. Резанов, от которого теперь напрямую зависела и карьера, и финансовое положение друзей-моряков.
В августе 1804 г. офицеры прибыли в Охотск и оттуда на бриге «Мария» отправились в Америку. Однако сильная течь, открывшаяся в пути, не оставила им другого выбора, как зайти на Камчатку, в Петропавловск, и там зазимовать. А 5 июня 1805 г. туда из Японии И. Ф. Крузенштерн привёл корабль «Надежда», на борту которого находилось отвергнутое японским сёгунатом посольство Н. П. Резанова. Конечно, уповать на то, что Япония, пребывавшая в изоляции от внешнего мира, примет представителей России и установит с ней торговые отношения, было чересчур самонадеянно, но и Резанов, со своей стороны, сделал едва ли ни всё, чтобы провалить порученную ему миссию. Его надменное и пренебрежительное по отношению к японским партнёрам поведение было исчерпывающим образом засвидетельствовано в дневнике лейтенанта «Надежды» Е. Е. Левенштерна. Крайне возмущённый позицией сёгуната, Резанов был намерен отомстить японцам за отказ принять русское посольство. В письме к генерал-губернатору Камчатки П. И. Кошелеву он, в частности, грозился, что «отказ японцев дорого им стоить будет». Получив в Петропавловске в своё непосредственное распоряжение двух молодых смелых морских офицеров, камергер понял, что план его мести не далёк от осуществления.
А пока Резанов собирался отправиться в американские владения РАК для их ревизии и 14 июня 1805 г. отплыл туда на упоминавшемся бриге «Мария». С ним были Хвостов, Давыдов и новый знакомец моряков Григорий Иванович Лангсдорф (1774–1852), врач, выпускник Геттин-генского университета, бывший натуралист с «Надежды» и, тоже бывший, член резановского посольства, а тогда приглашённый сопровождать камергера в качестве его личного медика.
По прибытии «Марии» в Новоархангельск Резанов 29 августа 1805 г. дал Хвостову и Давыдову подробную инструкцию, касавшуюся предстоящей антияпонской экспедиции. Он полагал, что последняя «проложит путь новой торговле, даст необходимые силы этому краю, отвратит его недостатки». Впрочем, мореходную часть предприятия камергер полностью поручал Хвостову и Давыдову, главным образом первому из них как старшему по возрасту, званию и наиболее опытному в этом тандеме. Он прямо писал, что «не быв морским чиновником», не вдаётся в «глубокость сей чуждой для меня науки». Появилась и материальная компонента резановского плана. У Джона Вульфа, «американского корабельщика», как он именовался в некоторых русских документах, был куплен трёхмачтовый корабль «Юнона» и специально построен тендер «Авось».
Зимовка в Новоархангельске, на о. Ситка, куда «Мария» пришла 26 августа, оказалась очень тяжёлой, многие умерли от голода, ещё больше было заболевших цингой. Резанову ничего не оставалось, как отправиться за хлебом в Калифорнию. «Юнону» умело привёл в Сан-Франциско Хвостов. Камергера, как и раньше, сопровождал Лангсдорф.
«Юнона» стояла в Сан-Франциско с 25 февраля по 8 июня 1806 г. По возвращении в Ново-архангельск Лангсдорф 19 июня отплыл на большом компанейском судне «Ростислав», отданном в распоряжение Д. Вульфа для того, чтобы он смог добраться до Охотска. 13 сентября «Ростислав» пришёл в Петропавловск, где Лангсдорф и Вульф провели зиму 1806/1807 гг. Тем временем, Хвостов и Давыдов оставались с Резановым, и их ждали перипетии антияпонской экспедиции.
Чем дольше Резанов оставался в Новоархангельске, тем большие сомнения в отношении планировавшейся им экспедиции его одолевали. Он буквально забрасывал Петербург письмами и отчётами, но ответа на них не получал. Только в течение одного дня, 21 июля 1806 г., камергер изменил план экспедиции три раза. Сначала он написал Хвостову, что решил вернуться в Петербург через Охотск, чтобы лично доложить об антияпонских акциях императору, отдал лейтенанту распоряжение вооружить экипажи обоих судов ружьями и снабдить патронами, но не уточнил, будут ли участвовать в экспедиции оба судна или только «Юнона». Затем в письме к правителю Русской Америки А. А. Баранову сообщал, что намерен участвовать в экспедиции, и в поход отправится лишь «Юнона». А в следующем письме известил Баранова, что прежде всего поплывёт на Сахалин, а для «обласкания» тамошних айнов и организации обмена с ними намерен взять некоторое количество товаров.
24 июля, все ещё находясь в Новоархангельске, Резанов меняет план экспедиции в четвёртый раз, сообщая Хвостову и Давыдову, что в ней будут участвовать оба их судна. Наконец 27 июля 1806 г. «Юнона» под командованием Хвостова с Резановым на борту и «Авось» под командованием Давыдова покинули Новоархангельск и взяли курс на Сахалин.
И все же 8 августа, ссылаясь на различие в скорости хода судов, Резанов в очередной (уже пятый!) раз изменил свой план. Давыдову он предписал идти прямо на Сахалин, а Хвостову – доставить его в Охотск для дальнейшего следования в Петербург. Затем Хвостов должен был идти на Сахалин для соединения с Давыдовым и принять на себя полное руководство экспедицией, которую камергер объявил секретной. Второй целью задуманной акции он приказал считать Курильские острова. Инструкция Резанова предусматривала не только «обозрение» Сахалина и Курил с их населением, но и уничтожение японских судов, захват продовольствия в японских складах и их последующее сожжение. При этом казармы и другие строения камергер приказывал сохранять «в целости впредь для удобнейшаго водворения». Предусматривалось также пленение «годных в работу и здоровых» японцев с целью доставки их в Новоархангельск, а «неспособным» следовало позволить «отправиться на северную оконечность Матмая (Хоккайдо. – Б. К.), сказав, чтоб Сахалина, как российского владения, посещать иначе не отваживались, как приезжая для торга, к которому всегда россияне готовы будут…». Предписывалось также доставить в Ново-архангельск одного японского священнослужителя и все обнаруженные предметы культа. Пленных японцев рекомендовалось «не огорчать», сахалинцев, т. е. айнов, «стараться обласкать» и вести с ними торговый обмен, а истребляя японские суда, «всюду, сколько можно сохранять человечество». Хвостову указывалось также, что в случае противостояния ему «великого количества японских судов» считать осуществление данной инструкции невозможным.
В Охотске планы Резанова поменялись в шестой раз. Он оставил на «Юноне» Хвостова, а сам съехал на берег, прихватив с собой затребованную у последнего секретную инструкцию от 8 августа 1806 г. Эта инструкция вскоре снова оказалась в руках Хвостова, но уже с дополнением, сделанным в Охотске и датированным 24 сентября 1806 г. Когда Хвостов ознакомился с дополнением, то немедленно захотел объясниться с Резановым лично и поспешил с корабля в Охотск, но там узнал, что камергер уже покинул город.
Замешательство Хвостова несложно объяснить: дополнение было абсолютно противо-положно ранее данной и, что очень важно, неотменённой (!) секретной инструкции от 8 августа. Согласно дополнению Хвостову следовало побывать на Сахалине с чисто наблюдательскими целями, т. е. выяснить состояние тамошних айнов и японцев, а после этого вместе с Давыдовым отправиться во владения РАК. Ни о каких-либо актах агрессии в дополнении даже не упоминалось. «Оказавшийся перелом в фок-мачте (“Юноны”. – Б. К.), противные ветры нам в плавании препятствовавшие, и самое поздное осеннее время обязывают вас теперь поспешать в Америку. – писал Резанов. – …Ежели ветры без потери времени обяжут вас зайти в губу Аниву (на Сахалине. – Б. К.), то старайтесь обласкать Сахалинцов подарками», – прибавлял он.
Почему же Резанов перед отбытием из Охотска не повидал Хвостова и не аннулировал секретную инструкцию от 8 августа 1806 г.? Мы, видимо, найдём на это лишь один ответ: трусоватый и неуверенный в себе камергер, многократно менявший свои намерения, несмотря на огромную разницу в своём и Хвостова социальном положении просто испугался реакции подчинённого ему лейтенанта на решение полностью отменить экспедицию. В данном случае на разных полюсах оказались, с одной стороны, высокое общественное положение, а с другой – темперамент, мужество, воля, физическая сила. Резанову ничего не оставалось, как просто сбежать от Хвостова.
А вот как понял сложившуюся ситуацию Хвостов, служащий РАК, всецело административно и финансово зависимый от Резанова. Экспедиция не отменена, а только отсрочена, рассуждал он. Кроме того, Резанов не уверен, что я смогу её осуществить, ведь в Охотске мне не удалось поменять одну из сгнивших мачт «Юноны». Нет, я обязан выполнить все его планы. «Долг мой велит мне превзойти его чаяние», – передавал позднее Шишков мысли своего племянника.
Далее Хвостов подошёл к южной части Сахалина и, не найдя там Давыдова, троекратно высаживался со своими людьми на остров. Первая высадка состоялась 6–9, вторая – 9–10 и третья – 10–16 октября 1806 г. В двух первых случаях Хвостов встретил айнов и вёл себя с ними в соответствии с инструкцией от 8 августа. Но в третий раз перед ним оказались японцы. Он взял в плен четверых купцов, конфисковал содержимое их продовольственного склада, а затем сжёг его. Своего друга Хвостов встретил в Петропавловске, где они остались зимовать в компании Лангсдорфа и Вульфа.
2 мая 1807 г. Хвостов и Давыдов ушли из Петропавловска и в этом же месяце подошли к Курильским островам. На Итурупе они взяли в плен пятерых японцев, затем отпустили троих, а двоих оставили в качестве переводчиков, на Урупе и Кунашире снова сожгли японские склады, предварительно полностью их очистив, а затем попытались основать на Сахалине русскую колонию.
Далее, с целью ремонта судов, они летом 1807 г. зашли в Охотск, а оттуда собирались отправиться на Ситку. Однако в Охотске уже знали об антияпонских акциях офицеров, и начальник местного порта капитан II ранга И. Н. Бухарин посадил их под стражу. Сам он пользовался дурной славой, был крайне жестоким и бессовестным мздоимцем, кстати, уже в следующем году смещённым со своего поста и отданным под суд. Условия заключения в охотской тюрьме, да ещё в полной зависимости от Бухарина, не оставляли Хвостову и Давыдову никакого шанса выжить, и они совершили побег с целью добраться до Петербурга. 1808 г. застал друзей уже в столице, где их со всей неизбежностью должен был ждать военный суд. Начавшаяся Русско-шведская война 1808–1809 гг. отсрочила для моряков эту участь, а главнокомандующий финляндской армией генерал-аншеф Ф. Ф. Буксгевден распорядился отправить лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова на фронт.
Там Хвостов проявил буквально чудеса храбрости. Давыдов, тогда уже лейтенант, «везде разделял с ним (Хвостовым. – Б. К.) труды и опасности» и «также заслужил немалую похвалу». Зимой 1808–1809 гг. Буксгевден причислил друзей-моряков к своей свите и велел им возвратиться в Петербург. Оба офицера были представлены к награждению орденом Св. Георгия 4 ст., однако затем последовала резолюция императора: «Не получение награждения в Финляндии послужит сим офицерам (Хвостову и Давыдову) в наказание за своевольство против японцев». Таким образом, можно сказать, что они кровью искупили ошибочность предпринятых ранее антияпонских акций, инициатора которых тогда уже давно не было в живых. Резанов умер по пути в Петербург в Красноярске еще 1 марта 1807 г.
В сентябре 1809 г. был подписан Фридрихсгамский мир со Швецией. Финляндия стала российской территорией. Хвостов и Давыдов жили в Петербурге. Последний на квартире Шишкова заканчивал описание своего и Хвостова двукратного путешествия в Америку. Лангсдорф по рекомендации канцлера Н. П. Румянцева был определён адъюнктом в Академию наук и поселился в доме, принадлежавшем жене известного художника Д. Г. Левицкого Анастасии Яковлевне Левицкой, по Кадетской линии, 23.
В начале октября 1809 г. в Петербург прибыл Джон Вульф, с которым все трое подружились во время своих странствий. Вечером 4 октября путешественники собрались на квартире Лангсдорфа и предались воспоминаниям. Назавтра, 5 октября, Вульф должен был уйти из Кронштадта в море. В два часа ночи Хвостов и Давыдов вышли от Лангсдорфа и направились к Исаакиевскому мосту через Неву, первой в то время в городе наплавной переправе, находившейся напротив современной площади Декабристов и соединявшей Васильевский и Адмиралтейский острова. Подойдя к мосту, офицеры увидели, что он разведён и через него проходит барка. Им показалось, что они успеют перескочить с моста на барку, а затем снова на мост. Однако прыжки того и другого оказались неудачными, они сорвались в воду и, подхваченные течением, утонули. Хвостову было 33 года, Давыдову шёл 26-й. Тела моряков не нашли. Комиссия, созданная для выяснения обстоятельств этого происшествия, не дала никаких результатов.
Уже в декабрьской 1809 г. книжке «Русского вестника» появились строки А. С. Шишкова, глубоко скорбевшего о трагической гибели мужественных офицеров:
Два храбрых воина, два быстрые орла,
      Которых в юности созрели уж дела,
      Которыми враги средь финских вод попраны,
      Которых мужеству дивились океаны,
      Переходя чрез мост, в Неве кончают век…
      О странная судьба, о бренный человек!
      Чего не отняли ни степи, ни пучины,
      Ни гор крутых верхи, ни страшные стремнины,
      Ни звери лютые, градум ядр сам враг. –
      То отнял всё один… неосторожный шаг!
24 декабря 1809 г. «пьесу» «В память Давыдова и Хвостова"
24 декабря 1809 г. «пьесу» «В память Давыдова и Хвостова» создал Г. Р. Державин. Она была впервые опубликована в 1816 г. 
В 1810 г. Шишков опубликовал создававшееся Давыдовым буквально у него на глазах описание двукратного путешествия во владения РАК. В свои неполных двадцать шесть лет Гаврила Иванович проявил себя не только как внимательный наблюдатель, но и зрелый исследователь-страновед. В первом томе этого труда он скрупулезно описал ход своих странствий с Хвостовым, а во втором – дал развёрнутое представление о жизни, быте, духовной и материальной культуре коренного населения о. Кадьяк и других местных аборигенов, географии и климате Северо-западной Америки, ее флоре и фауне, составил словари языков местных племен, насчитывающие в совокупности более 1 300 слов. Позднее, в 1812 г., Крузенштерн поместил в третьем томе описания своего кругосветного путешествия составленный Давыдовым «Словарь наречий народов, обитающих на южной оконечности полуострова (как полагали в то время. – Б. К.) Cахалина», включающий 1 800 слов, а также словесное обозначение использовавшихся на Сахалине и в Японии числительных, с единицы до трёх тысяч.

   В Японии Хвостова и Давыдова до сих пор считают едва ли не пиратами. Разумеется, они ими не были, а стали невольными жертвами вопиющей безответственности и глубокой порочности характера Н. П. Резанова, не получившего, в противоположность представлениям подчинённых ему офицеров, никаких правительственных санкций для оправдания единолично спланированных им и, увы, осуществлённых антияпонских рейдов 1806–1807 гг.
Б. Н. Комиссаров.

Литература: Г.И. Давыдов "Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним"