Дашенька 28. Невероятное

http://www.proza.ru/2015/07/13/629

…Где-то рядом раздавались странные, неуместные звуки - Кирилл открыл глаза.

Лицо его почему-то утыкалось в бесформенные пёстрые пятна грязноватых цветов. Он неловко заворочался, и пятна трансформировались в рисунок ковра. Мысли путались в вязком сером тумане, и как просветление явилась догадка, что, оказывается, он на полу лежит, прижимаясь щекой к ворсу ковра. Мутило, и Кирилл опять прикрыл глаза, в надежде, что сама собой выплывет ещё какая-нибудь мысль и всё станет ясно: почему он валяется на полу, почему ему так дерьмово, кто и по какой причине плачет где-то неподалеку.

"Плачет?.." - это переместило рассеянное внимание Кирилла чуточку дальше, за пределы собственного тела, валяющегося на ковре непонятно где и почему. Он через силу поднял тяжёлую, будто свинцом налитую голову.

В глаза ударила матовая белизна обнажённого тела, а потом уж он разглядел, что в дальнем углу дивана, скорчившись и уткнувшись в какое-то тряпьё, всхлипывает Аллочка. Всё ещё ничего не соображая, Кирилл сел и тупо уставился на девчонку. И тут Алла вскинула заплаканное лица в разводах чёрной туши под глазами и проговорила:

- Гад! Скотина!
Сказано было с яростью, с ненавистью, но голос вздрагивал, и получилось жалко. И вот эта жалкость, беспомощность окатила Кирилла как ведром ледяной воды.

- Что случилось? - голос был чужим и хриплым, Кирилл сам его не узнал.
- Что случилось?! Ты спрашиваешь?! - от ярости Алла даже плакать перестала. - Сволочь ты, вот что случилось!

- Ерунда какая-то… - растерянно проговорил Кирилл и неловко поднялся на ноги. И тут обнаружил, что одежда его в большом беспорядке. - Да что тут за … творится?! - выругался он, внезапно охваченный бешенством от невероятности единственно подходящего объяснения, от того, что ничего не мог понять или хоть вспомнить: что же было-то?

- Оденься! - он болезненно поморщился, настолько нагота Аллочки была неуместной, ненужной.
- Во что?! - зло выкрикнула она и швырнула в Кирилла какую-то бесформенную, рваную тряпку. - Это кофта, между прочим!

Какая-то манерность почудилась Кириллу то ли в голосе её, то ли в глазах, и он с холодным бешенством проговорил, глядя на неё:
- Оденься!
Глаза Аллочки медленно наполнились слезами, и слёзы перелились через край, потекли по щекам.
- Эх, ты… Я думала, кому-кому, но тебе-то... А ты... ты хуже всех… И теперь что?

Кирилл сжал голову ладонями, пытаясь собрать аморфные мысли - он ничего абсолютно не помнил. Неужели... действительно?..
- Я ничего не помню, - глухо проговорил он. - Я ничего не помню! - повторил он уже со злостью.
- Не хочешь потому что. Зверем себя помнить не хочешь, - опять всхлипнула Алла. - Я думала, ты... убьешь! Кир... отпусти меня... - движения её вдруг сделались лихорадочно торопливыми, - я уйти хочу!.. Отпусти!

Она соскочила с дивана, начала торопливо одеваться - порванные колготки, разорванная юбка... Господи, неужели он это сделал?!
- Подожди... - он тяжело поднялся.
Аллочка отпрянула в угол, прижала к груди тряпьё:
- Да не подхожу я.

Он сел на диван, сжал голову руками: "А что - подожди? Что можно спросить такого, чтоб всё это исчезло: всхлипывающая Аллочка, её разодранная одежда?.."
- Нет, этого не может быть...

...За дверью грохотала музыка - свадьба гуляла. Алла, прихрамывая, подошла к двери и остановилась, прислушалась. Потом оглянулась на Кирилла:
- Мне что, вот так и идти?.. У всех на виду?

Позже Кир не мог вспомнить, встретился ли ему кто, когда он шёл в гардероб, разговаривал ли он с кем-нибудь. Вязкая, тошнотворная муть обступала его, до предела сужая пространство, и чтобы прорвать её, нужно было напряжение мысли и воли, а Кир сейчас и в этом узеньком пространстве разобраться не мог, и даже в себе самом ничего не понимал. Он с трудом отыскал Аллочкино пальто.

В кабинете он открыл шпингалеты на окне и толкнул створки. Рама затрещала, посыпалась сухая замазка закупоренного на зиму окна, и оно распахнулось.
Кирилл стоял по колено в снегу и озирался, вяло удивляясь тому, что не может сообразить, с какой же стороны Дома Культуры он оказался. В голове вместо мыслей была та же тусклая муть, и мысли вязли в ней… Снег тут давно не чистили... Вон рядом дверь какая-то и дорожка к ней... А, запасной выход. Он бывает открыт даже чаще парадного, через него удобно ходить - магазины рядом, почта, ну и вообще, центр.

Кир снял с подоконника Аллу, и тут вдруг полыхнуло воспоминание, что вот так же он держал уже эту девчонку, но тогда вокруг был не снег, а вода… Алла коротко взвизгнула, и Кирилл не сразу понял - почему. Её ноги в тонком капрончике утопали в снегу. Кир выдернул её из снега и опустил на утоптанную дорожку.
Обнесло дурнотой, но скоро прошло - на дворе крепчал ночной мартовский морозец, студил голову, и от холода стало полегче. И всё равно - то, что он должен был осознать, было настолько дико, нелепо, невозможно, что он не мог даже думать об этом.

Мысль о Даше была сейчас невозможной, и Кирилл не подпускал её к себе близко, она чуть-чуть отступала, но оставалась неподалеку, рядом, и при малейшем прикосновении к ней дергала обнажённым нервом.

Кир вышел на дорогу и побрёл домой. Прошло несколько минут, прежде чем он вспомнил: Алка-то куда делась? Оглянулся, но улица была пуста, поодаль ярко сияли окна клуба, из распахнутых форточек вырывались шумные голоса и слишком громкая музыка.

http://www.proza.ru/2015/07/13/756