Книга I. Часть 1. Уйти, чтобы остаться. Глава 7

http://www.proza.ru/2016/09/16/77 - начало 1 книги

http://www.proza.ru/2016/09/16/13 - предыдущая глава

1912–1913 гг.

Жизнь вошла в прежнее русло. Я выполнил обещание, став более разборчивым с выбором любовниц. Небольшое усилие с моей стороны, иногда скромный прощальный подарок действительно помогали им смириться с горечью расставания.

Выполнив несколько серьезных заказов, вместо съемного жилья я приобрел гарсоньерку в престижном районе, поселился на знаменитой Рю де ла Пэ, недалеко от Вандомской площади. Улицу эту кто-то назвал «ярмаркой тщеславия», попав в цель. Лучшие магазины парфюма, моды и ювелирных изделий превратили ее в воплощение французской изысканности и шика.

Но через три месяца после событий с мерзавцем Кларком привычный мир рухнул. Я узнал о тяжелой болезни сестры, а вскоре и мамы. В Париже свирепствовала вспышка менингита, которая не обошла и нашу семью. Конечно, забыв обиды, я вернулся к отцу. Были приложены все усилия, привлечены лучшие врачи, но вскоре мы остались вдвоем. Ноэми и мама умерли в больнице одна за другой. Это стало тяжелейшим ударом для обоих. Отца буквально убило горем. В одночасье он постарел на десяток лет, груз трагедии пригнул его к земле.

Мне тоже было тяжело, но он выглядел раздавленным. На посеревшем от страдания лице, казалось, не осталось жизни. Только сейчас я по-настоящему понял, как он любил нас. Как же стыдно теперь за два года отсутствия и за переживания, которые причинял родным. Если бы только вернуть все назад, я ведь мог провести это время с близкими, а не растрачивать на тех, кто этого абсолютно не достоин. Особенно мучили три последних месяца, ведь после истории с негодяем Кларком Ноэми особенно нуждалась в поддержке, и, кто знает, не переживай она так сильно, может, и миновала бы ее болезнь.

Именно в это страшное время огромную поддержку оказывали друзья. Выяснилось, что очень многие любили наших близких и хотели выразить соболезнования: коллеги и друзья отца, соседи, прихожане церкви Сен-Жан-Батист-де-Бельвиль и члены маминого благотворительного клуба, подруги Ноэми. Конечно же, в Париж приехали бельгийские родственники мамы, а также близкий друг отца Гюстав Легрант с супругой.

Практически все организационные хлопоты мне пришлось взять на себя. Отец совершенно погрузился в горе и почти ничего не замечал вокруг. Помощь Золтана и Луки, которые в эти скорбные дни постоянно находились рядом, оказалась просто неоценима. Пришлось держаться и, несмотря на то, что сам был эти дни как в тумане, вместе с ними решить все вопросы.

После того, как половина семьи нашла успокоение в склепе Ансело, часами мы сидели с отцом в темной пустой гостиной осиротевшего дома, не разговаривая, не глядя друг на друга, думая о том, как много потеряли. Порой, в периоды особенно острого отчаяния, казалось, что мы не выберемся из трясины скорби, и никогда жизнь уже не наладится и не принесет ни капли радости.

Друзья поддерживали как могли. Чета Легрант после похорон задержалась в городе на несколько дней, стараясь не дать отцу утонуть в пучине горя. Даже Золтан и Лука, пожалуй, впервые забыли о взаимной неприязни. Понимая, как мне сейчас непросто, в один из таких вечеров, когда Гюстав с женой уговорили отца выйти в парк, чтобы заставить хоть немного двигаться, мы, устроившись в гостиной, пили и вели неторопливые разговоры о жизни, вспоминали прошлое и даже говорили о будущем.

Возможно, так мы постепенно и восстановились бы, но вскоре после похорон у меня тоже появились симптомы менингита. Казалось, отец не сумеет справиться со злым роком, но он, вопреки всему, отбросив отчаяние, начал действовать решительно. Отпустив прислугу, чтобы избежать заражения, совершенно не задумываясь о возможном риске, взял все заботы о больном на себя.

Не представляю, сколько времени я провел, страдая от невыносимой головной боли, периодически впадая в тяжелое забытье. Краем ускользающего сознания я понимал, что вскоре встречусь с мамой и сестрой, оставив Гаэтана совсем одного. И в определенный момент начал мечтать об этом, изнемогая от адских мук. Как вдруг все внезапно закончилось.

Я не сразу сообразил, умер я или перестал что-либо чувствовать в предсмертной агонии, но зато отчетливо слышал тихие голоса у двери спальни. Один из них, мой отец, горячо благодарил второго, обладателя незнакомого холодного и высокомерного голоса, называя его лордом Гэбриэлом. Смысл разговора ускользал от изнуренного сознания, но главное, вскоре я, полностью здоровый, обнимал счастливого отца.

Не подозревающий, что я слышал большую часть разговора, отец не ответил, кем был таинственный гость. Я счел благоразумным не настаивать, видя, что родитель находится на грани. Когда вымотанный бессонными сутками и нервным напряжением он задремал на диване в гостиной, я отправился в кабинет и, устроившись в кресле, глубоко задумался.

Вырос я слишком прагматичным, чтобы поверить в чудо, поэтому принялся анализировать информацию, полученную из обрывка разговора отца и его посетителя. Кем мог оказаться этот мужчина? Гениальным врачом? Чудо-целителем, наподобие библейского Сына Божьего? Великим ученым, единственным нашедшим лекарство от страшной болезни, унесшей многие тысячи жизней?

Уверен, прежде мне не приходилось слышать голос, более присущий древнему императору, чем доктору. Да и способ излечения вызывал большие сомнения. Перед уходом мужчина предупредил отца, что он должен проконтролировать, чтобы ничего не случилось, пока в моем организме его кровь. Более чем странное лекарство, на мой взгляд. Ну, и апогеем подозрениям стал отказ отца что-либо объяснять.

От недавней тяжелой болезни не осталось ни следа. Голова работала, как всегда, ясно, потому и начали формироваться подозрения, казавшиеся самым логичным объяснением. Лишь на единственный вопрос отец не дал бы ответ, и это связано с информацией, хранящейся в его заветной тетради в кожаном переплете. Неужели он обратился к темным сверхъестественным силам с просьбой о моем исцелении? Неужели эти самые вампиры на такое способны? Не только монстры-убийцы, но и обладатели чудодейственного свойства? Я не мог и дальше оставаться в неведении, что бы там отец ни скрывал. Я уже давно взрослый мужчина и имел право знать, что творится в мире на самом деле.

Для человека, обладающего элементарными техническими навыками, не составило труда вскрыть маленький личный сейф, хранилище заветной тетради. В течение следующего часа все встало на места после быстрого, но тщательного изучения отцовских записей.

Картина вырисовывалась следующая. Кровь вампира обладала свойством исцелять любой недуг и заживлять даже смертельные раны, это обусловливало и их регенерацию, и сам способ обращения. Отец писал, что человек, умерший с кровью монстра в организме, превратится в это кошмарное создание ночи. Именно поэтому таинственный знакомый и предупреждал отца об ответственности за меня.

Расскажи такое кому-либо — окажешься в психиатрической клинике, не иначе. Прекрасно понимаю отца, скрывающего эту информацию ото всех. Я долго сидел, не шевелясь, в полумраке кабинета, сопоставляя все, что узнал о созданиях ночи, думал, размышлял и, что сам не сразу заметил, — решался. Больше всего привлекали способности вампиров: их усиленная многократно скорость, сила, выносливость, регенерация и вечная молодость. С моими завышенными амбициями я даже представить не мог, чего добился бы, обладай таким полезным арсеналом средств. С другой стороны, пугала перспектива вечной ночи и необходимость пить кровь.

Но, в то же время, я почему-то был уверен, да и сам Гэбриэл тому пример, что не все вампиры жестокие бесконтрольные убийцы. К тому же, всегда и во все времена, если существовало то или иное зло, находились и те, кто с этим злом боролся. И с этим тоже необходимо считаться. Но чтобы жить почти как нормальный человек, пусть ночью, зато вечно, этому предстояло научиться. И делать это придется самостоятельно. Я всегда был самого высокого мнения о своих способностях, но тут засомневался.

Раздираемый противоречиями, я просидел несколько часов, лихорадочно стараясь принять верное решение. Никогда не болеть, не стареть, иметь все, что ни пожелаю, но отказаться от солнца, продолжения рода и привычной жизни. Нелегкий выбор. К тому же, всегда существовал риск, а вдруг я сделаю что-то не так, и вместо новообращенного сына-вампира, отец получит хладный труп? И это после того, как он только что потерял половину семьи и едва не потерял и меня.

Момент неудачный, что и говорить. У самого на сердце зияла ноющая рана. Безвременно ушедшие мама с сестренкой оставили глубокую пустоту в душе, которую невозможно заполнить. А уж об отце и говорить нечего, я до сих пор не был уверен, что он справится и сможет вернуться к жизни. А тут еще я со своим планом. Каково ему будет, зная, что сын — кровопийца, возможно, убийца и уже никогда не заведет семью и не продолжит род?

Вообще-то, такая мысль давно крутилась в голове, слишком привлекательными казались способности сверхсущества, однако воплотить задуманное было не так просто. Большая удача, что Гэбриэл, как я теперь знал, — весьма влиятельный вампир, обладающий аристократическими манерами и холодным сердцем, согласился помочь моему отцу. Другого шанса могло не представиться.

Неизвестно, сколько магия крови работает в организме. Решив, что тянуть опасно, я достал из закрытого ящика стола отцовский браунинг. Где хранился ключ, знал давно. Родитель перестал его прятать с тех пор, как мы с Ноэми повзрослели настолько, чтобы осознавать: оружие — не игрушка. Повертев его в руках, собираясь с духом и еще раз взвешивая абсурдный замысел, я одновременно прикидывал, куда выстрелить, чтобы и сразу наверняка, не мучиться, но и не так страшно было. Я, признаться, отчаянно трусил на тот момент. Неизвестно, сработает ли авантюра. А решиться на самоубийство оказалось не так-то легко. И как только некоторые идут на это добровольно и окончательно?

Я прислушался, не проснулся ли отец. Меньше всего хотелось, чтобы он застал меня за этим занятием. Но измученный родитель спал крепко, чего не случалось уже много дней. Как же не хотелось вновь доставлять ему страдания. Я ведь понимал, что, зная, с кем имеет дело, он не зря оберегал нас от подобных контактов, и меньше всего хотел, чтобы сын превратился в адское создание ночи. Тем более, что я — это все, что у него осталось. Но интуитивно имелась стойкая уверенность, что все не так трагично. Если я выживу, стану сильным и быстрым, то жизнь повернется совсем по-другому. Может стать гораздо лучше, красочней, как бы парадоксально это ни звучало.

Не знаю, откуда взялись такие мысли и насколько высока их вероятность, но отступать от задуманного я не собирался. Спрятав браунинг в карман, прошел в гостиную. Посмотрел на спящего отца, на его заломленные в страдании брови, не разгладившиеся даже во сне. Мысленно, на всякий случай, простился с ним и вышел из дома.

Время поджимало. Дорог каждый час, но не мог же я потревожить его сон и разбудить оглушительным выстрелом. Боюсь, он не пережил бы зрелища сына с кровавой дырой в голове. Нет, раз уж принял такое жуткое решение, свидетели исключены. Я эту кашу заварил, самому и расхлебывать.

***

И вот я в начале новой жизни, если так можно охарактеризовать нынешнее состояние. Подтвердились ли справедливые благоразумные сомнения? Или сбываются самые безумные мечты?  Вечность покажет. И мне чертовски нравилось, как это звучит!

http://www.proza.ru/2015/08/04/6 - продолжение