топография аморальности

Отрывок 10-той главы книги Э. Кэстнера «Фабиан»

Действие происходит в Берлине в конце 20-тых годов прошлого столетия.

Они продолжили свой путь. Фабиан не знал, где жила девушка. Он позволил себя вести, хотя знал эти окрестности лучше чем она.
«Самое ужасное во всей истории», - сказал он, «это то, что Лабуде, к сожалению, с пяти летним запозданием заметил, что его Лeда - та женщина из Гамбурга никогда ему не симпатизировала. Она его не обманывала, потому что он слишком редко бывал в Гамбурге. Она обманывала потому, что не любила. Он был ей просто близок, но он не был её типом. Бывает и наоборот. Тебе может кто-то нравиться, потому что он твоего типа, но одновременно не выносить его как индивидуальность.»
«А так, что кто-то во всех отношениях тебе подходит, так не бывает?»
«Не стоит надеяться на самое лучшее», - ответил Фабиан.
«А что вас кроме вашего воинственного намерения привело в Содом и Гомору?»
«Я — референт», объяснила она. «Моя диссертация касалась вопроса интернационального права в кинематографе, и одна большая Берлинская кино-фирма хочет привлечь меня к работе в договорном отделе. 150 марок в месяц.»
«Станьте же киноактрисой!»
«Если понадобится,  согласна и на это», - уверенно, сказала она. И оба рассмеялись. Они шли по Гайсбергер штрассе. Машины лишь изредка нарушали ночную тишину. В садиках перед домами благоухали цветочные клумбы. У одного подъезда миловалась пара влюблённых.
«В этом городе даже луна светит», - заметила знаток интернационального кинемагратофического права.
Фабиан слегка пожал её руку. «Не почти так ли, как дома?», - спросил он.
«Но вы ошибаетесь. Лунный свет и цветочный аромат, тишина и провинциальный поцелуй в подворотне — иллюзии. Там напротив,  на площади - кафэ, в котором китайцы сидят в обнимку с берлинскими проститутками, только китайцы. Вот там, спереди заведение, где надушенные гомосексуалы танцуют с элегантными актёрами и англичанами, и показывают всё, на что они способны. А в конце за всё расплачивается крашеная старуха-блондинка, которую за    это приводят с собой. Справа на углу отель, в котором живут только японцы, напроти ресторан, в котором русские и венгерские евреи надувают друг друга. На улице рядом есть пансион, в котором в послеобеденное время, чтобы повысить карманные деньги,  продают себя малолетние гимназистки. Пол-года тому назад разразился скандал, который только от части удалось замять; пожилой господин застал в нанятой им для развлечения комнате, как он и ожидал, обнажённую 16-ти летнюю девочку, но, к сожалению, это была его дочь...
Этот огромный город из камня кажется почти завершённым. Относительно же его жителей он уже давно напоминает сумасшедший дом. На востоке правит преступность, в центре — мошеничество, на севере — нищета, на западе — разврат, и по всем направлениям света чувствуется присутствие распада.
«А что будет после распада?» - Фабиан сорвал маленькую веточку, свисающаю с ограды, и ответил:» Подозреваю, глупость.»
«В городе, из которого я приехала, она уже появилась», - сказала девушка. «Но что же делать?»
«Оптимист прийдёт в отчаяние. Я же меланхолик, со мной не случится ничего серьёзного. Я не подвержен самоубийству, потому что нет у меня такого желания действий, которое заставляет других до тех пор биться головой о стену, пока голова не получит вмятину.  Я наблюдаю и жду. Я ожидаю пробуждения порядочности, тогда я смогу предложить свои услуги.  Но ожидаю я этого, как неверующий ждёт чуда. Дорогая девушка, я вас ещё не знаю. Но всё же, или как раз потому я хочу вам доверить одну рабочую гипотезу обхождения с людьми, которая себя зарекомендовала...
«И как звучит ваша гипотеза?»
«Считать здесь всякого человека, исключая детей и стариков, до того , как не будет однозначно противоположное доказано,  сумасшедшим. Будите этого придерживайться, скоро поймёте, как полезен совет.»
«Должна я начать с вас?», - спросила она.
«Я вас прошу об этом»
Они молча пересекли Нюрнбергскую площадь.