А в СахАре травяного покрова нет

  Уже  надоело  настойчивое прерывистое  жужжание – под окнами  бригада косарей с автокосилками  третий раз  за летний сезон   косит   траву  на газонах вокруг домов.  Смотрю на них с балкона и вспомнилось,  что в Сахаре мы  всю  командировку  тосковали по травяному покрытию,  по «травушке-муравушке»,  которая и глаза ласкала,  и на которой посидеть-полежать  всё время  мечталось.
Да,  Сахара!  Вот уж где тоска по Родине  душу  глодала,  вот уж  где и тело  безысходно  томилось  по нормальной,  человеческой температуре.
И вспомнился один эпизод,  когда долг  заставил, невзирая ни на какую жару,  мотаться по небу…   Да ещё и у самой земли, где ТРТВК*  подающий в кабину воздух,  нисколько его  не охлаждал,  где от  солнечных лучей даже светофильтр  защитного шлема  глаза почти  не спасал…

Жарища  сумасшедшая.  Оно и  не удивительно:  обе авиабазы  нашего полка (с  которых  советские авиаторы  исполняли  интернациональный долг  по  защите столицы Египта  Каир и металлургического комбината  Хельван),  находятся в центре знаменитой  на  весь  мир  песчаной пустыни Сахара  (арабы называют её  САккара).  А  нагревает  её  солнце  так, что инфракрасные  лучи от стены на  южной стороне моей комнаты  я  ощущал  и лицом, и   всеми  открытыми  участками  тела.
       Сегодня у этой эскадрильи выходной день.  Конечно,  условный выходной,  так как в случае налёта  авиации противника,  ей,   для  наращивания  сил  уже  вступившей  в бой эскадрильи,  Командный Пункт может  тоже  дать  боевое распоряжение «Воздух!».  Лётчики вяло двигаются по гостинице,  регулярно посещая душ,  который хоть  и не прохладной  водой,  но всё-таки  слегка  освежает.
      Весь мир  следит за тем,  как мы  отражаем  атаки израильтян.  И каждый самолёт должен быть всегда готовым  к подъёму в воздух,   к воздушному бою.  Наши инженеры внимательно  прислушивались  и тут же      устраняли  замечания лётчика  по работе любой системы,  любого агрегата  на  самолёте,  прилагали все усилия к немедленному исправлению  дефекта.   Считали своим  долгом и честью  содержать  самолётный парк  всегда в боевой  готовности.
 
      Неожиданно  примчался с аэродрома потный и возбуждённый инженер эскадрильи  Бейкин:
      -- На  самолёте  №… лётчик  сделал  замечание по работе автопилота.  Мы нашли дефект и устранили его.  Товарищ командир,  облетать бы его  и – машина в строю!

      На самолётах МиГ-21 впервые  на  истребителе был  установлен  автопилот.  У него два режима работы.  В   режиме  «Стабилизация»,  если лётчик отпускал ручку управления,  самолёт продолжал выполнять тот полёт,  который  до отпускания рулей был задан лётчиком.  Если же нажать кнопку «Приведение», то автопилот выводил самолёт  из любого положения в горизонтальный полёт.

      Облётывая автопилот,  нужно  проверить  оба  его  режима.   Это  совсем  просто;  нужно  выполнять различные маневры и отпускать ручку управления,  убеждаясь,  что положение самолёта сохраняется.  Затем,  придав  самолёту любое положение  относительно горизонта,  кнопкой  «Приведение»  заставить  автопилот  перевести  аэроплан в горизонтальный полёт.
То есть, облетать,  проверить его работу в воздухе,  не проблема. Но сегодня на этом аэродроме полётов нет,  появление любого самолёта над аэродромом  система  ПВО может принять  за  врага и постарается  сбить.  И, как нарочно,  конечно, попадёт.  Совсем  не  шутки.

Решил:  облетаем, но  нужно   предупредить  КП  и  расчёты арабской системы  ПВО.  Никого   из лётчиков  тревожить  не буду,  не так уж часто им доставалось побездельничать  день. Слетаю сам.  Вскочил в «Москвич» и помчался на КП.

        Повезло:  на КП дежурил  знакомый  арабский второй лейтенант**.  С этим,  вторым,   мы уже несколько раз на немецком  беседовали на приватные темы.
 
Приветливо поздоровался.  Долго пришлось объяснять ему,  что этот полёт принесёт  большую пользу  защите  Египта.  Никак он не мог понять, чего я добиваюсь  и  почему нельзя выполнить этот же полёт в ближайшие лётные дни.  «Какая разница?»   Всё-таки  уговорил его сообщить в ПВО,  что «Сейчас  над  аэродромом  будет летать  «садык»  (друг).

        Теперь – на  аэродром.  Самолёт готов, расписался в контрольном листе  «Самолёт  принял», вскочил в кабину,  притянул  привязные  ремни  потуже,  взлетел.
Подо мной   ничего нового.  Всё то  же,  всё тот же уныло однообразный пейзаж.  Между больших песчаных   якобы холмов  залегло жутко горько-солёное озеро  Карун.  На  его южном берегу  красивая вилла с игорным залом,  в котором  играли  в рулетку и вели переговоры  крупные политические деятели,  что и зафиксировано  мемориальной  доской.  Ниточка шоссейной дороги  Эль Файюм – Каир, по которой изредка проносятся автомобили.  Совсем  рядом  крупный город  Эль Файюм с миллионным населением  (вместе с беженцами  с  Синая,  оккупированного Израилем).  Я  и раньше так   представлял себе  «Шанхай город»:   масса прижавшихся  одна  к другой  мазанок,  узкие кривые  улочки  и  совсем нет деревьев.  Зелень  только  маленькими  редкими  клочками  выглядывает  из-за  пыльно бесцветных  мазанок.  И все улочки  кишат  серым  людом, повозками  с ишаками  и  копающимися в пыли курами. 

       Но…  не отвлекаться:  облёт автопилота.   Попробовал «Стабилизацию»  и так,  и так.  Работает.  Теперь – проверить  второй  режим.  "Задрал самолёту нос", перевернул его на спину и включил «Приведение»,  а  кисти рук,  сняв их с "рулей", положил на  колени.   Не зря перед полётом  подтянул  туго  привязные ремни:  начало меня  мотать по кабине.  Покачался самолёт, перевернулся брюхом вниз и  застыл в горизонтальном  полёте.   Проверил ещё пару раз  «Приведение»  и остался довольным.  Но это – моё  субъективное ощущение,  а  что зафиксировали  приборы,  инженеры  прочтут на  земле.   Сейчас – на посадку.
        Не успел выключить двигатель, как инженеры уже вскрыли лючки на плоскости  и,  лёжа на ней,  ковыряются  в  агрегате  внутри  крыла.
       Только  отошёл от самолёта, чтоб просохнуть в тени,  как тот же  Бейкин:
       -- Товарищ командир!  Довернули мы лимб на  два с половиной градуса.  Вот  теперь будет  то,  что нужно.  Ещё бы разок  проверить в воздухе.  А?
      Не будет же солидный человек  просить зря.  Что делать?  «Надо,  Федя,  надо».  И  я  сел в  «Москвич»,  и  запылил в сторону  КП.
      Мой друг,  дежурный  офицер  КП, увидев меня, решил, что я красуюсь  перед  ним,  совершив подвиг,  и  никак не мог понять  зачем или почему мне нужно  ещё раз «посмотреть на  Эль Файюм  сверху».  Долго на  плохом немецком и чуть лучше через переводчика на  арабском  я взывал к его патриотизму   и пёкся о защищаемых  нами  Каире и Хельване.  Так ничего он и не понял.  Уговорила  его  только  горячая   убеждённость  моей  речи.   
 
       Аэродром  встретил  меня  напряжённым  вниманием.  Молча  полез  я по стремянке в кабину,  что вызвало у обслуживающих  самолёт  техников и инженеров  облегчённый  выдох  и  сняло с них  вопросительное  напряжение.
       -- К  запуску!  От двигателя!   Убрать колодки!   Вырулил   и…  взлетел.  Тут же,  не уходя от аэродрома  далеко,  снова проверил    автопилот  и  сел.  Зарулил,  выключил  двигатель,   но  мрачное  предчувствие  не  давало мне выбираться из кабины.   Всё-таки  вылез,  распахнул  мокрую куртку, зашёл в тень  и  терпеливо  ждал  вердикта  инженеров,  копающихся в плоскостном  лючке. 
       Угрюмо  подошёл  Бейкин:  «Мы довернули  лимб ещё на пол  градуса…»
       Так  тянуло  меня   отправить всех  к  чертям, или хотя бы в душ и по кроватям,  но самолёт-то неисправен. А  ведь  они  же  старались отрегулировать  сразу,  они же пытаются  сделать  как лучше,  им  же  самим  тоже тошно  под  неумолимым  солнцем  возиться с этим лимбом…   А  я  заодно  проверю:  хватит ли у  меня «дипломатичности»  ещё раз уговорить  арабские КП  и ПВО?  И  опять,  не просохнув  толком,  запылил  по  пустыне  в сторону  КП.

       Можете не верить,  но меня ещё дважды  в  этот же  день мотало по кабине  при  включении "Приведения" и всё-таки автопилот  выдал  необходимые параметры.   Молодцы  инженеры:  при  такой  жарище  целый день провели на солнце,  но  самолёт  в строй  ввели.  Назавтра на нём уже дежурил лётчик,  готовый по  боевому распоряжению   КП  взвиться  навстречу  нарушителю  воздушного пространства  Арабской  Республики  Египет.    

Что-то у меня стало  тихо?  А…  это  косари перешли на другую сторону дома.

      А   всё-таки   без  зелёной  травки  пейзаж  совсем  пуст… 
    


      Примечания:
      ТРТВК* -- терморегулятор температуры воздуха в кабине.  Он в жарких поясах  охлаждал  плохо,  особенно  на  малых высотах.  А на больших высотах, в стратосфере,  где постоянная температура  --56 градусов,  грел тоже  недостаточно.

Второй лейтенант**--  в арабской армии  не было  «младших» и «старших» лейтенантов,  а  были  «Первый» и «Второй».

      На  иллюстрации   кабина  самолёта  МиГ.