Письма Ершова

Ершовские письма — наиболее достоверный источник сведений о писателе и его окружении — малодоступны любителям русской словесности. В XIX столетии значительным количеством писем Петра Павловича располагал его первый биограф и друг юности А.К. Ярославцов, создавший на этой эпистолярной основе свою книгу: «П.П. Ершов, автор сказки «Конек-Горбунок»: биографические воспоминания университетского товарища» (СПб., 1872). Книга Ярославцова уже давно стала библиографическим раритетом, а судьба писем, включенных в нее в виде фрагментов, неизвестна. Отдельные письма Ершова в оригиналах и публикациях рассредоточены по разным архивам, музеям и библиотекам страны.

Самым значительным сводом писем располагает Музей-архив Д.И. Менделеева в Санкт-Петербурге (НАМ при СпГУ). Здесь хранится переписка Ершова и его первой жены Серафимы Александровны Лещевой-Ершовой (урожд. Протопоповой) с В.А. и М.Ф. Протопоповыми. Но главным адресатом большинства писем является Феозва Никитична Лещева, падчерица Ершова.

Феозва Никитична родилась в 1828 г. в Тобольске, училась в Московском Екатерининском институте, по окончании которого жила у дяди Владимира Александровича Протопопова и его жены Марии Федоровны в Петербурге. Протопоповы были земляками и друзьями семьи Менделеевых. Во время  учебы  в  Главном педагогическом институте их посещал Д.И. Менделеев, за которого Феозва Никитична вышла замуж в 1862 г.  У них было двое детей — Владимир и Ольга. После расторжения брака с Менделеевым в 1881 г. Феозва Никитична жила в основном в семье дочери в разных городах и умерла в 1905 г. в Пензе. К сожалению, не сохранилось ее детских изображений, а фотографии, имеющиеся в фондах НАМ, датируются уже 60-ми и последующими годами XIX столетия.

Личные бумаги Феозвы Никитичны, включавшие и ершовские письма, были частично разобраны дочерью Дмитрия Ивановича от второго брака — Марией Дмитриевной (в замужестве Кузьминой), которая после Великой Отечественной войны была заведующей Музеем-архивом Д.И. Менделеева, а дальнейшая их систематизация продолжалась почти до конца XX века другими сотрудниками этого архива. Семь писем Петра Павловича, принадлежавших Феозве Никитичне, были впервые опубликованы замечательным исследователем творчества поэта Виктором Григорьевичем Утковым в «Сибирских огнях» (1964, № 7), остальные же остаются фактически неизвестными до сего дня.

Предлагаемые читателям шесть писем относятся к 1839—1846 гг. Они отправлены из Тобольска адресатам, находившимся в Санкт-Петербурге и Москве. Письма имеют большей частью коллективный характер, так как вслед за Ершовым пишут и его близкие: жена Серафима, дети Лещевы: Александр, Александра, Николай, а также тетушки, кузины и пр. Их публикация в полном виде, без каких-либо купюр и исключения голосов людей, составлявших окружение Петра Павловича, даст возможность увидеть мир большой семьи с царящей здесь атмосферой доброты и взаимопонимания. П. Ершов предстает в них как человек «частный»: нежный муж, заботливый отец, наставник и воспитатель пасынков и падчериц. Но в то же время эти документы сугубо личного характера самым непосредственным образом перекликаются с его лирикой, являя то особое состояние души, которое воплотилось в стихотворении «Перемена», созданном незадолго до женитьбы:

Проходят дни безумного волненья,
Душа зовет утраченный покой;
Задумчиво уж чашу наслажденья
Я подношу к устам моим порой.

Другая мысль в уме моем теснится,
Другое чувство движет мою грудь;
Мне вольный круг цепями становится,
Хочу в тиши отраднее вздохнуть.

Исчез обман мечты самолюбивой,
Открылась вся дней прежних пустота,
Другую мне рисует перспективу
В дали годов спокойная мечта.

Домашний кров, один или два друга,
Поэзия — мена простых затей.
А тут любовь — прекрасная подруга,
И вкруг нее веселый круг детей.

Гармония семейных отношений, столь ощутимо проявляющаяся в письмах, не исчезнет и после смерти Серафимы Александровны, последовавшей 25 апреля 1845 года. Глубоко переживая уход жены, страдая и печалясь, Петр Павлович, верующий, православный человек, утешает с «христианской покорностью Провидению» Феозву, Александра, Александру и Николая, обещая поддерживать их всю свою жизнь. Два последующих брака и появление собственных детей не помешают этому намерению и не нарушат той духовной близости со всеми Лещевыми, которая установилась с момента их первого знакомства и сохранялась до последних дней Ершова.

Все письма, за исключением первого, изданного без приписок Серафимы Александровны и других лиц В.Г. Утковым, публикуются впервые. При публикации сохранены орфографические, пунктуационные и стилистические особенности оригинала.

Выражаю глубокую благодарность сотрудникам научного архива Д.И. Менделеева и лично Нине Георгиевне Карпило за помощь в работе с документами.

Публикация, вступительная статья, примечания Т.П. Савченковой.



1 письмо

В.А. и М.Ф. ПРОТОПОПОВЫМ

12 сентября 1839

Тобольск

Милостивый Государь Братец Владимир Александрович и Милостивая Государыня Сестрица Марья Федоровна.

Из самаго начала письма моего Вы увидите, что все уже кончено и самым счастливейшим для меня образом. 8 сентября, после поздней обедни, была скромная наша сватьба, и я теперь живу в Вашем доме и приготовляюсь хозяйничать. Позвольте снова принести Вам искреннюю мою благодарность за Ваше великодушное снисхождение и уверить Вас, что я чувствую его вполне. Поверьте, что Вы обязали человека, который умеет быть благодарным и который постарается по силам заслужить доброе Ваше мнение.

Вероятно, Вам любопытны будут некоторые подробности о нашей сватьбе. Серафиму Александровну благословлял Петро Дмитриевич с Натальей Ивановной; а меня дядя Иван Васильевич1 с Марьей Александровной. Николай Степанович2 принял на себя все хлопоты, нужные при обряде. Желание Серафимы Александровны — сделать самую простую сватьбу и как можно при меньшем числе людей было исполнено по возможности. Но не смотря на тайну, с которою мы все хранили день венчания, церковь была полна. На третий день (в Воскресенье) ездили с визитами почти в 30 домов, и я сделал много новых, приятных знакомств. Не было ни стола, ни вечера; выпили только по бокалу шампанского да по чашке кофе. Этим и кончились издержки первого дня. Теперь остается жить домом. Надеюсь, или лучше уверен при тех средствах, какие я имею, содержать приличным образом свое семейство. Оба дяди — Иван Васильевич и Николай Степанович обещали помогать советами и я уже испытал это. Одно желание мое — приобресть родственное Ваше расположение и успокоить любезнейшую Серафиму Александровну. Тогда счастье мое будет совершенно. Прощайте братец Владимир Александрович и сестрица Марья Федоровна. Будьте здоровы и счастливы. Этого желает от души преданный вам навсегда

Петр Ершов.

 

С.А. Ершова-Лещева

(продолжение письма)

Любезнейший братец Владимир Александрович и Любезная Сестрица Марья Федоровна, последнее письмо ваше решило меня и 8-го числа была наша свадьба, которую описал вам Петр Павлович и добрейшая моя матушка Марья Александровна и милые барышни. Естли настоящие чувства его ко мне не переменилися (в чем я не сомневаюсь), то я надеюсь быть счастлива и детей видеть счастливыми. Желала бы писать гораздо более но целое утро было отнято у меня посещениями знакомых и теперь спешу писать чтобы его отдать на почту. Следующее письмо будет побольше.

Любезнейшие мои примите от меня истинные почести и прошу вас полюбить моего Петра Павловича как вы любили меня. Остаюсь душевно любящая и почитающая вас

Сестра ваша Серафима Ершова.

 

С.А. Ершова-Лещева

(приписка)

Физочку, Ангела моего целую и благословляю. И Папенька тоже тебя милая целует и обещает прислать тебе гостинец.

Любящая тебя Мать твоя С.Е.

 

П.П. Ершов

(приписка)

Оба Саши3 будут писать со следующею почтой.

 

Неустановленное лицо

(приписка на полях)

Милая и любящая Сестрица Марья Федоровна, Ваша добрая маменька Наталья Ивановна зделалась и моею чему я весьма рада и ваши сестрицы еще более зделались для меня дороги.

2 письмо

Н.Ф. ЛЕЩЕВОЙ

июля 1841

Тобольск

Мы находимся в решительном недоумении насчет тебя, наша милая Физа4. С самой Пасхи не имеем о тебе известий ни из Москвы, ни из Петербурга. Бог знает, чего мы уже не придумали в это время, а слабенькое твое здоровье еще более усиливает наше опасение. Прежде, если не от тебя лично, то от твоих знакомых мы знали что-нибудь о тебе, а теперь — решительно ни от кого ни слова. Ради Бога, разреши наша сомнения. Но может быть ты затрудняешься в пересылке писем: попроси добрую и милую Людмилу Владимировну переслать твою записку; мы уверены, что она не откажет тебе. Хоть две-три строки — нам более не нужно. Мы живем по прежнему, твой брат Александр пользуется теперь отдыхом по случаю каникул. Сестра Саша хотя занимается, но не много, сколько в уважение общаго нашего отдыха, столько же и по причине приноса Чудотворной Иконы Абалацкой Богоматери5.
8 июля я с сестрой твоей ходили 6 верст для встречи Иконы; а Маменька твоя встретила ее у загородного дома с семейством Губернатора. Народу было множество. Теперь Собор6 полон каждый день и Маминька с сестрой Сашей не урежают подниматься на гору к обедням и всенощным7. Нынешний год жители Тобольска оказывают большое усердие к Богоматери. Каждый день поднимают Икону и с хором певчих сами — особенно девицы и дамы — несут Ее с горы в свои дома и обратно. Особенно поздно вечером это зрелище делает самое живое впечатление. Народу, хоть его всегда довольно, не видно за темнотою; раздается только торжественное: яко необоримую стену и пр. И свет свечи в фонаре, подобно звезде, блестит впереди, иногда отражаясь на золоте ризы Богоматери. Но ты сама бывала зрительницею подобных выносов, и потому тебе легко представить подобную картину.

Будь здорова, наша милая, и успокой скорее письмом и Маменьку и душевно любящаго тебя П. Ершова.

 

П.П. Ершов

(приписка)

29 июля в день Св. Мученицы Серафимы положи низкий поклон за дорогую имянинницу — твою Маменьку.

 

С.А. Лещева-Ершова

(приписка)

Милая дочь моя, Папенька писал к тебе о наших опасениях; я с своей стороны повторяю тоже, что мы до тех пор не будем спокойны, пока не получим от тебя хотя коротенькой записочки. Надеюсь, что ты поспешишь утешить любящих тебя родителей и объяснишь причину столь долгаго твоего молчания. Мы все, благодаря Бога, здоровы. К нашему счастью недостает только тебя, или твоих писем, если судьбе уже угодно испытать нас разлукой, я сей час из Собора и ты можешь быть уверена, что Молитва моя к Богоматери была о тебе, что я просила Ея на тебя благословения. Засвидетельствуй наше почтение уважаемой нами Вашей Начальнице, также Любезнейшей Пелагее Захаровне и Людмиле Владимировне.

Любящая и благословляющая мать твоя Сер[афима] Ершова.

 

А.А. Лещев

(приписка)

Любезная сестрица Физочка. Желаю чтобы ты была здорова и весела.

Брат твой А[лександр] Лещев.

 

С.А. Лещева-Ершова

(приписка)

Девицы Жилины (8) уехали в Ярославское свое поместье, ежели будут в Москве, то обещали быть у тебя, а Мария Алекс[андровна] и Петр Дми[триевич] живут в своей деревне от города в 50-ти верстах.

 

А.Н. Лещева

(приписка)

Милая сестрица Физочка. Напиши пожалуйста к нам хоть такое же маленькое письмецо, как утиной носик, а не то я заплачу и осержусь так, что и сказать нельзя. Напиши же, душенька, об этом просит тебя сестра твоя Саша.

 

3 письмо

Ф.Н. ЛЕЩЕВОЙ

7 декабря 1841

Тобольск

Будь здорова и счастлива, милая наша Физа. Маменька не пропускает случая опять полакомить тебя Сибирскими фруктами, впрочем с двумя условиями: 1-е чтобы ты училась хорошо и была скромна, и 2-е чтобы ты поделилась с любимыми подружками. Мы хотели было послать тебе чаю и сахару, но не зная — позволено ли Вам в институте иметь свой чай, удерживаем отправкой. Впрочем мы просили почтительнейшего Андрея Ивановича Сыромятникова (который доставит тебе это письмо и посылку) узнать можно ли воспитанницам держать свой чай и если можно, то снабдить тебя подобными вещами. Вчера в Колины9 именины Александр сделал ему прехорошенький транспарантик и именинник пробегал до нельзя.

Засвидетельствуй от нас почтение Палагее Захаровне и Александре Николаевне и поблагодари их за ласку к тебе. Любящие тебя всею душою

П. Ершов

Мать твоя С. Ершова

 

А.Н. Лещева

(приписка)

Кушай наздоровье, милая Физочка, наши гостинцы я каждый раз, когда приезжаю из гостей, оставляю для тебя канфеточку или урюковку и прислучае пересылаю тебе, остаюсь любящая сестра твоя А. Лещева.

 

П.П. Ершов

(приписка)

В мешечке послано: урюк, [нрзб], орехи, банки помады и серебра на 5 р. (5 по 87 1/2 к. и 4 по 17 1/2 к.) на плату за письма, а письма в Тобольск из Москвы стоят 87 1/2 коп.

4 письмо

Ф.Н. ЛЕЩЕВОЙ

12 июня 1845

Тобольск

Вчера я получил письмо твое, милая дочь моя Феозва. Снова разделял грусть твою о потере ангела-Маменьки и вместе утешался дочерними твоими чувствами и христианской покорностью Провидению. Передай душевную благодарность мою прекрасным твоим подругам: их старанья развлечь тебя, утешить будет одним из лучших воспоминаний моего сердца.

Ты хочешь знать подробности смерти и похорон Маменьки. Исполняю твое желание. Маменька сделалась больна на третий день Пасхи. Приглашены были два лучших медика, и сначала шло как нельзя лучше. Но дней через шесть болезнь неожиданно приняла несчастный перелом и тебе уже известно чем все это кончилось. Дня за два, предчувствуя свою кончину, Маменька пожелала приготовиться: исповедалась и причастилась. Безпрестанно вспоминала о тебе и о брате Александре и говорила, что скоро вас увидит и будет всегда с вами. 25 ч[исла] в 1-ом часу ночи Маменька подозвала меня к себе и сказала, что она теперь совершенно спокойна, благословила детей и дала мне последний прощальный поцелуй. Через четверть часа — ее уже не было на свете...

Похороны ея были на четвертый день: остановка была за каменным сводом в могиле. 28-го числа предали тело земле. Отпевали у Богородицы10: Архимандрит и 4 священника с 2 диаконами. Певчие были наши Гимназисты, которые нарочно приготовляли для этаго дня похоронный концерт и панихиду. Народу было очень много. Гроб до церкви несли поочередно родственники наши и чиновники Гимназии. Крышку несли Гимназисты. После отпетия, гроб поставлен на траурный ход в четыре лошади и в тоже время начался перебор колоколов в церкви. Около дома Гимназии служили литию11. В церквах, мимо которых несли гроб, производился медленный благовест. Когда же выносили за вал — начали новый колокольный перебор с кладбищенской церкви. Во время же опущения гроба в могилу — произведен звон. Все эти церковные почести были сделаны с разрешения Преосвященнаго, который любил наше семейство, и верно бы участвовал при погребении, если бы не был тяжко болен. Надобно прибавить, что Преосвященный скончался в неделю после смерти Маменьки12.

Другие подробности: гроб был обит малиновым бархатом с серебряным позументом, скобки и ножки высеребрены. Внутренность гроба обита белой марилинкой, подушка атласная. Нижний покров из буф муслина, а верхний из золотой парчи. Маменька положена в белом платье, в шелковом голубом платке на шее, чепчик с розовыми лентами.

Еще прибавлю: перед отпеванием законоучитель Гимназии сказал трогательное слово. Заказаны 4 сорокоуста13: в кладбищенской церкви, в Архангела, в Домовой и в Абалаке. На дому 40 дней читан Псалтирь, также в церкви Петра и Павла. 5 [-й] годовой сорокоуст будет заказан в Ивановском монастыре. Туда я назначил сшить из покрова: ризы и воздухи14. В 9-й, 20 [-й] и 40 [-й] день в церкви Иоанна Златоуста при соборе были отправлены литургии за усопшую.

В 9-й день я получил от Маменьки твоей письмо, писанное ею за день до смерти и переданное Катерине Федоровне15. Это замогильный неоценимый дар нашего Ангела. Бог даст, ты увидишь его. Я еще не получал письма от дядюшки твоего Вл [адимира] Алекс[андровича]16 и потому не знаю желание его касательно Вас. Но знаю, что Вы всегда будете дороги для моего сердца. Память о незабвенной Маменьке - пусть будет для тебя залогом искренности моих чувств.

Засвидетельствуй от меня душевное почтение милостивой Государыне Пелагее Захаровне и пожелай всех благ милым твоим подругам. Да благословит тебя Бог, моя милая, моя любимая дочь Феозва, да укрепит он тебя в горьком испытании, наложенном Его же всемогущею рукою.

Любящий тебя П. Ершов

 

П.П. Ершов

(приписка)

Брат твой Александр17 сидит теперь над портретом Маменьки18.

5 письмо

Ф.Н. ЛЕЩЕВОЙ

16 октября 1845

Тобольск

Милая Феозва. Последнее письмо твое я получил исправно, и в тот же день переслал к Александру приложенную к нему записку. Надеюсь, что он не замедлит своим ответом.

Жизнь наша идет очень однообразно. Небольшие развлечения, которые я позволяю себе, и о которых ты узнаешь из письма к Саше, не делают большой разницы с общим характером дня. После 25 числа нынешнего месяца (полугодовой срок кончины нашего Ангела) думаю поискать развлечений у моих родных, у которых я до сих пор бывал только по делам, и то изредка. Это и совет медика, не раз сердившегося на меня за мое домоседство. Но что же было мне делать? Веселиться я не мог, а расстроивать чужое веселье своею грустию не хотел, и потому по неволе сидел дома со своею думой. Не раз приходила мне мысль: за чем я отпустил Сашу19. Все-таки можно было бы поговорить о незабываемых днях прежнего времени, когда любовь связывала всех нас воедино, и когда надежда рисовала в будущем такие пленительные картины!.. Но виноват, я опять за старую песню. Будем говорить о чем-нибудь повеселее. Вот напр[имер] твой почтеннейший братец Николай Никитич, это неисчерпаемый источник проказ, особенно над такой почтеннейшей особой, какова Матрена Степановна, (которая после пожара все еще живет у меня). Не проходит и часа, чтоб он не сделал  какой-нибудь  штуки, разумеется невинной, но которая все таки приводит любезную старушку в холерическое расположение.

Бывают случаи, что рука Матр[ены] Ст[епановны] не очень ласково гладит уши твоего брата-проказника, но это еще более воспламеняет в нем жар изобретательности, так что наконец принуждает меня выйдти из своего кабинета и шалуна заставить в слух твердить таблицу умножения, с которой до сих пор он никак не хочет помириться. А впрочем он добрый мальчик и домашний учитель его им очень доволен. Думал было засадить его за фортепьяно, тем более, что у него слух прекрасный и он может шутя подобрать любой мотив. Но дело еще за пальцами. К рисованию у него наследственная охота, и редкий вечер он не пачкает себя всеми возможными карандашами. Разумеется, произведения руки его еще не могут быть отправлены на академическую выставку, но он и не ждет подобной славы: он рисует для собственного удовольствия.

Видишь, как я развеселился. А этому всему причиной милая просьба такой же милой институтки, что бы я не грустил.

Да будет над тобой Божие Благословение. Душевно любящий тебя П.Е.

NB

Приложенный листок при письме прошу препроводить к Саше.

 

6 письмо

Ф.Н. ЛЕЩЕВОЙ

10 января 1846
Тобольск

Вчера получил твое письмо милая Феоза. Поздравляю тебя с счастливым окончанием учебных трудов и с наступлением давно желаннаго (не правда ли) отдыха. Еще месяц и ты обнимешь свою сестру, дядюшку и тетушку. А я пока мысленно поцалую розовую твою щечку.

Я удивляюсь, что ты до сих пор не получила отправленных к тебе к имянинам денег. Верно сестра замедлила пересылкой. Во всяком случае, еще посылаю малую — толику, и жалко очень, что настоящее состояние моих финансов не позволяет сделать более.

Сегодняшний день Коля ездил к обедне и поставил свечку за здоровье сестрицы. Обедали Мат[рена] Степ[ановна], Авд. Гер. с Физочкой и разговаривали о тебе.

На святках пансионеры Гимназии играли детские пьески. Было довольно дам. Эти пьесы замечательны тем, что в них в старое время участвовала сестра твоя Саша. Вот и все развлечение мое в нынешние святки.

Будь здорова и счастлива, милая Феоза. Засвидетельствуй от меня почтение М.Г., Пелагее Федоровне.

Душевно любящий тебя  П.Е.

Н.Н. Лещев (приписка)
Я здоров. Коля.

 

 7 письмо

А.Н. ЛЕЩЕВОЙ
10 января 1846
Тобольск
При сей верной оказии, как не написать и к тебе, милая Саша. Надеюсь, что ты здорова, постоянно получаешь розовые билеты, а в свободное время считаешь дни и часы, каждою минутою приближающие свидание твое с сестрой.
С Ив[аном] Ник[олаевичем] я отправил до Москвы ваше белье и [нрзб] — столовое. Из Москвы он похлопочет переслать с транспортом чрез контору Дилижансов.
Старые знакомые твои: [нрзб], притворный больной и детские проказы20 — были опять сыграны детьми, но не в зале у меня, а в Пансионе. В числе дам была супр[уга] управл[яющего] губернии и Шевелева со всеми детьми. Играли очень мило. А если ты любопытна знать что заменил тебя в ролях Мар. Ник. И Мар. Пав., так скажу тебе — сын Кат. Мих. Ты верно не пропустишь улыбнуться при этом случае.

Маскированных нынче я не принимал, кроме моих Гимназистов, и сам нигде не был.

Если письма мои нынче замедлят, то не вините меня. Генварь — время годовых отчетов, и я почти зарылся в бумагах.

Будь здорова. Любезному Братцу и Сестрице свидетельствую мое уважение.

Любящий Вас П.Е.

Н.Н. Лещев

(приписка)

Я здоров. Коля.

Примечания

  1.  Иван Васильевич Пиленков, брат матери Ершова, урожденной Пиленковой.

  2.  Николай Степанович Пиленков (он же Пиленок) — известный тобольский купец, коммерции советник, родственник Ершова по матери.

  3.  Дети С.А. Лещевой Александр и Александра.

  4.  В 1841 г. Феозва Никитична учится в Екатерининском институте в Москве.

  5.  Одна из самых почитаемых икон Тобольской губернии находилась в Абалакском монастыре (тридцать километров от Тобольска). Ежегодно 8 июля (ст. стиль) икону приносили в Тобольск, где она оставалась до 23 июля. В Ишимском округе — на родине Ершова такой святыней считалась чудотворная икона Богородицы Абалакско-Боровской, которая торжественно переносилась каждый год 21 мая из села Борового в Ишим и близлежащие деревни, в том числе и Безрукову (место рождения Ершова).

  6.  Софийско-Успенский кафедральный собор, построенный в 1683—1686 гг.

  7.  Семья Ершова проживала в нижней, так называемой подгорной части Тобольска.

  8.  А.П. и С.П. Жилины — дочери тобольского чиновника П.Д. Жилина, в июне 1841 г. выехали в Москву. Им посвящено стихотворение Ершова «На отъезд А.П. и С.П. Жилиных» от 14 июня 1841 г.

  9.  Николай Никитич Лещев (183?, Тобольск — 1913, С.-Петербург). Пасынок П.П. Ершова. В
1853 г. окончил Тобольскую гимназию, в 1860—1864 гг. чиновник особых поручений при Тобольском губернаторе; в 1868—1894 гг. служил в департаменте земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ. Большую часть своей жизни провел в Петербурге. Много лет занимался изданием «Конька-Горбунка», материально поддерживая всех детей Ершова. Был очень дружен со своей сестрой Феозвой Никитичной.

10.  Богородицкая (Богоявленская) церковь. Была возведена в 1691 г. у Прямского взвоза на нижнем посаде. Не сохранилась.

11.  Лития — часть всенощного богослужения накануне православных праздников, совершается также во время похорон, поминовения усопших и крестного хода.

12.  Преосвященный Владимир, епископ Тобольский и Сибирский. Умер 20 мая 1845 г.

13. Сорокоуст — поминовение умершего ежедневно в течение всех сорока дней после его смерти.

14. Воздух — покрывало с изображением креста посредине, которым накрывают во время богослужения священные сосуды — дискос и потир.

15. Екатерина Федоровна Непряхина — тобольская знакомая Ершовых

16. Владимир Александрович Протопопов — брат Серафимы Александровны.

17. Александр Никитич Лещев, пасынок Ершова, брат Феозвы Никитичны. Учился в Тобольской гимназии, после ее окончания был направлен в Казанский университет на казенный счет. Служил чиновником Тобольского губернского правления. Увлекался рисованием. В НАМ при СпГУ имеются его рисунки братьев и сестер Д.И. Менделеева.

18.  Портрет Серафимы Александровны не обнаружен, как и другие ее изображения.

19.  Александра Никитична Лещева, падчерица П.Ершова.

20.  Названия пьес неустановленных авторов.