[ если мировое сообщество успеет исправить фундаментальные ошибки, допущенные в науке, то обретёт необозримые просторы будущего, прошлого и настоящего; если не успеет, то цивилизация в целом утеряет даже те крохи настоящего, что пока ей ещё доступны ]
Дорогая моя Франция, в мои планы абсолютно не входило такое обращение к Тебе. Я предполагал совершенно другим начало нашего возможного сотрудничества, однако обстоятельства сложились таким образом, что, дабы не совершились глобальные и непоправимые ошибки, мне приходится обратиться к Тебе раньше предполагаемого срока в форме этого обобщенного открытого письма.
Итак, к моему великому сожалению, мировая история и история мировой науки сложились таким образом, что достижения своей науки в XVII и XVIII веках Ты, обожаемая моя Франция, оставила, как ошибочные и несоответствующие действительности.
Тебя убедили, что более правильной в науке является чужая научная канва, и ты этому поверила.
И этот шаг был серьезной твоей ошибкой.
Ты не смогла защитить тогда свою науку и свои научные достижения, а они, в свою очередь, не смогли поэтому защитить и Тебя, и нас всех в прежние времена и не могут защитить, по той же причине, нас всех вместе ни сегодня, ни во времена грядущие.
На самом же деле именно "чужая научная канва" является грубейшей научной ошибкой и фикцией. Фикцией, которая на несколько веков ввела в заблуждение мировое научное сообщество. В итоге к нынешнему времени цивилизация в целом оказались в тупике, выхода из которого, если пытаться и дальше следовать той "чужой канве", не существует.
Вернее сказать, такие выходы существуют, но все они представляют для цивилизации всего лишь различные варианты летального исхода, более длительные и медленные или более динамичные. И всё это лишь потому, что около трёх веков назад твоя научная канва была растоптана "чужой научной канвой", использовавшей для достижения такой цели самые различные формы подавления.
Сегодня наука испытывает огромные сложности, пытаясь понять и объяснить широчайший круг не поддающихся решению и пониманию вопросов. И с одной стороны кажется, что вот-вот решение в том или ином диапазоне будет найдено. А за ним, естественно, последует неисчислимая лавина самых грандиозных открытий. И наконец-то будет осуществлен прорыв по тем многочисленным секторам исследований, в которых уже достаточно продолжительное время науке, фактически, ничего другого не остаётся, как просто топтаться на месте.
Но таковых открытий не происходит, а накапливается всё более прирастающая масса неподдающегося никакому научному объяснению эмпирического материала.
Случайно ли такое?
И естественно ли такое для данной стадии развития мировой науки?
Нет, такое положение дел не случайно. Оно и естественно, и закономерно, но не потому, что именно так и должно быть сегодня, а потому, что совершенные около трёх веков назад фундаментальные и методологические ошибки и должны были привести именно к такой тупиковой и критической ситуации.
Итак, рассмотрим два показательных примера по обсуждаемому вопросу, наглядно отображающих превосходство и состоятельность Твоих, Франция, достижений XVII-XVIII века в области естествознания, в сравнении с современными воззрениями и трактовками.
Первый пример касается движения внутренних областей Солнца. К настоящему времени стало известно, что эти внутренние области находятся в самостоятельном движении. Причем, верхняя (над экватором) область вращается в одну сторону, а нижняя часть - в другую, в противоположную.
Существуют ли и могут ли существовать для такого явления объяснения с точки зрения ныне сложившейся научной канвы?
Однозначно, нет. Так как для создания крутящего момента такой силы, способной преодолеть всевозможные силы трения при вращении подобных объёмов масс внутри Солнца, современная наука не в состоянии обнаружить обуславливающего данный процесс фактора. Почему? Потому, что в основе современной науки лежит сугубо поверхностный поход. Но об этом поверхностном подходе и о том, когда он исторически сложился и стал доминирующим в науке, поговорим чуть позже.
А сейчас обратим внимание ещё на один пример.
Это пример вообще вопиющего порядка, так как даже о наличии описываемого в нём вопроса не принято говорить, и поэтому подавляющая часть людей, в большей или меньшей степени осведомленная о физике и о её достижениях, даже не в курсе, что таковая необъяснимая наукой проблема существует в принципе.
Суть второго примера заключается в энергетической обусловленности существования (и интенсивного вращения) элементарных частиц. Т.е. современной науке и мировому сообществу сегодня известно, что существуют, так называемые, элементарные частицы (электроны, протоны, нейтроны и т.д.). Состояние, в котором эти частицы неизменно пребывают, можно охарактеризовать как высокоэнергетическое. Но наука совершенно умалчивает о том, что для наличия такого состояния должен существовать энергетический источник. Источник, детерминирующий по сути не только высокоэнергетическое состояние этих частиц, но и, фактически, их существование вообще, так как без своего внутреннего движения элементарные частицы существовать не могут. Но согласно всем известным науке законам сохранения энергии (или сохранения движения, сохранения импульса) не могут существовать в природе движение, энергия, импульс без причины, механически или энергетически обуславливающей её существование. Даже студентам-первокурсникам, даже абитуриентам вузов, даже внимательным учащимся старших и средних классов известно и понятно, что если есть движение, энергия, импульс, значит должна существовать и первопричина, благодаря которой они существуют. Иное физически невозможно.
Также любому абитуриенту, первокурснику, старшекласснику понятно, что если исчезает исходная энергетическая (или механическая) первопричина, то пропадает и физическое явление, которое и существовало только потому, что этому существованию способствовала своей энергией или своим механическим воздействием исходная первопричина.
И соответственно, становится понятным, что как только исчезнет такая внешняя энергетическая (или механическая) первопричина, так сразу же известные нам элементарные частицы в той области, где внешняя первопричина пропадёт, перестанут существовать. Их просто не станет, будь это элементарные частицы, образующие хоть металл, хоть воду, хоть гранит, хоть древесину или хоть что-то другое.
И тут, при всей очевидности и логичности наличия такой взаимосвязанности в природе (между причиной и следствием) вдруг обнаруживается, что не для всех людей, представляющих современную науку или современное естественнонаучное образование, наличие такой взаимосвязанности в физике есть не подлежащий сомнению факт.
Оказывается, что ряд этих людей могут утверждать, что для элементарных частиц наличие законов сохранения энергии, импульса, движения необязательно. Эти люди, представляющие современную физику, считают, что движение в элементарных частицах может существовать само по себе, без обуславливающей их внешней причины. К таким объяснениям прибегают те, кто пытается доказать правомерность и обоснованность существующей ныне трактовки.
И таковыми толкователями-апологетами даже не признается, что игнорирование современной наукой вопроса об энергетическом первоисточнике существования элементарных частиц есть самый натуральный и лицемерный отказ от закона сохранения энергии. Они просто говорят, что внутреннее движение и вращение в элементарных частицах, это неотъемлемое свойство данных частиц. И для существования этого свойства, этого движения, нет необходимости в энергетической первопричине, способствующей возникновению и высокоэнергетическому существованию данного свойства. Т.е. по их воззрению и убеждению это свойство обладает способностью существовать само по себе.
Таким образом получается, что когда нынешняя наука в состоянии понять и объяснить физическое явление, то она не отрицает наличие какого-либо из известных законов физики, если же понимание явления выходит за её возможности, то для устранения пробела в сложном вопросе наука может прибегнуть к утверждениям о том, что в каком-либо данном явлении один из законов природы, известный и общепризнанный как фундаментальный канон физики, может и не работать.
Но права ли современная наука в таком её (локальном) отрицании какого-либо из физических законов? Конечно же, нет. Так как, к примеру, в данном рассмотренном случае закон сохранения энергии работает таким же непреклонным образом, как и во всех других природных явлениях. Просто поверхностный подход современной науки, сложившийся около 300-400 лет назад, при попытках понимания исследуемых процессов не позволяет ей увидеть явление в более понимаемом охвате и в более понимаемой глубине.
Но фатально ли отсутствие более адекватного понимания процессов, описанных в первом и во втором примерах?
Нет, данные вопросы и научно-исследовательские задачи является вполне прозрачными и абсолютно решаемыми. Однако, таковыми они являются с точки зрения, как это не выглядело бы странно, французской науки XVII и XVIII веков.
Парадоксально звучит? На первый взгляд - да. Но это только на первый взгляд. И чтобы такое понять, рассмотрим ряд событий прошлых веков в их исторической ретроспективе. И тогда нам станет очевидным, что сложившиеся к нынешнему времени тупик в науке и неодолимые для науки "белые пятна" (провалы) являются абсолютно закономерными результатами принятых около трех веков назад методологии и модели.
Для этого в качестве одного из источников информации привлечем не тексты вторичного и прочего последующего порядка, состоящие сугубо из различного вида заимствований, утерявших окончательно (после пятнадцатого или двадцатого перезаимствования очередным автором) свою изначальную суть, а обратим своё внимание на текст одного из непосредственных современников того исторического времени, к ряду событий в котором нам необходимо присмотреться.
Обратимся к "Философским письмам" Вольтера.
Его, Вольтера, сложно упрекнуть в какой-либо чрезмерной лояльности к Франции, так как за свои тексты относительно французских реалий того периода он неоднократно вынужден был покидать Францию, уезжая в одну из соседних стран. Например, в Англию.
Итак, обращаем наше внимание на 24-е "философское письмо" Вольтера. В этом письме обнаруживаем абзацы следующего содержания:
- "... В Париже геометру или химику место в академии приносит небольшие, но верные средства; напротив, в Лондоне надо платить за то, чтобы стать членом Королевского Общества. Тот в Англии, кто говорит: Я люблю искусства, и желает стать членом Общества, немедленно им становится; во Франции же для того, чтобы стать членом и пенсионером академии, недостаточно быть любителем, надо быть ученым и уметь оспаривать место у своих соперников, тем более опасных, что их воодушевляют слава, деньги, даже сами трудности и та непреклонность ума, которая вырабатывается обычно при упорных занятиях вычислительными науками.
Академия наук разумно ограничивается исследованием природы, и это поле деятельности поистине достаточно обширно для того, чтобы занять его вспашкой пятьдесят или шестьдесят человек. Лондонская академия спокойно смешивает литературу с физикой; мне, однако, кажется, что лучше иметь специальную Академию изящных литератур, дабы избежать такого смешения и не защищать диссертаций о римских прическах рядом с сотнями диссертаций на тему о новых кривых.
Поскольку в Лондонском Обществе мало порядка и нет никаких поощрений, а Парижское поставлено совсем на иную ногу, не приходится удивляться тому, что труды нашей Академии превосходят труды английских коллег: дисциплинированные и хорошо оплачиваемые солдаты должны в конце концов одолеть волонтеров. Правда, Королевское Общество имело Ньютона, но не оно его создало; там было даже весьма мало коллег, которые бы его понимали; гений, подобный г-ну Ньютону, принадлежал всем академиям Европы, ибо все могли многому у него научиться... "
В приведенном фрагменте мы видим, что Вольтер отмечает тот факт, что специфика членства во французской академии в те годы более способствует интеграции в академическом обществе высококомпетентных специалистов и исследователей, чем это имеет место в Англии
Теперь зададимся таким вопросом:
- Существовали ли тогда, во времена написания Вольтером выше приведенных строк, серьезные различия во взглядах французской и английской академической общественности на те или иные фундаментальные вопросы из области физики?
Информацию об этом Вольтер нам также предоставляет. Немногословно, но, тем не менее, вполне информативно:
( Письмо 14-е )
- "... Француз, прибывающий в Лондон, замечает в философии, как и по всем прочем, сильные перемены. Он покинул заполненный мир, а прибыл в пустой; в Париже вселенную считают состоящей из вихрей тончайшей материи - в Лондоне не усматривают ничего подобного ..."
Для любого здравомыслящего человека понятно, что, как правило, профессионализм превосходит своей компетентностью дилетантство и любительство. Поэтому для здравомыслящего человека мнение профессионалов воспринимается как более компетентное, более авторитетное и более заслуживающее внимания и доверия. Однако, как известно (и как это ни странно), мировой наукой в последующие годы и века был избран именно "английский" (т.е., по сути, дилетантский) путь. А путь, по которому двигалась и намеревалась развиваться далее французская наука, был оставлен в истории как ошибочный, как заблуждение.
Но почему же был избран "английский" путь, если английское академическое сообщество в те времена, как свидетельствует Вольтер, было менее профессиональным, нежели французское? Такой результат, как мы понимаем, несомненно явился следствием трудов на научном поприще Исаака Ньютона.
Словно неодолимая, неизмеримая и неиссякаемая (правда, с точки зрения нынешних поколений) глыба явился он в научный мир, и не обнаружилось ему и его необозримым по своим достижениям работам равных в тот исторический период среди великих имен, достижений и воззрений.
Но тут, как оказывается, не всё так однозначно, как это выглядит для стороннего наблюдателя, не имеющего никакого представления о том, что же происходило тогда на самом деле.
Во-первых, сразу же обратим внимание на строки из тех же "Философских писем" Вольтера:
( Опять же, письмо 14-е )
- "... Лондонские критики речи г-на Фонтенеля осмелились утверждать, будто Декарт не был великим геометром. Те, кто ведет подобные речи, могут упрекнуть себя в том, что они избивают свою кормилицу. Декарт проделал такой огромный путь от того уровня, на каком он застал геометрию, до того, насколько он ее продвинул, что Ньютон был лишь его эпигоном ..."
Вспомним, для справки:
Эпигон - [гр. epigonos - рожденный после] - последователь какого-либо научного, политического, художественного направления, лишенный творческой самостоятельности и оригинальности.
(Словарь иностранных слов.- Комлев Н.Г., 2006.)
Но возможно в отношении, так называемого, Закона всемирного тяготения Ньютон был более самостоятелен и более проницателен в своём проникновении в физическую природу вещей?
Оказывается, что нет.
О том, что и Луной, и другими планетами тела притягивается таким же образом, как их притягивает Земля высказывался ещё Галилео Галилей.
Также у Фрэнсиса Бэкона (родившегося почти на 80 лет раньше, чем родился Ньютон) в выдержках, приводимых Вольтером в своих "Философских письмах" (Письмо 12-е), есть следующие записи:
- "Надо исследовать, - ... - не существует ли вообще некоего рода магнетической силы, которая действует между Землей и тяжелыми предметами, между Луной и океаном, между планетами и т.д.".
- "Необходимо, чтобы тяжелые тела либо сами устремлялись к центру Земли, либо чтобы между ними и этим центром существовало взаимное притяжение, причем в этом последнем случае ясно, что, чем больше тела, падая, приблизятся к Земле, тем более сильное притяжение они будут испытывать. Надо, - ... - опытным путем исследовать, пойдут ли одни и те же гиревые часы быстрее на вершине горы или на дне шахты; если сила гирь уменьшается на горе и увеличивается в шахте, становится очевидным, что Земля обладает истинным притяжением".
Вообще, как оказывается, к теме тяготения буквально накануне жизни Ньютона и во время того, когда он начал свои работы по данному вопросу, уделяло пристальное внимание немалое количество исследователей.
Прочтем выдержку из книги Спасского Бориса Ивановича "История физики." Ч. I. (Учеб. пособие для вузов. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., «Высш. школа», 1977.):
"...Коперник, изменивший взгляд на строение Вселенной и затронувший механику Аристотеля, должен был прийти к обобщению понятия тяжести. И, действительно, он высказал точку зрения, что тяжесть существует не только на Земле, но и на других небесных телах. Он писал:
«...я полагаю, что тяготение есть не что иное, как некоторое природное стремление, сообщенное частям божественным провидением творца Вселенной, чтобы они стремились к целостности и единству, сходясь в форму шара. Вполне вероятно, что это свойство присуще также Солнцу, Луне и остальным блуждающим светилам...».
Таким образом, по Копернику, уже существует не только тяжесть на Земле, но и, если можно так сказать, своя тяжесть на других небесных телах.
Следующий шаг был сделан Кеплером, который высказал идею, что тяготение существует между любыми материальными телами и выражается в их стремлении слиться друг с другом. Небесные тела также тяготеют друг к другу. Планеты тяготеют к Солнцу, и они соединились бы с ним, если бы особые силы не удерживали их. на своих орбитах. При этом Кеплер считал, что сила тяготения между небесными телами обратно пропорциональна расстоянию между ними. К этой идее он пришел, руководствуясь гипотетической аналогией между распространением света и «распространением» силы тяжести. Эта аналогия могла бы привести Кеплера к правильному выводу о наличии обратно пропорциональной зависимости между силой тяготения и квадратом расстояния. Однако он полагал, что сила тяжести (в отличие от распространения света) распространяется не в пространстве, а в плоскости орбиты планет. Отсюда и следовала обратно пропорциональная зависимость.
В середине XVII в., после того как закон инерции стал известен, представление о силе тяготения, под действием которой приходит движение небесных тел, уже созрело. Итальянец Борелли рассматривал движение планет как результат действия силы, направленной к Солнцу (тяготения), и стремлением удалиться от него. Это движение подобно движению камня, вращающегося в праще. В 1666 г. Борелли писал:
«...Предположим, что планета стремится к Солнцу и в то же время своим круговым движением удаляется от этого центрального тела, лежащего в середине круга. Если обе противоположные силы равны между собой, то они должны уравновешиваться. Планета не будет в состоянии ни приблизиться к Солнцу, ни отойти от него дальше известных пределов, и в таком равновесии будет продолжать свое обращение около Солнца»..."
Но ещё более обращает на себя внимание содержание следующих строк из книги, упоминающих работу по данной тематике Роберта Гука (1635-1703), английского естествоиспытателя, учёного, экспериментатора и архитектора :
"... Проблемой тяготения много занимался Гук. Он, догадываясь, что планеты движутся вокруг Солнца под действием силы тяготения, высказал идею об идентичности сил тяготения и тяжести на Земле и даже гипотезу о том, что в связи с этим сила тяжести на Земле должна уменьшаться с высотой. Постепенно Гук приходит к мысли, что сила тяготения между телами должна быть обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними. Наконец, в письмах к Ньютону от 1680 г. он сообщал о своих предположениях, что эта сила обратно пропорциональна квадрату расстояния между центрами. С. И. Вавилов писал:
«...Если связать в одно все предположения и мысли Гука о движении планет и тяготении, высказанные им в течение почти 20 лет, то мы встретим почти все главные выводы «Начал» Ньютона, только высказанные в неуверенной и мало доказательной форме. Не решая задачи, Гук нашел ее ответ. Вместе с тем перед нами вовсе не случайно брошенная мысль, но несомненно плод долголетней работы. У Гука была гениальная догадка физика-экспериментатора, прозревающего в лабиринте фактов истинные соотношения и законы природы... "
Здесь в тексте упоминается и цитируется книга Вавилова Сергея Ивановича "Исаак Ньютон: 1643-1727", изданная впервые в 1943 г. В качестве одного из последующих изданий можно назвать одноименное 4-е дополненное издание - М.: Наука, 1989 г.
После прочтения такого закономерным образом возникает вопрос - если идея (концепция) или убежденность о наличии притяжения так явно и достаточно проработанным образом присутствовала в умах того и предшествующих периодов, то, возможно, заслуга Ньютона состояла исключительно в непревзойденной математической формулировке материала, не имеющей каких-либо аналогов и математических прообразов?
Нет, и такое предположение не соответствует действительности.
Об этом самым жестким образом в отношении Ньютона высказался Гегель (1770-1831) в своей книге "Энциклопедия философских наук". В главе "Абсолютная механика" он пишет:
- "... Законы абсолютно свободного движения открыты, как известно, Кеплером; это открытие достойно бессмертной славы. Кеплер доказал свое открытие в том смысле, что он нашел всеобщее выражение для опытных данных. До настоящего времени распространено мнение, что лишь Ньютон нашел доказательство этих законов. Нелегко найти другой такой пример, когда слава несправедливо отнята у того, кто на самом деле сделал открытие, и отдана другому..."
И, как оказывается, явное подтверждение тому, что источником математического выражения ньютоновского закона о тяготении является именно закон Кеплера можно обнаружить непосредственно в переписке Ньютона. Информация такого характера имеет место в электронном учебном курсе для студентов "Теоретическая механика" (Тема 21. История открытия закона тяготения), составителем которого является Ильдар Каримов (к.т.н., доцент кафедры теоретической и прикладной механики Башкирского государственного аграрного университета):
"... Из письма Ньютона к Галлею (1686) явствует, что уже в 1665 или в 1666 г. Ньютон вывел из законов Кеплера обратную пропорциональность силы тяготения квадрату расстояния между притягивающимися телами... "
Гегель, детально разбирая в своей книге "Энциклопедия философских наук" этот вопрос, путем поэтапных математических преобразований иллюстрирует, каким образом ньютоновское соотношение может быть получено из кеплеровского закона. И характеристика, данная Гегелем, так называемому, закону всемирного тяготения Ньютона, очень жестка:
"... физическая механика затопляется неслыханной метафизикой, противоречащей опыту и понятию и имеющей своим источником единственно лишь вышеуказанные математические определения ..."
В ходе чтения подробного и убедительного разбора Гегелем результатов работы Ньютона становится понятным, насколько, все-таки, отношение Ньютона к данной теме, к самой физической природе исследуемого явления, было поверхностным.
Но случайным или естественным для Ньютона является поверхностное отношение к исследуемому вопросу, вообще к вопросам научной тематики? И какими являются реальные последствия подобного поверхностного подхода Ньютона для прошедших веков, для настоящего и для будущего? Об этом нам станет известно по ходу рассмотрения ряда исторических фактов и аспектов темы.
Для дальнейшего выяснения фактического (т.е. реального) вклада Ньютона в мировую науку обратимся к теме его законов механики. Но обратимся не именно к сформулированным Ньютоном законам, а к записям, имеющимся в книге Рене Декарта "Мир, или трактат о свете" (Рене Декарт. Сочинения в двух томах, Издательство "Мысль", 1989 г.). Открываем в вышеназванной книге господина Декарта главу VII, называющуюся "О законах природы этого нового мира".
Читаем:
"... Первое правило заключается в следующем: каждая частица материи в отдельности продолжает находиться в одном и том же состоянии до тех пор, пока столкновение с другими частицами не вынуждает её изменить это состояние. ..."
А чуть далее через полторы страницы обнаруживаем:
"... В качестве второго правила я предлагаю следующее: если одно тело сталкивается с другим, оно не может сообщить ему никакого другого движения, кроме того, которое оно потеряет во время столкновения, как не может и отнять у него больше, чем одновременно приобретет. ..."
И тут возникает естественный вопрос - если такие каноны сформулированы были уже Декартом в его книге "Мир, или трактат о свете", то в чем тогда касательно, так называемых, законов механики Ньютона, заключается заслуга собственно Исаака Ньютона?
Ну, и к уже сказанному по этому поводу добавим ещё фрагмент из книги "100 великих ученых." (Самин Д.К., М.: Вече, 2000):
- "... Материя Декарта - это чистая протяжённость, материальное пространство, заполняющее всю безмерную длину, ширину и глубину Вселенной. Части материи находятся в непрерывном движении, взаимодействуя друг с другом при контакте. Взаимодействие материальных частиц подчиняется основным законам или правилам.
«Первое правило состоит в том, что каждая часть материи по отдельности всегда продолжает оставаться в одном и том же состоянии до тех пор, пока встреча с другими частицами не вызовет изменения этого состояния».
«Второе правило, предполагаемое мною, заключается в следующем: когда одно тело сталкивается с другим, оно может сообщить ему лишь столько движения, сколько само одновременно потеряет, и отнять у него лишь столько, насколько оно увеличит своё собственное движение».
«В виде третьего правила я прибавлю, что хотя при движении тела его путь чаще всего представляется в виде кривой линии и что невозможно произвести… ни одного движения, которое не было в каком-либо виде круговым, тем не менее каждая из частиц тела по отдельности стремится продолжать тело по прямой линии».
В этих «правилах» обычно усматривают формулировку закона инерции и закона сохранения количества движения. В отличие от Галилея Декарт отвлекается от действия тяготения, которое он, между прочим, также сводит к движению и взаимодействию частиц, и упоминает о направлении инерционного движения по прямой. Однако его формулировка ещё отличается от ньютоновской, он говорит не о состоянии равномерного и прямолинейного движения, а вообще о состоянии, не разъяснив подробно содержания этого термина.
Из всего содержания «Начал» видно, что состояние частей материи характеризуется их величиной («количество материи»), формой, скоростью движения и способностью изменять эту скорость под воздействием внешних частиц. Можно отождествить эту способность с инерцией, и тогда в одном из писем Декарта мы встречаем очень интересное утверждение: «Можно утверждать с достоверностью, что камень неодинаково расположен к принятию нового движения или к увеличению скорости, когда он движется очень скоро и когда он движется очень медленно».
Другими словами, Декарт утверждает, что инерция тела зависит от его скорости. В письмах Декарта встречается формулировка закона инерции, уже почти текстуально совпадающая с ньютоновской: «Полагаю, что природа движения такова, что, если тело пришло в движение, уже этого достаточно, чтобы оно его продолжало с той же скоростью и в направлении той же прямой линии, пока оно не будет остановлено или отклонено какой-либо другой причиной»..."
А для удобства сравнения вспомним здесь же, на этой же странице, формулировки ньютоновских законов.
1. Первый закон Ньютона - "Всякое тело продолжает удерживаться в состоянии покоя или равномерного и прямолинейного движения, пока и поскольку оно не понуждается приложенными силами изменить это состояние."
2. Второй закон Ньютона - "Изменение количества движения пропорционально приложенной движущей силе и происходит по направлению той прямой, по которой эта сила действует."
3. Третий закон Ньютона - "Действию всегда есть равное и противоположное противодействие, иначе, взаимодействия двух тел друг на друга равны и направлены в противоположные стороны."
Как мы видим, совпадения очевидны. Поэтому воспринимать Законы механики Ньютона, после обнаружения отмеченного факта, как сугубо его, Ньютона, интеллектуальный продукт было бы абсолютно неправомерным и безосновательным.
Они, эти законы, не являются, как мы это обнаружили, ньютоновскими научными открытиями. Эти законы природы, как оказалось, были поняты и сформулированы до него. И поэтому они не могут причисляться к каким-либо грандиозным заслугам Исаака Ньютона, на основании которых можно было бы говорить о Ньютоне как о подлинно великом и гениальном ученом. Для той записи, которая была произведена Ньютоном по тематике данных законов, достаточно было всего лишь иметь (в диапазоне того исторического периода) хорошие обычные знания по физике и математике.
Конечно же Декарт не мог предъявить Ньютону претензий по поводу заимствования Ньютоном (и опубликования им от своего имени) достижений и результатов работы Декарта. Так как Декарт жил ранее Ньютона.
Также, естественно, не мог предъявить к Ньютону своих претензий и Иоганн Кеплер, который жил ещё ранее Декарта.
Но всё-таки конфликты подобного характера по ходу деятельности Ньютона имели место. Но эти конфликты имели место уже с непосредственно между Ньютоном и его современниками и соотечественниками. Широко известным и достаточно длительным был конфликт между Робертом Гуком и Ньютоном по поводу того же пресловутого Закона всемирного тяготения.
Ещё большую известность получил конфликт между Ньютоном и выдающимся немецким математиком, физиком и философом Лейбницем по поводу того, кому принадлежит пальма первенства в разработке дифференциального и интегрального исчисления. И хотя Ньютону удалось подобрать для вынесения заключения по вопросу наиболее лояльных к нему людей, принявших в итоге решение в пользу Ньютона. Время, все-таки, распорядилось в этом споре по-своему. Разработки Лейбница оказались более удачными, более гениальными, и поэтому за их удобство даже сами соотечественники Ньютона в дальнейшем отдали предпочтение именно им.
Конфликт между Ньютоном и английским астроном Джоном Флемстидом в большей мере следовало бы отнести не столько к научному, сколько к личностному конфликту. Этот конфликт является иллюстративным на предмет того, каким был Исаак Ньютон по своим личностным качествам как человек. Поначалу Джон Флемстид относился к Ньютону за его известные научные заслуги (которые, как мы теперь понимаем, не всегда соответствовали фактическому положению дел) с большим уважением и почтением. А ввиду того, что у Ньютона и у Флемстида после их непосредственного общения обнаружились близкие интересы в области осуществляемых ими исследований, то они договорились о сотрудничестве в дальнейшей работе. Однако в ходе сотрудничества Флемстид обнаружил, что Ньютон не является тем человеком, каким его ранее представлял себе Флемстид. Флемстид обнаружил, что Ньютон по своим личностным качествам является средоточием не положительных, а отрицательных черт характера. Поэтому поэтапно Флемстид стал сокращать своё сотрудничество с Ньютоном, передавая ему очередные результаты своей работы только под все более и более сильным давлением со стороны Ньютона. Ньютон к тому времени уже достиг немалых административных высот и возможностей, и поэтому оказывать давление на Флемстида с целью получения от него данных, необходимых Ньютону, было в его силах. И вот метаморфоза, произошедшая с отношением Флемстида к Ньютону в ходе возникновения и разворачивания данного конфликта, очень наглядно отображает подлинную суть Ньютона как человека.
Можно по-разному относиться к количеству конфликтов и заимствований, имевших место в ходе научной карьеры Ньютона. Для нас же сейчас заслуживающим особого внимания является вывод, к которому приходишь при обобщенном рассмотрении данных фактов. А вывод этот заключается в том, что, если изъять из ньютоновского наследия то, что, как оказалось, есть результат заимствований, то обнаружится, что каких-либо достижений у Ньютона (т.е. сугубо его достижений, возможных в существенной мере дать основания для претензий на гениальность) в области физики, стоящих самым однозначным образом в серьезном отдалении от работ и результатов работы других исследователей, обнаружить невозможно.
Иными словами, у Ньютона нет однозначно и кардинально прорывных работ в области физики, которые сугубо только ему (в изначальной и концептуальной проработке) принадлежали бы. А сама суть его открытий, или, скажем так, открытий, которые принято относить к гению Ньютона, в той или иной мере или уже широко обсуждалась в научной среде того времени, или была уже представлена в чьих-либо публикациях или переписке.
Но в то же время следует заметить, что Ньютону было свойственно уделять много внимания в своих текстах математическому обоснованию излагаемых им утверждений и разработке специального инженерного оснащения для проводимых исследований.
Какое же предположение может возникнуть при наличии всех выше перечисленных характерных свойств деятельности Ньютона в научной сфере?
Перечислим их вкратце:
- отсутствие значимой оригинальности излагаемых тем в области физики или наличие совпадений с работами предшественников и современников;
- высокая частота конфликтов с современниками касательно авторства (полученных результатов и осуществленных выводов) и прав первенства;
- достаточно качественное математическое сопровождение излагаемых утверждений,
- разработка и изготовление инженерного оснащения для проведения опытов и исследований.
Наличие таковых характерных свойств может говорить о том, что Ньютон по характеру своих дарований был не столько физиком, сколько математиком и инженером. Говоря здесь "не столько физиком", подразумеваем - "не столько физиком-теоретиком ...".
И высказав такое предположение, мы окажемся не одни в подобном видении ситуации. Так как в тех же "Философских письмах" Вольтера обнаруживается следующее:
- "... Зеркальные телескопы были изобретены Ньютоном. Первый из них был сделан его собственными руками; и он показал, почему нельзя увеличить силу и дальность обычных телескопов. В связи с появлением его нового телескопа один немецкий иезуит принял Ньютона за мастерового, за изготовителя увеличительных стекол. Artifex quidam nomine Newton* (Некий ремесленник по имени Ньютон (лат.). - Примеч. Переводчика) - записал он в своей маленькой книжице. Потомство впоследствии за него как следует отомстило. Но во Франции по отношению к нему была проявлена еще большая несправедливость: его принимали за экспериментатора, который ошибался, и, поскольку Мариотт пользовался плохими призмами, открытия Ньютона были отвергнуты..."
Кроме того в уже ранее цитированной "Теоретическая механика" Ильдара Каримова мы находим ещё одно подтверждение своего предположения:
"... Ньютон несколько раз решительно заявлял, что в «Началах» он исследует силы не как физик, а как математик. Так, он писал: «Я придаю тот же самый смысл названиям ускорительные и движущие притяжения и натиски (импульсы). Названия же притяжение, натиск (импульс) или стремление я употребляю безразлично одно вместо другого, рассматривая эти силы не физически, а математически». Ньютон заявляет, что не хочет этими названиями определить самый характер действия или физические причины происхождения этих сил или же приписывать центрам (которые суть математические точки) и физические силы, хотя и будет говорить о «силах центров и о притяжении центрами»..."
И, конечно же, одно из самых прямых подтверждений того, что уделяя свое деятельное внимание физике, Ньютон больше работал как математик и инженер, а не как физик-теоретик, явлено им самим в его известном изречении, которым он, похоже, в немалой мере гордился - "Гипотез не измышляю...".
Но можем ли мы сегодня признать некоего физика состоявшимся или даже просто перспективным физиком-теоретиком, если он не в состоянии вырабатывать (на основании обобщенного рассмотрения разрозненных эмпирических данных и результатов работы предшественников) одну, две, три или даже более рабочих гипотез? Думаю, что нет.
Ньютон пытался представить себя, свою работу и свой подход таким образом, что его деятельность базируется сугубо на факте, на физическом факте, на фактическом физическом материале. Без каких бы то ни было домыслов и вымыслов. И поэтому результат его, Ньютона, работы как ученого, окружающие должны воспринимать как математически интерпретированное изложение объективно существующих законов, проявление которых было выявлено посредством накопления и обобщения сугубо фактического экспериментального материала или материала, получаемого в ходе наблюдений различных физических явлений в природе.
И в итоге история сложилась так, что работу Ньютона как ученого с течением времени так и начало воспринимать всё большее количество людей. В особенности тех людей, кто по своим знаниям и интересам находится на немалом отдалении от физики, от науки, от истории науки. И даже сегодня, спустя несколько десятилетий после создания специальной теории относительности, обнаружившей и доказавшей, что, так называемая, ньютоновская механика имеет ограниченный характер применения (так как достоверность расчетов, осуществленных посредством её физико-математических выражений, имеет место в ограниченном диапазоне), огромное количество людей продолжают мыслить в прежних понятиях о реальности, сформулированных Ньютоном ещё около 300 лет назад.
Но почему же так произошло, что ньютоновская механика имеет ограниченный характер применения? Ведь Ньютон опирался (и по его утверждениям, и по пониманию окружающих) исключительно на реальный фактический материал. И он понимал так, и уверял в этом окружающих, что он работает исключительно в области предельно абсолютного, предельно объективного исследования природы, и поэтому, полученные им результаты и сформулированные им выводы и законы должны иметь абсолютный, обобщающий и охватывающий всё и вся характер, а не ограниченный в некоторой локальной области статус применения.
Причина содержит в себе две составляющие.
Во-первых, Ньютон обращал внимание только на наблюдаемое физическое явление, пытаясь выявить и математически отобразить всего лишь закономерности в проистечении этого явления. Он не пытался, как того добиваются в своей работе подлинные физики-теоретики, как того добивался Декарт, и к чему призывал Гюйгенс, найти, пусть даже гипотетически, подлинную причину описываемого явления. По крайней мере, в отношении своего "закона тяготения" он не предпринял на момент подготовки публикаций попыток поиска причин, обуславливающих описываемые законом явления. А когда впоследствии он таковые попытки пытался предпринять неоднократно, то они не увенчались успехом. Так как, по сути, к тому времени он уже и сам оказался в прокрустовом ложе своей ранее сформулированной (в статусе незыблемого и неподлежащего никакому сомнения закона) концепции.
И во-вторых, Ньютон сам не осознавал и не пытался анализировать в надлежащей мере то, каким образом он работает, и насколько адекватен действительности результат, получающийся в ходе такой его работы. Так как, утверждая "Гипотез не измышляю...", Ньютон, тем не менее, применил в своих работах именно вымышленные им (а вернее сказать, уточненные после Демокрита, Эпикура, Лукреция) понятия времени и пространства, которые он сформулировал в своей основной работе "Математические начала натуральной философии" как пустые и индифферентные ко всему "вместилища самих себя и всего сущего". И вот именно применение Ньютоном по-настоящему вымышленной, а не реально существующей, природы пространства и времени и стало одной из грандиозных его ошибок, нанесшей неизмеримо масштабный удар по огромному спектру научных исследований всех последующих поколений.
Но может ли вся эта история, произошедшая около трех веков назад, заслуживать нашего особого внимания сегодня, в начавшемся XXI веке, представленном в нашем понимании неисчислимыми и будоражащими воображение новейшими и перспективными технологиями? Когда уже, фактически, почти никто, кроме узких специалистов, физиков или историков науки, уже и не помнит о том, что и каким образом тогда на самом деле происходило, и что и в каком изложении было сформулировано Ньютоном в его работах.
В том-то и дело, что последствия тех событий не только имеют гигантские масштабы и по сей день, но даже и неосознанны ещё в своём масштабном губительном влиянии, которое однозначно имело место в течение прошедших трёх веков, и которое чревато непоправимыми последствиями и для последующего времени.
Ключевая проблема заключается в том, что базис, фундамент закона о притяжении сформулирован Ньютоном неадекватно действительности. Вследствие этого действие закона оказалось оторванным от факторов, его определяющих и формирующих. И именно поэтому, в частности, ни самому Ньютону, ни физикам последующих поколений не удалось до сих пор обнаружить физическую "первопричину" гравитации. Т.е. гравитацию, гравитационное поле они, конечно, обнаружили, и им удалось даже описать его математически. Но что обуславливает постоянное и непрекращающееся наличие мощнейшего гравитационного поля у Солнца, у Земли, у других планет Солнечной системы, физикам до сих пор непонятно. Более того, по большому счёту, физикам до сих пор однозначно непонятно, что же они подразумевают под понятием "(физическое) поле" (гравитационное, магнитное). Физиками пока выбрана такая формулировка понятия "поле" (в научно-физическом смысле), как "особый вид материи". Но что же это такое в своей физической природе, им до сих пор абсолютно неизвестно.
Но означает ли это, что данная (гравитационная) тема является для современной науки неодолимо сложной? Что она, эта тема, настолько неодолима по своей грандиозной сложности, что и трёх, четырех или более веков недостаточно для её решения даже при массированном и непрекращающемся штурме гравитационной темы многочисленными исследователями и исследовательскими коллективами?
Отнюдь. Всё дело всего лишь в фундаментальных ошибках, допущенных Ньютоном в самом основании своего наиболее значимого научного труда, в "Математических началах натуральной философии". А допущение таких ошибок произошло из-за того, что Ньютоном был ошибочно выбран научный метод. Ньютон отдал предпочтение индуктивному методу, рекомендованным его соотечественником Френсисом Бэконом, жившим с 1561 по 1626 годы. Т.е. методу, ставящему во главу угла эксперимент и статистические данные естественнонаучных наблюдений.
Но таким образом можно только зафиксировать и описать некоторое физическое явление, происходящее в наблюдаемом диапазоне условий. Однако такая фиксация и такое описание, даже в сопровождении математических выражений, не являются гарантами обретения понятия о подлинной физической природе явления. Так, собственно, и произошло с гравитацией. Зафиксировав закономерности, Ньютон не выявил причины, движущие силы, обуславливающие эти закономерности. Более того, своим придумыванием свойств времени и пространства, Ньютон исключил для себя и для других, следовавших за ним, любую возможность для проникновения в суть явления, в суть гравитации.
А именно через понимание реальных свойств пространства и времени и проходит одна из кратчайших (и, возможно, одна из наиболее естественных) дорог к пониманию явления гравитации. Но если бы Ньютон пошел таким путём, то это значило бы, что он пошёл путём, который был рекомендован Декартом, т.е. путем дедуктивного метода. А для Ньютона, как для англичанина, такое, похоже, было не совсем приемлемо (ввиду сложившихся на тот период политических и общественных взаимоотношений между Францией и Англией).
Ньютон воспринял исследуемое явление "как есть". Так, как он мог его видеть и воспринимать как человек. А ведь ещё задолго до этого Декартом в его работе "Мир, или трактат о свете", в самом начале, в первом её абзаце, было написано:
- "... Хотя каждый убежден, что идеи нашего ума совершенно сходны с предметами, от которых они происходят, я все-таки не вижу убедительных оснований полагать, что это действительно так; наоборот, многие наблюдения должны заставить нас в этом усомниться..."
И такой подход Декарта является более целесообразным и более эффективным при работе в области фундаментальной науки, в области теоретической физики. И свидетельством тому являются достижения теоретической физики в XX веке, которые шаг за шагом стали открывать нам мир реальной физики природных явлений, которая, как обнаружила уже в немалой мере современная наука, на самом деле, как и утверждал Декарт, отличается от нашего зрительного её восприятия и от нашего поверхностного, на основании увиденного, её объяснения.
Декарту удавалось видеть и понимать глубже и обширнее, чем Ньютону, поэтому его вклад в науку заключается не только том неизмеримом и не имеющем аналогов по своим масштабам реформаторском процессе в мировой науке, который был детерминирован трудами господина Декарта, но и в том наследии, которое нынешнему и последующим поколениям ещё только предстоит понять, осознать и обрести как драгоценный инструментальный и научный потенциал наивысшей актуальности.
Французской науке того периода вообще был свойственен более внимательный и более глубокомысленный подход к изучению физики исследуемых явлений, чем это было в те времена проявлено представителями английской научной школы. Об этом свидетельствует даже та проблематика, по поводу которой можно обнаружить высказывания в научной французской среде, и которую, как понимаю, достаточно сложно обнаружить в научных публикациях и научной переписке англичан того времени. Итак, читаем в ранее уже представленной книге Бориса Ивановича Спасского "История физики" (Ч. I.):
"... после выхода в свет «Начал» появилась критика теории Ньютона, содержащая более или менее прямые обвинения в использовании скрытых качеств схоластов. Особенно сильной критика была со стороны французских ученых, которые находились под сильным влиянием Декарта и среди которых уже до «Начал» Ньютона велась дискуссия о природе тяготения.
Так, например, французский ученый Сорен в 1709 г. писал, что нельзя признать тяжесть «неотъемлемым свойством тел и возвращаться к осужденным идеям скрытых свойств и тяготения. Не будем обольщаться, что в наших физических изысканиях мы сможем преодолеть все трудности, но надо прекратить философствования насчет ясных принципов механики, ибо, отступив от них, мы потушим всякий свет и снова погрузимся в дебри перипатетизма, от чего да хранит нас небо» ..."
Из числа выдающихся ученых, современников Ньютона, не принявших ньютоновскую трактовку тяготения, можно вспомнить Гюйгенса.
Христиан Гюйгенс, родившись и сформировавшийся как ученый в Гааге (Нидерланды), тем не менее, значимую часть своего зрелого периода жизни проработал во Франции, куда он переехал по приглашению Кольбера, французского государственного деятеля, являвшегося после 1665 года фактическим главой правительства Людовика XIV.
В Париже Христиан Гюйгенс был принят в число членов Парижской Академии наук, а чуть ранее, в 1663 году, Гюйгенс был избран членом Лондонского Королевского общества. По предложению Кольбера в 1666 году Гюйгенс становится первым президентом Парижской Академии наук, которой руководил в течение 15 лет.
Такой содержательный труд Гюйгенса по кинематике ускоренного движения как «Маятниковые часы», вышедший в 1673 году, как известно, был настольной книгой у Ньютона.
Не принял закон тяготения Ньютона и выдающийся немецкий математик, физик, философ, изобретатель Готфрид Вильгельм Лейбниц. Говоря об уровне профессионализма, компетенции и одаренности Лейбница как ученого, можно, в частности, вспомнить, что создание Берлинской академии наук происходило при его активном участии, первым президентом которой Лейбниц и становится. Также Лейбниц был избран иностранным членом Французской Академии наук.
Здесь мы не будем приводить описание всего того неизмеримого вклада в мировую науку Лейбница, так как его достижения это целая вселенная, восторженному рассмотрению которой необходимо посвящать отдельную тему. В данном тексте отметим лишь тот факт, что именно разработка Лейбница по интегральному и дифференциальному исчислению (а не труды Ньютона по данной тематике) была принята к повсеместному применению мировой наукой, так как именно разработка Лейбница оказалась более продуманной, более практически удобной и более совершенной.
И вот теперь, вспомнив эти два великих и заслуженных имени, прочтем следующий фрагмент из книги Бориса Александровича Воронцов-Вельяминова "Лаплас" (Воронцов-Вельяминов Б.А., "Лаплас", 2-е изд., доп. и перераб. - М.: Наука, 1985 г.; ранее, впервые книга была издана в 1937 в серии "Жизнь замечательных людей"):
"... Понять закон тяготения современникам Ньютона было не легко, особенно тем из них, которые находились под влиянием философии Декарта. Многие крупнейшие ученые, даже позднейшей эпохи, не могли понять тяготения и признать его существование. Например, Лейбниц, соперник Ньютона в области изобретения дифференциального и интегрального исчислений, писал Гюйгенсу: «Я не понимаю, как Ньютон представляет себе тяжесть или притяжение. По его мнению, по-видимому, это не что иное, как некое необъяснимое нематериальное качество». Гюйгенс, тогда уже широко известный своими работами по математике, физике и астрономии, отвечал Лейбницу: «Что касается причины приливов, которую дает Ньютон, то она меня не удовлетворяет нисколько, как и все другие его теории, которые он строит на своем принципе притяжения, который мне кажется нелепым».
... Оппозиция, с которой теория Ньютона была принята на континенте, стала ослабевать, когда расширенная парижская Академия приняла в свой состав много молодежи, более восприимчивой к новым идеям..."
На первый взгляд, при невнимательном и мимолетном чтении "через строку", в тексте, вроде бы, и обнаружить ничего такого казусного невозможно. Текст как текст, в котором (по сложившемуся обыкновению и отношению к истории науки и общества) рассказывается об обычном очередном этапе развития науки, вследствие чего устаревшее старое, в т.ч. и в лице, якобы, прежних светочей науки, уступает место новому, более совершенному и более научно обоснованному и адекватному. Т.е. теперь, в начале XXI века, а также чуть ранее, в ходе XX века, всё описанное в приведенном текстовом фрагменте принято, большинством людей, читающих подобные тексты, воспринимать именно так.
Но, забегая несколько вперед, отметим один нюанс. Материальность, свойством которой Декарт наделял пустоту и пространство, и мнения о наличии которой придерживались, наряду с немалым количеством представителей континентальной европейской науки, Гюйгенс и Лейбниц, придерживаясь однозначно концепции "близкодействия", была, фактически, доказана в первой половине XX века в итоге создания специальной теории относительности. Правомерность и обоснованность выводов специальной теории относительности сегодня доказана и пребывает в ряду фундаментальных канонов современной физики.
И что же это тогда получается? Что же, на самом деле, произошло в те годы, когда из жизни и из науки стали уходить такие великие "движители" и основатели, как Гюйгенс, Лейбниц, а ранее и Декарт?
А произошло достаточно известное в истории, в т.ч. немало известное и имеющее место в новейшей истории, явление. Не сумев и даже, надо предполагать, в некоторой степени, не захотев разобраться в подлинной сути явления, лежащего в центре длительной научной полемики, молодые люди, приходящие в науку, прежде всего были подвержены, так называемым, "веяниям времени", или, говоря иным языком, просто напросто моде. Восприимчивость к влиянию такого характера у молодых людей, по крайней мере, европейского склада мышления, очень высока. И для людей, более менее задумывающихся о восприятии, поведении и специфике мышления молодых, такое всегда было известно и очевидно. Но здесь мы не будем разбирать причины отмеченного аспекта, а лишь констатируем факт его наличия с испокон веков. Но констатируем не в отдельности и в обособленности, а вспомнив применительно к рассматриваемой теме о деятельности и творчестве такого человека, как Мари Франсуа Аруэ (1694-1778), известного больше в истории под именем Вольтер. Именно Вольтер, который характеризуется в справочниках как "великий французский писатель, поэт, драматург, философ-просветитель XVIII века, историк, публицист", и известен как один из ключевых популяризаторов воззрений Ньютона в странах континентальной Европы. Или, говоря посредством современных медийных и PR-понятий, Вольтер осуществил в середине XVII века в Европе масштабный и массированный promotion (продвижение) воззрений и книг Ньютона, а также собственно Ньютона как личности. Проще говоря, Вольтер "создал моду" на ньютонианство и на Ньютона.
А так как для молодых людей, как известно, зачастую следование моде и "пребывание в тренде" порой является намного более существенным, значимым и предпочтительным, нежели выявление и впитывание неких более ранних, имевших место в прежние времена, истин, то, надо предполагать, приходящие в науку континентальной Европы молодые люди даже и не обнаруживали в себе потребности и желаний сколько-либо серьезно и глубоко задуваться над адекватностью и обоснованностью изложенного в своих трудах Ньютоном. Эти молодые люди просто воспринимали это всё как абсолютную истину. А какое-либо иное отношение к наследию Ньютона выглядело в их глазах заслуживающим самых саркастических насмешек анахронизмом, свидетельством ограниченных способностей ума и погрязшей в архаике ушедших веков косности мышления.
Конечно, нельзя отрицать, что появились тогда и некоторые, якобы, эмпирические доказательства правомерности утверждений Ньютона, но даже не будем уделять упоминанию о них и какому-либо их разбору и толики времени. Поскольку теперь, спустя более двух веков, при более внимательном и заинтересованном рассмотрении темы и в аспекте, собственно, физики, и в аспекте авторства, и в аспекте декларируемого научного метода труды Ньютона становится всё сложнее воспринимать не иначе как поверхностную халтуру, сфабрикованную с прямым или косвенным привлечением немалого количества разработок, достижений и идей сторонних авторов.
Примечательно, что (вероятно, в какой-то доле осознавая зыбкость ньютонианства, как научно обоснованного воззрения) сторонники Ньютона, да и, возможно, при его некотором в том участии, прибегли к попытке защиты утверждений Ньютона с точки зрения религии.
На этот факт обращает внимание в своей книге "История физики." (Ч. I.) Спасский Борис Иванович ("История физики." Ч. I., Учеб. пособие для вузов. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., «Высш. школа», 1977.):
"... Появилась и другая, крайняя, точка зрения по вопросу о природе сил тяготения: сила тяготения не объясняется никакими материальными причинами. Больше того, имели место высказывания теологического характера о природе этой силы. Некто Бентли — директор колледжа, выступавший с лекциями против атеизма, истолковал теорию тяготения как теорию, свидетельствующую о невозможности объяснения явлений природы только материальными началами и подтверждающую существование бога.
В 1713 г. под редакцией некоего Котса вышло второе издание «Начал». В предисловии Котса дано теологическое толкование силы тяготения. Он ополчается против картезианцев, которые верили в возможность объяснения всех явлений природы понятными механическими, т. е. материальными, причинами. Он называет их безбожниками и отстаивает точку зрения, в соответствии с которой в основе этих явлений лежат нематериальные причины. Основные принципы установлены богом по его свободной воле, полагает Котс. Он писал:
«Из этого источника и проистекали все те свойства, которые мы называем законами природы (речь идет о свободной воле божества.— Б. С.), в которых проявлено много величайшей мудрости, но нет и следов необходимости. Поэтому эти законы надо искать не в сомнительных допущениях, а распознавать при помощи наблюдений и опытов. Если кто возомнит, что он может найти истинные начала физики и истинные законы природы единственно силою своего ума и светом своего рассудка, тот должен будет признать или что мир произошел в силу необходимости и что существующие законы природы явились следствием той же необходимости, или же, что мироздание установлено по воле бога, и что он ничтожнейший человечишко (homunculus) сам бы предвидел все то, что так превосходно создано.
Всякая здравая и истинная философия должна основываться на изучении совершающихся явлений, которые, если мы не будем упорствовать, приведут нас к познанию тех начал, в коих с наибольшей ясностью проявляются величайшая мудрость и всемогущество всемудрейшего и всемогущего творца. Поэтому нельзя отвергать этих начал в силу того, что некоторым людям они не нравятся. Эти начала можно называть или чудесами, или скрытыми свойствами, как кому угодно, - насмешливые названия не обращаются в недостатки самого дела. Или же придется признать, что философия должна основываться на безбожии».
Наконец, заключает Котс, «теперь мы в состоянии ближе рассматривать величие природы и предаваясь сладостному созерцанию, в большей степени преклоняться н почитать Творца и Господа вселенной, а это и есть истинный плод философии. Надо быть слепым, чтобы из прекраснейшего и мудрейшего строения мира не усмотреть величайшей мудрости и благости всемогущего Творца, - надо быть безумным, чтобы этого не признавать.
Поэтому превосходнейшее сочинение Ньютона представляет вернейшую защиту против нападок безбожников и нигде не найти лучшего оружия против нечестивой шайки, как в этом колчане».
Ньютон внес некоторые изменения во второе издание «Начал». Так, он подчеркнул необходимость признания существования силы тяготения и одновременно отказался от обсуждения ее причин. Ньютон декларировал индуктивный метод познания как основной метод науки и с некоторым пафосом отрекся от использования гипотез, не выводимых из опыта..."
(Спасский Б.И., История физики." Ч. I., Учеб. пособие для вузов. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., «Высш. школа», 1977.)
И тут вполне закономерным было бы вспомнить, что у англичан обвинение в безбожии, как свидетельствует история, является одним из излюбленных их способов борьбы со своими противниками. Так, в английских интересах и при самом прямом английском организационном содействии, в XV веке в 19-тилетнем возрасте была обвинена в ереси и сношениях с дьяволом Жанна д’Арк, заживо сожженная на костре в результате такого обвинения. А в начале XIX столетия из английских источников получило распространение обвинения Наполеона Бонапарта (ставшего реальной и серьезной угрозой для английской гегемонии в европейской политике, в Евразии, на морских просторах и в колониальной деятельности) в том, что он антихрист.
О том, насколько подобные излюбленные мероприятия англичан могут иметь под собой хоть какую-то основу, можно получить представление, вспомнив, что спустя 400 лет после обвинения в ереси и сожжении заживо Жанна д’Арк была причислена к лику святых. А Кодекс Наполеона (разработанный под руководством Наполеона Бонапарта и при его непосредственном участии исчерпывающий и систематизированный пакет гражданско-правовых документов) стал прямым или косвенным прообразом, образцом, практически, для подавляющего числа кодексов, принятых в дальнейшем большинством цивилизованных или стремящихся к цивилизованности стран мира.
Конечно же, со временем всему этому произошедшему, мягко говоря, "ньютоновскому" казусу в истории науки будет уделено немало внимания с детальным и скрупулезным разбором произошедшего, а также поступков и действий тех или иных исторических лиц, в той или иной мере причастных к сему эпизоду. А сейчас, при возникновении вопроса "А почему же, собственно, вообще такое событие произошло?", а также вопроса "И почему же, всё-таки, такое оказалось возможным?", возникают пока следующие предположения.
Ньютон, будучи по происхождению человеком не из самых обеспеченных слоев английского общества и, кроме того, ввиду сложившихся обстоятельств, лишенным с самых ранних лет материнской заботы и родительского внимания, обнаруживая в себе задатки к точным наукам и изобретательству, уже с детства осознавал вопиющее несоответствие своего потенциала, т.е. своей ценности как человека одаренного, тем условиям, в которых он жил, и той доле внимания, которая уделялась ему окружающими. В результате у него сформировалась самая настоящая, испепеляющая и мобилизующая самым мощным и жестким образом его, одержимость к достижению кардинально более высокого социального и общественного статуса. Чему он, приложив к тому все свои способности, задатки и волю, и посвятил всю свою жизнь, добившись в итоге таких, причастных самым прямым образом к достатку и высочайшему социальному статусу должностей, как президент Королевского общества (Лондонское королевское общество по развитию знаний о природе, ведущее научное общество Великобритании) и смотритель (управляющий, «мастер») Монетного двора.
Понятное дело, что для достижения таких высот из того начального статуса, в котором пребывал Ньютон в детстве и юности, и посредством той деятельности, для которой у него были дарования, нужны были просто грандиозные усилия и работоспособность самого высокого уровня. И понятное дело, что для того, чтобы в надлежащей мере заявить о себе, нужны были тогда уже основательно обоснованные и проработанные труды, в перечне явных образцов для которых, по историческим свидетельствам, можно упомянуть работы и Декарта, и Лейбница.
И вот Ньютону, после непрекращающейся интенсивной и скрупулезной работы, удается создать такую судьбоносную для его жизни глыбу как известные его "Математические начала натуральной философии".
И что же тут происходит? А получилось, что английская научная общественность того периода не смогла (как это удалось в дальнейшем континентальной европейской науке) компетентно и профессионально выявить (в самом начале всей этой истории) фундаментальные ошибки, допущенные Ньютоном, и, соответственно, не смогла квалифицированным образом поспособствовать тому, чтобы эти ошибки и следующие из них выводы были сразу же исправлены или отправлены на доработку. И такой неспособности, проявленной тогда английским научным сообществом, существует засвидетельствованное исторически Вольтером объяснение. Так, ещё в начале этого "открытого письма" мы обратили внимание на то, что, по свидетельству Вольтера (в его 14-м философском письме) английское академическое общество формировалась в тот исторический период по любительскому принципу.
И вот, восприняв труд Ньютона как высочайшее и грандиозное научное достижение, с уровнем, якобы, гениальности которого в ту эпоху ничего невозможно было бы, по мнению англичан, сопоставить, англичане, в т.ч. не имеющие ни к науке, ни к физике никакого отношения, стали превозносить достижения Ньютона как самое однозначное свидетельство "превосходства английской философии", т.е. как свидетельство превосходства английской науки вообще и, надо понимать, как свидетельство превосходства Англии в целом. И такое "свидетельство", следует заметить, в тот период было для Англии вполне своевременным и востребованным. Так как для Англии и для собственного её национального самоосознания, и для формирования результативной внешней проанглийской политики, "свидетельства" о некоей обоснованности и заслуженности статуса Англии как мирового лидера и гегемона были как нельзя кстати.
И таким образом получается, что источником и первопричиной "ньютоновского" казуса ("ньютоновского" многовекового провала в науке) явились некомпетентность и невысокая квалификация научной английской общественности того периода, а также высочайшие геополитические амбиции Англии.
И о том, что весь этот эпизод имел под собой не научную, а политическую и даже, можно сказать, национально-психологическую подоплеку, мы опять же находим свидетельство в 14-ом философском письме Вольтера:
"... Этот прославленный Ньютон, разрушитель картезианской системы, умер в марте месяце прошлого, 1727 года. Он жил, чтимый своими соотечественниками, и был погребен, как король, облагодетельствовавший своих подданных.
Здесь с жадностью читали и перевели на английский язык "Похвальное слово" Ньютону, прочитанное г-ном Фонтенелем в Академии наук. В Англии ожидали суждения г-на Фонтенеля как торжественной декларации, подтверждающей превосходство английской философии: но когда там увидели, что он сравнивает Ньютона с Декартом, все лондонское Королевское общество возмутилось. Его речь критиковали, отнюдь не соглашаясь с его суждением, многие (и это не лучшие среди философов) были шокированы таким сопоставлением единственно потому, что Декарт - француз ..."
Но почему же, всё-таки, Ньютон совершил ошибку в самом основании своих работ?
Ведь он, в восприятии англичан и его последователей не был ни в коей мере менее одаренным, чем Декарт. А в представлении иных его соотечественников дарования Ньютона вообще превосходили дарования и таланты Декарта.
Однако причиной ошибок, допущенных Ньютоном, явилось именно то, что он не прислушался к методическим рекомендациям Декарта.
А правильное решение, в т.ч. и касательно физической природы гравитации, - решение, от поисков которого после неоднократных безуспешных попыток Ньютон в итоге отказался - было совершенно рядом.
В случае вдумчивого следования Ньютона рекомендациям Декарта, он должен был вначале попытаться проработать, изучить, осмыслить тему гравитации ("тяготения") в области её философского "первородства", в самом корневище. Или, говоря более понятным современному читателю языком, для Ньютона было бы более целесообразным попытаться сначала понять, выявить природу и характеристики той среды, в которой происходит, описываемое (изучаемое) им явление. А потом уже из полученного философским осмыслением понимания свойств изученной среды он мог переходить в область физики. Т.е. применить таким образом на практике научный дедуктивный метод, выработанный Декартом и давший господину Декарту в работе высокую эффективность и результативность.
А что же является той средой, которую Ньютону необходимо было предварительно исследовать на предмет выявления ключевых свойств этой среды? Исследовать посредством философского осмысления, прежде чем приниматься за описание "закона тяготения", а также за описание и декларирование свойств пространства и времени.
Такой средой является реальность.
Ньютон вначале, до серьезного рассмотрения темы тяготения (и тем более, до окончательных выводов по этой теме), должен был разобрать вопрос из более фундаментальной области, вопрос такого плана - А что же это такое реальность?
И от правильного разбора данного вопроса зависело дальнейшее состояние дел в его исследованиях по гравитации, а также уровень адекватности и результативности таких исследований. Так, если бы Ньютоном было достигнуто правильное понимание о реальности и её свойствах, то его эффективность в работе (в данной и смежных областях) могла бы быть кардинально выше. И не только эффективность его работы тогда была бы выше, но и эффективность и адекватность в работе последующих поколений ученых и исследователей. И кроме того, ни у Гюйгенса, ни у Лейбница не было бы к Ньютону известных претензий и высказываний о нелепости его утверждений.
Но если вопрос был бы решен не правильно, то следовало бы больше усилий и внимательности приложить именно к решению этого вопроса, вопроса о реальности и её свойствах. Так как без наличия адекватного ответа по вопросу о реальности невозможно выйти на понимание вопроса о гравитации и на понимание многих других исследуемых наукой явлений природы и областей естествознания.
Вообще без осознания того, что Ньютон неправильно определил и охарактеризовал пространство и время, невозможно достичь понимания природы гравитации. И в этом отношении следует выразить самую заслуженную благодарность создателям специальной теории относительности. К их числу, как мы знаем, относятся – Хендрик Антон Лоренц (1853-1928), Жюль Анри Пуанкаре (1854-1912), Герман Минковский (1864-1909), Альберт Эйнштейн (1879-1955). Благодарность за то, что они, несмотря на господствующий в то время "канон" (о пространстве и времени), сформулированный Ньютоном субъективным порядком, смогли доискаться до сути и известить об этом окружающих самым убедительным образом.
Но, как оказывается, история с пониманием свойств пространства и времени является ещё более поучительной, интересной и загадочной, чем она выглядит даже при таком неординарном событии в истории науки, как создание специальной теории относительности.
Дело в том, что взаимосвязанность пространства и времени, открытая вследствие создания специальной теории относительности, была описана ещё за 100 лет до создания СТО. Такое заслуживающее самого безграничного удивления и уважения проникновение в суть законов природы было осуществлено выдающимся немецким философом Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (1770-1831).
Вот строки из книги Гегеля "Энциклопедия философских наук", в которых он описал те свойства пространства и времени, которые были открыты физиками-теоретиками веком позже, и суть которых обнаруживается в основе, в ключевых выводах специальной теории относительности:
"… Но прошедшим и будущим временем как существующим в природе является пространство, ибо оно есть время, подвергшееся отрицанию, равно как и наоборот - снятое пространство является ближайшим образом точкой и, развитое для себя, является временем..."
( Георг Вильгельм Фридрих Гегель, "Энциклопедия философских наук", Т.2)
Хотя и в целом фрагмент книги, включающий в себя данные строки, выглядит не менее интересно и интригующе:
"... Конечное настоящее есть <теперь>, фиксированное как сущее; оно отлично от отрицательного, от абстрактных моментов прошедшего и будущего, так как оно есть конкретное единство, есть, следовательно, утвердительное; но само это бытие есть лишь абстрактное бытие, исчезающее в ничто. Впрочем, в природе, в которой время есть <теперь>, дело не доходит до устойчивого различия этих измерений друг от друга; эти измерения необходимо существуют лишь в субъективном представлении, в воспоминании и в страхе или надежде. Но прошедшим и будущим временем как существующим в природе является пространство, ибо оно есть время, подвергшееся отрицанию, равно как и наоборот - снятое пространство является ближайшим образом точкой и, развитое для себя, является временем..."
( Георг Вильгельм Фридрих Гегель, "Энциклопедия философских наук", Т.2)
Предрасполагает к размышлению и исследованиям… Не правда ли?
И вспомним ещё некоторые из фрагментов "Энциклопедии философских наук" Гегеля, также относящиеся к тематике времени и пространства:
"... Но не во времени все возникает и преходит, а само время есть это становление, есть возникновение и прохождение, сущее абстрагирование, всепорождающий и уничтожающий свои порождения Кронос. Верно то, что реальное отлично от времени, но и то, что оно также существенно тождественно с ним. ..."
"... Так как вещи конечны, то они находятся во времени, но вещи исчезают не потому, что они находятся во времени, а потому, что сами они представляют собой временное, их объективным определением является то, что они таковы. Процесс caмих действительных вещей составляет, следовательно, время, ...
... Но это исключающее в своей растяжимости все другое [<теперь>] разлагается, растекается, распыляется в тот момент, когда я его высказываю. ..."
Вдумчивое чтение записей Гегеля о времени и пространстве, а также самостоятельное внимательное осмысление свойств пространства и времени, приводит к выводу, что ещё в начале XIX века Гегель более объемлюще и в более широкой корреляции понимал свойства пространства и времени, а также исконную фундаментальную природу физических явлений, чем это удалось подавляющей части физиков не только в первой половине XX века, но также и к его завершению.
Этот феномен ещё предстоит более детально изучить, понять и описать, как и ту методику мысленного исследования подлинного физического фактического материала, которую применял в своей работе Георг Вильгельм Фридрих Гегель. Применял спустя примерно полтора века после того, как похожим методом "читал Книгу Природы" Рене Декарт.
И сейчас те люди, кто интересуется физикой согласно избранной профессии или согласно своим исследовательским или познавательным интересам, в состоянии осознать, что современное научное понимание физической природы пространства и времени в сути своей начинает приближаться к тому пониманию, которое было изложено Гегелем за сто лет до создания специальной теории относительности, открывшей феномен пространственно-временного континуума.
Вот, к примеру, для сравнения с приведенными выше текстами Гегеля можно ознакомиться с цитатами из одного современного учебника для студентов инженерно-технических специальностей.
Итак, перед нами - Курс физики. Учебное пособие для вузов. Трофимова Т.И., М.: Издательский центр "Академия", 2004.
- "... Пространство и время не существуют вне материи и независимо от неё..." (стр. 76)
- "... Основной вывод теории относительности сводится к тому, что пространство и время органически взаимосвязаны и образуют единую форму существования материи "пространство-время"..." (стр. 79)
А также буквально небольшой фрагмент из книги академика Логунова А.А. "Лекции по теории относительности" (Москва, Наука, 2002 г.):
- "... Согласно Пуанкаре и Минковскому суть специальной теории относительности состоит в следующем: специальная теория относительности - это псевдоевклидова геометрия пространства-времени. Именно в таком пространстве-времени протекают все физические процессы ..."
Очень хорошо и доходчиво отмечено по этому поводу и Стивеном Хокингом, известным современным английский физиком-теоретиком. В своей книге "Краткая история времени. От большого взрыва до черных дыр.", получившей самое широкое мировое признание, он написал:
- "... теория относительности вынуждает нас к фундаментальной смене представлений о пространстве и времени. Нам приходится принять, что время не отделено полностью от пространства и не независимо от него, но вместе с ним образует единый объект, который называется пространством-временем."
Т.е. на основании приведенного сравнения мы видим, что в начале XXI века отношение физиков к пространству-времени как к реально существующей физической среде, в которой "протекают все физические процессы", совпадает с отношением Гегеля к пространству и времени, и в то же время отличаются от, якобы, научной трактовки пространства и времени, которая была сформулирована Ньютоном.
Но что такое воззрения Гегеля? Это воззрения, полученные в результате применения на практике дедуктивного метода, рекомендованного Рене Декартом. И тут зададимся уточняющим вопросом - а не случаен ли был такой результат? И, вспомнив о том, что ещё до Ньютоновых работ, отвергавших выводы Декарта, Декарту удалось настолько проникнуть в суть свойств окружающей среду, что он пришёл к выводу, что пустоты не существует; что пустота, т.е. пространство, обладает свойством материальности. Вот она, самая наглядная эффективность Декартова метода. Метода, применение которого позволило, фактически, опередить почти на 300 лет развитие науки, не понявшей и не принявшей к использованию Декартова метода из-за того, что она, практически, в значимой доле своей деградировала в XVIII до форм мышления Фрэнсиса Бэкона и Исаака Ньютона. Именно эти два человека, как люди, приложившие свои деятельные усилия к науке, ответственны за тот провал в науке, который длится уже около трёх веков.
А теперь зададимся вопросом - а что это такое специальная теория относительности?
И в качестве ответа констатируем - это теория, которая к сегодняшнему дню обладает не только образующим её проработанным теоретическим материалом, но и экспериментальными подтверждениями достоверности её теоретических положений.
Соответственно, подводя итоги вышеизложенного сравнения, приходим к выводу, что дедуктивный метод даёт реальные результаты на фундаментальном уровне, намного (в случае сравнения с СТО достижений Декарта и Гегеля - 300 и 100 лет, соответственно) опережающие темпы развития научных исследований, если эти исследования осуществляются без применения дедуктивного метода.
Но рассмотренные примеры, на самом деле, являются во всей этой истории, в истории, так называемого, "ньютоновского провала", фактами и событиями не самого худшего порядка. Продолжим наше поэтапное рассмотрение, дабы узреть во всей полноте не только суть его ошибок, дабы в дальнейшем их исправить и не допускать, но и те последствия, которые имели и имеют и по сей день место в истории и в современности мирового сообщества.
Ошибка Ньютона по поводу времени и пространства, допущенная им вследствие того, что он предпочёл для себя в качестве компетентного авторитета первичное субъективное человеческое восприятие, а не последовательное логическое осмысление, рекомендованное Декартом, была колоссальна.
И колоссальна она была не столько сама по себе, сколько по тем отрицательным последствиям в науке и технике, что имели место в дальнейшем, включая и наши дни. Так как Ньютон законсервировал понятия пространства и времени в субъективном, в поверхностном, их восприятии людьми. В то время как фактически, в аспекте их физической природы, они таковыми не являются.
Человеческое восприятие не является объективным и исчерпывающим отражением в нашем сознании происходящих вокруг физических процессов и явлений. Человеческое восприятие это восприятие, сформированное на ограниченном диапазоне физиологического восприятия, причем этот диапазон имеет ограничения не только в частотных спектрах (звука и света), но и в диапазоне времени. Наше человеческое восприятие имеет квантовый, т.е. дискретный, "покадровый" характер. Оно является оптимизированным под объектное восприятие. В отношении него можно даже применить известный сегодня в программировании, в IT-технологиях термин, – "объектно-ориентированное" восприятие. Т.е. в превалирующем порядке мы, прежде всего, видим объекты. Хотя физически эти объекты, видимые нами такими, в подлинной реальности именно такими объектами не являются. Физически, в пространственно-временном континууме (как в протяженном из прошлого в будущее потоке), в котором и протекают по утверждению современной науки реальные физические процессы, видимые нам объекты более подобны потокам, сформированным из множества переплетающихся жгутов различной конфигурации и различных характеристик, состоящих, в свою очередь, из вихревых потоков (о чём, в частности, и утверждал Декарт, высказав его известное - "В мире ничего не существует, кроме эфира и его вихрей"), каковыми являются известные нам элементарные частицы. Но нами эти потоки воспринимаются квантовано, чтобы быть более легко идентифицируемыми нашим восприятием или восприятием других живых организмов (млекопитающих, рептилий, рыб, насекомых). И такому объектному восприятию способствует покадровое восприятие нами действительности. И вот это объектно-ориентированное восприятие, скорее всего, имеет место в виду того, что при данном характере восприятия и осознания окружающей нас действительности нашим мозгом тратится на порядки меньше элементарных логических операций, чем если бы наше восприятие воспринимало непосредственно всю потоковую реальность в её подлинной пространственно-временной физической природе. Т.е. если бы органы наших чувств и наше мышление воспринимало окружающее в его подлинной физической природе, то тогда, вероятно, объём нашего мозга должен был бы превосходить по объёму наш нынешний мозг в несколько раз.
И вот Исаак Ньютон принял отражение действительности, возникающее в нашем "упрощенном" и "оптимизированном" (для оперативности) восприятии, за подлинную физическую реальность.
И в этом-то и заключалась его ошибка. Так как у нашего восприятия несколько иные функции и возможности, нежели у нашего мышления. Наше восприятие сформировано было таким образом, чтобы мы легко, оперативно и с наименьшей нагрузкой на мышление могли осуществлять такие начальные жизненно важные утилитарные и прикладные операции как охоту, собирательство, земледелие, механическую (в т.ч. и ремесленническую) работу с инструментами и орудиями труда, управление транспортными средствами и т.д.
А уже для более глубокого и более адекватного освоения действительности и её свойств предназначено сугубо наше мышление.
Колоссальность допущенной Ньютоном ошибки выражается прежде всего в тех неизмеримых масштабах, в которых было оказано торможение как собственно на теоретическую физику, так и на прикладные области физики, а также на целые сектора основополагающих технологий, в ряду которых прежде всего следует назвать транспортные технологии и энергетические технологии.
Более того, следует отметить, что в восприятии ещё очень большого количества людей (в т.ч. и даже работающих в областях, имеющих то или иное отношение к физике), "законсервированное" Ньютоном субъективное восприятие пространства и времени осталось как единственно мыслимое и единственно ими допускаемое. А это также является отрицательным фактором, кардинально сдерживающим и сугубо научно-техническое развитие и цивилизационное развитие в целом. Поэтому система образования должна в ближайшее время заметно акцентировать внимание учащихся и студентов на данном вопросе (в его подлинно научном, а не в ошибочном ньютоновском поверхностном изложении), дабы не продолжалось и далее недопустимого тиражирования губительных иллюзий и заблуждений.
Настоящая физика должна начинаться с вопроса "Что такое реальность?".
И это не должно подвергаться никаким сомнениям.
Данный вопрос в дальнейшем должен лежать не только в основании фундаментальной науки, но и в основании естественнонаучного мышления, формируемого школьным образованием; причем, уже с тех начальных классов среднего образования, в которых ещё только начинается разбор первых вступительных вопросов естественнонаучного понимания и осмысления окружающей действительности.
И наличие такого вопроса и ответа на него в базисе естественнонаучного мышления это и есть та иерархия исследовательской деятельности и миропонимания в целом, о которой говорил Декарт, размещая метафизику (современным воплощением которой мы принимаем философию) в основу наук, т.е. прежде всего в основание физики. И такой подход это и есть рекомендованный Декартом (уже почти около 400 лет назад) дедуктивный метод, в ходе которого достижение правильного понимания по одному из фундаментальных философских вопросов влечёт за собой в области физики целую серию кардинальных открытий, нисходящих "веерным" образом ко всё более элементарной детализации открывающихся, словно сами собой, исследуемых областей. И именно вследствие применения Декартом его дедуктивного метода ему удалось добиться таких высочайшей ценности результатов, необъятных по тематическому охвату, по диапазону детализаций, по глубине и по опережению своего времени, что найти в истории науки сколько-либо сравнимой альтернативы его достижениям в обобщающем их рассмотрении является очень сложным.
А теперь, в качестве дополнительного подтверждения высокой гносеологической эффективности метода, рекомендованного господином Декартом, осуществим перечисление некоторых результатов, получаемых при мысленном исследовании по теме "Что такое реальность?". Такое исследование осуществляется посредством осмысления имеющейся в открытом доступе различной информации, которая прямым или косвенным образом может способствовать выявлению свойств и фактуры реальности, а также выявлению различных компонентов элементов, объектов и процессов, наличие которых в реальности, как в исследуемой среде, обнаруживается.
Вкратце ответ на поставленный вопрос "Что такое реальность?" можно сформулировать следующим образом - Реальность наиболее целесообразным образом следует рассматривать как тончайшую пластичную пленку, толщина которой сравнима с размерами элементарных частиц.
Более внимательное рассмотрение такой модели в контексте проявляемых физическими объектами и средами свойств даёт нам основание для предположения о том, что будучи тончайшей плёнкой, реальность как плёнка состоит, как минимум, из двух слоёв. Которым условным образом пока можно дать наименования - "жидкостный" и "газовый".
Далее по тексту в ряде случаев будем именовать применяемую нами модель реальности как "пленка-реальность".
Переход к такой гносеологической модели (к модели тончайшей пластичной пленки, состоящей как минимум из двух слоев), отображающей в хорошей наглядной форме многие из исследуемых физикой физических объектов и явлений, приводит к пониманию следующих аспектов:
[1.0] Физические поля (например, гравитационное, магнитное) это не один из видов материи (которых в понимании современной науки два - вещество и поле), а это одно из состояний материи. Наличие физического поля это такое состояние материи, которое в привычной и наглядной для нас действительности мы именуем течением. Течением какой-либо жидкости. Например, течением воды, течением масла и т.д. Тут же отметим сразу, чтобы не возникло недопонимания, - ветер это тоже, по сути, течение.
Таким образом получаем - гравитационное поле это течение в "жидкостном" слое "плёнки-реальности", а магнитное поле это течение (ветер) в "газовом" слое этой "плёнки". В целом гравитация, скорее всего, формируется соотнесенными (по направлению и скорости) течениями и в том, и в другом слое, но определяющее значение на гравитацию, надо понимать, оказывает именно течение в "жидкостном" слое.
И тут, кстати, интересным было бы отметить два нюанса касательно инструментария, применяемом современной наукой.
Первый такой нюанс заключается в том, что разделы электродинамики, описывающие электромагнитные поля, содержат такое понятие, как "идеальная несжимаемая жидкость". И именно с точки зрения присутствия этого понятия в физико-математической модели электромагнитных полей и осуществляется более точное и более адекватное их физико-математическое описание, как для теоретических и исследовательских расчетов, так и для типовых расчетов прикладного характера. И на этот факт есть смысл обратить наше внимание. Получается, что математически мы исходим из существования такой "идеальной и несжимаемой жидкости", а в своем субъективном восприятии мы просто не можем признать наличие этой жидкости в природе. Парадокс!? Нет, всего лишь одно из следствий сложившегося в нашем мышлении статуса субъективной избирательности. Хотим, признаём. Не желаем, не признаём. Такова сегодня наша наука. Ибо взращена была на подходах и канонах поверхностных и субъективных (т.е., как мы теперь понимаем, - на "канонах" и подходах в работе, применяемых Бэконом и Ньютоном). А для этих "канонов", как свидетельствует история науки, внимательность и объективность не частые её, этой субъективной избирательности, гости.
Не менее интересен и показателен ещё и такой аспект. В физико-математических описаниях гравитации (как в рамках классической ОТО (общей теории относительности), так и в других, отличающихся от неё, теоретических разработках по гравитации) одним из ключевых и наиболее применяемых математических понятий является тензор.
Но обратим внимание на то, в каких ещё областях применяется данное математическое понятие. Среди обширного перечня таких областей обнаруживаем - гидродинамика, аэрогидромеханика, гидравлика... Или, к примеру, в профильной литературе нам встречается следующий термин - "тензор плотности потока импульса для вязких течений".
Но что же это такое "тензор"? В упрощенной форме скажем так, что тензор это пространственный массив векторов. Т.е. представьте себе куб, и в нем равномерным (или в близком к равномерному) образом рассредоточены вектора, обладающие как различной абсолютной величиной, так и различной направленностью. Ну, и, конечно, тут является понятным, что и величина векторов (входящих в тензор), и их направленность поддаются какой-то закономерности, которая математическим образом и описывается таким математическим инструментом как тензор.
Поэтому, если нам, к примеру, понадобится получить отличное физико-математическое описание течений в устье реки Волги, или, допустим, потоков воздушных масс над Тихим океаном для метеорологии, то применение тензора (или, говоря более точно, тензорного исчисления) для этих целей будет наиболее правомерным и логичным. Также, понятное дело, мы можем использовать тензоры для описания, скажем, течений различных масел, течения лавы, течения расплавленного металла или описания течения такого неотъемлемого атрибута нашей современности, как ПВХ-масса…
Но зададимся в связи со всем этим вопросом - если применение тензора для описания различных видов течений в различных средах является и правомерным, и общепринятым, и, по современным научным представлениям, даже наиболее естественным, то что тогда мы физико-математически описываем, применяя тензор для описания гравитации?
Да, да ... Как вы уже догадались, применяя тензоры для физико-математических описаний гравитации наука, таким образом де-факто (правда, ещё непонятно, осознавая ли это) признаёт, что гравитации это и есть течение. Кстати, как это уже широко известно, Альберт Эйнштейн, создатель общей теории относительности, в своё время пришёл именно к тому выводу, что гравитация обладает тензорным характером.
Т.е. получается, что (осознанно или, возможно даже, ещё не совсем осознанно) наука пришла путем интегрирования обширной физико-математической логики и эмпирических данных к тому же результату, к которому мы пришли (ещё даже не зная ничего о тензоре и вообще о существовании такового) без всего этого посредством философии, т.е. посредством нескольких несложных логических операций, получив следующее, записанное чуть ранее, понимание:
"... Наличие физического поля это такое состояние материи, которое в привычной и наглядной для нас действительности мы именуем течением. Течением какой-либо жидкости. Например, течением воды, течением масла и т.д. ... гравитационное поле это течение ..."
Занимательно, не правда ли?
И тут весь вопрос, возникающий при обнаружении подобных нюансов, заключается лишь в том, а почему нельзя, скажем, при формулировке определения гравитации сразу и говорить, что гравитация это есть течение?... Течение, для физико-математического описания которого наиболее удобным и обоснованным является применение элементов тензорного исчисления.
Или просто физики-теоретики порой настолько глубоко погружаются в свой мир неисчислимых пространств математики, её понятий, её терминов и её логики, что зачастую даже сами не в состоянии сразу осознать, а к чему же, собственно, в этот раз их привела очередная ветвь нескончаемых математических метаморфоз?
Вы считаете данное предположение не имеющим под собой каких-либо реальных и серьезных оснований?
Пожалуйста, сейчас, лично для Вас, представим пример именно такого характера. Причем, пример из числа недавно обнаруженных и ещё не получивших широкого распространения своего описания в научной и учебной литературе.
Итак, суть примера заключается в следующем.
Помимо классической интерпретации явления гравитации с точки зрения ОТО (общей теории относительности) сегодня существуют и другие точки зрения. Эти точки зрения на природу гравитации излагаются в различных теориях гравитации, либо во многом исходящих из базиса ОТО и только лишь дополняющих или уточняющих её, либо принадлежащих к гравитационным теориям, так называемого, альтернативного характера.
Ознакомимся с фрагментом аннотации для книги академика Анатолия Алексеевича Логунова "Релятивистская теория гравитации" (М.: Наука, 2006):
"В рамках специальной теории относительности (СТО), как теории пространства-времени, построена релятивистская теория гравитации (РТГ). Она является альтернативной общей теории относительности (ОТО). Её выводы, особенно в сильных гравитационных полях, кардинально отличаются от выводов ОТО. В РТГ источником гравитационного поля является сохраняющийся тензор энергии-импульса всех полей материи, включая и гравитационное поле. Гравитационное поле рассматривается как физическое поле со спинами 2 и 0, развивающиеся в пространстве Минковского..."
Как мы видим, гравитационное поле в релятивистской теории гравитации рассматривается как физическое поле. Но в общей теории относительности иная точка зрения. Общая теория относительности утверждает, что гравитационные поля это всего лишь проявление измененной ("искривленной") геометрии пространства-времени. Т.е. там, где возникает искривление пространства, там и обнаруживается гравитационное поле, так как с точки зрения ОТО гравитационное поле это и есть, собственно, искривление пространства. Таким образом получается, как понимает это ОТО, там, где нет искривления пространства, там и не может быть гравитационного поля, т.е., соответственно, там не может быть гравитации.
И какая же из двух данных теорий, ОТО или релятивистская теория гравитации, является верной по поводу того, что же из себя представляет гравитация и гравитационное поле? Ведь и у той, и у другой теории есть свои сторонники, компетенция которых в области физики, вообще, и в области теоретической физики, в частности, а также в области современного физико-математического инструментария не может вызывать никаких сомнений и обладает самой высочайшим из возможных для нашего времени уровней.
И возможно ли вообще сегодня определение наиболее правильной точки зрения из этих двух, представленных к рассмотрению?
Оказывается, возможно. И для этого нам не понадобятся бюджеты, сравнимые, скажем, с расходами на полугодовую работу Большого адронного коллайдера или на работу в течение года телескопа "Хаббл". Нам достаточно будет обратиться к упоминаемой выше (гносеологической) модели "пленки-реальности" и поработать с ней посредством различных мысленных экспериментов. В результате таких действий мы получим вывод следующего характера:
- явление гравитации неотрывно связано как непосредственно с направленным течением в "пленке-реальности", так и с искривлением данной пленки, представляющем собой искривление, идентичное искривлениям поверхности воды при возникновении на этой поверхности такого явления как крутящаяся воронка
Примечание - Никто из внимательно наблюдающих воронку, быстро вращающуюся на поверхности воды, не будет утверждать, что и на поверхности воды, и в самой данной водной среде нет течения. Как и никто не будет утверждать, глядя на данную воронку, что нет в данной водной среде и на её поверхности, образно говоря, "искривления (водного) пространства", так как "искривление" поверхности воды (и также вращающейся под ней водной среды) наблюдаемой воронкой наглядно и очевидно.
Таким образом у нас возникло рабочее предположение, что правомерны и обоснованы обе точки зрения (и ОТО, и РТГ), а их отличие заключается, по большому счёту, лишь в том, что они описывают различные явления, имеющие место при возникновении гравитации в некоей области пространства. ОТО описывает "искривление" и исходит из него как из образующего гравитацию, а РТГ описывает физическое поле (т.е., как мы теперь знаем, - течение) и исходит из этого явления при трактовке гравитации.
Но здесь мы не будем детально разбирать приведенный пример и формулировать все обоснования, дающие повод для отмеченного возникшего рабочего предположения по поводу полемики между сторонниками ОТО и сторонниками РТГ.
Всё это в дальнейшем само собой станет более наглядным и более понятным в объеме предполагаемого в дальнейшем к написанию ознакомительного текста по, так называемой, хронокинетической физике.
Более того, следует отметить сразу же - хронокинетическая физика не подводит к тем же выводам, к которым подводят результаты создания ОТО и РТГ. Выводы, получившиеся в результате создания ОТО и РТГ, исходят того понимания, что гравитация влияет на время, обладая способностью замедлять или ускорять его. Хронокинетическая физика придерживается другого характера причинности, более уместного (на её мнение) в природе гравитации, если пытаться понять её при рассмотрении гносеологической модели "пленки-реальности". Не гравитация влияет тем или иным образом на время, а течение времени и характеристики той или иной интенсивности этого течения и есть причина возникновения, существования и уменьшения или увеличения гравитации.
И с точки зрения хронокинетической физики необходимо сейчас, помимо всего прочего, пытаться определить не только характеристики плёнки-реальности, но и характеристики того "перепада давления", который имеет место между средой до пленки-реальности и средой после плёнки-реальности, т.е., говоря более привычными понятиями, - между прошлым и будущим.
А здесь же, в этом тексте, лишь отметим, что вихревого (или, подразумевая наш наглядный пример, - "воронкообразного") характера тяготения придерживались и Рене Декарт, и Христиан Гюйгенс, и Готфрид Вильгельм Лейбниц, а ранее этих выдающихся европейских ученых из похожего мнения о тяготении исходил и Иоганн Кеплер.
Т.е., фактически, в ближайшие годы наука ещё только будет приближаться к тому пониманию физической природы гравитации, которым располагали ведущие европейские ученые XVII-XVIII веков, и которое было "выдавлено" ("ненаучными" методами) из науки Ньютоном и его сторонниками, в немалой мере, похоже, не всегда осознающими подлинную суть происходящего и реальные исторические масштабы последствий этого.
И сейчас, когда понимание произошедшего проявляется всё более явственнее, уже намного иначе воспринимаются слова Лейбница, сказанные им по поводу ньютоновых измышлений. Обратимся к книге Гайденко Пиамы Павловны "История новоевропейской философии в её связи с наукой." (М.: Университетская книга, 2000.) Итак, - глава шестая "Исаак Ньютон", стр. 242:
"... Что же касается Ньютонова принципа тяготения как действия тел на расстоянии, то его Лейбниц квалифицирует как чудо или "нелепость вроде оккультных качеств схоластиков, которые теперь снова преподносятся под благовидным названием сил, но которые ведут нас обратно в царство тьмы"... "
[2.0] Многовековую полемику о наличии или отсутствии эфира теперь можно считать исчерпанной, поскольку само существование физических полей, т.е. существование гравитации и существование электромагнитной индукции это и есть доказательство существования эфира. Так как известные нам физические поля это по сути и есть течения того, что по сложившейся в науке традиции принято называть эфиром. В связи с чем хотелось бы выразить наши искренние благодарности господину Максвеллу, создание которым теории электромагнитного поля было бы, вероятно, невозможным, не будь у сэра Максвелла уверенности в том, что эфир существует.
[3.0] Элементарные частицы представляют собой вихревые (спиралевидные) потоки, ось которых перпендикулярна плоскости пленки-реальности, если в данной области в слоях пленки отсутствуют течения. При возникновении течений в слоях пленки-реальности оси вихрей претерпевают наклон в направлении течений.
[4.0] Атомы представляют собой многосложные жгуты, состоящие из нескольких вихрей. По внешнему виду и по основным (механическим) характеристикам эти жгуты (известные нам как сфероподобные атомы) сравнимы с такими известными природными явлениями, как торнадо. Кстати, вспомним к слову, что Гегель ещё около двухсот лет назад критически относился к (применяемой ныне) сфероподобной модели атома как, образно говоря, к непродуманной и малоперспективной на предмет гносеологической содержательности модели.
[5.0] В виде потока, идентичного по своим основным свойствам таким природным явлениям как торнадо, следует рассматривать и модель Солнечной системы. При таком (в виде многосложного вихря) рассмотрении проблемные вопросы, недоступные для понимания современной наукой, становятся прозрачными, понятными, решаемыми и объяснимыми, практически, сами собой.
Перечисление подобных приобретений можно продолжать, пошаговым образом их детализируя, но в задачи данного текста не входит перечисление и более подробное описание результатов, имеющих место к настоящему времени.
Основная задача данного текста это обратить внимание на то, что научные и методологические достижения Рене Декарта, имевшие место около четырехсот лет назад, превосходили и до настоящего времени превосходят достижения современной науки как по своей адекватности на фундаментальном уровне, так и по своей гносеологической (познавательной) эффективности.
Более того, сегодня мы должны осознать и признать, что отказ от полноформатного применения достижений Декарта и французской науки XVII-XVIII веков в угоду "ньютоновской доктрине" стал началом деградации научного метода и началом многовекового замедления темпов научного развития.
300-350 лет назад общественность континентальной Европы не должна была принимать на веру "физику Ньютона". Цивилизация должна была проявить большую внимательность в данном вопросе, в т.ч. и внимательность к доводам Гюйгенса и Лейбница. А также непосредственно к работам, достижениям и методическим рекомендациям Декарта. И тогда европейской общественности удалось бы разобраться, что более адекватное проникновение в суть вещей содержится, всё-таки, в работах Рене Декарта, а не в том, что было написано Ньютоном. И именно достижения и опыт Декарта необходимо было осваивать, применять и развивать. И в этом случае темпы развития цивилизации намного превосходи ли бы известную нам по истории динамику. И такое утверждение не является голословным. Почему?
Объяснение находится в понимании того, каким по своим функциям является наследие, оставленное нам господином Декартом. А в содержание этого наследия помимо научных открытий, математического инструментария и научного метода входят также и начальные алгоритмы для таких операций (касательно нашего мышления), которые в сфере современных IT-технологий называются не иначе как "Upgrade" (upgrade - улучшение, усовершенствование, модернизация).
Т.е. Декартом, фактически, закладывался фундамент для перехода цивилизации на новый эволюционный уровень. Переход, заключающийся не только в привычном и понятном для нас научно-техническом прогрессе, но и в эволюционном преобразовании и усовершенствовании нашей мыслительной деятельности. В усовершенствовании мыслительной деятельности цивилизации в целом до более высокого уровня.
Однако такому эволюционному переходу цивилизации на следующий уровень не суждено было тогда состояться. Причин тому несколько, включая и раннюю смерть господина Декарта (как говорят, в связи с простудой), и непростой для понимания и освоения характер материалов, написанных им, и события бурлящей в Европе в те века ожесточенной и кровопролитной политической жизни... А также, конечно, не в последнюю очередь, созданная Ньютоном и продвигаемая англичанами на территории континентальной Европы самая однозначная "псевдонаука".
Удар, нанесенный Ньютоном мировой науке оказался настолько мощным по своему разрушительному действию и по своим ещё сложно поддающимся осознанию и исправлению последствиям, что мышление цивилизации до сих пор не может придти во вменяемое состояние.
Ньютон и его предшественник Френсис Бэкон упростили мироздание по своему разумению, оставив вне поля досягаемости для последующих поколений огромный пласт физических явлений и факторов. Вследствие трудов Ньютона и Бэкона эти явления и факторы стали просто невидимыми для последующих исследователей, для науки в целом.
И это действо и стало причиной того, почему физическая природа гравитации до сих пор, по большому счёту, непонятна для науки, как и непонятен и не обнаруживается физический фактор, обуславливающий существование гравитации.
А этот фактор лежит буквально на поверхности. Он обнаруживается, если использовать для его поиска (описанную выше) гносеологическую модель "пленки-реальности", которая формируется, практически, сама собой, при использовании рекомендованного Декартом дедуктивного метода.
В итоге рассмотрения физических процессов не тем образом, как мы их видим обычным нашим зрением, а так, как они проистекают в "пленке-реальности", мы обнаруживаем, что мощный вихревой поток, которым по сути гравитация и является, формируется, а вернее сказать, индуцируется потоком, направленным перпендикулярно "пленке-реальности" и непрестанно оказывающим на неё мощное и движущее её от прошлого к будущему давление. Этим движущим "пленку" потоком, который создаёт в ней планетарные и гелиоцентрические гравитационные вихри, является время, поток времени.
Но как же так? - зададитесь Вы вопросом, - Разве может некое абстрактно существующее в нашем мышлении понятие что-либо двигать и индуцировать, тем более в планетарных масштабах, словно оно есть реально существующее поле или поток неизвестной нам космической вакуумной жидкости?
В том-то и дело, что время есть реально существующий физическая среда, рассматривать которую было бы наиболее правильным как жидкостную среду с абсолютно непонятными и во многом неизвестными нам свойствами.
И в таком утверждении нет никакого вымысла и никакой фантазии. Если для Вас утверждение о том, что время это реально существующий физический феномен (а не абстрактное понятие), оказалось новостью при чтении данного текста, значит Вы или были невнимательны на уроках физики, или Ваши преподаватели сами не в полной мере усвоили данную тему. Так как данные свойства времени были открыты ещё в первой половине XX века. И такое открытие ознаменовалось возникновением специальной теории относительности, содержащей в себе доказательство данного вопроса.
И сегодня для людей, сведущих в физике, время вместе с пространством, по выражению известного физика-теоретика Стивена Хокинга, "образует один объект". Т.е. время это не абстрактность, не какой-то условный и присущий лишь нашему сознанию "счетчик", а это именно физический и реально существующий, будучи органично взаимосвязанным с пространством, объект.
И вот именно этот "единый объект", называемый "пространством-временем" или "пространственно-временным континуумом", и создаёт гравитацию. Так, будучи сам потоком, устремленным в будущее, пространственно-временной континуум создаёт на пленке-реальности (обладающей свойствами высочайшей пластичности и внутренней текучести), так называемые, гравитационные воронки, наподобие тех, которые мы видим в тех случаях, когда вода вытекает из каких-либо сосудов через небольшое отверстие, интенсивно при этом вращаясь словно вихрь.
Вокруг этих гравитационных воронок пленка-реальность претерпевает искривления (вспомним поверхность воды рядом с наблюдаемыми нами воронками). Данные искривления современной наукой принято называть "искривлением пространства". Они, эти искривления пространства, по представлениям современной науки создаются гравитацией. Однако это не совсем так. Данные искривления пространства создаются тем же фактором, они возникают в результате устремления времени из прошлого в будущее, вследствие чего время увлекает за собой в том же направлении пленку-реальность, создавая на неё давление и продавливая её в направлении будущего. И вот это продавливание пленки-реальности, создающее её изгиб, и есть искривление пространства. А гравитация это течения в (изогнутой, продавливаемой) пленке-реальности, образующие в целом огромный планетарный вихрь.
Т.е. не гравитация вносит ускоряющий или затормаживающий момент в течение времени, как это понимается и объясняется сегодня современной наукой, а время, будучи потоком с уменьшающимся (конусообразно) поперечным сечением, создаёт гравитацию, т.е. течение в пленке-реальности.
Конечно же, в полной мере описываемое явление было бы намного более наглядным, если бы наш материал был снабжен хорошими иллюстрациями. Но данный текст не является частью настоящего учебника по хронокинетической физике. Функция данного текста - обратить внимание мыслящей общественности на ряд вопиющих ошибок как непосредственно в естественнонаучном объяснении ряда явлений природы, так и в широко распространенном обывательском их восприятии. Так как существующее положение дел в данной области не является праздным вопросом, и не является вопросом, прекрасно терпящем своего решения до неких, весьма отдалённых, грядущих времен. Тем более, что данные вопросы уже должны были быть решёнными правильным образом, если не в конце XIX, то вначале или середине XX века. А правильное их решение вносит серьезные коррективы и в самооценку цивилизации самой себя и в оценку цивилизацией своих потенциальных и перспективных возможностей. Так как в случае правильного теоретического решения отмеченных вопросов физики становятся доступными такие транспортные и энергетические технологии, которые в состоянии расширить космический ареал обитания цивилизации, фактически, до безграничных размеров. А это означает, что фактически не существует реальных оснований для ожесточенного масштабного истребления друг друга ныне живущими на земле народами и этносами. Так как сырьевых и энергетических ресурсов в окружающем пространстве более чем достаточно. И для их извлечения и использования необходимы только знания и технологии соответствующего уровня и характера. А эти знания и технологии не получили своего своевременного воплощении в сознании и практике цивилизации лишь потому, что Ньютону и тем, кто осознанно (будучи, скорее всего, не компетентным ученым, а английским или проанглийским политиком, вельможей или деятелем культуры) насадил его детище мировому сообществу.
Необходимые знания, как это уже отмечалось в тексте ранее, уже начинали проявлять себя в обобщенном академическом мышлении Франции XVII века, уже начинала тогда формироваться правильная естественнонаучная канва, которая и могла привести к более динамичному (и возможно даже, к менее трагичному) цивилизационному развитию, однако, как обнаруживается, англичанам удалось загубить эту ветвь перспективного развития, и направить движение по вымышленному ими руслу. И, вероятно, было вполне естественным, что одним из первых иллюстративных свидетельств на этом пути фикций и заблуждений явился англичанин Томас Роберт Мальтус (1766-1834) с его известной теорией... А затем и вдохновленный примером Мальтуса и почитавший его Чарльз Дарвин (1809-1882) со своей теорией "естественного отбора".
Таким образом, как мы видим, допустив ошибку в основании теоретической физики и в избрании научного метода, англичане, одержимые исторически (как никто другой) выживанием (и это становится понятным и объяснимым, если всмотреться в раннюю историю Англии), смогли изыскать в окружающей природе свидетельства того, что способность к выживанию это удел сильнейших и наиболее приспособленных. Остальные же, надо понимать, должны покинуть арену истории. Как исчезли в своё время, согласно Дарвина, биологические особи и виды, оказавшиеся неспособными адаптироваться к жестким условиям действительности и устоять в извечной конкурентной борьбе за выживание.
Иными словами, англичане, создав ошибками своей науки мир искусственно ограниченных сырьевых и энергетических возможностей, провозгласили в нём цивилизационную глобальную доктрину внутреннего непреходящего антагонизма. И в результате этого человечество вступило на исторический путь непрестанного и целенаправленного самоистребления. Путь, одним из неотъемлемых свойств которого (в результате мощного негативного влияния, оказанного англичанами), являются также и недопустимо медленные темпы научного и духовного развития цивилизации в целом.
Но являлся ли этот путь единственным? Являлся ли он исторически единственно возможным? Нет. Был другой путь. Путь, который прокладывала наука континентальной Европы. Прежде всего, наука Франции. Путь, для движения по которому Рене Декартом были осуществлены непревзойденные открытия и разработки. Однако французской академической общественности как, собственно, и всей Франции, не удалось тогда устоять против всевозможных явных или косвенных форм английского давления. И в результате поражения, которое потерпела в те века французская наука, цивилизацией было потрачено около 300 лет на самоистребление с выходом в итоге на такую стадию существования, на которой вероятность самоубийства человечеством самого себя воспринимается уже не как фантастическая реальность, а как один из достаточно реалистичных вариантов спонтанного развития событий.
Цивилизация должна вернуться в русло достижений, воззрений и научного метода Рене Декарта, так как только при следовании по этому пути могут быть обретены знания и технологии, необходимые нам не только для удовлетворения всего объема наших естественных цивилизационных жизненных потребностей, но и для защиты от различных планетарных или астрономических катаклизмов, и более того, для нашего дальнейшего эволюционного роста и распространения как развитой цивилизации.
Приведу всего лишь небольшое сравнение, способное отразить в наглядной форме потенциал "ньютоновской науки" и потенциал "декартовской науки". Для "ньютоновской науки" гравитация принципиально не может быть понята, и поэтому она является и по сей день недосягаемой тайной за семью печатями. А для "декартовской науки" гравитация это течение. И для того, чтобы научиться управлять данным природным явлением, необходимо всего лишь научиться управлять этим течением. Т.е. технологии работы с гравитацией из некоего вселенского недостижимого статуса перемещаются, благодаря эффективным декартовским методам, на уровни, намного более близкие знакомым нам технологиям аэродинамическим или гидродинамическим. Они, эти технологии, находятся буквально рядом с нами. И чтобы до них дотянуться, нужно всего лишь более внимательно и более заинтересованно отнестись к достижениям и наработкам французской науки XVII-XVIII веков. Именно там хранятся "ключи" к новым техническим и научным возможностям и "ключи" к недосягаемым пока просторам не только настоящего, но также будущего и прошлого.
Но зачем же нам, логично спросить, прошлое?
Ответ на этот вопрос очень интересен, а также перспективен и даже актуален для научной проработки.
Дело в том, что во Вселенной (согласно выводам, следующим из теории относительности) прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Они равнозначны и равноценны, как различные участки ствола одного и того же дерева, или как различные участки ветвей этого дерева.
Поэтому прошлое нашей планеты (допустим, Мезозойская эра) может быть такой же потенциальной территорией для освоения и заселения, как и просторы других планет, существующих сегодня одновременно с нами.
Более того, прошлое нашей планеты (с её известной флорой и фауной тех эпох) является куда более приемлемой (более приспособленной) средой для расширения жизненного пространства цивилизации, чем даже, к примеру, тот же сегодняшний Марс или даже сегодняшняя Луна.
И просторы новых пригодных для заселения жизненных пространств в прошлом просто не имеют границ. Будь это хоть Мезозой, хоть Палеоген или даже Неоген. Так как длительность этих исторических периодов в жизни планеты исчисляется десятками миллионов лет.
Мезозойская эра (триасовый, юрский и меловой периоды) - около 186 млн. лет.
Палеогеновый период (1-й период Кайнозойской эры) - около 43 млн. лет.
Неогеновый период (2-й период Кайнозойской эры) - около 20 млн. лет.
А какой же является для цивилизации длительность исторического периода в 20 или 40 млн. лет.? Если более менее осознаваемая (по крайней мере представленная бытовыми, промысловыми и культурными артефактами) история нашей современной цивилизации варьируется где-то на уровне 40 тыс. лет (если условно принимать начало истории с кроманьонцев) или на уровне 500-600 тыс. лет (если в качестве условного начала истории принимать появление неандертальцев или даже протонеандертальцев).
Таким образом, как мы видим, временные периоды в 20, 40 и тем более в 150-180 млн. лет для жизни (одной) цивилизации просто огромны. Или даже можно сказать - излишне огромны.
Т.е. цивилизация сегодняшнего и более поздних исторических периодов может перемещать в Мезозой, Палеоген или Неоген многократно многочисленные поселенческие группы (допустим, численностью около 500 тыс. человек и более) со всем необходимым поселенческим, производственным, энергетическим оборудованием и всевозможной техникой. Поселившись во "временах прибытия" эти поселенческие сообщества могут прожить там огромное количество времени, прирастая и развиваясь научно, технологически, культурно, духовно. И затем, уже поднявшись на ещё более высокие уровни в знаниях и возможностях, они прекрасно смогут переместиться и в более отдалённые (в пространстве и времени) участки Вселенной, которые нам сегодняшним вряд ли, наверное, могут быть доступны в течение XXI века. Да и вполне возможно, что достижение тех более отдалённых участков это как раз и есть часть миссии уже именно этих, скажем так, дочерних цивилизаций. А одной из значимых задач нашей цивилизации на ближайшее историческое время (т.е. на XXI век или даже на первую половину XXI века) является разработка и реализация технологии перемещения поселенческих сообществ в ранние исторические периоды нашей планеты.
О Палеогене или Неогене есть смысл говорить в том случае, если энергетически достигать Мезозоя будет проблематично и даже невозможно. Т.е. если у "хронокинетических катапульт" (первых конструктивно-технических поколений) ещё не будет достаточной мощности для переброса людей, техники и оборудования в Мезозойскую эру, скажем, на 100-150 млн. лет назад. Но даже и в таких, условно говоря, более близких эпохах как Палеоген или Неоген (например, с точкой перемещения в диапазоне 50, 20 или 5 млн. лет назад) пределов для расселения практически не существует. Так как перемещать поселенцев (каждую очередную многочисленную группу) можно будет по сути в одно и то же выбранное и выверенное время в прошлом. Т.е. даже в один и тот же год, месяц, день и час. И все эти группы будут прибывать в абсолютно первозданную и необитаемую среду обитания. Так как, отправляясь отсюда, из нашей реальности, с некоторой периодичностью (предположим, через полгода, через год или через два-три года) в некую одну точку в прошлом, поселенцы будут попадать в эту же точку прибытия, что и предыдущие группы, но только уже в другой, последующей реальности. А те поселенческие группы и сообщества, что были отправлены ранее (уже, допустим, как полгода или более), будут осваивать и обживать новую для них среду обитания в другой, предыдущей реальности, переместившейся в будущее уже на некоторое время. Таким образом так называемая емкость прошлого по приёму переселенцев, можно сказать, неисчислима. Неисчислима до тех пор, пока течёт время. Т.е. пока во Вселенной рождаются новые и новые реальности, движущиеся словно в речном потоке из прошлого в будущее.
Сейчас с приходом того понимания, которое излагаю в своих статьях, у меня уже нет сомнения в том, что машина времени может быть и будет создана. Я понимаю, что технически это реально. Более того, думаю, первые стендовые экспериментальные действующие образцы будут созданы уже в ближайшие 3-5 лет. А к 30-м годам, как предполагаю, с применением этих же знаний, что будут лежать в основы машины времени (или, как я её называю, "хронокинетической катапульты"), будут созданы устройства, способные результативно работать по снижению и предотвращению астероидной опасности.
В целом первые модели полнофункциональной хронокатапульты (можно сокращённо назвать её так), на моё предположение, могут появиться если не к 30-му году, то вполне возможно, что к 2035-му. Т.е. всё это теперь воспринимается достаточно реальным. А полная неясность сейчас присутствуют, по большому счёту, лишь по двум аспектам.
Первый аспект. Насколько мощными удастся создать хронокинетические катапульты в ближайшие десятилетия? Т.е. на какие временные "расстояния" они смогут перебрасывать "полезный груз"? И в какие энергетические расходы это будет обходиться?
И вторая полнейшая неясность заключается во временной навигации.
Каким образом можно будет определять (и задавать в настройках хронокатапульты) именно ту временную точку, в которую необходимо переместить некий контейнер? И каким образом можно будет находить именно ту реальность, в которую год назад или 200-1000 лет назад были перемещены поселенцы группы IUY8976-7KF (условно для примера названную таким образом)?
Но, конечно, и с этими техническими нюансами по ходу жизни мы сможем разобраться. Поэтому, в первую очередь, именно к тебе, моя дорогая Франция, как к родине непревзойдённого и безмерно уважаемого мной господина Декарта моё самое первое и даже, скажем так, эксклюзивное предложение:
- Просыпайся, дорогая моя Франция! Нас ждут великие дела. Нас ждут необозримые первозданные просторы великих доисторических эпох! Мы создадим там новые города и цивилизации, которые дадут жизнь новым народам, достижениям, историям и культурам. И всё это время, время Великих надвременных открытий и переселений, мы будем вместе с тобой, моя Франция, а с нами неизменно будет дух уважаемого и почитаемого нами Рене Декарта...
Такие вот необычайные дары, не имеющие для цивилизации ни границ, ни цены, и сокрыты до сих пор в научном наследии Рене Декарта. И к пониманию о наличии этих даров мы не могли подойти не потому, что их не было, а потому, что из-за допущенных ранее фундаментальных ошибок в науке многое в наследии Декарта выходило и даже выходит ещё и сейчас за пределы нашего понимания.
Но мы должны вернуться к перечитыванию и к переосмыслению научного и методического наследия Рене Декарта. Чтобы потом обрести способность вернуться в далёкое доисторическое прошлое. Прошлое, через которое для цивилизации проходит путь в будущее.
Мои самые добрые пожелания.
Сергей Латинов. Красноярск. Июль, 2015.
.
ПРОДОЛЖЕНИЕ - Каковы ключевые отличия подлинной науки, обладающей огромными возможностями (но погубленной в своё время англичанами), от царствующей сегодня официальной псевдонауки, для которой напрочь закрыты огромные пласты знания?...
О сути проблемы и о перспективах её решения следующий материал - "Мировую катастрофу предотвратит реформа науки"
http://www.proza.ru/2016/09/06/1367
.
Проснись, моя Франция! Нас ждут великие дела...
© Copyright: Сергей Латинов, 2015
Свидетельство о публикации №215081001310
Свидетельство о публикации №215081001310
Рецензии
Работа интересная в своей, я бы сказал библиографической части.
Но выдвигаемые тезисы и выводы довольно таки странные, для физика.
"Настоящая физика должна начинаться с вопроса "Что такое реальность?"."
Это вопрос философии.
Физика имеет дело с реальностью и основная задача описать эту реальность.
Математика в процессе изучения способов преобразования информации в понятийных моделях сознания, создает и изучает различные абстрактные структуры.
Естественно физики обнаружив некоторую полезность какой то математической абстрактной модели для описания, наблюдаемых явления берут её на вооружение.
Автор пытается решать проблемы преоритета исходя из далеко не полной информации.
Проблема преоритета всегда интересна для современников. В настоящее время на этом зарабатывают большущие деньги. Но с точки зрения настоящего эта проблема совершенно не интересна.
Интересна проблема, как изменялись и преобразовались идеи для того, что бы потом вылится в некоторые законченные формы. Что осталось за рассматриваемыми моделями и как эти хвосты могут быть использованы.
Лично для меня очевиден поисковый характер введения прозводной Ньютоном через не удобные, но конкретные флюксии. Лейбниц вводит свои дифференциалы по "божественному вдохновению".
Александр Ляхов 04.11.2020 11:49 • Заявить о нарушении
Но выдвигаемые тезисы и выводы довольно таки странные, для физика.
"Настоящая физика должна начинаться с вопроса "Что такое реальность?"."
Это вопрос философии.
Физика имеет дело с реальностью и основная задача описать эту реальность.
Математика в процессе изучения способов преобразования информации в понятийных моделях сознания, создает и изучает различные абстрактные структуры.
Естественно физики обнаружив некоторую полезность какой то математической абстрактной модели для описания, наблюдаемых явления берут её на вооружение.
Автор пытается решать проблемы преоритета исходя из далеко не полной информации.
Проблема преоритета всегда интересна для современников. В настоящее время на этом зарабатывают большущие деньги. Но с точки зрения настоящего эта проблема совершенно не интересна.
Интересна проблема, как изменялись и преобразовались идеи для того, что бы потом вылится в некоторые законченные формы. Что осталось за рассматриваемыми моделями и как эти хвосты могут быть использованы.
Лично для меня очевиден поисковый характер введения прозводной Ньютоном через не удобные, но конкретные флюксии. Лейбниц вводит свои дифференциалы по "божественному вдохновению".
Александр Ляхов 04.11.2020 11:49 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.